Часто, подолгу зовя вдохновенье,
Перед роялем сидел музыкант.
В творческом невыносимом мученье
Он размышлял, что такое талант.
Тихо скользили по клавишам руки,
Всхлипывал ветер, протяжен и глух,
И диссонансов нестройные звуки
Бритвенным лезвием резали слух.
В сумраке клавиатуру оскаля,
Пел инструмент, перепутав лады,
И в чёрно-белой улыбке рояля
Горькой насмешки читались следы.
Что же виною? Морщины? Усталость?
Однообразие прожитых лет?
Думал маэстро, но не получалось
В музыке дать однозначный ответ.
Шторы от ветра слегка трепетали,
Близилась полночь, и было темно...
Вдруг в ослепительно белой вуали
Юная Муза влетала в окно!
В бархатном пологе сумрачной ночи
Освещена серебристой луной,
Вверх поднимала задумчиво очи,
Белые крылья сложив за спиной.
Мягко ступая, бесшумнее тени,
Вытянув руки с мольбой впереди,
Тихо садилась к нему на колени,
Пряча лицо у него на груди.
Нежно за плечи крылом обнимала,
Руку маэстро держала в руке
И веерами ресниц трепетала,
Мелкою дрожью скользя по щеке...
И оживала душа музыканта,
Вмиг исчезали усталость и страх,
Свет молодого, большого таланта
Солнечным блеском искрился в очах.
Бледной рукой его смуглые руки
Муза брала, опустив на рояль, -
И разливались волшебные звуки
Чистой волною в безбрежную даль.
Звонких мелодий жемчужные трели
Переливались, светлы и легки.
Как же они зачарованно пели,
Бегло играя в четыре руки!
В радостных душ гармоничном союзе
Чудных шедевров букет расцветал.
И, наклоняясь к восторженной Музе,
Огненной страстью маэстро пылал.
Кровь обжигающей лавой вскипала,
Близились губы к губам... и тогда
Муза, в испуге вспорхнув, улетала,
В тёмной ночи растворясь без следа.
В сумрак полуночный глядя напрасно,
Долго сидел музыкант в тишине,
Думал о музыке, светлой, прекрасной,
И, наконец, забывался во сне...
Снились подмостки – приют Мельпомены
И рукоплещущий зрительный зал.
Новую музыку с праздничной сцены
Самозабвенно маэстро играл.
Над пестротою больших декораций
Звук разносился в пространство кулис.
«Браво!» кричали и в шуме оваций
Вновь вызывали маэстро на «бис».
Счастьем светилось лицо музыканта,
Он, улыбаясь, в душе ликовал.
Мнилось ему, что загадку таланта
Он, наконец, до конца разгадал!
Бросить ему бы хоть взгляд, хоть полвзгляда
В зрительный зал, где, укрывшись во тьму,
Юная Муза с последнего ряда
Скромно в толпе улыбалась ему.
25.11.2014 г., ночь.