"В саду, где стужей веет от земли,
два привиденья только что прошли...
Глаза мертвы, давно уста увяли...
Расслышать можно шепот их едва ли..."
П. Верлен
Сад заброшен, тропинки из хвои,
пруд зарос…, а на тихой аллее
на скамейке сидели те двое,
до сих пор силуэты белеют…
- А ты помнишь наше знакомство?
Как мы встретились на вокзале,
я несла разноцветный зонтик,
ты столкнулся со мной в полном зале…
- Не пойму твои глупые речи,
Что за бред ты несешь сегодня?
Ты укутай получше плечи
этим пледом, что взял я с собою…
- Повстречавшись глазами только
Сразу поняли, что влюбились,
не расслышав и имени толком,
мы друг в друге с тобой растворились…
- Я не помню! Ну что тебя гложет?
Разве можно так волноваться?
Валерьянку тебе, быть может?
Говорю: нам нельзя сдаваться!
- И тогда еще не был ты грубым,
ты был милым и полным печали…
От волнения дрожали губы,
и глаза «я люблю» кричали…
- Ну зачем вспоминать былое?
Я не раз повторять обязан?
Было ль, не было – все пустое,
я всю жизнь с тобой прочно связан!
- А ты помнишь, как мы венчались?
Как прекрасно было в соборе!
Как «ура» нам потом кричали,
А нас было на свете – лишь двое…
- Как прекрасно… как было… может
все же выпьешь ты малость чая?
Я и термос с собой дорожный
прихватил, и стаканчик «печальный»...
- Ах! «печальный»! какая проза!
Подарил ты на день рождения
мне граненый стаканчик и розу –
были так мы бедны, к сожалению…
- Да, бедны! Но не бедные духом!
Мы к полетам всегда стремились!
Не старались набить мы брюхо,
и страною своею гордились!
- А теперь вот, пока не забыла,
говорю тебе, милый затейник,
я всегда тебя очень ценила,
хоть и был ты колюч, как репейник…
Я любила тебя и в счастье,
я с тобою делила всё горе,
а теперь… отпусти запястье..
что-то ком собирается в горле…
..Слишком долго на этом свете..
зажились мы, милый, с тобою...
повстречаемся ль? Бог свидетель…
…ухожу.. от тебя, не скрою….
- Что ты, милая? Что с тобою?
Почему ты совсем не дышишь?
Ты ответь мне, побудь со мною,
почему ты меня не слышишь?
Он склонился над ней, обнимая,
седовласый старик на скамейке,
плакал он, слез своих не скрывая,
в глубине темной, тихой аллейки…