Ещё рискуют жители в Москве,
Ещё в Чечне спецназовцы бедуют
И чья-то жизнь висит на волоске,
И "укры" Новороссию мордуют.
А вспомните суровые года,
Когда с фашизмом Родина схватилась
И в каждый дом нагрянула беда,
И жизнь сама была, как Божья милость.
Отец хлебнул крутой судьбы сполна,
Уйдя на фронт обычным человеком.
Катилась по Европе та война -
И воин становился вровень с веком.
В полуторке начав путь фронтовой,
Он был героем разве что отчасти:
Снаряды и бутылки под Москвой
Возил в оборонявшиеся части.
Свирепствовали в небе "мессера"
И в решето машину превращали.
Но падали в кюветы шофера
И уцелеть надеялись едва ли.
Под Старой Руссой на грузовике
Из окруженья выходил он лихо,
Рассказывал об этом "пустяке"
В кругу окопников, внимавших тихо.
Смоленск, Варшава, позже - Балатон,
А рядом в "джипе" - генерал Балакин...
Я помню, как ночами часто он
О чём-то зло и безутешно плакал.
По совести ж, какая это жуть -
Не знать отца, хотя б наполовину,
И не вникать в речей сумбурных суть
Ещё неоперившемуся сыну!..
Но, слава Богу, понял наконец,
К минувшему душою всей привязан,
Быть может, потому, что сам - отец
И сыну что-то передать обязан.