Милый Годвин,
Ты всегда был моей последней инстанцией,
Честен, горд и нетерпелив к уловкам.
Все, чему ты учил, нынче - лишь иллюстрации
В книге старой, страницы которой скомканы.
Я, как раньше, оглядываюсь по инерции,
Изнутри меня разрывает пожар, не меньше,
Когда правда - как меч, пронзающий мое сердце,
А неведенье - яд, окрещенный оружием женщин.
И погас тот огонь в глазах цвета неба осенью,
Что ж, довольно уже проклинал свою судьбу я.
В волосах моих появилась уж первая проседь...
Поверь, зла во мне нет. Но эта пуля - твоя.