Когда вызреет в небе надломанный клин,
Унося на крыле пару белых хрусталин,
Наколдованной осенью мглистой печали,
И того, что уйдет безо всяких причин,
Я не знаю, чем будут больны эти дни,
Или все, вдруг, покажется глупым и странным,
Разойдется любовь по краям этой раны,
Возрождаясь из той же забытой любви...
И простуда пройдет, и дрожание век,
Как проходят дожди под названием "осень",
Небо выгладит лужи и старую просинь
Спеленает в родившийся утренний снег.
Снег, который прилипнет к замерзшим щекам,
Нас рисуя на белом одним силуэтом,
Укрывая былое немыслимым пледом
С неподдельной тоской, чуть по самым краям.
Нам бы все удержать, нам бы только успеть...
И друг друга согреть, или даже, быть может,
Взять и выкрасить стены в обычной прихожей
Все начистить до блеска, не думая впредь...
И читать по губам, не смущаясь ничуть,
Взявшись за руки, будто мы прежние мимы,
Так хрупки, но отныне надежно хранимы
Белым ангелом, что зажигает свечу...