Исторический роман в стихах
Перед нами – живой Емельян Пугачев предводитель крестьянской войны. Он показан с самого рождения до последних дней своей жизни со своим желанием и стремлением стать царем, чтобы обрести власть и улучшить жизнь крестьян.
Глава 1.Станица Зимовейская**
Среди леса по-над Доном
Зимовейская стоит.
Казачонок рядом с домом
В даль внимательно глядит.
Там река за поворотом
Тихий Дон течет, течет…
Емельян отсюда родом,
Кровь казачья вдаль влечет.
«Ничего»,- подумал малый,-
И наступит мой черед:
Я такой же буду бравый,
Поведу народ вперед.
А пока он слушал песни
Старых добрых казаков,
Им, собравшимся, не тесно.
Им тепло от их боков.
Наливали, выпивали…
Крякнув, вытерев усы,
Песню дружно продолжали
Да до утренней росы.
Как Ермак ходил в походы,***
Струги резали Иртыш…
В край суровый от природы,
А теперь там гладь и тишь.
Стеньки Разина дружины****
Удалые молодцы,
В памяти народа живы.
Вот о чем поют отцы.
И с мальчишками Емеля
В играх первым был всегда.
В речку он бросался смело,
Атаманил же тогда.
Дух бойцовский, тяга к воле –
Путеводная звезда.
Казаку желать ли боле
В повседневности труда.
Кличка с детства прикрепилась
Как у деда же – «Пугач».
Поколение сменилось,
Время движется, все вскачь.
Так и вырос незаметно.
С детства вольным, гордым он.
Выделялся, был приметным,
Помнит это Тихий Дон!
*В 1773г. Донской казак Емельян Пугачев принял имя Петра III и поднял знамя бунта.
**Семья Емельяна издавна проживала в станице Зимовейской. Среди казаков числились отец Иван и дед Михайла. Прозвище деда Пугач, по украински «филин», положило основание фамилии Пугачевых. Казачкой была и мать – Анна Михайловна. Его старший брат Дементий рано женился и отделился от семьи. Покинули родительский кров и вышедшие замуж сестры Ульяна и Федосья. Все Пугачевы, по словам Емельяна, которые он скажет позднее на допросе, «были простые казаки».
*** Ермак Тимофеевич – конец 15 – начало 16 в.в., Завоеватель Сибири при царе Иване Грозном 26.10.1582-1583г.г. Был убит 06.08.1584г.
Происхождение Ермака неизвестно в точности: по одному преданию, он был родом с берегов Камы (Черепановская летопись), по другому – уроженец Качалинской станицы на Дону (Броневский). Одна летопись считает имя Ермака прозвищем, дает ему христианское имя Василий. Ермак был сначала атаманом одной из многочисленных казацких шаек, разбойничавших на Волге и грабивших не только русских купцов и персидских послов, но и царские суда. В дружину входило более 500 человек, которая нанесла поражение царю «Сибирского ханства и наследнику Золотой Орды» хану «Кучуму».
**** В начале 30-х годов 17 века в казачьей донской станице Зимовейской, в семье зажиточного казака Тимофея Рази родился второй сын Степан. Крестил его друг отца Корнило Яковлев – будущий атаман Войска Донского, после Наума Васильева. Степан знал калмыцкий, татарский, польский языки к 30 годам. В 1665 году в походе у Крымского перекопа показал себя как, решительный и дерзкий атаман.
Ок.1742г. – Родился в станице Зимовейской Войска Донского Емельян Пугачев.
Глава 2.Донской казак Емельян Пугачев
По годам - отца в отставку.
Место занял его сын.
На Дону в войска поставку…
По наследству шел тот «чин».
Казаком, в команду, маршем…
Вот он в Пруссии – донец
Воевал. Не стыдно старшим,
Он хорунжий – молодец.*
Повидал казак немало
Торунь, Познань, Кобылин.**
В Белоруссии узнал он:
Быт крестьянский был един.
В сердце, в душу западало…
Был бесправным все ж мужик.
И за все им попадало,
Зарождалась месть в тот миг.
Был он смелым и отважным,
Прихвастнуть друзьям любил.
Быть отличным, но не важным,
Так старался, так и жил.
Эпизод один случился
(Засиделись до утра).
Саблей как-то похвалился:
- Мол, подарок от Петра…***
Был никто, как крестным дедом
И Петром мог быть бы он…
В разговорах в этих следом
Ждал его и царский трон.
Эта мысль в нем зрела, зрела
И надеждою жила.
Он в Яик прибудет смело,
Вера в тех словах была.
Алексей, друг закадычный,****
Эту веру поддержал:
- Емельян! Ты царь отличный!
(В разговорах так и звал).
И на Тереке казаки
Атаманом назовут.
Войны, стычки, те же драки…
Уж теперь не обойдут.
*Хорунжий – младший офицерский чин.
**Торунь, Познань, Кобылин – польские города.
***Подарок от Петра – Е.Пугачев уверял, что оружие подарено Петром I, который был его крестным дедом, хотя тот умер более чем за полтора десятилетия до его появления на свет.
**** Алексей Семенович Логунов, солдат – гренадер, друг Емельяна Пугачева.
Глава 3.С Дона выдачи нет!*
Все когда-то начиналось.
Эхо давних, старых лет…
В век пятнадцатый досталось
Выжившим от разных бед.
От набегов тех монгольских,
Этих хищников степей,
От жестоких панов польских
Юг России все стерпел.
И лишен же кто был крова,
Дух славянский сохранив,
Клятву дал: « Служить до гроба!»,
Казаков объединив.
И турецкому султану,
Как предания гласят,
Отвечали Сулейману:
«Где байрак, там и казак».**
И селились поколенья
Вольных воинов в степи.
Видно кончилось терпенье,
Жизнь свою теперь лепи…
Наций разных, не упомнишь:
С Украины и Руси…
Взгляд нечаянно уронишь
И забудешь, не проси…
И ни кто тебе не скажет
И не выдаст никому.
Он костьми скорее ляжет,
Вольный – видно по нему.
Дружен здесь башкир, татарин
И калмык, чуваш, как брат.
Не получит их хозяин,
Дон не выдаст их назад.
Все ремесла им подвластны
Знают, что такое труд.
Ну а в битве так опасны…
Пусть их мало, но прижмут.
В междуречье Волги, Дона
Жил отважный человек.
Не любил ярма и трона
Вот уже который век.
*Царское правительство в первые века существования казаков не имело достаточных сил, чтобы справиться с ними, хотя они немало досаждали русским боярам и дворянам, принимая к себе многих беглых крестьян, холопов, посадских людей и прочий обнищавший, обездоленный люд. Более того, нуждаясь в казаках как защитниках границ от внешних нападений (Крым, Турция, восточные ханства), Московские власти поддерживали с ними связи. Простые люди с надеждой смотрели на Дон и «Запороги», на Терек и Яик, многие стремились пробраться туда и стать вольными казаками. Все подневольные мечтали о том, чтобы получить, как и казаки, волю, свободу от крепостного ярма.
** «Что маленький пригорок, там уж и козак» («Тарас бульба», Н.В.Гоголь)
Глава 4.Яицкое войско*
На Яик, мечтал отважный:
«Доберусь до казаков.
Там, в цене мужчина каждый,
Страх наводит на врагов».
Испокон веков гуляли
С Волги, с Дона крепкий род.
На войну как провожали:
Смелых, сильных, тех, кто горд.
Крепость строилась с годами
Войско славное росло
И Яик перед врагами
В землю грозную вросло.
Эту крепость взять пытались
Кочевые племена.
Много жизней потерялось
И не вспомнить имена.
Пугачев знал из преданий,**
В этом крае страху – нет!
Что скопилось из страданий –
Вылилось на много лет.
*Еще перед началом восстания Пугачев в беседах с яицкими казаками развивал мысли о походе в центральные губернии России, где можно было поднять «черный народ». Он был уверен, что «Русь… вся к нему пристанет». Многие казаки понимали, что необходимо искать опору в простом народе, прежде всего в крестьянстве. Это был расчет стратегического порядка, как и главная цель, провозглашенная яицкими казаками, инициаторами выступления и другими повстанцами: восстановление на престоле «законного государя»-«императора» Петра III в лице Пугачева, свергнутого с престола якобы за желание освободить от крепостной зависимости крестьянство. Этого народного заступника и нужно снова возвести на трон. И он сделает все, что нужно для угнетенных. Такая идеологическая оболочка как бы придавала движению законный характер.
**Жизнь казаков была нелегкой. В суровой борьбе с внешними и внутренними врагами приходилось отстаивать свое право на существование. Военные походы, тяжелый труд, опасности, угрожавшие со всех сторон, закаляли характер казака с младенчества, делали его суровым, отважным, вольнолюбивым. С ранних лет он должен был стать прекрасным наездником, хорошо владеть оружием - саблей, копьем, ружьем и, если необходимо, стрелять из пушки. Географ И. Георги, посетивший Яик в 1770 году, писал о тамошних казаках, что они «здоровые, бодрые и сильные люди…,необузданны…,решительны и храбры». За год до него здесь же побывал П. Паллас, по словам которого, казаки и добронравный, и чистоту соблюдающий народ, «ростом велик и силен, да и в женском поле немного находится малорослых».
Пусть гуляли до упаду,
Пропивались до гола…
Только шашку, как награду,
Берегли они всегда.
Каторжане, крепостные,
Да разбойничий народ.
Не сказать, что все простые:
Хищным был отважный род.
Смерть давно таких искала,
Этим – нечего терять!
Потому и воевали,
Все одно: колоть, стрелять.
Если их с умом направить,
Дать свободу, землю дать…
Крылья вольности расправить
И царем для них же стать?
Думал Пугачев об этом***
Постоянно, каждый раз.
И зимой, весной и летом
Слал гонцов, давал наказ:-
«Говорите хлопцы, смело,
Царь живой, он верит в вас.
Время к подвигам поспело,
Вам он, волю, землю даст!»
А с распутной Катериной
Он расправится в тот час:
Как в Москву войдет родимый…
Так ведите свой рассказ!
И что знаки есть на теле
Сердобольного чела…
И Петром на самом деле
Так зовут его – царя.
***Яицкие казаки, как и донские и другие, попали под контроль Москвы, правда, не сразу. Предания, сохранявшиеся в 18 веке, связывали это с именем царя Михаила Федоровича – первого из династии Романовых (1613-1645). За полстолетия до Пугачева яицкие атаманы Ф. Рукавишников и Ф. Михайлов, оказавшиеся «по войсковому делу» в Москве, повестовали своим собеседникам: «В прошлых давних годах прадеды, деды., т.е. первые яицкие казаки, пришли и заселились здесь на Яике – реке., собравшиеся русския, с Дону и из ыных городов, а татара из Крыму и с Кубани и из других магометанских народов». «Жили они…немалое время своевольно, ни под чьею державою». Но однажды они, «собравшись думали, у кого им быть под властию». Думали долго, наконец послали от себя двух казаков – русского да татарина – к государю Михаилу Федоровичу с челобитьем, чтоб он, «великий государь, их пожаловал, принял под свою протекцию». Тот согласился и приказал дать казакам грамоту – им во владение жаловались-де Яик и земли около него с вершин той реки до устья», они получили право « набирая на жилье вольными людьми», «служить казачью службу по обыкновению».
Глава 5.Царские знаки Емельяна Пугачева
Человек бывает разный,
От природы смел и горд.
А другой, пусть не отважный
Страху место не дает.
А характеров не мало…
Выжить трудно в те года.
Закаленных в битвах ждала,
Не одна еще беда.
Суеверие с веками
С человеком шло вперед.
Потому и с казаками
Не сыграл ли этот рок?
А язык когда подвешен…
Кругозор и опыт есть.
И к тому еще и грешен?
То достоинств тут не счесть.
Емельян - былой рассказчик,
Да приврать еще любил.
Открывался просто ларчик -
Дар природный в парне жил.
Из среды простой, сермяжной,
Зная мысли, их язык,
Приосанившись, и важно
Говорил, что не привык
Он терпеть несправедливость,
Произвол, который есть.
Надоела эта лживость
И поруганная честь.
И беседа с казаками
Длилась долго в этот час…
Говорил он, что с врагами
Рассчитаться надо враз!
- Кто ж враги? - Императрица!
И сподвижники ее.
Надо с ними расплатиться,
Время подошло мое.
И в порыве разговора
Ворот вдруг разрезал он:
«Могут знаки быть у вора?
Это – явь, не страшный сон».
Оробела тут ватага…
Да и есть ведь от чего.
Знаки царские! Хмель, брага…
«Верим! Верим мы в него!»
Закричали, в ноги пали,
Царский герб – вон на виске!
Клятву в верности тут дали,
Пусть! Хоть жизнь на волоске!
- Обещаю перед Богом
Войско я свое сберечь!
Обязуюсь царским родом
Вольность вашу не стеречь!
Земли ваши и притоки,
Реки с рыбою всегда –
Все отдам! Отдам без склоки,
Соль везите хоть куда!
На коленях у иконы-
Казаки и Емельян.
Будут колоколен звоны…
(Ну, а знаки те – от ран!)
Шрам, что слева, шрам, что справа-
Полоснули саблей грудь!
Не имел на царство права,
Но, теперь не в этом суть.
Глава 6.«Во всей России чернь бедная
терпит великие обиды и разорения…»
Самозванца приютили,
Знал об этом узкий круг.
Вместе ели, вместе пили,
Проводили и досуг.
Караваев и Шигаев,
Чика, рядом Тимофей.
Подружил их Оболяев,
Что ж, смелее, не робей!
Встреча Пьянова Дениса
Состоялась как-то раз.
Пробирался до Иргиза*
Нес с собою он наказ.
Дал купец ему раскольник
Адрес, Филарет где жил.
Там, в степях, растет где донник
Встретят, примут, будешь мил.
Старец связан же с купцами,
Где влияние имел.
Помощь будет и борцами,
Сохранившим свой удел.
И когда он появился,
Передал большой поклон.
Филарет с ним подружился
И сказал, что будет он:
Свой в Яицком государстве
И поверят все ему.
Атаманом в этом братстве,
Нет! Царем быть посему…
Будут рядом с ним сражаться,
Чем не Петр, чем не царь?
Что ж, давай за дело браться,
Ведь считают чернь за тварь!
Казакам теперь так худо…
Притесняют, стыд, позор.
Не боятся ведь иуды,
Беглых ловят, клеймят «ВОР».
На Руси крестьян немало,
Жить спокойно не дают.
Истязают и до гроба,
Мучаясь к концу идут.
Обещать им если волю,
Землю дать, да торговать…
Значит мы улучшим долю-
«Царь мужицкий» - будут звать.
Старовер – раскольник тертый
Знал о чем он говорил.
А мужик российский гордый
Век обиды не сносил.
* Иргиз – река в Казанской губернии, в Симбирской провинции ( к Востоку от Саратова).
Бунтарей у нас хватало…
Жил Болотников казак.
Разин погулял немало,
Но дела пошли не так.
Где Булавин, где Некрасов?
Чернь забитая, вставай…
Порох, ружья из запасов
Поживее доставай!
И поднимутся казаки,
А за ними люд простой.
И башкиры и казахи,
Черемис, чуваш лесной.
Глава 7.Крестьянская война Емельяна Пугачева
( начало восстания)
Возле хутора Усихи*
Собирались казаки.
И пока все было тихо,
Обыскались их враги.
Бородин, поручик Иглин
Знали, где-то Пугачев…
А казак, он не наивен,
Бунт готовит мужиков.
И тем временем казаки
Емельяновский приказ
Выполнили. И подарки
Пригодились в самый раз.
Почиталин вместе с сыном
(Сын – бумажный человек),**
Дал наказ, что с Емельяном
Доживать им этот век.
В самый раз зипун с башметом.
Не робей теперь Иван!
Пугачев был скор с ответом:
«Что ж, добро, давай в мой стан».
И другие инородцы
Толмачами подошли…
Грамотные были хлопцы,
С ним судьбу свою нашли.
Баранга – татарин местный,
Идыркей – его дружок.
Бахмутов – толмач известный
И туркмен Балтай – годок.
А калмык Сюзюк Малаев
Был готов переводить.
День и ночь, не уставая,
Службу верную служить.
Осень – сентябрю подмога.
Сухо. Не было б дождя.
Хороши еще дороги,
Солнце светит для вождя.
Так, 17 – го числа***
Сход собрался с хуторов.
И весть мятежная росла…
Шел народ страх поборов.
Вышел Пугачев к народу,
Тихо стало. Тишина…
«Император» начал с ходу:
«Объявляется война!
Хватит нам терпеть обиды!
Угнетенье, нищету…
Мы теперь имеем виды-
Быть свободными в роду!»
Развернулись тут знамена,
Там раскольничьи кресты.
Будут с нами люди с Дона,
Их желания просты!
С Запорожья и Яика,
С Волги казаки идут…
С гор кавказских, там где дико,
Горцы скоро подойдут.
-Я дарую земли, реки,
Лес и травы, да пруды.
Все прощаю. Все! На веки
Честь, хвала вам за труды!
Взволновались, встрепенулись.
Чернь кричит ему: «Ура!»
Государь наш! Полюбились,
Дорогие нам слова!
- Хорошо! Довольно, хватит!
Все ли слышали слова?
Вы готовы драться, сладить?
На кону ведь - голова!
-Мы должны Екатерину
Со двором совсем убрать!
И на то ведь есть причина -
Власть смогла обманом взять.
Пугачев сказал все это,
Подал знак: «Ну, с Богом – в путь!
Все, что было канет в лету,
Подвиги и слава ждут!»
Осенью все это было…
Так крестьянская война
Началась. Судьба решила
Испытать Русь и сполна.
*Хутор Толкачева лежал в верстах сорока от Усихи и в ста от Яицкого городка.
**Бумажный человек – т.е. грамотный
*** 1773г. 17 сентября начало крестьянской войны. Чтение 1-го манифеста « Императора Петра III» - Пугачева, написанного И.Я.Почиталиным, на хуторе Толкачевых.
Глава 8.Первый манифест*
Всколыхнулась Русь под гнетом,
И какие же слова
Разожгли огонь в народном
Подсознании – права…
Манифест тот, самый первый,
Что написан был в степи,
Почиталин Ваня смелый
Написал. Теперь крепи..
-Подпись ставь, но «император»
Ваню хлопнув по плечу,
Так сказал: «Я ведь оратор,
Подпиши, я так хочу!»
Манифест подписан, вскоре
Вольность казакам сулит.
Всем, кто против, будет горе,
Емельян так говорит:
«Я, ваш истинный и верный
Государь земли родной.
Пусть окрепнет дух мятежный,
Поведу вас за собой».
Если ж вправду разобраться,
Этот первый манифест
Был написан, чтоб остаться
Казакам своим окрест.
Он обязан впредь Яику,
И столица будет здесь.
Не беда, что край здесь дикий,
У бояр собьет «царь» спесь.
Вот и первые победы:
Взят Илецкий городок.
Пусть дрожат теперь соседи,
Испытают страшный шок.
А до этого работа
Очень трудная была.
Подготовка больше года
Путь к восстанию вела.
И повстанческим же центром
Разработан план войны.
И вовлечь крестьян при этом
Очень уж большой страны.
Это тем и отличало
От волнений прошлых лет.
Это было тем началом,
Что в итоге даст ответ…
Почему в стране богатой
Очень плохо большинству?
Почему народ зажатый
И живет не по Христу?
Ведь не зря гуляли банды,
Обнищав и потеряв
Веру в Бога. И как рады
Грабить всех, закон поправ.
И на «дне» живут те страсти,
Очень страшные кипят.
Быть свободным – это ж счастье!
Шанс такой им в руки дать.
И крестьяне Оренбуржья,
Слыша этот манифест,
Брали в руки вилы, ружья,
Так проснулся в них протест.
Постепенно все крестьянство
Поднималось на борьбу.
Русь трещала, ведь на царство
Емельян бросал судьбу.
Манифест еще писался,**
В октябре зачитан был.
Инородцев он касался
И свободу им дарил.
-Эй! Башкиры и казахи!
Черемис, мордвин, чуваш!
Слышите? Живет кто в страхе,
Царь спаситель - Петр ваш!
После этого воззванья
Люди шли со всех концов.
На местах лишали званья
И помещиков, купцов.
Самозванец, что назвался
Императором Петром
Цель поставил – к власти рвался,
Настоящим был борцом.
*В первом манифесте 17 сентября 1773г. Пугачев объявил: «Когда всю Россию завоюет, то сделает Яик столицей (вместо Петербурга), яицких казаков производить будет в первое достоинство за то, что они причиною возведения его паки на царство».
** 31 июля 1774г. наиболее полно и решительно выражает требования угнетенных (Программа крестьянской войны). Главная суть этого и других манифестов Пугачева в том, что они затрагивали суть жизни угнетенных, давали им надежду на лучшую долю. Призывы и идеи манифестов Пугачева вошли в душу народную.
Глава 9.Волжское казачье войско.
( Основано в 1733 году с помощью
выходцев донских казаков 8 октября)
И откуда же те силы
В человеке поднялись?
В доведенных до могилы
Так в характере сошлись.
Ведь бесстрашие не удаль,
Убивать – не ремесло.
На границах всегда убыль,
Сколько жизней унесло.
При Петре еще при Первом,
Те реформы начались
И казачеству на верность
Много жизней поклялись.
Так в политике сложилось –
Регулярным быть частям.
До казаков доводилось
Быть на страже, как войскам.
А старшин и атаманов
Выбирать и назначать
И проекты дерзких планов
Новой власти передать.
Высочайшей теперь властью
Узаконены они.
И не можешь теперь красть ты…
Жить, как хочешь с исстари.
А на Волге «кровь» бурлила,
Шаек было, ох, не счесть…
Горя, лиха всем хватило,
Как стерпеть все это, снесть?
Выход есть и он был найден.
Перепись тогда прошла…
Волжским казакам представлен –
От Сената весть дошла.
Волжским казакам отныне
Быть единым, Волгским слыть.
Бунчуки, знамена в чине…
И с насекою служить.
В войско Волгское Сенатом
С Дона казаков свели.
Тысячи семей приказом
В крепости тогда пошли.
Казаки еще в те годы
Шли на турок при Петре.
Знал Кавказ, Азов походы…
Удаль, храбрость есть в стране!
Били в Ингрии и шведов
И в Карелии потом…
А в Лифляндию наведав,
Страх нагнали поделом.
Сколько крови в Украине
Пролито в Большой войне.*
А Кавказ, как в паутине,
Был зависим от Чечни.
От набегов же чеченских,
Берегли тогда Терков.
И в боях, жестоких, смертных,
Дух рождался казаков.
Астрахань, Симбирск, Алатырь –
Вот откуда сила шла.
Так с бассейна Волги с исстарь,
Воля в казаках жила.
И река Самара знала
Кинель, Сок и Кондурча.
Пот и кровь там проливали
И рубились же с плеча.
В завершении, царицей**
Анной укреплен союз.
Будет казакам столица,
Государство снимет груз.
И теперь уже в Самаре
Казакам защита есть.
Принимать есть, где парады
И служить за веру, честь.
Что ж, задача не из легких,
Снят вопрос с повестки дня.
Служба эта не для робких,
Нет дороги теперь вспять.
Отголоски той работы –
Оренбург, вот крепость есть.
На реке форпост и роты,***
Схваток было ну не счесть.
И киргизы, и башкиры
Коренные удальцы -
Не сдавались. Их секиры
В прошлом знали и стрельцы.
Емельяну предстояло
В этих землях воевать.
И казаки выбирали,
Стоит ли им умирать.
В большинстве своем казаки
Были верными царю.
Если уж касалось драки,
Были смелыми в бою.
Ведь традициям веками
Поклонялись казаки.
И теперь же их руками
Все порушат бунтари.
Нет! Погибнуть Емельяну
В этих землях суждено.
Опереться атаману
На крестьян скорей дано…
*Великая Северная война с 1700-1721 годы.
** 15 января 1734г. Императрица Анна Иоанновна подписала Указ об учреждении Волгского казачьего войска с командами казаков дубовских, самарских, саратовских, царицынских, алексеевских, уфимских и сергиевских. Центрами войска были определены Дубовка и Самара.
*** На реке Орь основана крепость Оренбург в 1735 году, Оренбургской экспедицией при участии волжских казаков.
Глава 10.Война охватившая Приуралье,
Зауралье, Среднее и Нижнее Поволжье
Воля, волюшка к землице
Притягательной была.
Как же, как же прокормиться?
В людях эта мысль жила…
В старину же, на границах
Расселялся беглый люд.
Силища росла в станицах
Выживших в горниле смут.
Разин, а потом Булавин
Поднимались на борьбу.
В песнях их народ прославил
Помня бунтарей судьбу.
Ох, жестокие расправы
Применяла власть тогда.
У старшин же, свои нравы:
Хитрость, алчность, как всегда…
И скопившаясь с годами
Ненависть в сердцах людей,
Вырвалась, да так, что сами
Шли навстречу бунтарей.
А молва о Емельяне,
Словно искра разожглась.
И уральские крестьяне
Поддержали его власть.
Дождались. И Приуралье,
И Поволжье под ружьем.
Ну, а там и Зауралье
Ярким вспыхнуло огнем.
Эх, мечты, мечты общины…
Иль Республики своей.
В Запорожской Сечи были,
Те порядки посильней.
Степь, ковыль и ветер вольный.
Кони, шашки наголо…
В результате бой тот страшный
В памяти, ох, надолго.
Взят Татищев. После боя
Вербовали пленных в строй.
Им вопрос от Емельяна:-
«Знаете ль, кто я такой?
-Царь я ваш, слуга покорный.
Счастья дать хочу я вам.
Мой народ пусть будет вольным,
А гарантом буду сам!
-В Манифестах моих – правда.
Хватит вам в нужде страдать.
Вы свободны! Вот награда…
Может, хочет кто сказать?»
А в ответ: «Служить мы станем,
Верой, правдою царю.
За тебя горой мы встанем,
Видим мы в тебе зарю!»
И куда теперь направить
Острие своих атак?
Закрепить успех, чтоб править
Разъяренностью ватаг.
-Оренбург! Исчадье ада,
Регулярные войска…
Фреймана поймать бы надо,*
Плачет по нему коса.
Пусть стихийно, как попало
Воевали казаки
До сих пор. Теперь настало
Направлять свои полки.
И чуваши в этом деле
Помогали, как могли.
Справедливости хотели
И в восстанье помогли.
Их трудилось очень много
На Урале в те года.
Не надеялись на бога,
Притесняли их тогда.
Притеснения – жестоки.
Произвол везде царил.
Где чиновник – там пороки,
Сам он миловал, казнил.
И чувашам предстояло
Быть неграмотным в роду.
Их в солдаты отдавали,
В жизни знали лишь нужду.
Инородцам запрещали
Обучать своих детей.
Большей частью клеветали
О невежестве семей.
Пугачев спросил однажды
У повстанца - старика: -
«Кто такие вы чуваши?
Слышал, что издалека».
Было это на привале,
У ночного костерка.
Люди за день так устали…
Жизнь в сраженьях не легка.
Асатте сказал спокойно:
«Емельян, род древний наш.
В древности он жил достойно,
Расскажу я про чуваш».
* Фрейман – каратель, генерал-вешатель (неиствовал после январского восстания 1772г. в центре войска Яицкого).
** Асатте – старый человек, дед.
Глава 11.Булгары, а впоследствии чуваши к XVIII веку
- Между Волгой и Сурою,
Где растут леса, леса…
За высокою горою
Выше только небеса.
Там раскинулись селенья,
И витал там киреметь.*
Испытавшие гоненья…
Много им пришлось стерпеть.
Кто их знает: как булгары
Из-за Камья идет род.
Жили рядом, где хозары
И буртас – простой народ.
Говорят от турков племя
Отделилось навсегда.
Что гадать, сокрыто время,
Знать ли тайну нам когда?
Русь узнала из походов:
Есть чуваш народ такой.**
На Казань, ища подходов,
Натолкнулось за рекой.
А до этого не знали,
Обзывали край ордой,
Имя общее давали,
Называли татарвой.
*Киреметь – в мифологии злой дух, место, где ему приносили жертву (или злое божество чувашской языческой религии).
**Чуваши – народ, разделявший прежде судьбу Казанского ханства, - стали упоминаться в истории русской не ранее 1524 года, когда начались походы на Казань в царствование государя и великого князя Василия Иоанновича; но до этой эпохи имя чуваш давно известно было татарам, и чуваши населяли прежде северо-восточную страну за рекой Камой.
Притеснения монголов,
Их разбои и их гнет,
Проявляли в людях норов,
Кто хорошего не ждет.
Территория Булгаров***
Стала житницей Орды.
От богатства тех товаров
Много утекло воды.
Кто остался верен воле,
Кто остался просто жив.
Тот оставил это поле,
Путь на север проложив.****
Это было Приказанье,
Да на Арской стороне,*****
Сохранив булгара званье,
Но в другой уже стране.
Так булгарские чуваши,
Финно-угров потеснив,******
Вместе «съели столько каши»,
Дух свободы породнив.
Но недолго продолжалась
Та свобода, и теперь
Все под гнетом насаждалось,
Феодал был сущий зверь.
*** Территория Булгаров - в 1243г. территория Волжской Болгарии была включена в состав Золотой Орды – одной из трех монгольских держав, образовавшихся на захваченных территориях.
****Еще в годы монголо-татарского завоевания часть оставшегося в живых болгаро-чувашского населения переселилась в северные лесные районы.
*****Арская – Удмуртская
****** В XIII-XY веках, в процессе ассимиляции болгаро-чувашей и финно-угров, главным образом марийцев, сложилась современная чувашская народность («Чувашские исторические предания», автор В.Д.Дмитриев).
Так в Казанском ханстве жили,
В Астраханском, Крымском тож.
Хану в руки власть вложили,
А диван был к хану вхож.*******
Разношерстные эмиры,
Где мурза, улан, князек.
И имамы и сеиды,
Шейх, мулла – таков Восток.
Феодальный строй – военный,
Сотник и десятник есть.********
И ясак был непомерный,*********
Видов двадцати не счесть.
И народ сопротивлялся
Против гнета, грабежей.
В памяти людской остался
Подвиг лучших из мужей.
Все в фольклоре и легендах:
Субэдей и Улп с Ахплат.
Так же как в других народах
Жил Батыр, такой же брат.
Феодалов: Уразмеде,
Что чувашей истязал.
Кто предал как Шемердене,
Их народ все ж наказал.
И к шестнадцатому веку
План народный все ж созрел.
Что же надо человеку,
Чтоб все это он узрел?
******* Диван – правительство и совет крупных феодалов.
******** Сотник, десятник(десятный)- местные князьки
********* Ясак – в него входило до 20 видов натуральных и денежных податей и пошлин.
Жить свободно и без страха,
Торговать, растить свой хлеб.
Если ж голову на плаху,
То сложить от грозных бед.
Взоры к русским обращались,
Там защита может, есть
За Сурой. И возвращались,
Принося благую весть.
Дружба крепла, два народа
Подружились навсегда.
Добровольно, чтоб свобода
Закрепилась на года.
Обратились к воеводам,
К хану Шах-Али отцы.
Чтобы горным всем народам**********
Дух свободы был сродни.
И гонцы Магомет Бозубов
Ахкубек Тогаев с ним.
С группой верных лесорубов
Предстоит дорога им.
На Москву, к царю Ивану
Просьбу Горной стороны
Изложить и к его стану
Присягнуть хотят они.
Все сбылось! Иван IV
В руки грамоту им дал.
И печатью золотою
Закрепил. И слово взял:
«Чтобы верностью служили,
Дань платили и оброк.
Чтобы пленных отпустили,
Стали строить городок».
********** Горные люди – т.е. чуваши-булгары, горные марийцы, отчасти татары правобережья Волги.
Так Свияжск отсчет свой начал,
Дико поле потеснив.
Царь Иван так обозначил:
На Казань путь прочертив.
После взятия Казани
Жизнь пошла другим путем.
Много рождено сказаний,
Разобраться есть нам в чем.
Все три года не платили-
Податей, свободный люд.
Долго в памяти хранили,
Тот подарок в годы смут.
Но, настали перемены…
Вместо ханов, царский гнет.
Нет, здесь не было измены,
Кто же знал, что ждет народ.
Из людей ясачных вскоре,
В государственных крестьян
Перешли. Хлебнули горя,
Разорен был этот стан.
Воеводы и дворяне
И чиновничий народ.
Хуже, чем на поле брани
Затравили славный род.
Тех повинностей немало,
Податей же всех не счесть.
С новобрачной так бывало:
Отбирал свой барин честь.
Судоверфи и каналы,
Крепости, ремонт дорог.
Все налогом облагали,
И плати всегда все в срок.
При постройке Петербурга
По велению Петра,
При строительстве дороги,
Что в Сибирь тогда вела,
Все крестьянскими руками
Поднималось на Руси.
И так делалось веками,
И поблажек не проси.
Так разбойничьи отряды
Появлялись, грабить чтоб.
Ни к чему теперь обряды,
В страхе жил купец и поп.
Подведем теперь итоги:
Звали все же нас – булгар.
И земля своя и боги…
Было все когда–то встарь.
«Хорошо рассказ построил
Старый, умный человек.
И урок я твой усвоил,
Буду помнить, жить бы век».
Емельян еще добавил:
«Государство - Вы народ!
Чтобы плохо вами правил?
Это просто не пройдет!
Будет вам старик свобода,
Деньги, реки и поля.
Эх! Булгары, счастье рода-
Сохранить в веках себя!
Обрести свое названье,
Зваться с гордостью – булгар!
Прорасти в своем сознанье,
К черту воевод и бар!
Верю, что наступит время,
Звать вас будут и ваш край,
Как булгарское то племя…
Асатте, ты так и знай!
Повторял он это слово,
Говорил: «Булгар, булгар…
Ох, чудно!» И как бы снова
Тот язык звучал как встарь.
Глава 12.Емельян Пугачев в Чувашии. Легенда о кладе
( 10 миллионах червонцах) спрятанных у Сундыря
Михельсон спешит к Казани,
Разгромить повстанцев чтоб.
Бой дает он утром ранним,
Атакует прямо в лоб.
И на поле Арском жарко,
Что ж, июль тому виной.
Пушки, ружья, тут не сладко,
Здесь идет смертельный бой.
И разрезав на две части
Емельяновы полки,
Михельсон, поборник власти,
Отдавал теперь долги.
Отступили за Казанку,
Чтоб наутро снова в бой.
Дым густой, как будто баньку
Влажной разожгли листвой.
Вот опять идут в атаку
У Царицына села.
Тут Потемкин рвется в драку,
Армия вершит дела.
И повстанцы побежали,
Многие попали в плен.
К вечеру совсем дожали,
Нет уж больше крепких стен.
Пугачев бежал на север,
До Кокшайска. С ним войска.
Ох, дурманил ночью клевер…
Через Волгу жди броска.
Берег левый, берег правый
У Нерядово и вброд.
На коне - «орел двухглавый»…
Емельяну не везет.
В городок Сундырь повстанцы*
Лихо ночью ворвались.
Церковь подожгли и в ранцы
Класть добро потом взялись.
Передышка на привале,
Костерок, уха дымит.
Многие вповалку спали,
Только Емельян не спит.
Да, забота так забота,
Золото куда бы деть?
Предстоит еще работа,
В землю закопать успеть.
Ох, червонцы, вы, червонцы,
Миллионные дела…
Не видать вам больше солнца,
Тайну знает лишь гора.
Государь же самозваный,
От роду донской казак.
В Сундыре был гость незваный.
Что поделать? Это так.
Клад остался и червонцы
Греют землю до сих пор.
Глубоко, не видно донца,
Не найдет теперь их вор.
«Это что же за деревня?»-
Емельян спросил солдат.
«Видно Шоршелы. Да верно!»-
Кто-то крикнул из ребят.
«Эй! Мирон, Максим, скажите,
Есть ночлег в деревне, хлеб?
Вы ведь местные подите,
Провиант, нам очень треб!»
Масло, яйца, хлеб и сало –
Все крестьянскому царю…
Дед Семен хвалился басом.
Говорил: «Всех накормлю!»
Не соврал. И у оврага
Суп сварил в пивных котлах.
Угощал пивною брагой,
Все на совесть, не на страх.
Одарил его деньгами,
Не скупился Емельян.
Местных вопрошал: «Кто с нами?
Смертный бой судьбою дан!»
Скачет Емельян все дальше,
Вот Цивильск, там слобода…
И стрельцы. Ну, что ж! Подальше
От беды, еще ж куда?
В это время повсеместно
Бунтовал простой народ.
Воевать хотели честно
За свободу и свой род.
Чебоксарские деревни,
Ядринские и Курмыш.
И сочувствие с губерний
Не найдешь. Здесь гладь и тишь.
Нижний, Тула и Воронеж,
Здесь уж лиха хватит всем.
Если бунт – не остановишь,
Емельян все ж станет тем.
То есть станет государем,
Кем себя он возомнил.
Что ж, граф Панин, смело вдарим
Изо всех российских сил!
В это время в государстве
Подавленья план созрел.
Худо будет, тем кто в братстве
С Емельяном сейчас смел.
И Указ Екатерины
Был подписан в тот же час.
Только так, должны едины
Быть, все вместе, кто за нас.
Сам Суворов был в команде,
Граф с частями рвался в бой.
Разбивал, держал в осаде
Он повстанцев в битве той.
Шумерля, потом Алатырь -
И везде, где он прошел,
В этом деле был каратель,
Чтоб к Москве враг не дошел.
Тракт Саранский будто вымер,
В деревнях нет никого.
Будто род людской весь вышел,
Докатились до чего.
Михельсон писал, что видел:
«Здесь дворянам жизни нет.
Если он кого обидел,
То порублен в цвете лет».
Пугачев бежал, но что же,
Вытворял с командой он?
Жег и вешал, что негоже,
Как теперь взойдет на трон?
* Сундырь – ныне город Мариинский Посад. В ночь с 16(27) на 17(28) июля 1774г. Е.Пугачев переправился с остатками своей армии на правый берег Волги у д.Нерядово, ниже с.Сундыря (третий этап крестьянской войны).
Глава 13.Екатерина-II о причинах выступления яицких казаков.
(«Не Пугачев важен, важно всеобщее негодование»
А.И. Бибиков генерал- аншеф, главнокомандующий карательных войск)
Испокон веков хозяйство,
Аж из Киевской Руси,
Оставалось в государстве,
Гнев боярский – пронеси!
И крестьянство составляло
Основную часть страны.
Деревянною сохою
Управлялись все ж они.
Неглубокой была вспашка
Недостаточно скота.
Что сказать: «Как было тяжко,
Не родился хлеб когда».
Накануне же восстанья
Года три – неурожай…
Смерть и голод – наказанье,
Что сажай и не сажай.
И вот к этому вдобавок,
Нестерпимый гнет крестьян.
Власть имущих – путь их сладок…
Беспредел был у дворян.
Кабинет Екатерины:
Там, за шахматной доской
Бецкий – начал в середине
Тот дебют свой непростой.
Разыграв все по-французски
И галантно подыграв,
Он не мог сыграть по-русски,
Был хитер и в этом прав.
«Что ж, Иван Иваныч, можно
Согласиться на ничью.
Вы сыграли осторожно,
Тем же самым я плачу».
«О, прекрасная богиня!
В шахматах – Вы хороши!
Ферзь, ладья – они безвинны,
Войском лучше дорожи».
Ох, и ловок этот Бецкий,
Просвещен, аристократ.
И не зря, ведь ум немецкий
Был к нему привязан, рад.
За столом, что говорилось:
Об интригах иль балах.
О политике водилось,
Все он знал, не ведал страх.
Как-то речь о Пугачеве
Ненароком завелась:
«Что же скажете о нем Вы?
Как беда сия стряслась?
Может, слишком притесняем,
Лиха терпит наш народ?
И дворянство развращаем…
Беспредел из года в год?
А дворянство - это сила.
Государству же оплот.
А теперь его на вилы
Крепостной поднял народ.
Крепостничество скорее
Подняло на бунт народ.
Как же сделать всех добрее,
Чтоб страна не шла вразброд?
Здесь я вижу перемены,
Да реформы нам нужны.
Но, дворянство за измену
Может голову снести!
Видно, надо постепенно,
Шаг за шагом все унять.
Бунт крестьянский непременно –
Подавить и все узнать!
Кто зачинщики? Дворяне?
Надоумил, может, кто?
Эти хитрые славяне,
Ведь не верят ни во что».
В это время, вдруг Потемкин
Завалился в кабинет.
И сказал он басом громким:
«Дело есть, свободны? Нет?
Надо бы Петра назначить
Главным, чтоб войска повел.
Этот Панин обозначит,
Путь к победе, чтоб привел.
После долгих препирательств,
Взвесив за и против все,
Цель Потемкину поставив:
- Лжецаря на колесо!
Все волнения с Яика,
Войско там притеснено!
Ненависть достигла пика,
Недовольство шло давно.
Что ж, Тамбовцев в этом деле
Роль плохую все ж сыграл.
Видно руки там нагрели
На деньгах, что он прибрал.
Возмущенью нет предела,
Атаман потом убит.
Нет единства в этом деле,
Бунт подавлен и разбит.
Не случайно Емельяну
Помогли и в этот раз.
И крестьянство очень рьяно
Претворяло в жизнь указ.
Манифесты самозванца
Потревожили страну.
Казнь устроить им повстанцам –
Выжечь семя на корню.
И последние денечки
Ожидают лжецаря.
Ждут его суровы ночи:
Пытки, боли бунтаря.
Глава 14.Подавление восстания.
(Неудачи и поражения)
Под команду генерала
Перешли уже войска.
Все встряхнул и перебрал он,
Все готово для броска.
Панин люто ненавидел
Чернь! Жесток был к ней всегда.
Был талантлив и предвидел,
Бой и тактику врага.
Зная это, у царицы
Подготовлен документ.
Чтоб жестокой не прослыться
В будущем на много лет.
Цель стоит: карать, но только
Всех подряд не убивать!
Кто повинен и насколько?
Разбираться, наставлять.
В общем, «знать»: готова к бою.
Батальоны и полки
Выдвинут своих героев,
Жестких, грозных, как штыки!
Пугачев пока не знает,
Что грозит ему беда.
Он людей в полки сбивает,
С толком дела, как всегда.
Был пленен Белобородов,
Творогов на место встал.
Пусть без племени и роду,
Но черед его настал.
Словом, он поход готовил
На Москву, скорей бы взять…
Никого он не неволил,
Это должен каждый знать.
Позади Сундырь и Волга,
Далеко уже Казань.
Остановка ненадолго,
Перед Нижним будет брань.
Но чуваши повстречались
По дороге, рассказав:
«К государю направлялись,
Хлеб с собой в дорогу взяв.
В Нижнем ждут его солдаты
И Москву ему не взять…
В общем, силы многовато,
Надо сохранить бы рать».
Мимо Ядрина повстанцы
Все ж к утру вошли в Курмыш.
С хлебом - солью самозванца
Чернь встречала его лишь.
Вот Алатырь уже встретил,
И крестьяне шли к нему.
Здесь повстанцев он отметил,
Самых преданных ему.
Серебром рубли блистали,
Там портрет Петра на них.
Сделав «ушки» - награждали,
Как медалью, дорогих.
И Саранск без боя взяли,
Где дворяне, господа?
Видно, в лес все убежали,
Пугачев для них – беда!
А каратели спешили,
Догоняли по пятам.
И в селенья заходили,
Не живет никто уж там.
Очевидец тех событий -
Рунич, что с войсками шел.
Видел богом край забытый,
Будто здесь Мамай прошел.
Шайки вешали, громили.
Беспредел царил вокруг.
Боже мой, что натворили
Люди, бывшие из слуг.
Пугачев без важной базы
Шел навстречу злой судьбе.
Террор следом как зараза,
Все смешалось в той борьбе.
Михельсон, а с ним и Меллин,
Замыкали петли круг.
Нет, похоже, даже щели,
Царский обруч очень туг.
В Пензу Пугачев ворвался,
Здесь, обычный ритуал.
А потом казнить собрался,
Кто помещик – тот пропал…
Но недолго продолжался
Праздник, что отпущен был.
Чемесов уж приближался,
Корпус свой он торопил.
Пензу Пугачев оставил,
Но забрал, что можно взять.
Денег для казны прибавил,
Чтобы легче воевать.
Порох и свинец в придачу,
Ядра, пушки и еду.
А дворянам, вместо сдачи,
Кровь пускали на виду.
Надо важное отметить:
Бунт, он действовал везде.
Ну, а власть? Она ответит…
Скоро, скоро быть беде.
Панин, Древиц наседали
На повстанцев, как могли.
Плохо очень воевали,
Удержаться не смогли.
И повстанцы умирали.
На глаголях их тела.
Их на части разрубали
За вчерашние дела.
Пугачев, хоть знал об этом,
Но деваться же куда?
И кончалось вроде лето,
Избежать бы здесь суда.
Путь на Дон, а там кто знает?
Затеряться, пусть найдут.
Бог судьбой располагает,
Беды, может, обойдут.
А пока Петровск в осаде,
Но недолго, тоже взят.
Хоть и сам уже в блокаде,
Храбрость все же не отнять.
Август жаркий и Саратов,
Как на блюдечке лежит.
Участь та же у собратьев –
Пугачев здесь фаворит.
Под горой он, Соколовой,
Все дела свои вершит.
И дворяне головою,
Поплатились за визит.
Все в руках у Емельяна,
Есть суда и средства есть.
И как будто без обмана,
Хоть разбойничья, а честь.
Но каратели уж рядом:
Муфель, Меллин, Михельсон.
И Мансуров бьет как надо,
Далеко тот слышен звон.
Камышин был взят без боя,
Вот и Дубовка уже.
Там и Дон, все без разбоя.
Здесь возможно протеже.
Если волжские казаки,
Хоть примкнули, но не все.
То донские жаждут драки,
Здесь они во всей красе.
Но отваге нет предела,
На реке Пролейке бой.
Пугачев спешит и смело
Бьет он Дица в битве той.
А потом бой у Мечетной,
Под Царицыном река.
Три атаки и в ответной,
Ох, победа не легка.
В плен полковника и к стенке,
Но Кутейников живой.
Атаман, хоть на коленках,
Но приполз к себе домой.
Нет, донцы они такие,
Любят жизнь и воевать.
Годы разные, лихие,
Но потомкам надо знать.
Что победа? Есть ли толку?
Рядом царские войска.
Что в загоне делать волку,
Взять где силы для броска?
Нет, на штурм он не решился
И Царицын позади.
Спать в Сарепте он ложился,
Чтобы дальше путь пройти.
Здесь Овчинников, Перфильев,
Чумаков и Творогов.
До чинов своих – обилье…
Дослужились дорого.
Генералы, генералы,
Их сермяжные войска.
Эх, открыть бы их забралы,
Пусто там, одна тоска.
Там предательство таится,
Страх за жизнь, какая смерть?
Знал бы он, что в них творится,
В мыслях этих круговерть.
Пугачев был у ватаги,
Где-то рядом Черный Яр.
Здесь кругом одни овраги,
Чумаков готовил дар.
Он намеренно расставил
Пушки, ну совсем не так.
Заговор же он возглавил,
Видно было, что мастак.
Михельсон ряды расставил,
Здесь пехота, конный полк.
Цель конкретно обозначил,
Всем все ясно - будет толк.
Пушки зычно прогремели,
Что ж, повстанцы дали бой.
Вот и конница взлетела,
Михельсон не даст уж сбой.
Он в ряды вонзившись споро,
Рассекал, рубил, колол…
Ну, а следом очень скоро,
Дело он свое довел.
Все. Разгром. Пиши пропало,
Через Черный Яр к реке.
Их немного то осталось,
Есть надежда вдалеке?
Пугачев с женой, с Трофимом,
С сотней Волгу перешел.
Неужели опять мимо,
Путь к успеху не нашел?
Глава 15.Предательство соратников
На войне бывает всяко,
Случай - тоже результат.
Если нет конкретной драки,
Его надо поискать.
Пока есть еще удача
И победы еще есть,
Значит, все спешат к раздаче:
Должность, деньги, все не счесть.
Но удача отвернулась,
Не идут совсем дела.
Невезенье прикоснулось,
Бродит смерть уж у чела.
И соратников немало
Полегло, с кем начинал.
Ну а позже, кто пристали,
Тех ведь Пугачев не знал.
Взять, к примеру Чумакова,
А Дубровский, Творогов?
Говорят про Пугачева,
Самозванец он и вор!
Величать уже забыли,
Слушать тоже не хотят.
Вон в Алатыре убили
Ту дворянку и молчат.
Вспомнил Емельян размолвку,
Что в Алатыре была.
Как повстанцы со сноровкой
Исполняли все дела.
Жалко Емельяну стало,
Пожилая, чья-то мать.
Пусть дворянка, не пристало
Все ж за это убивать.
Он сказал своим придворным:
«Сохранить жизнь. Отпустить!»
Чтоб поступком благородным,
Участь жертвы облегчить.
Но по своему бродяги
Порешили, что им царь…
В этом нет большой отваги,
Дисциплины нет, как встарь.
Выгнал он в сердцах собратьев,
Что им слово, что им честь.
Продадут сестер и братьев,
Глубоко сидит в них месть.
Федулев же с Чумаковым,
Обозлились на царя.
Ведь казалось пустяковым,
Это дело сотворя.
Так нашел их Долгополов.
Он, купец – авантюрист.
Проявил на редкость норов.
Путь предательства тернист.
Денег он хотел, наживы,
Но бегство – уже конец.
Всем надеждам. Перспективы?
«Колесо» ждет под венец.
И при мысли этой жуткой,
Ищет выход наш купец.
Но на людях – прибауткой
Сыплет, этакий хитрец.
Говорит он Пугачеву:
«Порох батюшка я вез.
В Нижнем судно ждет, его мол,
Там хранится и обоз».
В общем, дело он уладил,
Пугачева убедил.
В Петербург свой путь направил,
Перед этим сочинил…
То письмо, что в Чебоксарах,
Написал от казаков.
К черту мысли о товарах,
Здесь товар – сам Пугачев!
Граф Орлов, прими подарок,
Свяжем и преподнесем.
А взамен? Деньжат приварок,
Послабления во всем.
Он Астафием назвался,
Из яицких, коренных.
И с Орловым в путь собрался
Не из легких, не простых.
После долгих путешествий
Вот и Царское Село.
Ну а после всех приветствий,
К государыне его.
Не допрос. На все расспросы
Отвечал. Уважил трон.
Врал частично на вопросы,
Что не знал, таков уж он.
Капитан к нему приставлен,
Самозванца чтоб принять.
План предательства составлен,
Что ж, осталось только ждать.
Рунич, так же, как Галахов,
С нетерпеньем ждал конца.
В Муром путь без всяких страхов,
Кровь играет в молодцах.
Вот и съездил Долгополов:
В Петербург, Москву, Рязань.
Хитроват был его норов,
Все ж собрал с царицы дань.
А тем временем повстанцы,
С Емельяном те, кто был.
Обсуждали самозванца,
Мил он больше иль не мил.
У костра они сидели,
Атаманов было пять.
И арбузы бойко ели,
Не хотелось ночью спать.
Творогов склонял к измене:
«Братцы! Жизнь она одна!
Все умрем, и на коленях
Жизнь такая не нужна.
Не простят нам баре смуту,
Перемен нам долго ждать.
Если верит кто-то в чудо?
Нет! Не будет! Надо знать.
Чумаков, готовьтесь с ходу.
Вы связать его должны.
А Федульев - лодку в воду,
Ждать! Здесь мелочи важны!
Но Овчинников не слушал,
Думал, это не всерьез.
Он арбузы споро кушал,
Был еще во власти грез.
А на утро из палатки
Выйдя, Пугачев сказал:
«Нет у нас теперь порядка,
К Запорожью – путь назвал.
Там поднимем снова знамя,
Или в Персию уйдем.
Разожгем же снова пламя,
Путь к свободе мы найдем!
На Москву народ поднимем,
Удалые вы мои.
Ох! И силищу мы двинем,
Кто согласен? Говори!
«Нет, нельзя туда нам ехать,-
Отвечает Чумаков.
Мы устали очень бегать,
Ты не царь нам – Пугачев!»
«Что за вздор вы тут несете?
Атаманы! Храбрецы!
И куда меня ведете?
Прочь! Уйдите подлецы!»
Но связали Пугачева,
Хоть кричал, грозил он им.
Так команда Чумакова,
Поступила подло с ним.
Путь вперед теперь к Яику,
Вот Бударинский форпост
Позади. И пьет горилку
Шайка, поднимая тост.
Чумаков пьет за свободу,
Творогов за жизнь свою.
Вроде люди из народу…
Были верными царю.
Так, крестьянский царь в колодках,
В клетке ехал до Кремля.
В полицейских важных сводках
Доносили о делах.
Царь крестьянский на допросах
Честно отвечал, как есть.
Не юлил он на вопросах,
Сохранял лицо и честь.
Были пытки и побои,
Униженье каждый день.
Отвечай, мол, за разбои,
За убийство свои, чернь!
Под конвоем вез Суворов
И жену и сына тож.
Проявил суровый норов,
Выполнял он службу все ж.
Путь к Москве был не из легких:
Голод, холод, кандалы…
Думы, думы… Вяло, робко,
Мысль теряется вдали.
И конвою по дороге,
Он рассказывал про жизнь.
Все как было, как в итоге,
В клетку светит неба синь.
Рунич это все отметит
И в записках осветит.
Пугачев за все ответит,
А пока он ест и спит.
Вот и кончилась дорога,
Площадь Красная у ног.
Так с домашнего порога
У судьбы закончен рок.
Собралось народу много,
Всех сословий набралось,
Вспоминая часто бога.
Вот как встретиться пришлось.
Двор Монетный стал тюрьмою,
Там и камеру нашли.
Кандалы и за стеною,
Дни веселые прошли.
Председателем Волконский,
Был назначен в этот раз.
А Потемкин и Шешковский,
Помогать и им наказ:
«Пусть под пытками расскажет,
Выполнял он чей приказ.
Может на кого покажет?
Иностранцев ли заказ…»
Все напрасно. Истязали…
Пугачев все рассказал.
Сам придумал, чтобы звали
Государем – доказал.
Дело в суд, а там решили:
«Голову воткнуть на кол!»
Части тела порешили
Разнести, к чему он шел.
А потом все сжечь, чтоб знали:
Это с каждым будет так.
Прах развеять - ветру дали…
По другому ведь никак.
Эшафот. Народу море…
Казнь прилюдно – праздник есть.
По большому счету – горе,
Затаится боль и месть.
«Православный люд, простите!
Отпустите грех с меня.
Емельян я – так зовите!»
Голос слышится звеня.
Экзекутор поднял руку…
Тут скрутили палачи.
Взмах руки, не слышно звука,
Голова теперь молчит…
Емельян – он родом с Дона,
Смелым, сильным был вожак…
Царь крестьянский, но без трона,
Путь закончил так казак.
Глава 16.Итоги крестьянской войны
Вяземский писал царице:
«Все! Останков больше нет.
Пусть спокойно теперь спится
И на много – много лет!
К торжеству в Москве готовы.
С Турцией подписан мир.
Позабыть о Пугачеве.
Вырвать память – нужен пир.
Власть, конечно же, стремилась.
Чтоб народ все позабыл.
Не случайно торопилась,
Призрак бунта еще жил.
По велению вершилось,
Чтоб забвению предать.
Зачеркнуть все – власть решилась,
И по своему назвать.
Зимовейская станица…
Нет на карте уж ее.
Там Потемкина граница.
Дом родительский сожжен.
Дон – река, как это горько,
Место это все хранит.
Детство, юность, это ж сколько,
Надо было пережить?
А река Яик навечно
Провинилась, верь не верь.
Там Урал течет беспечно.
Городок – Уральск теперь.
Пугачев со Стенькой вместе
Предавалися в церквях
Той анафеме из мести,
Повсеместно на местах.
Но история такая,
Не прошла бесследно – нет!
Власть, рукой одной карая,
Все ж готовила ответ…
Тем ответом есть реформа,
Вот – губерний пятьдесят.
Казакам дворянство – норма,
Ну и с войском все решат.
Металлурги пострадали,
Здесь ущерб был нанесен.
Послабления им дали,
Манифест был утвержден.*
Ну, а как же им кормильцам,
Перепало хоть чего?
Нет! Дворянству еще мнится,
Зло крестьянское его.
И быть может, этот образ
Пугачева – даст понять,
Что менять? Какой прообраз
За реформу можно взять?
Государству надо помнить,
Что шутить с огнем нельзя.
Ведь крестьянство царей кормит!
Так зачем губить зазря?
Будет, будет еще время,
Осознать и все понять.
Емельяновское семя,
Прорастет еще опять.
* 19 мая 1779г. был издан манифест об общих правилах использования приписных крестьян на казенных и партикулярных предприятиях, который несколько ограничивал заводчиков в использовании приписанных к заводам крестьян, ограничивал рабочий день и увеличивал оплату труда.
И прольется много крови
И безвинным попадет.
И опять крестьянской доле
Как всегда не повезет.
И совсем уж будет горько,
Как крестьянство-то умрет.
Пугачев, быть может, точно
Знал все это наперед?
Э П И Л О Г
Время, вот уже другое,
Власть менялась и не раз.
И казалось все благое
Делалось, все ради нас.
Войны были и реформы,
Жил народ и выживал.
Человек свои платформы
В жизнь искусно претворял.
Но в погоне за идеей
И в борьбе, подчас за власть,
Человек своею шеей,
Расплатиться мог – пропасть.
И, что видим мы в России?
Класс крестьянский – его нет.
Фермер есть, еще он в силе,
Но на сколько хватит лет?
2011г.
Иллюстрация из интернета:http://mv74.ru/
files/2013/11/zs2a15.jpg