Не глушится свет, очень тихо в музее,
Где снимок за снимком делают ряд
Умытых в крови и навязанных целей,
Что, мол, зародились в дыму февраля.
Он тут улыбается – там не вернулся,
Она поседела, дождавшись вестей.
В тебе патриот, может быть, и проснулся,
А мне не понять этих резких идей.
Как так получилось, что мёртвые флаги,
Давно не блестящие злотом зерна,
Живущих минуту назад укрывали
Под крики «Да славится наша страна»?
В чём воля? В убитом случайной гранатой соседе?
В ребёнке, рыдающем в пыли руин?
В бумажках, забитых и в дверь, и под дверью
«Мы вас приглашаем устраивать мир»?
Вы лихо кричали с трибун и помостов,
В рубашках, наглаженных кроткой женой.
Обидно другое: что люди так просто
Поверили.
Каждый теперь патриот.
И в книге, оставленной для впечатлений,
Они вам напишут: «Спасибо за всё»,
Когда в этом тихом и светлом музее
Хранится лишь только чужая всем боль.