Если откопают мои нетленные мощи,
распотрошат по косточкам,
растащат по разным географическим точкам,
начнут стенать и просить о помощи,
мои зубы в Париже на тарелочке щёлкнут по шёлку,
пальцы в кулак сожмутся от Токио до Сантьяго,
глаза в Лондоне выглянут из шкатулочки в щёлку.
Осло, Лима и Прага
по стуку, по щёлку костей поймут :
началась передряга.
И вот, ожидая победы всего хорошего, а также моего воскрешения,
жадное до халявы, желая сакрального, всё равно, кошерного или халяльного,
от Женевы до Явы, от Балаклавы до Ровно, от Солерно до Гусь-Хрустального
лениво расслабится население.
Но поздно… везде потрудились мыши, наводнение было неоднократно.
Вы меня уже не увидите, не услышите. Тело моё не собрать обратно…
Замрут континенты и страны в ожидании катаклизма,
вспухнет ожившим туманом маразм интернет-контента.
И лопнет в мозгу человечества застарелая аневризма.
Как в кино, оборвётся лента.
И только кусочки моей души,
отяжелев от состраданья и боли в разодранных жилах
Вниз бы вопросом упали:
– Пока я жил, где ж вы были?
– Мы тебя распинали…