В лугах померкли яркие цветы,
Пожухли стебли диких разнотравий.
Я не пишу и мне не пишешь ты,
Жизнь притопив в проблемах, как в отраве.
У моего погасшего костра
Ещё дымится кряж полуизгнивший.
Я молодость, ушедшую вчера,
Аукаю испуганно – не слышит.
Не хочется под гору ковылять,
Привыкнув с детства к горной вертикали,
Бессонницу склонять мать-в-перемать
И привыкать к сединам и печали.
Как жаль теперь, что дробовик пропил,
Когда кукушка резко замолчала.
Я б эту тварь безгнёздую убил,
Чтобы она людей не огорчала
Ещё цыганка (щедро уплатил,
Наивно веря в праздные основы)
Открыла предо мною негатив:
Казённый дом, злодейку, туз виновый.
Бессонницу браню мать-в-перемать,
Общаюсь с одиночеством в избушке…
Эх, если б ты ушла лет в тридцать пять,
Я бы цыганку приравнял к кукушке.