День первый.
Там обещало быть интересно. Это общага заброшена давным-давно. Ночами там вечно что-то происходило. Каждый из нас был уверен, что там кто-то жил. В подвал вела вечно открытая железная, довольно массивная дверь, которая странным образом до сих пор не была ни кем снята. Листы железа были пришиты стальными болтами по краям и дополнительно, двумя рядами, посередине. Я не видел эту дверь закрытой. Не видел никогда её закрытой…И, кажется, никто… никто не видел её закрытой……
Вниз вела бетонная лестница. Ступени были уже разбиты, песком и пылью ссыпались эти ступени, они искрошились в серую пыль, но пока были лишь словно обтёртый точильный камень. Если небольшой камешек покатится, когда ты ступишь туда – то покатишься вниз ты, а там, в темноте – тебя ждёт самое ужасное: неизвестность…
Странно… заходил ли до нас кто-то сюда, в эти давящие стены, где коридоры словно вырыты в бетонном блоке, но были ужасно ровными в меру, местами по стенам шли здесь глубокие царапины, пахло пылью и характерной подвальной сыростью, словно бы вечно тут хранил кто-то мешки с картошкой… впереди, в самую темноту, шарили наши фонарики, кто-то из девушек, поёжившись, сетовал на холод.
И перед нами что-то шелохнулось. Николай усмехнулся. Мы притихли, выключили фонари... Было совсем темно. Что-то двигалось между нами. Оно принюхивалось. Какое-то странное дыхание, тёплое, со студёными нотками… Как воздух в открытые двери натопленной бани, когда ты ещё только-только вошёл туда и сидишь обнажённый на деревянной лавочке…
Я зажёг фонарик. По земле чуть поднялась пыль вверх. Посветил вперёд. Там, у земли была какая-то нора.
- Полезем?
- А то.
Я светил вперёд и двигался, это был вход в какую-то новую бетонную комнату. Там не было ничего – но было зарешёченное окно, впрочем, решётка была на петлях, замка не было. Около норы, по ту сторону, девчонки и Фёдор что-то хихикали. А потом притихли.
Мы стояли с Николаем и светили в стороны, хотя немного света падало в комнату и через то окошко. Луна отчего-то была прямо напротив этого окна сегодня.
Мы пошарили по углам и ничего не нашли. Николай сел на корточки и светил вдоль стен.
- Зачем здесь просто нора и нет нормального входа? Нет ни труб, никаких коммуникаций, - Николай усмехнулся. Мы оба были в пыли. Я пошёл к выходу. Опять протиснулся. Николай чуть подсадил меня, я вылез и протянул руку ему, мы вылезли. Никого не было, дальше был какой-то свет. Мы с Николаем пошли обратно. У двери кто-то возился. Там стояла странная седовласая старушка в одной ночнушке, а с ней высокий мужик с крупными ладонями. Они закрывали дверь. Мужик запросто гнул толстенные металлические прутья, скручивая их в узелки, иногда чуть отходил, прижимал тут, там, словно это был пластилин, старушка смотрела на него, широко улыбалась ему:
- Ну довольно тешиться, - прошипела она и бросила взгляд в нашу сторону. Они направились к нам, шаги великана-мужика были тяжёлыми, и за ним двигалось облако пыли.
- Чёрт, – шепнул Николай.
Мы пошли обратно, пока не увидели свет и тогда направились на него. Какое-то время мы едва ли не ползли на корточках, так много были земли нанесено здесь. А тут вдруг – уже совсем распрямились. А когда вышли к двери с решётками, открытой, то увидели, что земля была чуть ниже, там, внизу. Странная дверь в стене общежития, которая вела сверху вниз. Странно, что подвал крутился так по всему зданию и вдруг выводил вверх – выше земли…
Мы спрыгнули и посмотрели вверх – на общежитие и на дыры окон, по этажам ходил свет, раздавались смешки.
- Они наверху.
- Да, - сказал Николай.
Мы отправились к себе, взяли пива, выпили по бутылке тайком и почти в один глоток. Этого никто не заметил. Попрощались и разошлись по своим комнатам.
День второй и далее.
Назавтра мы снова вернулись туда, опять ночью. Дверь была отперта, как всегда. Внутри не было никаких следов. Ни великана, ни странной старухи. Мы шли к норе, вдруг мимо пробежали наши девчонки. Они смеялись, мне почти что показалось, что свет фонарей совсем засветил их, я хотел одёрнуть одну – но лишь коснулся её, а она словно не заметила нас, Фёдор бежал следом, они смеялись… Николай заглянул в нору – и тут же что-то схватило и потащило его вглубь, он закричал – но совсем недолго, я стоял и светил нору – но там было совсем пусто, ничто не отражало света, не было даже намёка на Луну… зачем мы снова пришли сюда…
Мне стало как-то ужасающе страшно, руки затряслись, а следом задрожала и земля. Я увидел дверь, которую не заметил вчера, вошёл внутрь – и там посредине комнаты стояла колыбель. Она была обтянута паутиной, словно никто никогда не заглядывал в неё, я смахнул её. Изнутри раздался чих. Фонариком осветил я содержимое. Там лежал совсем голый мальчик.
Я взял его на руки, а он молчал. Смотрел на меня своими глубоко чёрными глазами, жевал что-то губами, он был весь словно в какой-то вековой пыли. Я осмотрелся и увидел, что в углу кто-то сидит, улыбается, смотрит на меня, хотелось убежать. Я осмотрел комнату ещё раз, взял какое-то подобие одеяла, завернул в него мальчика и вышел. От двери раздался скрежет, знакомый старушечий голос, что я слышал вчера, из норы появилась голова Николая, его ногти почернели, он смотрел на меня:
- Подожди ещё чуток, ещё не время… - и Николай тянулся из норы, чтобы вылезти. Кажется, кто-то подсадил его, потому что он вдруг принялся странно извиваться, и тело чуть подалось вперёд, а рот исказился какой-то неживой улыбкой.
Я отошёл от двери и пошёл вперёд – туда, где должен быть выход.
Снова раздался впереди странный смех, из темноты выбежала совсем обнажённая девушка. Наша девчонка… я никогда не видел её голой. Она так красива… мальчик захныкал… я шикнул на него, смотря на девчонку… она шла мимо, как-то медленно. Повернулась ко мне:
- Где здесь выход?
Я взял её за руку и от холода у меня перехватило дыхание, я одёрнул свою ладонь прочь…
- Где здесь выход? - спросила она.
Я снова взял её за руку и потащил с собой, она совсем не сопротивлялась…
Я шёл словно через расплавленную густую смолу, которой залили весь воздух, стало тяжело дышать, я уже не чувствовал свою руку, и мне было страшно смотреть на неё или на девушку… Я увидел свет впереди и стал тащить девушку за собой изо всех сил, оглянулся – и понял, что волоку девушку по земле, за нами тянулся небольшой кровавый след… позади кто-то тихо хихикал, раздавались смачные звуки, словно кто-то лизал землю за нами, я подхватил девушку на руки, такую безумно холодную, она тянулась назад:
- Выход есть… Там есть выход…
Я дотащил её до двери, нужно было прыгать, не знаю, как я смогу это…
Девушка словно обезумела, она рвалась обратно, Луна осветила её, и у ступней появился пар.
Я поднял девушку, прижал к себе, младенец же молчал, его словно не было всё это время, я даже забыл, что он есть.
- Агу…
Из-за поворота появилась старушечья голова:
- Сынок мой, - прошипел голос, - сынок мой…
Сзади появился верзила… Он смотрел на меня, я оттолкнулся и прыгнул, ещё не коснулся земли, а сзади прозвучал страшный вой, ветер подхватил меня, и, казалось, что ноги мои не коснуться земли, я словно умер – всё почернело в глазах…
«Где же земля… Где же земля…»
Ужасный звук затрещал в моих ушах, но я не мог прижать свои уши, я только закрыл глаза, и вокруг была ужасающая тишина…
Я открыл глаза, младенец лежал слева… он был жив, я посмотрел наверх: здание словно выросло, дверь была на уровне пятого этажа, оттуда смотрела на нас своим необыкновенно проницательным взглядом старуха:
- Удачи… - прошипела она.
Где-то сверху раздался смех, там горели огни, и, кажется, я видел, как Фёдор бежал за девчонкой, а справа лежала и тяжело дышала голая девушка, которую я впервые увидел голой:
- Как ты, - я коснулся её, а она прижалась ко мне. У неё были разбиты коленки, кажется от того, что я тащил её там…
Зачем мы вернулись сюда…
Младенец загулил…
Девушка взяла его на руку, держась второй за меня…
Я снял свои джинсы, чтобы она натянула их, дал рубашку. Лето…
Мы перебегали от кустов к кустам, я вошёл к себе, мы договорились встретиться через десять минут внизу, я был одет и ждал девушку, младенец был с ней…
Она задерживалась, мимо прошли Фёдор и две девчонки…
- Где Николай? - спросил я.
Они просто прошли мимо…
Потом вышла она:
- Извини, я искала что-нибудь ему…
Он же молчал, он спал…
- Уйдём отсюда… - сказал я…
И мы ушли… Он растёт, а я обнимаю девушку, которую обрёл непонятным образом и никогда не рассказываю ей о том дне… Никогда… Она спрашивает меня, хочу ли я вернуться, но словно говорит о чём-то другом, а я просто ужасаюсь этому… Просто ужасаюсь…
Мы так давно с ней вместе, и ребёнок уже подрос, а я всё ещё не знаю её имени… Я никогда не спрашивал её, но всегда знаю, какая она горячая… каждое утро я просыпаюсь с ней, обнимаю её, дышу её волосами, которые пахнут совершенно необъяснимым мне образом, а она не просыпается, и я никогда не знаю, правда ли это – то, что она не просыпается в этот момент…
Несколько раз она уже беременела. Наши дети бегают по дому, а ребёнок иногда садится в центр комнаты, и они собираются вокруг него, а он рассказывает им странные истории про тёмные леса, где никогда не было света, а существа знают друг дружку по линиям, отражающимся в их головах…
Обычно мы уходим из комнаты тогда с девушкой и садимся на стулья на веранде дома… смотрим туда, где горизонт смыкает небо и землю… сидим, молча, прижимаемся, словно совсем замёрзли… а потом наступает пора спать, и я какое-то время лежу один на большой кровати, пока не придёт она… и без неё, кажется, ничто не может согреть меня… до тех пор, пока мы не обнимемся с ней, не наступит покоя мне…
А иногда ночами я снова иду там, среди бетонных коридоров, странные шорохи раздаются с разных сторон, кто-то незримый принюхивается ко мне, а мой фонарь светит вперёд, но не опирается ни о какую преграду… И я не знаю, что с тобой, Николай… Что ты там, Николай… что ты там, Николай…