Поезд отходит ровно в пятнадцать ноль-пять.
В руках чемодан, на ногах – сапоги из резины.
Дома на полке осталось чуть слышно стучать
Хрупкое сердце, забытое в формалине.
Исчезли с полок пластинки, а сухие цветы
На месяц вперед залиты водой до отказа.
Оплачены свет и газ, но лишь до среды,
А после – никто никому не обязан.
Ключ отдан соседке на сохраненье до седьмого числа,
А может до пятого или сразу до марта.
Оставлены на перроне два бесхозных крыла,
С ними не пустят в тесный вагон плацкарта...
Оставлены на перроне… может быть, повезет,
И кто-то добрый их непременно поднимет.
И ты уезжаешь туда, где никто не ждет,
Оттуда, где на прощанье никто не обнимет.
И ты уезжаешь в серый дождливый край,
По дороге придумав себе новое имя.
Все по плану: как будто бы невзначай
Опостылевший клин вновь вышибается клином.
Оставлены дома надежды и включенный газ,
Но лишь до среды… а после – не пригодятся.
Поезд приходит ровно в пятнадцать ноль-пять.
В назначенный час ты снимаешь кольцо…
С безымянного пальца.