Я потрясен, немного опечален;
Хотел бы написать тебе стихи,
Но, день за днем, слова что получались,
Иль слишком страстны были, иль глухи.
Тогда решил: пусть будет то, что будет,
И руку подчинил я лишь душе.
Я поспешил отдаться воле судеб:
Раздумывать не в силах был уже.
Тебе пишу. Немного это странно,
Ведь никому стихов я не читал.
Я не поэт, и, милая Татьяна,
Писать тебе бы верно я не стал,
Когда б не знал, что это не напрасно,
Когда б не подчинился я судьбе.
Я не влюблен, но сердце ежечасно
Напоминает стуком о тебе.
Глаза твои я часто вспоминаю:
Есть тайна в их бездонной глубине.
О чем они грустят порой, не знаю,
Но рядом погрустить хотелось мне.
Еще бы описал сейчас, наверно,
Твой гибкий стан, прекрасные черты,
Но не пытаюсь – я художник скверный
И явно не создатель красоты.
Я тщетно бьюсь над слов великолепьем,
Пытаясь свои чувства описать,
Но протрудись еще хоть полстолетья,
Поэтом, видно, мне уже не стать.
Как описать твое очарованье,
Прекрасный голос, милые глаза,
И радость встреч, и горечь расставанья.
Ты как рассвет, как летняя роса.
«Ну это слишком», - скажешь ты с усмешкой.
Не знаю, может вправду я чудак.
Я не влюблен, но жду тебя с надеждой,
А без надежды не могу никак.
Ты посмеешься, скажешь мне: «Ты странный»,
А может быть и просто промолчишь.
Я не влюблен, но, милая Татьяна,
Хочу я знать, что ты в душе таишь.
О чем молчишь, о чем порой мечтаешь,
Над чем смеешься, плачешь почему,
На что ты лишь вполслова намекаешь,
Я может быть, неправильно пойму.
Мне не понять твой взгляд, но он прекрасен,
Я признаю, колено преклоня.
Надеюсь, что мой труд не так ужасен,
И взгляд один найдется для меня.
Предвижу я, что ты уже устала
От моего бездарного творенья.
Но вот строка последняя настала:
Тебя я поздравляю с днем рожденья!
1990