И окрасятся тучи и крыши в гранатовый цвет - не чета всем помадам, румянам, вечерним нарядам. Всё, к чему мы привыкли, насквозь пропитается ядом малословных тревожных посланий порталов | газет. В размалёванных блогах для возраста двадцать плюс n. радикально настроенных девочек в грубых ботинках, помышлявших кофейни открыть и в уютных квартирках отдававшихся мальчикам с ломаной психикой в плен, вместо инди и лаунжа будет звучать вой сирен -
магистрали заполнят потоки маршруток | машин, и гранатовым выкрасит яндекс проулки | проезды [перерублены лестницы, тросы, кормушки, насесты], и наш город гранатов, громаден и непогрешим. В окнах сплошь темнота, все витрины в бордовом огне, вместо залпов салютов - с трибун красноречия залпы, и когда ты устанешь сидеть в свете старенькой лампы, я устану дышать и неслышно сползу по стене. Старый врач скорой помощи вряд ли успеет ко мне.
Это будет в конце. До конца наберётся страниц на достойный роман-эпопею [тираж - миллионный], на цитаты растасканный, меткий, больной, многотомный. Не останется в городе чая, бензина и птиц. Ты, конечно, успеешь предать меня в этот сезон. Делом | словом - не важно. Вся значимость хлынет наружу с первым снегом, слетевшимся в грязную скользкую лужу крови тех, кто с улыбкой не выйдет на низкий поклон.
Обещай мне, что это останется сном.
Только сном.