Не понимал судьбы отца,
и не хотелось понимать,
не видел нужного лица,
в сыночка не хотел играть.
Лишь потреблять его я мог,
критиковать за советизмы.
А года – шли. Угасла мать,
замолк отец,
но ближе стал сквозь призму
всей жизни. Интересней стал.
И лишь с годами, виновато —
простую суть я осознал:
что мать настроила предвзято.
…Все повторяется. Для деток –
я тоже стал безликим дураком,
и нет конфеток и монеток –
чтоб скрасить отчуждение добром.