Шутит, что ей находиться бы в восемнадцатом веке,
в обществе, где не говорят о человеке
матом, прерываясь только на оглушительную насмешку,
где балы и романы, дворяне, где нет места спешке.
Говорит, ей здесь не место, и не переубедишь ведь.
Улыбаясь, твердит: время каждого бьёт, словно плеть,
и, прищурив глаза, в тебе видит, как на ладони, лжеца,
ты её не гони, по извилистым тропам беги до конца,
а потом вы бок о бок пойдёте; и, отрекаясь от беспокойного мира,
она руку протянет, станет другом и увидит в тебе кумира.
И вдруг расскажет тебе, что пошла не по той тропинке,
что ей бы стать современнее, а не судить по старинке,
но не получится до конца себя изменить, хоть убей,
она скептик, но верит в пересечение ваших путей.
Шутит: ей бы стать вазой в лавке старинных вещиц
или редкой книгой с сотней увядших страниц,
или на краю обрывистой фразы звуком одним,
или тем, кто покинут всеми, но Богом храним.
Ты увидишь: чудна, как вещица в лавке старья,
постарайся понять, что она - это я.