Эта осень уже позади, и декабрьский безумный цунами тихонько идёт на убыль.
Что-то бьётся, ломается всё ещё там, в груди, но до железной крови уже не кусаешь губы.
Чуть прищурив глаза, смотришь, что там, впереди, выбираешь маски и думаешь:
"вот бы
внутривенно ввести вакцину против боли и злобы,
состоящую из покоя, льда и, пожалуй, свободы...
что же, деточка, снова на дверь замки да скобы?
Ну а дальше то как идти?
Чтобы каждый уже прийдя поворачивался обратно на сто восемьдесят, в точь по своей оси и утопывал к черту?...
Докуривай, деточка, не бесись. Не дрожи.
Докуривай, не спеши, доиграй аккорды.
Мы с тобою здесь один на один, мой ловец во ржи,
мой фальшивомонетчик и вор вне закона и без работы.
Всё расписано чёрным в белое, да по нотам.
Все играют терциями, но как обычно мимо твоей глуши.
Стремятся скорее ввысь. Ты в который раз разыгрываешь пантомиму, сыпешь остроты,
а для кого, скажи?
Не бесись, деточка, не надо. Не спеши
Нам с тобой всё ещё есть ради чего жить,
В нас ещё неистово что-то бьётся и верует во свободу.