И слезы текли, словно капли огня ледяного,
И грудь лишь вздымалась от вскрика немого,
Я в пустоте, распят на кресте одиночества,
Забудут и имя, и отчество
Мне ненавистное, мною презренное,
Стою я на грани забвения...
Белый мой друг, что смазал ту боль,
Горький на вкус, сыграл свою роль.
Отнимает все чувства, всю дрожь,
Но он коварен, совсем не хорош -
Платой свободного вдоха от горя,
Станет способность любить, ушедшая в море.
Мысли мои становятся тише,
Видимо, проклят. Но видят всё Свыше.