***

Старый историк лекцию вёл с утра
 У непоседливых будущих журналюг.
 За неслушание жёстко он их карал,
 И потому слушались все вокруг.

Он им рассказывал,как "закалялась сталь",
Как коммунисты дали "советам власть",
Он говорил,говорил, а потом устал,
Но все молчали, не открывая пасть.

Он был настолько стар,что никто не знал,
Сколько ему столетий.Плюс-минус пять.
В бороду явно ударила седина,
Но никуда не подевалась стать.

Старый историк встал у окна,зажёг
 Спичку зелёную.И закурил табак.
После он сетовал на нерадивость жён,
Что,мол,живут все неправильно и не так.

Он излагал иначе,чем до того
Эти студенты в книгах читать могли.
И потому теперь пялились на него,
Как на воскресшего Бога или царя Земли.

Каждое слово хлёстко, как взмах кнута.
Старый историк многое видел сам,
Речь его ёмка и в тот же миг проста,
В ней исключается лишний декор и хлам.

В память впечаталась пара его цитат,
С коими нынче я соглашусь вполне.
 Он справедливо сказал тогда:"Вы, ребят
 Никому не нужны.Роетесь вы в говне!
 Если про вас скажут,что вы воры
Или убийцы, ваши,пардон,друзья,
 Сразу вас бросят.Если же глубже рыть,
 Людям в сей жизни, увы,нельзя!"

 Он говорил о Сталине и вождях,
О перестройке, Ельцине, Гробовом.
 Старый историк ждал у окна дождя-
Тучи сгустились в небе предгрозовом.

 Так и бывает в майский погожий день:
 Все без зонтов, ливень идёт стеной.
 Хочется спать.Записи делать лень,
 В аудитории пасмурно и темно.

Он говорил им:"Как вы ещё глупы-
Вера в свободу слова ещё в вас есть!
Очень болтливых в тюрьмах грызут клопы,
Эта свобода есть,но,увы,не здесь.
Это в Америке можно сказать всё,
Чем занимается,в общем, Нью- Йорк Таймс.
В России иначе.Мы её не спасём,
Ведь уже пол страны ненавидит вас.


Вы все сопьётесь! Знаю,каков ваш брат!
У журналистов к пьянке похожий нрав.
Он говорил это несколько лет назад,
Старый историк вновь оказался прав.

Д.Ю.