И снова белокрылый снег
Над городом нашем людным.
И под машино-людской бег
В душе моей пела скрипка, и шумели бубны.
И на твоей улице, наверно, выпал снежок,
Все покрыл собой, как никогда...
Мы ведь любили с тобой, кто как мог,
И почему-то недовольна нами судьба.
И ты сидишь на своем любимом подоконнике,
И никто не знает, где он кончается.
Странно, всего три угла у треугольника,
А вот свой найти не получается.
И пусть я умер для тебя,
Пусть ты стала лучше после ссоры.
Но знаешь, свое тепло тебе даря,
Твоим именем нарисую на стекле узоры.
Но ты жива во мне!
Ты живешь со мной все равно в моей комнате.
И знаешь, в полустрастной и полночной тишине,
Я целую тебя (пустоту) и тону в тебе, как в омуте.
А помнишь, мы ведь были, а сейчас нас нет,
Было вино, а стала кровь.
Боже, мне ведь было лишь двенадцать лет,
А я уже узнал, что такое любовь...
И пусть я смотрю на твои портреты,
Стихи тебе пишу и нежность посылаю,
И пусть у Бога даю клятвенные обеты,
Пусть я тебя уже не знаю;
Пусть на твоей улице свечу не я, а городской фонарь,
И пусть трава нас не видит вместе.
Все было, все ушло далеко, встарь,
Но любовь моя на прежнем месте.
И вот он прокуренно-белый снег,
Любви моей снегопад.
И знаешь, под закрывание тяжелых век,
Я люблю, но не хочу вернуться назад...