Наконец то, я в Москве, я в России! Мне не терпелось узнать, как живут россияне, как устроилась моя родная сестра на новом месте, которая всю свою жизнь прожила в Латвии. И вот, я иду по переходу из метро на Каланчевку, чтобы на электричке добраться до станции Тарусской, где обосновалась моя сестра. Вдруг, замечаю мужчину лет сорока, который двигался параллельно со мной, то и дело, поглядывая в мою сторону, как бы изучая меня. Наконец, он решается заговорить:
- Не могли бы вы выручить меня, - начал, на вид довольно приличный джельтмен, - ужасно хочется курить, а денег на сигареты нет.
- Сколько надо?-спрашиваю.
– Десять рублей, будьте добры, если можете. Я роюсь в карманах, нахожу – девять, и отдаю незнакомцу. Я продолжаю идти, и он, словно тень, не отстает ни на шаг. Я подхожу к пригородной кассе, и он тут же. Беру билет, отдаю ему всю мелочь, с надеждой на то, что он, наконец, отвяжется, но не тут-то было. Я в туалет, и он за мной. У входа в«М» и «Ж», незнакомец, любезно предложил мне оставить вещи, а он согласен присмотреть за ними. Я по натуре, очень доверчивый человек, но тут каким-то шестым, или седьмым чувством, уловил недоброе.
Намереваясь попасть на юбилей, моя сумка на колесиках, не очень привлекательная на вид, была заполнена Латвийскими продуктами: бальзамом, лососем, скумбрией копченой, и, конечно же, одежда. И это добро оставить незнакомому человеку…
У меня хватило благоразумия, не расставаться со своей поклажей. В своей правоте я убедился, выйдя из туалета. Мой незнакомец, и присоединившийся к нему субъект, явно, кавказской национальности, поджидали меня. Метров в тридцати от нас, я заметил группу из трех человек, одного из которых, я узнал с первого взгляда. Его нельзя было не узнать. Худой, длинный как жердь детина, отпечатался в моей памяти на всю, оставшуюся жизнь.
А случилось это в Риге, незадолго до развала Советского Союза.
Я с женой, нередко посещал специальный магазин для моряков где, возле этого магазина, вертелись перекупщики, так называемые, спекулянты.
Не подозревая никакого подвоха, мы с женой, вступили в сделку, как потом выяснилось, с настоящими бандитами.
В магазине, ничего, что могло нас заинтересовать, мы не нашли. А когда выходили, в дверях нас встретил парень, которому, как он выразился, позарез нужны боны. Посовещавшись с женой, мы решили выручить парня, а заодно и подзаработать, тем более, что он пообещал нам приличную сумму.
Я предложил пройти за угол, где располагался мой джип, который я только что привез из-за границы.
Жена расположилась на заднем сиденье, а его я попросил, сесть со мной рядом. Но парень встал возле машины, и, держа в руке внушительную пачку пятидесятирублёвок, ловко манипулировал ими, почти перед самым моим носом. Вот мол, видишь…
-А теперь, ты покажи свои боны.Настойчиво, как бы приказывая, изрёк незнакомец.
В этот момент, я уже почувствовал некое коварство, но не до конца осознавал, что может произойти, я находился, как бы под гипнозом, во власти этого злоумышленника. И нехотя полез в карман за бонами. Увидев столь лакомый кусочек, боны в мгновенье ока оказались в руках бандита, который вместе с ними исчез, как приведение.
Призрачными оказались наши ожиданья. Четырех тысяч рублей, как не бывало. По тем временам, сумма, которой хватило бы на полмашины. Ну что ж, где-то теряем, где-то находим, это жизнь. Главное, она продолжается, будут и радости, будут и печали. Поэтому, нужно принимать всё спокойно, с достоинством.Порадовала меня тогда жена. Я больше всего беспокоился за неё, но она оказалась мудрой женщиной.
- Забудь и никогда не вспоминай о случившимся, это не трагедия услышал я от неё.О,как она была права!
С тех пор прошло почти два десятка лет. И вдруг - какая неожиданная встреча. В этот момент, я испытывал двойственное чувство: мне захотелось подойти и напомнить о себе. Как-никак, нас связывают памятные узы прошлого. Интересно, как он воспримет нашу встречу. Может быть, расчувствуется и компенсирует то, что я тогда потерял.
Тогда были другие времена, да и я был в силе, в состоянии заработать,
тем более, что возможностей для этого было предостаточно.
Сейчас же я, бедный и одинокий пенсионер, проживающий в стране, в которой простые люди, едва-едва сводят концы с концами.
Двадцать лет свободной Латвии принесли основной массе народа, нищету и страдания. Мне хотелось подойти к этим заблудшим людям, поделиться с ними своими бедами, Такая мысль на какое-то мгновенье посетила мою наивную голову. «Прилипала» же, мне предложил подождать электричку в скверике, в тени деревьев.
Я осмотрелся, и не увидел там не одной души. От этого как-то стало не по себе.И хотя банда удалилась, но ведь она может также и вернуться. Поэтому, я решил не испытывать судьбу, и подался на перрон к пассажирам, предварительно побеседовав с "прилепалой", который, как позднее понял, работает на бандитов в качестве приманки.И не случайно,человеку со славянской внешностью проще войти в доверие, расположить к себе потенциальную жертву.
До отхода поезда, оставалось достаточно много времени, и я использовал возможность, чтобы побеседовать с незнакомцем.
- Почему ты, русский, в своем родном государстве, безработный, в то время, когда приезжие, занимают доходные места? Разве ты не мог бы сидеть вместо того грузина, в том же туалете, где деньги текут, если не потоком, то постоянным ручьем? – Задал я ему вопрос,
-Что ты, здесь все схвачено, сверху донизу – последовал ответ.
А схвачено теми, кто приехал в Москву с большими, наверняка криминальными деньгами.
Такой я увидел Москву в первый момент моего приезда. Позже, стоя в электричке, именно, стоя, поскольку вагоны были переполнены пассажирами, возвращающимися с работы.
Била невыносимая жара. По местной трансляции объявляют, что кому-то стало плохо. Вызвали «Скорую». И не удивительно. Ведь люди вынуждены добираться от дома до работы, с работы до дома, часами.
За окошком вагона, так же унылая картина. Поля, некогда засевавшиеся зерновыми культурами, позарастали бурьяном, кустарником. И так, от Москвы до самой Тулы. Горько и обидно за россиян, за наш российский терпеливый народ, которого постоянно одурачивают сильные мира сего.Старшее поколение, привыкшее к трудностям, достойно,без ропота переносит всевозможные жизненные неурядицы.Для них главное, - не было бы только войны.
Мне же, вместо зарослей, хотелось увидеть цветущие сады, или по крайней мере,колосящееся поле пшеницы, ржи. На худой конец, море кукурузы.
Когда же, наконец,Российский народ начнёт питаться собственными, экологически чистыми продуктами? Пичкают его гемофицированными ножками Буша, Польскими индюками, заграничными овощами и фруктами. В деревне Русской ножки Буша -позор! Непроизвольно родились такие строчки;
В деревне Русской ножки Буша.
Как вам не стыдно, господа?
Всем надоело басни слушать,
А что творится в городах?
Не рассказать, и слов не хватит.
Кишит приезжими Москва.
А на вокзалах, ночью,кстати,
Не зря кружится голова.
Там стон стоит, разбой и драки,
Там и путаны, и жульё,
Но это ж люди, не собаки
Нашли пристанище своё.
Кто виноват, и что же делать?
Вопрос пока ещё не снят.
Нет никому до бедных дела,
Как до заброшенных котят.
Зациклились на нефти с газом, напрочь запустили сельское хозяйство.Врезался в душу вагонный разговор, говорит одна другой, сидящей напротив:" гостили у нас туристы преклонного возраста, а в огороде в это время, согнувшись в три погибеля,далеко не молодая женщина, обрабатывала землю.Иностранцы обратили на неё внимание, поинтересовались, какая у неё пенсия? что за необходимость заставляет её гнуть спину? Получив ответ, немало удивились:"Три тысячи!" Потом переспросили;"Три тысячи долларов или евро?"
А ведь могли бы построить агрокомплекс, в то время, когда в стране множество не занятых рук, безработица.Рачительный хозяин разве мог допустить подобное? Народ был бы занят, выполняя плодотворную работу. непременно в значительной степени повысился бы уровень жизни простого народа.От безысходности , люди не знают чем себя занять, отсюда и пьянка, и наркота и всевозможные неприятности.
Живёт, не унывая, молодежь. Местная администрация решила с помпой отметить «День поселка». Для этого были приглашены лучшие силы художественной самодеятельности.
На открытой эстраде зазвучала манящая музыка, которая эхом понеслась над поселком, как бы приглашая односельчан на празднование.
Спустя некоторое время, к эстраде потянулся народ:в основном молодёжь.Старикам не до праздников.
К этому времени, предвидя большого наплыва народа, подсуетились Кавказцы. Трое дюжих парня, установив столы, скамейки, и, конечно же, мангалы, занялись приготовлением шашлыков.
А тем временем, эстрада ожила, местные солисты, сменяя друг друга, исполняли так, что просто – мурашки шли по коже, не в пример большинству Московским, так называемым звездам.
Народ слушал исполнителей, затаив дыхание. Даже соблазнительный запах шашлыка, который до головокружения щекотал ноздри, никого не мог отвлечь от завораживающих самодеятельных артистов.
Двадцать дней, пребывания в гостях, пролетели как один день, и вот, я вновь на Рижском вокзале перебираю впечатления, пытаясь осмыслить происходящее в Российской действительности. Рухнула Империя, разлетелись осколки, нанося незаживающие раны тем, кто жил и верил в светлое будущее.
Настало такое время, когда каждый занят самим собой, каждый, начиная с государственных мужей. Что уж говорить о нас, простых грешных?
Мои размышления прервала всё та же троица, которую я встретил в первый день моего приезда. Увидев своих старых знакомых, я удивился тому, что в такой огромной столице, встречаю всё ту же троицу, и в том же составе.
Видимо рассудил я,криминальный мир поделен по районам. Удивило меня и то, что я увидел своего главного героя, и глазам своим не поверил. Всего лишь два дня назад программа «Время» показала облаву на Черкизовском рынке, где в поле зрения попал мой непотопляемый герой, на котором застегнули наручники. И вот, как не странно, он снова на свободе.
И тут, я вспомнил слова «Прилипалы»: «Что ты, здесь все схвачено, сверху донизу». Не трудно догадаться, что так оно и есть на самом деле.
Видимо криминальные структуры срослись с полицией, а те, с вышестоящими чиновниками, и так, по иерархии средства доходят до мера столицы. В данном случае - Ю. Лужкова. Не зарплата же принесла ему баснословный капитал.
В этот момент, почему-то вспомнилось военное детство.
Москва, Новый год, площадь Охотного ряда, где обычно собирается множество народа, чтобы посмотреть на лесную красавицу, а заодно полакомиться горячими пирожками. Мы, вдвоём с двоюродным братом (Нам по четырнадцать лет), используя ситуацию, забирались в толпу и шарили по карманам(чаще всего пустым карманам)и всё же, набирали достаточно для подростков, чтобы побаловать себя теми же пирожками или мороженым.
Действовали уверенно и смело, без зазрения совести,потому что знали, в случаи прокола, к нам на помощь придёт могущественное лицо -директор гастронома - родной отец моего брата.Директор, в то голодное время,- чуть ли не сам Господь,которому доступно если не многое,на худой конец,бульонные косточки,которые ему удавалось выделить для семьи - всё равно,что эликсир жизни.
В экстремальных ситуациях, когда мы попадали в милицию,для него ничего не стоило подкупить любого опера.Для этого многого не требовалось - буханка хлеба, которая ценилась на вес золота, или что-нибудь из злаковых.. Ведь у каждого, как правило, детишки, которые очень хотят кушать.
Вспоминая далёкое прошлое, у меня до сих пор отдаётся в сердце за необдуманные бессмысленные поступки, которые приносят боль конкретному человеку, или создают дискомфорт, встречаясь с вандализмом. Сейчас меня поражает молодёжь, которая разбивает стекла на стоянках, в электричках варварски располасованы сиденья, бывало в телефонных будках оборванные трубки. Ничего похожего мы не делали,но вырисовывается случай, который время от времени будоражит моё сознание.
В Сокольниках нам подвернулась женщина с открытой сумкой. Наше внимание привлёк кошелёк,который лежал на самой поверхности.Он как бы напрашивался:"Возьмите меня, ну возьмите..."Было бы не простительно упустить такой случай и не воспользоваться ситуацией.Без особого труда мы выкрали кошелёк,в котором оказалась увесистая пачка сторублёвых купюр.
В кошельке были и документы. Чтобы избавиться от них, мы забежали во двор,где находился общественный туалет, сколоченный из досок с глазницами в полу, куда мы без зазрения совести опустили всё, что для нас было лишним.
Довольные и счастливые мы отправились в парк, где разменяв сотенную, тотчас оказались в руках оперуполномоченного. Вычислить нас было не трудно, потому что брат мой в Сокольниках был отчаянным и отъявленным вором, о котором ходила дурная слава.
Осознание того, что мы поступаем дурно, причиняя страдание людям, придёт гораздо позже.А тогда мы радовались, испытывая при этом особую гордость, что принадлежим к воровскому миру. Я, дворовый мальчишка, неграмотных родителей, был предоставлен самому себе. Родителям и в голову не могло придти, чтобы почитать нам, детям книжку, или рассказать сказку. Они были озабочены тем, как бы прокормить ораву из семи, вечно голодных ртов.
В этот раз, я решил подойти к парням, которые жили, по своим, не писаным законам, и поговорить с ними по душам, тем более, нам есть что вспомнить.
Хотелось верить, что в каждом из них, может быть, в глубине души, живет человеческое начало. Я это знаю по себе.
Так например со мной, когда-то произошла метаморфоза. По мере взросления, я все чаще и чаще стал ловить себя на том, что у меня появилась жалость к своим жертвам. Сейчас больно вспоминать о своих проделках, да и тогда мне было не безразлично слышать истошный крик:"Ограбили!"
После войны жизнь стала налаживаться, да и я становился наиболее сознательным.А после переезда из Ступино в Ригу я стал совершенно другим человеком. И всё же, обладая некоторой сноровкой, моя рука непроизвольно шныряла туда, где был увесистый, вожделенный кошелек. Только теперь, всякий раз, я возвращал его обладателю,предупреждая его быть наиболее осмотрительней.
Глупо конечно, но разве мало мы совершаем глупостей ради бравады, или сомнительного героизма?
Я собрался с духом, и насколько это было возможно, с непринужденным видом, подошел к ним со словами; «Привет, честной компании!» Улыбаясь, и, как можно непринуждённей, протянул руку главному моему герою, тем самым, вызвав в нем некоторое недоумение.
- Узнаёшь? Рига, Экспортная гавань, бонный магазин, стараясь вызвать в нем ассоциации, называю знаковые места.
- Отец, а я тебя сразу узнал, - вмешался один из компании, - и думаю, будет справедливо, если мы тебя встретим по-братски. Предлагаю посетить ресторан «Арагви». Предложение было принято единогласно.
В ресторане нас приняли с кавказским гостеприимством, им, как завсегдатаям, было отведено укромное место, и тотчас же был накрыт стол с национальными блюдами и бутылкой коньяка, в виде статуэтки из фарфора, с изображением то ли ангела, то ли феи. Таким коньяком мне уже доводилось лакомиться, когда-то в гостях у знакомого олигарха. Не буду описывать достоинства этого чудо напитка, только скажу, что опьянение от него, сказочное. И обстановка, в какой я тогда оказался по воле случая, была на грани фантастики. Нечто подобное испытывал я и на этот раз.
До первой рюмки, я чувствовал некоторую неловкость. Но потом, после красноречивых тостов, что свойственно кавказскому менталитету, и обильного возлияния, я оказался в измерении, неописуемого блаженства, когда хочется обнять весь мир. И кажется, нет в этом прекрасном мире порока, нет дьявольщины, встречающихся на каждом шагу, а существует только добродетель, и люди, что сидят рядом со мной, не какие не бандиты, а милые, добропорядочные граждане, с которыми можно и пошутить, и по-проказничать.
И то, что произошло дальше, получилось не произвольно, само собой. Ашот, сидел со мной рядом, и я, будучи в эйфории, решил показать, что я не лыком шит: правой рукой обнял Ашота, а левую руку запустил во внутренний карман его пиджака, и в мгновенье ока, извлек оттуда сотовый телефон.
Мне хотелось блеснуть сноровкой, и мне это удалось: как только телефон оказался в моей руке, тот час же, зазвучала незнакомая мелодия, услышав которую, компания тотчас оживилась, и в то же время, в каждом из присутствующих прослеживалось недоумение. «Как же так, знакомый им аппарат, и родная для их ушей мелодия, - в чужих руках?» Я нисколько не растерялся, улыбающийся, как не в чем не бывало, возвратил телефон его владельцу, который немало был удивлен произошедшим.
Я посмотрел на часы, и начал собираться к поезду, а Ашот изъявил желание проводить меня. Тепло, по-братски, распрощавшись с его друзьями, мы вышли из ресторана. На перроне, прощаясь, мы обнялись, после чего, он вручил мне свой телефон со словами:
- «Помни Ашота и нашу встречу». В первый момент мне хотелось пригласить его к себе в гости,в надежде на то, что он, наконец, прозреет и в душе его возобладает человеческое начало, но во время одумался.Возможна ли такая метаморфоза,когда человек перешёл возрастной рубеж, и все рубежи человеческого достоинства?