Порой июльской, предзакатной,
Когда цвела густая рожь,
Тебе я предсказала как-то,
Что от моей любви умрёшь.
Теперь последними словами
Себя ругаю.
Не могу
Никак простить за то, что сами
Слова сорвались с грешных губ.
Прости меня, что поневоле
Твоей вещуньей стала я,
За то, что не услышишь боле
Со мною в роще соловья.
За то, что уж не прикоснёшься
К моей хладеющей руке,
За то, что закатилось солнце
В чужом и страшном далеке.