Видно, встал сегодня я не с той ноги.
Научиться я решил печь пироги.
Научить меня подругу попросил.
Мол, магазинные жрать нету больше сил.
Мы поругались. И помирились.
Чуть не расстались. Но опять влюбились.
Ведь я один. Да и она – одна.
Хотя она мне, вроде, не жена.
Приготовил горы ручек и тетрадь.
Наблюдая, чтоб всё это записать.
С умным видом чтобы, походя, спросить:
А не трудно ли ей тесто-то месить?
-Нет, писатель,-говорит, - Иди сюда.
Не научишься ты печь так никогда.
Через ручки ты свои всё пропусти.
Уж такое это дело. Ты прости.
Мужику, что гвоздь забить, что воевать.
Покряхтев, я тоже начал помогать.
Свою попу с табурета оторвал.
Пожалев, что и о ней не написал.
Режем тесто, лепим колобки.
И записывать уже мне не с руки.
Я ножом японским тесто разрезал.
И, как в сказке, колобки катал.
Вот 16 равномерных колобков.
На 16 очень вкусных пирожков.
Будет сыта моя дружная семья.
Возвращаться мне без пирожков нельзя.
Научился их начинкой начинять.
-Ах, и это не успел я записать!
Пирожок, он, как огромная пельмень.
Шовчик я поправлю. Мне не лень.
Но, на противень руку – даже не моги.
Сформированы уже там пироги.
Полотенцем после надо их накрыть.
Будут там, чтобы не сохли, доходить.
Их, прикрыв, теперь кладём на табурет.
Лепим дальше. Времени-то нет.
Руки в тесте. На столе тетрадь.
Как бы мне всё это записать?
Вот и противень наш второй готов.
Я теперь свободен от оков.
-Руки вымой, мой писатель, и пиши.
Тут я оторвался от души.
Жопой резко сел на табурет.
И в глазах моих померк вдруг свет.
Понял, что ошибку совершил.
Своей жопой все мечты разбил.
Так бывает. Хоть и иногда.
С результатом долгого труда.
Тут на кухне вдруг раздался гром.
И я в ссылку сослан был потом.
Пока Света выправляла пироги,
Купил курицу. И пудрил ей мозги,
Что, хоть криворуки мужики,
Но прощаются подобные грехи.
Подлизаться чтоб, мороженного взял.
И мы с курицей пошли смотреть финал.
Ну, а милая давно уж всё простила.
А секрет простой: она меня любила.
Остальное – в общем - ерунда.
А вот это не забуду никогда.
Пусть, все мы грешны, я подозреваю.
Но что нам делать – я прекрасно знаю.
Любить друг друга. И не унывать.
И не забыть заглядывать в кровать.
Когда, позднее, я пришёл домой.
За пирогами ринулись все в бой.
И их не стало через четверть часа.
Хотя с капустой были. И без мяса.
Живём без мамы с дочками давно.
Такое несмешное вот кино.
Так получилось почему – ответить сложно.
Порой, что будет – угадать нам невозможно.
И может самых близких смерть отнять.
Себя? Других? Кого здесь обвинять?
А вот с подругой мы опять расстались.
И, даже, вроде бы, – не поругались.
А просто, не прощаясь, разошлись.
Да, семьи разные. И разный взгляд на жизнь.
Физически уставши на работе,
Я отдохнуть хочу уже к субботе.
Она морально больше устаёт.
И от меня походов в люди ждёт.
Безденежье, к тому же, задолбало.
Используют нас все, кому попало.
Зарплата? Это жалкие гроши.
Смеяться можно просто от души.
И без театров веселиться день и ночь…
И тут любовь могла бы лишь помочь.
Но, а у нас всё, в общем, через жопу,
То смотрим на других, то на Европу,
В себя же недосуг нам заглянуть,
Всё так и будет … Но, когда-нибудь,
Мы все поймём, что пропадём поодиночке.
Вот здесь, наверное, пора поставить точку.
Лишь в заключении хочу сказать –
Уметь друг друга надо нам прощать.
И там – на небесах – пусть улыбнутся.
Туда придётся всем, мой друг, вернуться.
Вернёмся с грузом, с чистою душой?
Куда идти? Тут - выбор за тобой…
Свою жену сегодня вспоминаю.
Она, как ангел, рядом навсегда.
Не даст упасть, пусть и иду по краю.
Подсказывает, коль пришла беда.
Я думал, есть в тебе её частица,
Но всё разбили сплетни, пошлый быт.
Конечно, что ушло – не возвратится.
Порой не можем удержать синицу…
Ну, а журавль? Он высоко летит…
И всё ж, прошу тебя, – не обижайся.
Пусть Бог от зла тебя убережёт.
Да, поправляйся… И – почаще улыбайся.
Наладится всё… Солнышко взойдёт.