Что обесточен
не видишь поводом
подумать о будущем
своём светлом.
Если так хочешь,
что же – побудь ещё
оборванным проводом,
терзаемым ветром.
Вихрем подхвачен,
вьёшься и скачешь,
и хлещешь землю неистово –
жжёт ощущение
«я предназначен»,
да всё вокруг не из того.
Не из того теста,
не из того времени…
И вместо
искры источаешь тление,
искажая пространство рваным движением,
своё окружение сводишь на нет.
Хоть эта мятежность тебя измотала, -
грохочешь: «тело моё из металла,
а Земля для того себя распластала,
чтобы на ней я оставил след!»
Но только эхо слоится в ответ.
След исчезает – вот уже нет
его на смолистой земле.
Раз уж случилось быть в твоём сне,
позволь мне сказать секрет:
ты – такой предмет, чтоб нести свет,
но с источником света контакта нет,
и от этого искра гаснет и растворяется след.
И от этого тлеешь, и хочется тлеть,
и от этого плоть твоя - словно плеть
скачет, рычит и не преодолеть
противоречий её.
Но когда землю дни напролёт
хлестать устанешь,
свалишься, чуть дыша,
услышишь – земля поёт,
как буддийская чаша.
Земля поёт буддийскою чашею,
ржавый металл становится кожею,
ты просыпаешься, спрашивая:
«Кто же я?»