Б Е Г Л Е Ц
Тетрадь №5
-801-
Глупцы не любят
общества мужского,
табачный дым, бокал,
полночный разговор,
милей им воркотня
и таинства ночного
предвестник
– пламенный,
красноречивый взор.
-802-
Жениху хоть не положено,
чарку тайно осуши,
эта свадьба – похороны
и помин твоей души.
-803-
Не верится
ни ласкам, ни словам…
Мир тянет руки
за буханкой хлеба
к холодным и безмолвным небесам,
а получает сноп горячий света,
слепящий, обжигающий поток,
просеянный ячейками аш-ню…
Земля, словно пустой огромный ток,
тоскует по пшеничному зерну.
-804-
Я женщине служить
отчаянно устал
и ласки получать
за службу
не хочу…
Хочу, чтобы в глазах
всегда привет сиял,
когда домой
я просто прихожу.
-805-
Город
Великое счастье
общенья с Природой:
росой,
родником,
половодьем реки
—всё брошено
в белые зубы дракона
и на асфальтовые языки.
-806-
Ты согласись,
глупцом бы был родник,
когда б ручей
за шалость попрекал,
ручей бранил бы речку
за разлив,
река бы – океан,
что с бурей пировал.
Зачем же ты,
родник моих стихов,
коришь меня
за половодье слов,
за рвань одежд
и стон житейских бурь,
за крах надежд
и за седую дурь?
-807-
Звёзды Землю окружили
волчьим кругом жёлтых глаз…
Душа со всех сторон
окружена безмолвьем,
как будто пустота
вокруг,
как не кричи,
в холодном и бездонном
пространстве волчий круг
и ни одной души.
-808-
Оленьке Мирошниченко
/дочке Мирова/
Есть в девочке талант,
в её руках фламастер
вычерчивает контур настроений
и сочетаньем красок
рождает вновь природу,
подвластную душе…
И всё выходит так,
что было бы натуре
не стыдно на рисунок походить.
-809-
Валентине и Володе Мирошниченко
/ Мировым /
Я каждый раз
с надеждой новой
к вам прихожу,
ищу в глазах
ответ суровый,
не нахожу.
Тебе и ей
я друг ли,
просто сын
и почему
так попросту
любим?
Нет ни игры,
ни тайного огня,
и нетерпенья нет,
и жадность не видна…
Я каждый раз
к вам с болью прихожу
и, вас в себя вобрав,
спокойным ухожу.
Кто дому вашему
вручил любви венец,
не ты ль подруга-мать,
не ты ли друг-отец?
-810-
Надпись на камне вопила:
«Любимому
мужу, отцу
от жены и детей»…
Видимо, тяжесть креста
непосильную
честно донёс
до могилы своей.
Мне же
кто камень
над гробом поставит,
высечет надписи
воплем души?
Что есть забвение,
что же есть память:
слово на камне,
в лугах ли цветы?
-811-
…берегите электричество…
Праздник есть:
«Звонок последний!»
Ничего такого нету
и в пустой трезвонит школе
каждый час звонок всё лето.
-812-
Не влезай в чужую шкуру:
Всё понять способен каждый,
перечувствовать не в силах…
Словно корни древа мозга
нити нервов тянут соки
ощущений
к цвету чувств,
к плодам фантазий…
Но цвести и плодоносить
каждому свой срок назначен,
свой размер
и соков горечь или сладость
им даётся
на одной и той же почве,
под одним и тем же солнцем.
-813-
Стихи – это птицы,
для них не жалейте бумаги,
дайте каждому ветку – страницу,
по полям разбросайте ромашки
и алыми пятнами маки.
-814-
«Любите братьев и сестёр,
они одни на целом свете
надёжней каменных опор,
родней чем собственные дети.»
Когда умолкнувшие звёзды
подменят птичьи голоса
и душу стылая роса
сожмёт
/как рану под коростой/,
тогда одно на целом свете
вас обогреет, как костёр
тепло хранящий на рассвете,
– сердце братьев и сестёр.
-815-
Умолкли звёзды,
птицы говорят
на языке и вовсе непонятном,
то ль славят небеса,
то ли хулят
–всё кажется мне равновероятным
покуда сам не обопьюсь росой,
не ослеплюсь горячими лучами,
покуда трав дурманящий настой
не проглочу огромными глотками.
Тогда,
и звёзд, и птиц внимая голосам,
уподобляюсь им и отдаюсь стихам.
-816-
И каждый для себя
вне подозрений…
Поэзия не хлеб и не картошка…
Гурману лишь приятен вкус слогов,
а прочие под формой ищут смысл
и, если не находят, то ругают
стихи, поэта и саму бумагу,
но только не себя…
-817-
Живым теплом
согрета изнутри
Луна – бесстыдница
на тёмносиний бархат
легла купальщицей:
и так
прозрачна,
и нежна,
и золотиста,
что взгляд не отвести
и стыдно, что воззрился,
хотя вокруг ни звука, ни души.
-818-
С – ву.
Опять в ночи блестит Венера
как марагатская звезда
и ночь торжественным напевом
полонена, покорена.
Другие звёзды еле слышны,
их тихий ропот как укор…
Но власть Венеры безгранична,
её победа – не позор!.
-819-
Жаркое лето ..81 года
Земля цветёт и зачинает,
и лепестками выстилает
для новой жизни колыбель,
а тополиная метель
напоминанием пугает…
Но,
буйно царственные груди
льют ароматный, сладкий сок,
напоены зверьё и люди
и полон каждый стебелёк.
Земля, не думая, рожает
беспечно, щедро и красиво,
как будто бы напоминает:
в рождении красота и сила.
-820-
Должны всегда смеяться дети?
Плакать тоже ведь должны…
Мир прекрасен,
но на свете
есть и розы и шипы,
есть восторги обладанья
и тоска потерь,
наслажденье и страданье,
труд тяжёлый и дерзанье,
откровенья хмель…
Так
пускай смеются дети,
пусть поплачут иногда…
Мир прекрасен,
коль на сете
есть
смешинка и слеза.
-821-
Приди последняя любовь,
иссохший ствол
обвей дурманом хмеля…
Со стороны
Пусть кажется, что вновь,
разбуженный
весенней песней Леля,
он расцветает,
празднуя любовь.
-822-
К порогу жизни
сходятся вопросы,
как на свиданье,
тщетно ждут ответов…
В урочный час
ответы не приходят.
И. сгорбившись,
расходятся вопросы,
чтобы собраться вновь
у нового порога
и терпеливо ждать…
-823-
Что в имени?
Один ли только звук
Или
Надежда,
Память,
Благодарность,
А может быть
Игра ума иль странность?
Что в имени?
Один ли только звук
Или предчувствия
И колдовские силы,
Из колыбели в колыбель могилы
Ведущие угаданным путём?
Что в имени твоём?
Один ли только звук?
-824-
Смущают тех стихи,
кому посвящены…
Поэты не стыдятся наготы,
наш стыд
их простодушию не ведом.
Словно охотники
они крадутся следом
или заходят в нас со стороны
и, выследив,
вдруг перед целым светом
представят анатомией души.
-825-
И.С.
Я посрамлён,
А Вам хвала и честь…
моё предательство
вас кинуло друг к другу.
Ты друга обрела,
а Он нашёл подругу,
сложились половинки
и душа
для жизни
постепенно расцвела.
Я посрамлён.
А Вам хвала и честь!
-826-
Две горлицы,
две дикие голубки,
от сокола спасаясь,
на подоконник сели
и,
прижавшись друг к другу,
замерли.
Стихи находят отклик
в женских душах.
Как ни печально это,
это – факт.
Мужским умам
сей дар почти не нужен,
их праздник в буднях
отбивает такт,
их ритм, размер, размах
и образ – в деле,
и лирика – в пожатии
крепких рук,
поэзия – в мозолях,
в дальней цели,
где целину распарывает плуг.
-827-
Есть поэзия для женщин,
есть поэты для мужчин,
есть стихи – замазка трещин,
есть слова – рубцы морщин,
образ есть, где грусть и нежность,
ритмы есть под такт колёс,
рифмы есть для звука «верность»
есть и верность, но без слёз.
-828-
Земля – не мать,
рожать ей не дано.
Она, как мачеха,
кормилица и нянька
чужое
нежно пестует зерно,
то ночь не спит,
то встанет спозаранку,
баюкает, и кормит, и поит
с надеждой тайной,
с грустью затаённой,
что вырастет дитя
и, духом окрылённый,
ей скажет: «Мам, пора,
благослови…».
-829-
Есть во вселенной
Демон – вихрь
/ещё не жизнь,
уже не камень/,
на перепутье
вдруг сошлись
Он и Земля…
Беспечный парень,
Он скалы голые пустынь
и воды мёртвых океанов
наполнил семенем своим
без обещаний и романов.
И
словно спящая царевна,
Земля вздохнула,
зачала
и буйной жизнью расцвела,
а Демона забыла верно…
-830-
Лично Жукову,
помеси дурака и кулака.
Сам по себе я не почти:
Я не почти Есенин
/мои стихи поди прочти/,
и не Толстой, не Ленин,
и не Высоцкий, и не Фет…
Сам по себе, хоть и поэт.
Я в куче всех перемешал,
Чтоб, чёрт возьми,
Вас смех пробрал…
А то с серьёзной рожей
твердите: «Вы похожи…».
-831-
Я чувствами живу,
иначе не умею,
и, видимо, поэтому
не прав:
когда хочу – молчу,
когда могу – не смею…
И кто же, как ни сам
Я
в этом виноват.
-832-
Под Москвой куют рубли
этой жизни короли.
Вдоль дороги нагорожены заборы,
за заборами тюльпанов огороды,
красотой торгуют милые старухи,
старики и боевые молодухи:
«При деньжатах,
заходи и выбирай,
а без денег,
проходи не заслоняй…»
От заборов на дороге
Тень и Свет:
Вроде есть ты, вроде тебя нет…
-833-
В поэтах
много женских черт:
словоохотливы и лживы,
трусливы,
злобны,
нерадивы,
к тому ж отчаянно спесивы…
И лишь одно
во искупленье
и в оправданье служит им
– их бесконечное терпенье
и бесконечное служенье
словам и образам святым.
-834-
Многообразье форм и красок
покрыло глобус бытия…
«Закономерен жизни ход,
историей закономерен.
Не медли, все идут вперёд,
отстал и ты потерян.
Один
для слабости и чувств
ты лёгкая добыча,
как моль источит душу грусть
и станет боль привычна…»
Так с марса мне кричал матрос
– мудрец вперёдсмотрящий,
он слыл отцом для всех сердец,
хоть был ненастоящий.
-835-
Неправильно рисуют график жизни
в координатах «Скорость – Время» :
с нуля до максимума – снова до нуля
/для веса каждого
по собственной планиде/.
Мне кажется, что всё наоборот:
Из глубины времён,
предельных скоростей
/вневременного плазменного мрака/
Мы
в торможении излучаем свет
и, снова набирая скорость,
уходим в первородные глубины.
-837-
Дорога в Крым сегодня
коротка.
И, всё-таки,
вагон на сутки обживая,
о стены плещется шальная
отпускниковая толпа,
припасом делится,
заботами простыми,
располагается как будто на века,
тревожится тревогами пустыми,
проблемы создаёт из пустяка.
-838-
Я путешествую,
а надо бы писать:
В груди сжимаются
неведомые силы,
в уме теснятся
образы чудные,
я с ними говорю,
а надо бы писать.
-839-
Последний сын
как первый внук…
Жизнь прожитая
начата вдруг снова:
известно всё
и, вместе с тем
всё ново…
Как повторенье
Азбуки наук.
-840-
Не в памяти своей,
а в каждой клетке тела
я Вас храню;
нет, даже не храню,
а чувствую
как Вы во мне живёте
и полон весь
любовью тайной к Вам.
-841-
Жалею стариков
И очень жаль детей,
В неравенстве основ
Неравенство цепей:
Одни должны,
Другим дано хотеть,
Одни рабы,
Другим должно велеть…
Где справедливость?
Нет!
Коль не для всех одни
Основы,
Цели,
Средства,
Рубежи.
-842-
Взрослеет сын,
седеет голова,
полвека катятся
как обод колеса…
Полвека – век,
для нас полвека – век…
Чудак надеется,
не верит в первый снег,
но в пятьдесят
уж весь припорошён,
и стынет кровь,
и сани под уклон…
А, может, в гору?
Право, всё равно:
под гору страшно,
в гору – тяжело.
-843-
Из школьного сочинения:
«Кем быть?» — курортником…
Старики,
старухи,
дети
и убогие
вдоль дороги,
вдоль дороги,
вдоль дороги
с вёдрами,
кошёлками,
корзинами
с вишней,
огурцами,
сливами
по перронам
ходят,
бродят,
бегают,
предлагают,
умоляют,
требуют…
Пассажиры
жадны и доверчивы
/сверху – божий дар,
а снизу – с червями?/
Из окна, да свысока,
рука с рублём,
снизу вёдра,
под ногтями чернозём
-844-
Ночные страсти
Вы приходите ко мне,
нападаете на голого,
беззащитного во сне
и голодного,
душу ловите в силки
полуправдою,
тело рвёте на куски
словно ватное…
И мучительно от сна
отрезвление,
и венчает ночь тоска
и презрение.
-845-
Привет Вам, старые друзья,
Берёзы, Липы, Сосны!
Вы постарели без меня
и стал без вас я взрослым.
Меня когда-то
высоты
вы приучили не бояться,
сегодня
нежностям весны
у вас учусь я
улыбаться,
грустить осенней красотой,
терпеть зимы бездушный холод
и, небо подперев рукой,
дарить восторг тому
кто молод.
-846-
Живя как все,
оставь надежду
стать гордым «Я»
Природа вся озарена
сияньем гордого светила,
в его огне её гордыня
и красок буйная игра.
И невдомёк Прекрасной Деве
кем жизнь и чувства ей даны,
погружена в себя, как в сны,
не чует пропасти в пределе.
-847-
Эткинду
Не разгадывай поэта
поэтический словарь,
тайна поймана, раздета
– нет поэта, есть букварь.
-848-
Когда настанет час суда,
покроетесь ли краскою стыда?
Взрослые дети,
как будто на свете
не жили, не знали
ни бед, ни печали,
за синею птицей,
газетной страницей
оклеив квартиру,
бродили по миру,
на мягких диванах,
поохав о ранах,
боях, забастовках,
тюремных решётках,
судачили мило
о прелестях мира
и жадно считали
очки на экране…
За что вы в ответе,
милые дети?
-849-
Всё затянуто,
подчёркнуто,
вся фигура на виду,
шёпот плещется
восторженный,
бьётся ропот о скалу…
Даже опытному глазу
правды сразу не открыть,
только ночь расколет вязу,
будет в горе горько выть.
-850-
Взывая к Разуму,
маня Свободой, Братством,
поэты сами
словно псы грызутся,
оспаривая Право
друг у друга.
Чего же требовать
от Подлого Ума
Политика,
Хозяина,
Торговца
чьи Жажда Первенства
и Грубого Богатства
не знает
ни Преград, ни Пресыщенья/!?/.
-851-
Таблеткой не спасёшь,
нужен хирурга острый нож.
Эй, вы,
ничтожные рабы,
по закоулкам и кроватям
тела и рты искривлены
похотью и блатом.
Дела,
и мысли,
и порыв,
и безотчётное стенанье
глубокий подчинил нарыв…
И, бесполезно врачеванье.
-852-
Прожорлива
как Молох
Новизна.
Бездушный Дух её
бездумно поглощает
национальные искусства
и ремёсла
— всё высшее,
чем мог гордиться
русский,
грузин,
туркмен,
чухонец
и ямал,
и что рождало гений и героя,
и украшало
нитью многоцветной
ковёр волшебный
жизни.
-853-
Подождите, дожди,
Я ботинки куплю…
Алигер, подожди
я наверно приду,
я приду по дождю
поклониться стихам,
немудреным словам,
обращённым
к цветам Барселоны
и к арбатскому дому,
что в прошлом
уже безвозвратно.
Подожди, Алигер…
Не сердись, что посмел
обратиться на «Ты»
– виноваты цветы,
скверик,
дом,
и дожди,
и СТИХИ.
-854-
Незримой кистью
Время переносит
на холст Земли
с палитры Неба
охру,
тревожа старых лип
полуденную дрёму.
-855-
Не тревожьтесь мальчики,
серебра отлив,
солнечные зайчики
в буйной кроне лип
не приметы осени,
не цена за бой,
виноваты в проседи
духота и зной.
-856-
Случайно подсмотрено
и… домыслы…
Милее русских женщин нет,
открыт их взор
и стан их мягок,
и так мёдоточиво сладок
их поцелуй,
что меркнет свет.
-857-
Командировка в Воткинск
Город над замершим прудом,
ухо к земле приложи…
Слышишь? Рождается чудо
– музыка русской души.
Слушай внимательно, город:
склоны лесистых холмов
пестуют чудо под грохот
сотен стальных молотков.
Город над замершим прудом,
встань,
распрямись
и вдохни
звуки, рождённые чудом
— сплавом беды и любви.
-858-
Неврозы
О, эти юные сомненья,
мучений
тяжкие мученья,
незнание правил и начал!
Скажите,
кто не начинал
свой юный путь
в страданьях страсти,
не отдавался нежной власти
капризниц гордых и смешных,
и не вкушал
от налитых
плодов
с деревьев райской кущи,
и кто потом
из жизни гущи
не вынес убеждений в том,
что мы, безумствуя,
живём?
Вы скажите:
«Таких не мало…»
Неправда,
юности начало, увы, одно
и лишь с годами
благоразумие над нами
восходит полною луной,
снисходит мир, зовёт покой.
-859-
Т.в. «Мы, обладающие разумом,
должны достойно осуществить
своё предназначение в эволюции Природы»
Словоблудием грешат
от безделья или лени,
мысль с бессмыслицею в ряд
подгоняя с тайной целью
перепутать что к чему,
факты с домыслом мешают,
с кочек зренья поучают,
нагло треплют по плечу.
-860-
Баки жизни
смертью заправляя,
Звездолёт Судьбы
над нами кружит
и Земля ей
АЗСом служит,
Топливо исправно поставляя.
-861-
Способность
на клеточном уровне
решать комплекс логических задач
жизнеобеспечения
должно считать
основным качественным отличием
ЖИВОГО.
Человек,
как клетка в организм,
в общество привносит те законы,
по которым сам рождён и развивался
до того, как общество созрело
и свои законы навязало.
И
понятно,
что счастливым
будет тот,
в ком совпадут законы.
-862-
Кого Великий Бог
не одарил сознаньем
причастности
к естественной Природе,
тот вынужден
всё время утверждаться,
чтобы о нём,
не дай бог, не забыли.
-863-
Коль разум дан,
не мельтеши
и всуе
не делай дел
бесплодных
иль пустых,
словно баран
не стой в реке
и в струи
не погружай
бездумье глаз своих.
-864-
И.В.
Достойна ли стихов
мне незачем судить,
легко душа
с тобой заговорила
— огонь и танец мотыльков
соединяет колдовская сила.
-865-
Капричиос
Вы, рожи похотей,
и вы, тела желаний,
судьбой страстей
на миг обречены
раскрыть души
коварство притязаний
на жизнь и смерть
присваивать ключи.
-866-
Я покаялся всем женщинам,
всем, которых не любил,
в том, что было им обещано
потерял иль позабыл,
и сквозь слёзы и проклятия
снова вышел за порог,
и в холодные объятия
опустился и умолк.
-867-
Только ты умеешь
так внезапно,
словно с неба,
на меня свалиться,
заключить
в желанные объятья
и пропасть,
как будто раствориться.
-868-
Гуляй, Россия,
завтра цены
на водку
снова подрастут,
и к вольной жизни перемены
забудь
под сладостный недуг.
Я, лично,
каждый раз,
когда взлетают цены,
весь цепенею
в горестном предчувствии,
что вновь судьба
мне перережет вены,
не даст
благополучие
почувствовать.
Но, это ерунда,
гуляй, Россия,
пей, не глуша моторов,
но смотри
под взглядом торжествующего Вия
не пропивай последние штаны.
-869-
Сквозь туман
восходят дымом сосны,
и пожаром
полная луна,
обагряя клубы,
вихри,
волны,
в ирреальный мир
душой погружена,
крадется по небу, как по водам,
словно бездну чуя под собой,
как во сне,
себе приснившись голой,
прикрывает стыд
дырявой простынёй.
-870-
Осенних луж
прозрачна глубина
и небо низкое
в них кажется далёким…
Осенние белёсые глаза,
как с вами мы похоже
одиноки.
-871-
«Неизвестная» Крамского
мне известна,
я люблю
с детства облика земного
неземную красоту.
Всё для сердца
в ней мне мило:
как девчонка на балу
строго выпрямила спину,
заточила смех во рту,
опустила томно веки,
чтоб упрятать бесенят…
И
застыла на портрете
много, много лет назад.
Здравствуй, Дева – Незнакомка,
улыбнись, прошу тебя,
ты моих стихов котомка,
ты души моей заря.
-872-
Близка намеченная цель,
Её дыхание торопит,
а новая уж речь заводит
и обволакивает хмель.
И лишь терпение,
друг милый
усидчивости,
до конца
в борьбе с надменностью
спесивой
страшится лавра и венца.
-873-
Семейные письма
Буква «эР»
– три завитушки,
ныне уж не пишут так,
каллиграфии игрушки
заменил чертёжный лад
равно тонких,
строгих линий,
словно волн игривый бег
постарей
и в мёртвой зыби
успокоился навек.
-874-
Все будут говорить:
«Любил писать на кухне
и, даже, в туалете…»,
если вообще, конечно, вспомнят.
Ах, чудаки!
Как будто бы Эйнштейн
проникся относительностью Мира
лишь потому, что
каждый день растапливал печурку,
а Диоген мог изрекать из бочки…
А, может быть, он лаял от обиды,
наш бедный Диоген?
Как пишется легко в лесу, у речки,
и на крыльце родительского дома,
и как уют мне кухонный противен,
и уж совсем несносен туалет…
но где ещё приткнуться в общежитии,
когда жена колдует над сынишкой,
а перед взором мир такой огромный,
что где ты сам не важно,
а важно лишь в каких координатах.
Пусть говорят… До этого ли мне?.
-875-
Тело ищет обновленья
в играх с гирей и мячом,
а находят утешенье
над тарелкою с борщом,
в горьком дыме сигареты,
в поролоновом пуху,
в пошловатеньком секрете,
не раскрытом на духу.
-876-
Есть женщины,
в которых тайный страх
перед надеждой на своё паденье
вас оглушает искренним презреньем
и шутку обращает в назиданье…
Уж вы не рады дерзкому признанью
как эху безобидному
в горах.
-877-
Ни взысканий,
ни наград,
словно не жил,
словно не жил,
словно фамусовых гряд
не мережил,
не мережил,
словно добрый семьянин
всё для дома,
всё для дома,
а не гордый гражданин
бурелома…
-878-
Алёше
Кем ты будешь?
Будешь другом,
я давно решил,
и рощу тебя
для дружбы,
не жалея сил,
и скачу с тобой
повсюду
на лихом коне,
за рулём автомобиля,
на крутой волне,
в правде, в лжи,
в сплетении формул,
на страницах книг,
чтобы ты
нигде не дрогнул,
никогда не сник.
Рядом ли,
или в разлуке
но тебе всегда
служат пусть
мой ум и руки
сердце и душа.
-879-
Темы, темы,
вдохновенье…
что сначала,
что потом
звуки музыки сраженья,
слов мелодия и гром?
Вдохновенье,
темы, темы,
слов таинственная связь,
частной жизни перемены,
судеб мировая связь…
-880-
Кентавр,
металл и мысль,
слепая сила – разум,
в твоих руках сошлись
на синей автостраде.
Не зов домашних дел,
не моде дань,
а разом:
восторг,
полёт,
предел
на синей автостраде.
Вперёд, кентавр, вперёд!
Два сердца бьются рядом,
срезая поворот
на синей автостраде.
-881-
Солнышко
зачем-то раздробилось,
листьями упало на деревья
и Земля внезапно озарилась
как твоя далёкая деревня,
где малыш
по улице шагает
словно по расписанному лугу,
в кулачке осколочек сжимает
— солнышка горячую краюху.
-882-
Правители
в отчаянии дерзки,
всё на себя берут,
не сомневаясь,
сердца безжалостны
и руки – клешни
сжимают
что бы ни попалось.
Демократизм наигранный
всегда
приводит их
к пределу отрицанья…
А мы живём,
надеждой дорожа
и верою
в разумность мирозданья.
-883-
Осень, очарованная клёнами,
Время осадила на скаку,
загляделась на рубахи новые,
уронила стылую слезу…
Бабьим летом тихо постояло,
вспомнила и вёсну и грозу,
как хотелось всё начать сначала,
отодвинуть зимнюю тоску…
Но,
на очарованную клёнами
Ветер наскочил и на лету
заглянул в её глаза лиловые,
вечность обещал ей на пиру.
И
сорвалась Осень, закружилась
клёны обобрала по листку,
только обещание не сбылось,
заблудилось, видимо, в пургу…
И, где очарованная клёнами
жарко целовалась, на юру
мёрзнут ветви, словно руки голые,
в ледяном, серебряном плену.
-884-
Что вас ждёт?
Скажите, дети,
вы родите ли
таких,
или,
прокляв всё на свете,
отживёте за двоих
и покончите на этом
со словами
«Русь», «Земля» ?
Иссякает, по приметам,
живородная струя.
-885-
Мешают ли родители?
О, нет!
Когда исполнишь всё,
не переступишь,
как на душе
покойно и легко
и старость, и болезни
— всё наука,
в которой два столпа:
Любовь и Вера,
поддерживают
ясный свод небес.
-886-
Доморощенных поэтов
кто всерьёз воспринимает?
Ни в журналах, ни в газетах
не отводят им подвалов,
их домашние не любят
и друзья не понимают,
учат-мучат-критикуют,
злятся, в бешенстве ругают…
Судьбы их – всегда судьбины,
одинаково мытарят,
от А.С. до арлекина
дыма очага не знают.
-887-
Осень синеокая
с рыжею косой,
строгая и стройная
ножкою босой
по ковру шуршащему
пробегись легко,
облачку скользящему
улыбнись светло.
Полно, синеокая,
горе горевать,
ты хоть и короткая,
а придёшь опять…
В зиму отоспишься,
расцветёшь весной,
летом насладишься
станешь золотой.
-888-
Сквозь туман
сырой и плотный
словно призраком иду,
на бровях,
ресницах сонных
капли росныё несу…
Настигаю свет безмолвный
одинокого окна,
постигаю лик склонённый…
Здравствуй!
Ты меня ждала?
Здравствуй!
Дверь закрой плотнее…
Здравствуй!
Дай туман стряхнуть…
Чайник в печку поскорее,
отогреть горячим грудь.
Невзначай задёрни шторку,
сядь напротив,
загляни
мне в глаза…
За переборкой
дети смотрят сны свои…
Мир, покой,
мурлычет кошка,
мы молчим,
огонь шумит…
Сквозь туман ведёт дорожка
мимо светлого окошка…
Кто-то ждёт, не спит…
-889-
Рубаи Хайяма
Зачем так мрачен
Демон смерти,
зачем преследует он нас?
И без него,
друзья, поверьте
нам был бы дорог каждый час.
Познать что было
хватит силы,
понять что будет
станет сил,
но их приливы и отливы
не злой ли гений породил?
Не он ли,
Жизнь сдавив тисками,
нас заставляет так страдать,
пустыми долгими ночами
век не давая сном смыкать,
не он ли гонит нас
на пашню
и в руки вкладывает меч,
и вздорные возводит башни,
веля костьми в фундамент лечь?
Не Он ли?
Нет?!
Тогда скажите
Кто будоражит нашу кровь?
Хотите ль или не хотите,
Он дарит Веру и Любовь!
-890-
Надо мной сосна склонилась,
туча виснет и дождит,
фонарём судьба склонилась,
в свете мёртвом спит.
Сосны наклонились надо мною,
облако повисло и дождит,
и фонарь холодною судьбою
жёлтым кругом землю сторожит.
В круге том,
подслеповато щурясь,
я ищу… А что?
Не знаю сам…
Не судьба,
а собственная дурость
повела по адовым кругам.
-891-
Мир без солнца
сер и тесен,
хоть прозрачен,
но не весел,
натурально гол.
-892-
Вновь проказница Свобода
постучала хитро в дверь
и осенним хороводом
по студеным, звонким бродам
повела, шепнула: «Верь,
верь, что сбудутся надежды,
что свою откроешь даль,
сбрось вериги и одежды,
отгони тоску-печаль,
окунись в речные струи…
Это жизни вечный бег…
Без телеги, дышла, сбруи
– золотой счастливый век
подарю тебе,
как осень плод дарует за труды…
На серебряном подносе,
не боясь, что смерть подкосит,
пригуби мои плоды».
-893-
Работай мозг,
ищи, не уставая,
не жалуясь, не хныча,
не скуля,
ищи закон
общественного рая
для всех и каждого
в пределах бытия.
Безумные,
напыщенные,
злые
в отчаянии хитрые столпы
нам обещают радости земные
за вечные и тяжкие труды.
Спеша к своей,
как будто светлой, цели,
грозят нам отлученьем и бичом,
когда мы плотно закрываем двери
и радостям земным себя передаём,
когда, взойдя на ложе эпикура,
мы трудимся лишь для того,
чтоб жить,
а не живём угрюмо и понуро,
чтобы трудом награду заслужить.
-894-
Деонисику
Нож в руках,
стружу капусту,
мысли бродят далеко,
на душе печально, пусто,
сердце где-то глубоко
и молчит,
не шелохнётся,
не подскажет: «Брось дурить,
на свои круги вернётся
всё, о чём нельзя забыть».
Раз нельзя,
пусть нынче грустно,
завтра станется легко…
Нож в руках,
стружу капусту,
мысли бродят далеко.
-895-
Привыкнув к однорядному движенью,
как вы теряетесь на площади, друзья,
коль «фараонов» нет,
чтоб разрешить сомненья…
Вот это настоящая беда!
-896-
В отечестве моём
пророков нет,
зато глашатаи и трубадуры,
какой бы вдалеке
не брезжил свет,
спешат трубить
от радости и дури.
-897-
Кто пик преодолел,
тому всё странно ново,
он заново живёт,
все чувства так остры,
как будто сани
затащили в гору
и катят вниз
ни живы, ни мертвы.
-898-
Взошла Луна
и озарила небо,
открылся путь
по глади луговой,
вдали река
полоскою рассвета
разверзла грудь Земли
и напрягла покой.
Всё, кажется, сошлось
для таинства прозренья:
простор небес,
простор земли и вод
и всё сбылось…
Предчувствия томленья
вдруг разрешились
тайнописью нот…
И зазвучал хорал…
-899-
Культура близости
немыслимо тонка…
Неверный шаг,
движенье,
даже слово
и оборвалась связь,
и начинай всё снова…
Поверишь ли,
и скучно и смешно.
-900-
Хитрецы бывают разные:
злые,
подлые
и жадные,
а бывают гениальные…
Те умеют повести
за собою толпы верные
на труды, в бои смертельные,
заставляя расцвести
всё, что раньше было
скрючено,
перекручено,
замучено
– это хитрецы-жрецы
правды,
кривды,
карнавала,
абсолюта,
идеала…
Беспардонные нахалы
и невольные лжецы.
-901-
Настанет день,
когда, взглянув назад,
и я скажу:
«Галиматья всё это,
искусственность одна,
неверный взгляд
и мысль стандартизована
как в гетто,
где всё живое
только жаждет жить
и лишь один
живет, чтобы разрушить
(над всеми
как восточный паладин),
живёт и душит».
Тогда зачем?
Опомнись, не скули,
в шеренгу стань,
клади раствор и камень,
тащи кули
и мозг душой не рань,
негреющий огонь,
несветозарный пламень.
-902-
Мы возвращаемся
к истокам наших чувств
под грузам памяти
исполненных желаний,
душой легко
овладевает грусть
среди живых напоминаний…
Вот он, ручей,
по прежнему речист,
над ним сосна,
наперсница мечтаний
и стайка беспокойная синиц,
могучий дуб
с морщинами страданий.
Мы возвращаемся
к истокам наших чувств,
где памятью навечно молодые
и где, живее нас,
воспоминаний грусть
дурманом кружит головы седые.
-903-
Женщины, словно дети,
думают, всё на свете
делается для них,
только для них одних.
Женщины –
– это дети,
только
чуть-чуть глупее,
только
чуточку злее,
капризнее и смелее,
требующие заботы,
мелкой, дурной работы,
приторно-сладкой ноты.
Женщины – это дети.
-904-
Как беден мой словарь
в сравненье с Языком…
Слов ручейки
от родников-корней
бегут,
сливаются в потоки
и разливаются
как море-океан…
Но уж теперь
владыка их не берег,
а ритмы волн,
течения и ветер,
и лунный камень,
и подводный риф.
-905-
История – наука?
Ой! Навряд…
В ней меры нет,
а, значит, предсказанья.
Обращена назад,
холодный ищет след,
боясь переступить
порог предначертанья.
Кто б подарил ей
Бит – негэнтропии квант,
чтобы в осях
«Познание» и «Время»
свой предложить могла
расчётный вариант:
куда ж идёт
очеловеченное племя.
-906-
Ищу слова,
чтобы вскипала страсть,
волною билась в ярости о скалы,
ластилась бы у ног
и нежностью плескалась,
переступив зари порог кровавый.
Ищу слова,
в которых ветра вой,
ищу слова,
в которых бормотанье,
ищу слова,
в которых вековой,
от глаз сокрытый,
призрак мирозданья.
Таинственная связь
абстрактного с предметным
откройся мне в глубинах языка…
Изгиб крыла
и переступ балетный
– ткань вечного…
И я ищу Слова.
-907-
Нет, я не мистик, а поэт…
И, просто, очень верю слову…
За ним стоит громадой лет
Культуры память как основа.
-908-
На миг забудем о войне,
Посмотрим в небо, просто в небо…
Поднявшись над землёй,
пусть на немного,
они приблизят звёзды на шажок,
но как понятны
всей Земли тревога
и, сердце уколовший, холодок.
И, всё-таки,
мы разжимаем руки,
и отпускаем их:
«Смелей, сынки, вперёд!»
Они беспечны,
что им наши муки,
зовёт их властно звёздный хоровод.
-909-
Берёзовая рябь
в сиреневой воде,
берёзовая рябь
в просторной чаше неба,
берёзовая рябь
на сердце и в душе,
берёзовая рябь
– предвестник первоснега.
Наш глобус
как осенний Шар Земной,
многообразием пестря
и форм, и красок,
на тонкой ножке осевой
склонил головку набок.
О. не горюй,
твоя Весна придёт,
ты расцветёшь
прекрасным цветом мака,
заря по небосводу проплывёт,
сметая прочь
тугие волны мрака.
Мы, твой народ,
пришельцы и сыны,
одной судьбой
с тобой навеки слиты
и все перед тобою должники
а счастье плыть
по солнечной орбите.
Так не горюй же,
Глобус – Шар Земной,
в конце концов
возобладает разум
и мы тебя порадуем Весной,
сердца и двери распахнувши разом.
-910-
Века нашего беда
– это детские глаза.
Чужой ребёнок
– похоть и беда!
В мои глаза
глядят его глаза
и молят,
требуют
скажи:
«Мой папа – ты?»
Что им ответить?
Правда – та же ложь,
и молча от ответа не уйдёшь,
и женщина застыла,
чуть жива…
Спасенья нет,
со всех сторон глаза!
-911-
Мы растём,
становятся масштабней
поражения, потери и грехи…
Ночь плыла,
плела Шехерезада
сказочную сеть Добра и Зла
/невдомёк ли, никому ль не надо
– референтом женщина была/.
Завязала узелки – вопросы,
связями наметила ответ,
в тысяча одну ячейку слёзы
пролила вперёд на тыщу лет,
чтобы Мы,
сегодняшние Змии,
Властелины Мира и Меча,
в круговерти дел не позабыли,
за ошибку платит
голова.
-912-
Кораблики, кораблики
– высоко звезда,
кораблики, кораблики
– далеко Земля,
кораблики, кораблики
– вечная мечта,
кораблики, кораблики
– детская игра.
Жизнь бездарна и бесплодна,
не открыто ничего,
ничего и не закрыто,
а дышалось тяжело.
В мельтешеньи синих буден
Погоняло – красный бубен
Залепил лицо.
-913-
На свадьбе Веселова
На зыби северных снегов,
среди ночей бездонно вьюжных,
холодных и неверных снов
горит как факел профиль южный.
Зачем он здесь,
зачем он здесь,
кого пришёл найти,
кого спасти,
кого согреть,
кого с собою увести?
Умри огонь!
Окаменей
скалой надменной, профиль южный…
Щедроты солнечных морей
не для ночей бездонно вьюжных
-914-
Душой владеет смутное волненье,
как будто бы чего-то не хватает,
чтобы стихи Стихами зазвучали.
Везде в них «я»
с душою оголённой,
а не Природы лучезарный «Я».
-915-
Прекрасен стих,
сто крат прекрасен миг,
рождающий несказанное слово,
как облегчение, легко и ново,
любовь и боль
выплёскивают крик.
-916-
Лишь гребцы опережают волны!
Без гребцов ладья,
словно бревно,
отдаётся Времени безвольно,
тождеством на смерть обречена.
-917-
Мгновенье – жизнь,
за Будущим спеши
по рекам Времени,
опережая волны,
и чем быстрее струи,
беспокойней,
тем больше сил
потребуй от Души.
-918-
В стихах отражаются Луны,
борьба циклопических Солнц,
восторги, и слёзы, и нюни,
и тайны погасших оконц.
Наперсницы счастья и славы,
подруги любви и вина,
бокалы сладчайшей отравы,
коварные правдой слова,
рожденные жить,
выживают
на чутких ладонях сердец
и, в жизнь уходя, оставляют
на память
кровавый рубец.
-919-
Стихи – граница
вымысла и правды,
предчувствие…
Я неистово ищу
в ожидании мгновенья,
когда с истиной прозренья
встану вровень по плечу
и шедевр
самою формой
нужды прочие затмит,
обращая смысл проформой,
звуки выплеснув в зенит.
И тогда
быть может снова
опущусь на землю я,
чтобы истину и слово
спрессовала до земного
предсказания
душа.
-920-
В настоящем нет проблем,
все проблемы в будущем,
настоящему тотем
выдан предыдущим.
Всё внешнее
приходит и уходит…
Всё, что внутри,
уходит вместе с нами.
Что отдаём,
навеки ль остаётся
иль умирает с теми,
кто берёт?
-921-
«Наш дом большой,
Он вся Россия?»
–внезапно дочь меня спросила.
«Конечно!»
–я ответил ей
и поднял на руки…
Глазей…
А мы стояли на холме,
Холм громоздился на земле,
Земля лежала на ладони
И нам уютно было в доме.
-922-
Наивные и мудрые как дети,
таинственно прекрасные как жизнь
коварные как шёлковые сети,
трескучие как кровельная жесть…
Прекрасные?
Конечно же прекрасные!
Но,
чёрт бы вас побрал со всем тряпьём…
Ужасные?
Конечно же ужасные…
Но,
Вы ушли и обезличил дом.
Наивные, прекрасные и мудрые,
призывно звёздно-глазо-злато-кудрые,
таинственно коварные, трескучие
зачем так наши судьбы перекручены?
-923-
Год моего рожденья
— страшный год…
Неужто же к нему
мы возвратимся снова
и качественно новая основа
вновь пятернёй зажмёт
орущий рот.
На вечном Параде
увидится ложь?
Во лжи
обозначится путь?
На каждом шагу погрязая во рже,
изъевшей железную суть,
до сути добраться терпение есть,
отчистить,
отмыть,
отскрести,
коль скоро придётся
не пить и не есть
и крест добровольно нести?
На вечном параде, рождающем ложь,
отвагою торится путь.
Вступи на него и судьбу обретёшь
И панцирь – железную суть.
-924-
Поднимаю как стихи
не для пользы или славы,
поднимаю для души
новогодние бокалы,
эту бражную толпу
звёздно-золотого эля,
покоряющим судьбу
колдовскою силой хмеля.
-925-
Сын заболел,
жена занемогла,
и тёщи нет,
и мать ухода просит,
и срочная работа,
как всегда,
сюрпризы новогодние
подносит.
Где силы взять?
О, Боже, подскажи…
Я, словно ты,
один над целым миром…
Отчаянным движением души
Дитя родил,
а мучаюсь с клистиром.
-926-
Из тысячи профессий
свободна лишь одна
и в творчестве своём
без соглядатайства
физических законов
в послушном материале
лепит образ
Мира и себя.
Когда же
благодарные глаза
глядят влюблено
и оживают души,
превыше счастья
нету для неё.
-927-
Мирову
В новогодний,
странный вечер
не смотри в окно,
по Чермянке
бродит ветер,
стелет полотно,
в полынье
играет дева,
леший
ловит лунный блик,
пес
вылизывает небо,
красный вытянув
язык,
тишина
полна тревоги,
насторожена судьба,
притаилась на пороге
то ли радость,
то ль беда
и потрескивают свечи,
отгоняя липкий сон…
В новогодний
странный вечер
входит ОН.
-928-
Прорвавшись сквозь будни,
капризы,
нытьё,
летя в звонко-синюю даль,
мы платим изгнаньем
за счастье своё
родить и восторг, и печаль.
Как странна жизнь стихов…
С чьего живого тела
или души,
их пряжи вьётся нить,
тому до них
нет никакого дела,
тем более не хочется платить
ни памятью тревожного былого,
ни откровеньем радости…,
за боль
хотели бы участия живого,
а не терпения немого
– судьбой подкинутую роль.
-929-
Чувствование слов
Как тяжело зимой
родиться дню…
Сиреневая хмарь,
как будто вечность,
пространства заполняет
глубину
и даже птиц
счастливая беспечность
не нарушает тишину.
*
Как тяжело зимой
родятся дни…
Сиреневая хмарь,
как будто вечность,
из глубины
пространство заполняет
и даже птиц
счастливая беспечность
не нарушает тишины.
-930-
Чем раньше
начинаем мы творить,
тем раньше достигаются
вершины,
тем крутизна
скалистей и отвесней,
но выше пик
и наслажденье выше.
-931
Учителя,
печален ваш удел:
когда в душе
ни чувства, ни призванья
и нету сил
для животворных дел,
урок – пустое назиданье.
-932-
Бросая всё
к ногам своей любви,
припав к ногам
и превращаясь в огоньки
восходим к небесам.
Ни получувств,
ни полудел,
ни полумер,
не признавая полусчастья,
всегда полёт,
всегда восторг,
всегда предел,
без покаяний, без причастья…
Презрев уют,
презрев покой,
низвергнутые с высоты,
вновь рвёмся в бой,
бросая всё к ногам
своей любви.
-933-
Время,
работа,
руки,
словно печать лицо,
из радости и муки
подогнанное седло,
объезженные кони,
подковок цок,
сочат ладони
золотой песок…
Глаз под веки…
Но руки и лица
судьбой человека
исписанные страницы.
-934-
Есть принцип:
поровну делить…
Орут все дружно:
«Нет!»
И
каждый первым норовит
заполучить билет,
билетик звёздный
в рай земной
для чада,
для жены…
Чужой ребёнок
— он чужой,
В том нашей нет вины.
Нам подавайте по труду…
Как будто труд для нас
не смысл жизни по уму,
а рабства горький час.
-935-
Собрать бы всех детей,
зачатых – не рождённых,
чтоб Гений
подбирая мозг достойный,
имел бы больший выбор
средь людей…
Как расцвела бы Жизнь,
украшенная ими…
И старость бы,
наполненная смыслом,
не горевала над
кусочком хлеба…
А. главное,
Все б жили – поживали.
-936-
Как велика
и как ничтожна
любви раба,
но непреложны
её права.
Глупость глупая и Норов,
взявшись за руки, гуляют,
корни жизни, словно боров
корни дуба, подрывают.
Отчего ж не пал могучий,
Древо Жизни зеленеет?
Мудрость облачком летучим
оросит и прочь скорее…
Там, в глубинах подземелья,
смертью скоплена веками
влага жизни и корнями
пьют волшебную деревья.
-937-
Как в ножны меч
в слова стихов уйдите
предчувствия…
По вертикали вниз
как знаком отрицанья
опущен гроб,
окончен путь земной.
Рыдайте…
Пусть
до вашего сознанья
и не дошёл
весь ужас ледяной.
Пускай ещё
угасшей жизни пламя
в вас теплится
надеждой на обман,
неверием,
что пустоту меж нами
заполнят только
память и туман.
Опущен гроб,
как знаком восклицанья
по вертикали вниз
окончен путь земной,
проложенный
сквозь радость и страданье
– послужными наградами
за бой.
-938-
Кто без женщины смог
ночи мрак одолеть,
переплавить в себе
вожделенье,
тот воистину бог
презирающий месть,
приносящий с собой
сотворенье.
-939-
Железная воля
– условный рефлекс
толкает вперёд
без оглядки
и надо б подумать,
но словно бы бес
щекочет
за голые пятки.
-940-
У, подлые,
шепча чужое имя,
вы отдаётесь мне
всей страстной жаждой тел,
обворовав любовь
рукой искусной мима
и смыв слезой
предательства предел.
И, всё же, правы Вы,
а я – глупец
и жалкий
проситель грёз,
хоть видом властелин:
Вы дарите,
а я беру украдкой,
минует ночь
и снова я один.
-941-
В костре любви
сгорает осень
огнём глубинным
и немым,
клубятся дымом
шапки сосен
над пепелищами
осин.
Не так ли Ты,
моя подруга,
являя свету
хладный жар,
таишь в объятиях
для друга
души невидимый пожар.
-942-
Как шашкою
разваливают тело,
чтобы душа
на волю улетела,
так фразой может быть
развалена душа,
где обитает
заячья судьба.
*
Шашка вжиг
– раскрыто тело
и душа
пырх, улетела.
Фраза
–шашка для души
– обиталище судьбы.
*
Взмах
Мгновенье
Боль
Душа
Шашки наголо
Ребята
Фраза
Муть в глазах
Беда
Фраза – шашка
И лопата.
-943-
Как странно видеть
в том судью,
кто робко прожил
жизнь свою.
Кто пережил полёт,
кто пережил паденье,
поднял себя
и снова бросил в бой,
имеет право
собственного мненья,
оплаченное
собственной судьбой.
-944-
Не должны мы
друг на друга злиться,
не резон,
и правды в злобе нет,
и вражда не может
вечно длиться…
«Коротка кольчужка»
наших лет.
-945-
Пусть говорят,
что резонёр
и что далёк искусства…
Рок поселяет приговор
в самом вилке капустном…
А нашинкованный кочан
–кислая капустка
/скорей налей стакан,
болван/
прекрасная закуска.
-946-
Есть в жизни такое,
чему нету слов…
/то ли нет вообще,
то ли, просто, не знаю/
Но часто
среди оживающих снов
я Это
в других наблюдаю.
Оно,
как подспудное чувство
в душе,
растёт и толкает в пучину,
навстречу вскипающей грозно
волне
скулою подставив
кручину.
-947-
Простор степей,
Чумак,
Чудак в автомобиле
Летит – поёт,
Уздой не удержать…
Сто лет назад
по этой же равнине
арба тащилась,
кралось время вспять,
восторг и боль
сжимались там пружиной…
Усилие
предельных, скрытых сил
извергло мозг
и буйною стремниной
поток железный
покатил.
-948-
Плят слово подсказал,
которое, казалось,
вокруг меня
скользило, не даваясь
перу,
хотя я знал его
и всей душой
к им обозначенному
действию
стремился.
Сосредоточенность
– вот жертва
всем искусствам
от всех, кто предан
музам и числу.
-949-
Им хорошо…
Два лица испитых
сном обезволены,
опрокинуты в землю,
родившую хлеб
на погибель.
Вы скажете:
«Этих не много,
для большинства
хлеб – это жизнь».
Это правда,
И всё же,
два лица испитых
опрокинуты в землю.
Им хорошо,
а мне грустно.
-950-
Вы когда-нибудь дрались с волками?
Стая сходится с разных сторон,
вы стоите недвижим как свая
или крест для своих похорон.
Вы когда-нибудь дрались с волками…
Пальцы – когти и зубы – ножи
и натянута туго на пяльцы
ткань бессмертия вашей души.
Вы когда-нибудь дрались с волками…
Стая воет, повержен вожак,
вы уходите, не отступая,
просто чисто сработал кулак.
-951-
Стихи восторга и печали,
ваш близится последний час,
иные темы зазвучали
в душе
и оттесняют вас.
Вы,
как и всё в своём начале,
наивны были и слабы.
Читали редко вас,
ругали
кому не лень…
Друзья, враги
в одном сходились:
интересны
вы были только для меня,
звучала в вас сердечной песней
одна, интимная, струна.
И потому, стихи печали,
стихи восторга, пробил час…
Вы слишком бурно начинали
и беззаботно расплескали
мой романтический запас.
-952-
Что вправе мы
потребовать от друга,
от любимой,
нелюбимых…
Что?
Что для семьи,
для родственного круга
и в чём вина,
коль порвано кольцо?
И почему
мы чувств своих
слабее?
Что истина
и есть ли жизнь
ответ?
Минута слабости
нам кажется мудрее
всех
выверенных логикой
побед.
-953-
Не мудри,
ложись-ка рядом,
философский
мёртвый круг
не порадует
ни взглядом,
ни кольцом
желанных рук.
Жизнь пройдёт,
что вспомнишь,
милый?
Как метался
и страдал
или как
из рук любимой
чашу жизни
выпивал?
Ты права!
И, всё же, слаще
мне кольца
любимых рук
круг сомнений
в тёмной чаще
и страданья
в чреве мук.
Для философа
награда
вечных истин
зыбь и крах
даже если
плошкой яда
обернётся на губах
чаша жизни.
-954-
К 20-ти летию первого пуска
на и. с. «Фаустово»
Учителя,
Соратники,
Друзья,
Вы, кнопку «Пуск»
впервые распечатав,
вдохнули жизнь
в холодное железо
и голубое пламя
в знак победы
пророкотало
Первых имена.
-955-
Как ярок день,
Как ночь светла,
Когда вокруг
Глаза сверкают
И лица
Солнечно сияют,
И чашу жизни
Наполняет
Восторгом
Женская рука.
-956-
Бес,
коварный искуситель,
нас доводит до черты
и бросает…
Дальше сами
пробираться мы должны.
Кто заступит,
получает
что хотел и не хотел,
кто отступит,
век вздыхает:
«Мог бы взять
да не посмел».
-957-
Ты чего не спишь?
Я плачу…
Плачешь?
Плачу…
Отчего?
Ночь темна…
Вот незадача,
ночь темна,
так днём светло.
Спи спокойно,
все сомненья,
боль предчувствия разлук
— только ночи наважденье,
память ран
и старых мук.
День придёт,
прогонит свору,
свежесть утра
в грудь вольёт,
дали высветит обзору,
бесконечность в круг сведёт.
-958-/1
Цейское ущелье
альп-лагерь «Торпедо»
Кара Монах
стор/о/жит Цею…
Только что же сторожить?
Под ковром пушистым
Цея,
словно фея,
сладко спит.
Но стоит
Монах угрюмый,
в складках
чёрный плащ повис,
серой тучей
— строгой думой,
не мигая,
смотрит вниз.
Как пробиться чародею
взглядом жарким
сквозь заслон,
с ложа каменного
Цею
как поднять,
разрушить сон?
Кара Монах – гора Чёрный Монах
в Цейском ущелье над истоком
ледниковой реки Цеи.
-959-/2
Подражание Высоцкому
в масштабе а/л «Торпедо»
Задрав башку,
мы жадно
смотрим вверх,
ища просвет
над лагерем «Торпедо»,
но тучи любят горы
—это ль грех/?/,
придётся трамбовать
упорно снег
от завтрака
и, видно, до обеда.
Но в каждом
тайно теплится мечта:
взойти на склон
и ринуться оттуда,
чтоб вспоротая лыжей
целина
осталась в памяти,
как солнечное чудо.
И потому
покорно топчем снег
и лижем ямы
по учебным склонам…
Ученье
— это право же не грех,
особо в подражанье
эталонам.
Придёт наш день,
мы в кресло втиснем зад…
Поднимемся туда,
где нынче тучи…
Душой и сердцем
выстрадав парад,
пойдём лавиной
с поднебесной кручи.
-960-/3
Мальчикам 3-го отделения
а/л «Торпедо»
Ноги с вечера
ломит,
трещит голова
со вчера
и в глазах
всё кудряшки,
кудряшки…
Но, кто-то безжалостный
в колокола…
и мы одеваем
трусы и рубашки.
Глаза б не глядели,
но руки в локтях
сгибаются
надо — не надо,
проглочена каша
и в десять утра
уходит на склоны
ватага…
Чтоб ровно в четыре
собраться к столу
—два первых,
вторых
и три третьих…
И снова кудряшки
на радость — беду,
но не для меня,
а для этих.
-961-/4
Удивительное дело,
горы манят чудаков:
инженеров, катеэнов,
профессуру – докторов.
Эка важность!
Снег и камень
громоздятся до небес…
Что за радость,
если даже
ты на Крышу Мира влез
или под-гору спустился
с вертикальной крутизны
и при этом не разбился,
лыжи целы и штаны?
Дело, видимо,
в покое,
в поролоновом быту,
да застрявшем в горле
вое,
очень странном
тем, внизу.
-962-/5
Вы помните,
раньше водились русалки,
но вывелись как-то…
А, как? Почему?
И место их заняли
нынче снежалки
— красавицы девы
на горном снегу.
Что мы потеряли
и что получили?
Холодное тело
и струи волос
прапрадеды наши
не зря ведь любили,
но, время идет
и меняется спрос.
Привычны мы стали
и к бронзе загара,
и к вольностям формы,
и к вольным речам,
лишь только бы всё это
нежность не крало,
как прадедам
хочется нежности нам.
-964-/6
«Всё летит
чуть быстрее,
чем кажется нам»
— сказал мне
сапожник безногий.
Я мысль эту принял
Как турок коран
—земное наследие бога.
С тех пор и спешу,
погоняя коня,
то плетью,
то звонкою шпорой,
и, всё таки, мчится
быстрее меня
жизнь
скрытая чёрною шторой.
Догнать бы завесу
и полог поднять,
хотя бы глазком
заглянуть,
но конь устаёт,
его можно понять…
Не мерян Природою путь.
-965-/7
Бывают мгновенья,
в которые страх
должны мы в себе
подавить,
коленки унять
и о сердце забыть…
Такие мгновенья
не редкость в горах,
но редкие помним
всю жизнь.
Они, как вершины
на горных хребтах,
страшат
и отчаянно манят
и мы,
забывая о старых рубцах,
идём
и вершины нам дарят
мгновенья,
которые делают жизнь.
-966-/см.954/
Юре Аксёнову
Перо и меч
не для забавы
вручает нам
Владыка лет.
Всегда в бою
со злом и славой
Мужчина
— воин и поэт.
-967-
Скажи-ка мне, подруга,
зачем с моим врагом
над заливною щукой
за праздничным столом
захвачена весельем?
Тебе и невдомёк,
Предтеча Воскресенья
Я снова одинок.
И жду ль тебя,
ищу ли
тебе, знать, всё равно,
раз вражеские щуки,
домашнее вино,
приёмы соблазнения,
подруги и друзья
для времяпровождения
приятнее меня.
Так чья же ты подруга
коль за одним столом
над заливною щукой
сидишь с моим врагом?
-968-
Найди своё Солнце
взметнись и сгори,
далёкие Звёзды,
на миг хоть,
затми…
Казалось,
вершин в понимании слов
достиг, познавая
их силу и слабость,
и тему любую
осилить готов,
да собственных тем
не осталось.
Растрачены все
пока полз,
пока шёл
сквозь дебри глухие
незнаний
и, вот, надо мною
космический шёлк
— безбрежное поле
дерзаний.
Куда не посмотришь,
повсюду простор
открыт
для любого начала…
Пари над зубцами
оскаленных гор
безумной мечтою
Икара:
Найди своё солнце
взметнись и сгори,
далёкие звёзды,
на миг хоть, затми.
-969-
Для микролюбви
две недели
(профкомовский долг
за оброк)
для тела,
души
и постели
во всём
оптимальнейший срок.
Судите-ка сами:
приедешь
—знакомство,
сближенье,
любовь…
Легко достижение цели,
когда взбудоражена кровь,
спрессовано водкою время,
не тратятся чувства
для слов,
не кажется тягостным
бремя
ещё не созревших плодов…
Для микролюбви
две недели
во всём испытательный срок,
но судит всегда
кто-то третий…
А третий судья
— это Бог.
-970-
Нас женщины ловят
как глупых котят
и в каменный
прячут мешок,
и делают с нами
всё, что захотят,
защёлкнув
английский замок.
Ни крылья расправить
в свободный полёт,
ни руки раскинуть
в полмира,
пробудится чувство
и тут же умрёт,
темно ему,
тесно и сыро,
Лишь мозгом
по капле
вбираем в себя
сквозь ставни сочащийся
свет
и шепчем любимым,
уже не любя,
проклятия горькие
вслед.
-971-
Одиночества бояться,
одиночества бояться
— это значит
покоряться,
это значит
не любить,
это значит
ты не воин,
это значит
не у дела,
это значит
недостоин
одиночества удела,
это прожить и не жить.
-972-
Для таких, как ты
безвольных
и в жестокостях
не вольных,
падких чувством
и умом,
где приветят,
там и дом.
Только
очень ненадолго,
потому что
в память-щёлку,
словно талая вода,
пережитые года
просочатся,
всё размоют,
стены рухнут,
бабы взвоют,
злоба
накипью взбурлит,
а изгой судьбы
сбежит.
-973-
Есть жизнь обычная,
бездумная,
как жизнь
зверей и птиц
и прочих божьих тварей…
Есть опрокинутая ниц
и полная страданий.
Но есть такая жизнь,
в которой всё — восторг,
всё боль,
как зов трубы
в душе рождает пламя,
раскрепощает мозг,
шепнув ему пароль
к шифрозамкам
хранящим тайны знаний.
Какой достоин жизни
Человек
определит он сам
или навяжет век?
-974-
Восторг,
страданье,
смена настроений
скорей всего присущи
только низшим,
не властным над собою
существам.
Смотрите,
как для достиженья цели
скрепляет воля всё
и, чувствам неподвластная,
идёт
Что ей гармония?
Гармония в искусстве!
Там властвует она,
где человек — слуга
или, вернее, раб
дал имя ей и смысл
на пьедестал поставил,
сам оставаясь
грешным и убогим.
-975-
Я словно врач
колдую над собой,
прислушиваюсь
к ритму и дыханью,
анализирую
восторженный настрой,
мятеж души
и тайное страданье.
И нахожу,
что радость
в жизни мышц,
в покое
лень ума,
в смятении
гений духа.
Но, вдруг,
вкрадется мысль:
всё это чепуха,
и просто укусила
злая муха.
-976-
В костре
борьба огня тлена
идёт
до роковой черты.
Огонь,
как вопль души из плена,
взметнётся,
сникнет до поры,
накопит силы,
вспыхнет снова,
дыханьем жарким
опалит,
как болью вырванное слово,
мгновенье смерти отдалит.
Но постепенно
серым веком
задёрнет прах
кровавый глаз…
Так,
наигравшись человеком,
жизнь погружает в вечность
нас.
-977-
Ни хлебом единым,
Ни духом единым,
Ни мыслью, ни звуком
Ничем половинным
Не жив человек.
-978-
Жена и мать
— два качества различных
не только для мужчин,
для женщины самой…
Готова всё простить сыночку
/алогично/,
вступить из-за пустого
с мужем в бой.
Не потому ль
и делим наших женщин
на матерей и жён,
душой припав к одной,
другую любим
кажется не меньше,
но голосок её
для нас кандальный звон.
-979-
Инженер и рабочий
вспаши огород,
спаси правительственный
недород.
Дорога выстлана стеклом,
трава усеяна бумагой,
повсюду хлам,
железный лом
и огороды за оградой.
Всё, вроде б, так…
Ведь надо ж есть…
Открыто частник торжествует…
Его час пик
и он лютует,
за книгу некогда присесть.
На рынках
книжные листочки
свернулись в жадные кулёчки.
-980-
Безрадостно
тяжёлая строка
марает лист,
душа на мир
взирает свысока
под крыльев свист,
колючий холод высоты
сжимает мозг,
сухой язык
до хрипоты
сдирает лоск.
-981-
Чем откровеннее
Природу обнажаем,
тем намеренья
тщательней скрываем.
Событие
— всего лишь только факт.
В нём истина сама
иль отраженье,
свободное Природы проявленье,
а может просто выгодный контракт?
Среди айсбергов бетонных,
стёкол, солнцем обагрённых,
деревенская душа,
память запахов храня,
рвётся вон
в траву по пояс
растереть в ладонях колос,
на колени, на ступени
сесть в полуденные тени
между матерью с отцом
—здравствуй старый
милый дом.
-983-
Не привыкай,
Не пристывай,
Не прикипай…
Тогда в душе
не будут рваться нити,
всё безучастно принимай
и никогда не будешь битым.
Пусть жизнь сочится
как песок
сухих корней не оживляя,
судья определяет срок,
законы века предъявляя.
Пока своею чередой
идут чудачества людские
философический покой
дарует радости иные.
-984-
В мужском организме
всё вроде бы вдруг:
повзрослел,
поседел,
постарел…
Как будто бы
Жизнью отмеченный круг
Судьба прорывает в предел.
Для меня теперь
все женщины,
как солдаты,
на одно,
словно в зеркале
всём в трещинах,
отражённое лицо.
Нет любви
и нет Любавушки,
дружбы нет,
скрипучий смех,
будто я старик
и бабушки
не заманивают в грех.
-985-/1
Памяти моего тестя
Сохора Заскинда
Сколько лет
перед глазами
финский снег,
кровавый ров,
Дон и Волга
где стояли,
обрывая
танков рёв.
Ты за всех
детей и внуков,
и невесток,
и зятьёв,
не раздумывая
муки
на себя принять готов.
Ты для нас
не просто память,
ты живой пример
любви,
чистой жертвенности
пламень,
смысл праведности
Ты.
Сколько лет
ты в нас и с нами,
юный,
добрый,
милый дед,
нас не цепи оковали,
а твоих борений след.
Вряд ли
жизнь твою повторят
наши судьбы…
Не беда,
в новых радостях
и горе
продолжается твоя.
-986-/2
Веков века
из глубины,
издалека,
как жизнь твоя,
то битвы,
то парады…
Годов года,
как полая вода,
как небеса,
то солнышко,
то грады.
Как бесконечен день,
не отдохнуть,
дела, дела,
душевные волненья,
как свет и тень
походы,
возвращенья,
путь без начала и конца
— извечный путь.
-987-
Дурацкие ассоциации:
То ли ПИВ—БАР,
то ли …
Люди входят и выходят,
низко голову склонив…
Этот вид вас не наводит,
как еретиков, на мысль:
Когда входишь – не печалься,
а выходишь – не горюй
и не сетуй,
облегчайся
и в конец скорее дуй?.
-988-
Тот не истинный поэт,
кто не жаждал
Девы Славы,
кто с проказницей лукавой
не венчался в цвете лет,
кто слова сгребал,
как скряга,
в сундуки стихов тяжёлых
и не ведал бедолага,
что копил свои оковы.
Нет, не истинный поэт.
-989-
Обладая разумом,
казалось бы,
уж себя
могли бы одолеть,
с чувствами
расправиться безжалостно,
заточить их
в костяную клеть.
Так ведь нет,
с собою вечно носимся:
«Ах, душа…
Восторженный полёт!»
Да глядим
не дальше переносицы…
Всполошимся,
когда жизнь пройдёт.
-990-
Глазоньками сонными
посмотри вокруг:
деревца зелёные
на зелёный луг,
сговорившись с солнышком,
от старух тайком,
высыпали радостно
бегать босиком.
*
Поросль зелёная,
солнечная поросль
по росе бегущий
молодой лесок,
отчего могучими
вырастают порознь
дружные как братья
клёныш и дубок.
-991-
Ему служили в мрачные года
на перекрёстках — перепутьях
узда и плеть, как воля и рука,
нас вырывая
из вшивья и спрутьев.
Взметённый над толпой,
Он говорил нам : «Мы!»,
и каждый персонально
был в ответе
за это «мы»,
в дни мира и войны
ответственности строже
нет на свете.
-992-
Из века в век
все говорят: «Наш век
какой-то необычный,
громадейный,
по всем статьям
перво—первостатейный..»
Но, если так,
то все века как век.
Как и прочие века,
наш бурливая река,
войны, революции,
кутерьма на улице.
Как и прочие века,
наш спокойнее пруда,
поработает, поспит,
в магазинах поторчит.
Как и прочие века,
наш глупее дурака
пишет резолюции
на проблемы злючие.
Как и прочие века,
наш ворчливей старика,
где бы что не всплыло,
раньше лучше было…
Лишь в отличие от прочих
наш на чуточку короче,
Мать—Природа родила
сразу взрослого сынка,
молодца из молодцов,
ста мудрее мудрецов:
всем событиям черёд
им расписан наперёд.
Конец пятой тетради.