Голос поля качнулся в глуши:
как художник меня напиши, –
краски тронь, что полудня светлей,
и оттенков живых не жалей;
улови упоение школ, –
в теплых травах зудение пчел,
и в бутонах смиренных глаза,
где скользнула к ручью стрекоза;
сбереги стрекот вечных цикад,
пусть они над привольем царят,
освежая смелеющий зной
над зацветшей родной стороной;
речку высветли, словно бы стих,
полосой робких волн молодых,
небо, павшее к балке сквозной,
удивленной овей бирюзой.
И березки сойдут в хоровод,
и средь веток тропа оживет.
Нам склониться безропотно к ней
в сонме теплых волнующих дней...