Перебирая годы детства,
Советы деда вспоминаю.
Одним сражен был с малолетства,
Ему до сей поры внимаю.
Я буйным отличался нравом,
Мгновенно вспыхивал, как спичка.
Ругал меня отец недаром,
Довлела скандалиста кличка.
Однажды, помню, огрызнулся:
Что крикнул брату, сам не ведал.
В сердцах рукой он замахнулся...
Но благодарен был я деду:
Меня он потрепал за кудри
По праву старшего в семействе.
И взглядом успокоив мудрым,
Увёл от тягостных последствий.
Затем спокойно взяв за руки,
Подвел к дощатому забору.
Сказав, что взят я на поруки,
Просил забыть про эту ссору.
А вместо назиданий, споров,
Промолвил: " Гнев свой вымещая,
Ты буйствуй в сторону забора,
В него гвоздь яростно вбивая".
Дед, как мужчине, доверяя,
Гвоздей ведерко мне вручает.
Исход желанный предваряя,
Владеть собой всё поучает.
Вбивал я гвозди в день десяток
И все забил за три недели.
Дед выдал новый мне порядок,
Его ослушаться не смел я:
«Теперь, сынок, с людьми встречаясь,
У каждого проси прощенье.
Обидел многих ты, не каясь.
И, как получишь извиненье,
Заслуженное справедливо,
Вытаскивай один гвоздь смело.
Всё делай искренне, не льстиво.
Раскаянию нет предела».
Проходит месяц, слышу деда:
«Сынок, прощен ты всеми, вижу.
Цена ж прощения по следу
Видна, коль подойдешь поближе:
Забор стоит, но весь «изранен»,
Он стал «неизлечимо болен».
Вот так в сердцах оставил раны,
Кого обидеть был ты волен.
Представь, насколько ты ослабил
Священное творенье Бога,
Сердца всех тех, с кем не поладил,
Подвел к последнему порогу".
Стоял я... даже шевелиться
Не смел... и слёзы всё душили...
Сквозь них увиденные лица
С гримасой боли все застыли...
И муки с той поры терзают,
Взгляд горький деда вспоминаю...
Когда кого-то обижают,
Мне в сердце... будто гвоздь... вбивают...