Былины - народный эпос

           ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.   
   
1. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ
http://rushkolnik.ru/docs/235/index-461890-2.html

   Младенствующая фантазия каждого народа индоарийской языковой группы,  в своём фольклоре облекает в аллегорические формы все явления природы. Предания арийских народов были не только наилучшим образом сохранены в прародине Ариев – Индии, но и достигли наибольшей эмоциональной окраски, поскольку там бури и грозовые тропические ливни проявляются с потрясающей силой, и предстают перед взором человека в ужасающем величие.   
   Неудивительно, что древние Арии стремились выразить особым способом, по преимуществу иносказательно, о молнии, громе, ветрах, облаках, солнце, водных стихиях и других. Создавая эпические былины,  Арии наделяли своих героев образами, обладающими сверхъестественной силой. Славянский Бог Перун, ни более, ни менее, как одно из проявлений индийского божества Индры. «Перунья» - грозовая туча, равнозначащая с гремящим Юпитером древних римлян.
  В гимнах Ригведы «Перунья» представляет небо, как дождевое чрево, побивающее своими небесными стрелами злых духов, и орошает земную растительность.
   С наступлением весны Перун катит на своей молниеносной колеснице, оплодотворяет дождями землю и затем, раздвигая тучи, освобождает из их темницы ясное солнце. Весенняя теплота, оживляла всю природу, является  источником жизни, в противоположность зимнему холоду, несущему смерть. Старинная русская поговорка – «едет божок с перищем, мутит колесом», образно представляла молнию и громовые раскаты. Перище – от глагола прати, переть, напирать и пороть (стремится теснить, побивать), представляет воплощение силы природы, проявляющейся в грозе. От глагола прати слово праща – снаряд для метания камней. Ясно, что с такими атрибутами Перун оказывался божественным, победоносным. Вселяя страх и трепет, он поражает демонов мрака (тучи), наказывает всякое нечестие. Посылая бури, град и ливни безвременно, Перун, по мнению наших предков славян, карал людей неурожаем и голодом. Перун изображался в человеческом облике с драгоценным камнем в руке, символом огня или палицей «от слова «палить».
 В Ригведе Индра,- вечный боец с Вритрою (от корня Врит – покрывать, облагать, задерживать), скрывающим благодатное семя дождя и золотые лучи солнца в своих тёмных пещерах туч. Индра при встрече и Вритрой всегда поражает его, но тот, после каждого поражения, восстаёт с новою силою и опять вызывает на битву своего победителя. Перуну с древности славяне посвящали один день в неделю – четверг, и гроза, разыгравшаяся в этот день, считалась нашими предками язычниками знаком благоденствия божества. И теперь, с чистым четвергом (на страстной неделе, т.е. вначале весны, когда наступают первые грозы), соединено в народном поверье с понятием о прибыли, считают деньги по утру, чтобы они не переводились круглый год, стригут детям волосы, чтобы лучше росли на радость, красоту и здоровье.
   Если соединить все эти понятия, которые уживаются с именем Ильи Муромца, то из-под канвы былины ярко выступает аллегорический смысл воплощения народного любимца – Громовика Перуна. Не забудем, что демоны – враждебные силы, с которыми бился бог Громовик, являлись олицетворением чудодейственных образов великанов.
   Но кто же, такой, побеждённый Ильёй Муромцем, Соловей? Не трудно произвести его  от слова – слава. Вещий Баян – древний поэт русский в «Слове о полку Игореве» называется «соловьём старого времени». В летописи жрец Богумил, противящейся введению христианства при Владимире, тоже называется соловьём «сладко речи ради». О противнике Ильи Муромца былина говорит:
«Засвистит соловей по-соловьиному,
А в другой – зашипит разбойник по-змеиному,
А в третий – зарыкает он по-звериному».
   В тех же выражениях в народном эпосе описывается конь Сивка-бурка, в образе которого, олицетворялись тучи. В этом же значении огромных грозовых туч видится Вритра в Ведах Ариев, с которым, по представленным гимнам Ригведы, вечно борется Индра.
   Соловей разбойник в былине об Илье Муромце сменяется змеем Горынычем, а змей – те же тучи-Вритра, которые находятся в непрестанной борьбе с Индрою. В одном из вариантов былины, Илья Муромец побивает 12-ти голового змея, избавил от него красавицу королеву, - что опять не противоречит космическому типу Громовника, рассеивающего тучи, освобождая из плена ясное Солнце. Великан Святогор того же происхождения – олицетворение молниеносных туч.
   Подвиги казака Ильи Муромца, как только у него появилась возможность встать на ноги, после сидения сиднем тридцать лет, чему в былине способствовали появившиеся неизвестные странники, просящие пить. Троекратное питьё пива, дало Илье Муромцу силу для поднятия меча-кладенца, надо понимать, как аллегорическое восприятие весны, приходящей после зимнего омертвления. Тёплое дыхание весны народ называет божьим духом. На этом построена картина явления чудодейских посланцев в одном варианте стиха об Илье, названных Христом с апостолами. Питьё пива – дождь, смачивающий землю и сообщающий ей способность растить плоды.
   Аллегория сидения Ильи, следовательно, воплощение земного бездействия природы. Весенняя теплота разбивает ледяные оковы бессилия богатыря – представителя жизненного начала. Дождевые капли оживляют его и он в состоянии теперь поднять меч-кладенец, для громовых ударов. Почувствовав в себе силу, богатырь рвётся на простор, добывает чудодейственного коня и лук со стрелами. Конь богатыря, словно сокол - летит: с горы на гору перескакивает, с холма на холм перемахивает, реки, озера, и леса тёмные промеж ног пропускает, поля хвостом устилает. В этих образах нельзя не видеть характерные признаки ветра. Стрела Ильи Муромца, в борьбе с Соловьём разбойником, пущена богатырём из туга лука, по сыру дубу:
«Спела тетёвка у туга лука,
Угодила стрела в сыр кряковистый дуб,
Изломила дуб в чёрные ножовья».
   Что это, как не действие удара молнии? Тождественность Ильи Муромца с Перуном-Громовником  ясно открывается из сказаний и измышлений народной фантазии. Так в языческом заговоре говориться: «На море-окияне, на острове Буяне, гонит Илья Пророк в колеснице гром с великим дождём». От Ильи Пророка, по народному поверью,  зависят росы, дожди, град, засуха. В день 20 июля, в день Ильи Пророка – Ильинским дождём умываются, чтобы спастись от болезней. Вёдро на Ильин день предвещает пожары. Илья Пророк почитается также как в старину – Перун.
   Эти примеры указывают на тождество былинного казака  Ильи Муромца с громовником Перуном. Илья Пророк удержала народная фантазия и в поэтическом представлении действий грома в народных поверьях, в период христианский не отступила от любимых до исторических поверий, вынесенных из общей родины славян, как Арийцев. В основе былин о казаке Илье Муромце находим многочисленные свидетельства глубокой их древности со времён арийской цивилизации. Следует здесь отметить, что былины и эпические произведения Ариев «Махабхарата» и «Рамаяна» написаны в стихотворной форме и передавались из уст в уста в песенном исполнении. Есть одна интересная особенность в исполнении былин на Дону казаками-ариями, где, в отличие от других регионов России, былины поются не соло, а в хоровом исполнении.

       2.  СВЯТОГОР  БОГАТЫРЬ
          

Все народы индоарийских племён вынесли со своей отдалённой родины предания о великанах, стихийные значения которых наглядно поясняются сверхъестественными качествами по наделу народной фантазии. Славяне не отстали от других народов в этом отношении, и Святогор единственный представитель отдалённой арийской эпохи – самою колоссальностью форм, ему приданных, доказывают древность своего оригинального образа. Былина заставляет великана жить на святых горах, то есть в облачных массах. Как индийский Вритра создал облачный и ледяной («прозрачный») город, где скрывает он тёплый луч Солнца (жену), так и Святогор возит свою жену в стеклянном сундуке, или сажает её в рукавицу, куда попал и казак Илья Муромец (Громовник), воплощение молнии. Святогор, следовательно, воплощение туч, путешествующих по небесам. Оттого-то и ездит великан, выказываясь выше леса, со своим стеклянным сундуком, сокрывшим Солнце-жену.
   Полдень – наибольшая степень разгорячение атмосферы, в природе наступает бездействие: тучи или останавливаются, или скрываются в выси лазурного свода, расплываясь по краям небосклона, на иносказательном поэтическом языке представлен сном Святогора.
   Святогор просыпается ближе к вечеру, когда спадает жара и надвигаются  тучи. Эпизод, в котором Святогор разрывает свою жену на части за неверность, аллегорически передаёт  процесс, протекающий в природе к вечеру, после жаркого летнего дня, когда  происходит вытеснение тёплых воздушных, при распространении прохлады от туч.  Теплу же или жаркому лучу свойственно переноситься к источнику огня – Громовнику.
   В эпизоде с сумкой, в котором скрыта тяга земли, когда Громовник Илья безуспешно пробовал на ней свою силу громадную, аллегорически ясно показывает, - насколько сила Громовника незначительна, по сравнению с энергией. Заключённой в грозовых тучах. Характерно, что  удар Ильи Муромца нисколько не беспокоили лежащего исполина Святогора: Илья воткнул Святогору меч в ногу, а тот подумал, что зацепил за прутик, а когда приметил безрезультатные усилия богатыря, то сказал ему: «А, это ты, Илья Муромец?! Ступай к людям и будь между ними силён, а со мною тебе нечего мерятся! Я и сам своей силе не рад, меня и земля не держит. Нашёл гору и лежу на ней». Смысл аллегории в том, что тучи количеством своей массы бесконечно превосходят электрическую силу молнии, которая как бы исчезает в них, не уменьшая их величие.
   Предположение о вводных посторонних эпизодах, как, например, о жене Святогора и его свадьбе, это более позднее измышление. Подтверждение этому служит тот факт, что и стихийного великана благодаря позднейшим добавлениям по вкусу сказителей, - выходит живой человек, обитающий в обществе, уже знакомый с торговою предприимчивостью.
   Колорит многих введённых эпизодов в наших былинах, со своими особенностями, даёт нам право заключить, влияние  нашего Севера (Новгородской республики), с коммерческим уклоном вольного торгового города. Так что сложение былин о Святогоре, в дошедшем до нас виде, предполагают несколько вариантов: в одном из которых (усреднённом варианте), следует считать развитие не свойственных духу сказания подробностей, когда основной тип со временем уже утратил ясность и чистоту своего вымысла.
   Поздние не совсем удачные обогащения былин, с добавлением красок действительного Новгородского быта, нарушают единство места и времени былины, с появлением множества несогласованного введённого материала народного творчества - с первоначальным Арийским замыслом. Подробности Новгородского быта, это дать народных сказителей вольному новгородскому Вече. В таком уже потемневшем виде дошла до нас оригинальная былина; разумеется, делающаяся малопонятною и почти утратившего для нас смысл своей поэтико-иносказательной, аллегорической основы.

3. ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ
http://www.centre.smr.ru/win/pics/pic0282/fr0282_01.htm

   В былинах роль Громовника нередко даётся не только Илье Муромцу, но и Добрыне Никитичу. Он чуть не двойник Ильи, по отстаиванию земли русской, в смысле Киева и Приднепровской окраины. Главная роль былинного Добрыни – борьба с тёмными силами, выраженными метафорическим языком. Оттого ему и выпадают поединки с многоголовыми змеями и другими чудовищами, под вымышленными формами.
   Добрыня – это один из вариантов былинной аллегории Громовника в бою с тёмными силами (бои со змеем Горынычем и освобождении Царь-девицы), космологическое понятие борьбы света с тьмою, борьба физических явлений природы. Не следует исключать и позднейшие добавления к былине о Добрыне Никитиче, как участнику подлинных эпизодов борьбы русского народа с тёмными силами мстительной политики в Киеве.
   В качестве примера космических начал былин о Добрыне: родственница оборотня угрозами заставляет Марину связать Добрыню обещанием взять злодейку замуж. Дав слово, Добрыня выполняет своё обещание, празднует свадьбу с Мариной, но после пира, оставшись с нею, убивает чародейку и разбрасывает изрубленные части её тела во все стороны. Этот трагический конец вполне подтверждает космическую основу всего эпизода страсти Добрыни и составляет вариант расправы из былины об Илье Муромце - Громовнике с сокольником. Также в повестях о подлинной женитьбе богатыря Добрыни на богатырке,  напоминает подобный случай из похождений Ильи Муромца - Громовника. Несомненно, одно, что былины о Добрыне Никитиче – это варианты аллегории Перуна-Громовника в бою с тёмными силами природы.

4. ЕРУСЛАН ЛАЗОРЕВИЧ
   

   Характерное отличие наших сказаний, что для постижения желаемого результата, на помощь витязю  является другая сила, а именно – ветер, принимая формы сивки-бурки, волка, птицы, рыбы или иного зооморфического существа, вроде Бабы-Яги, объясняющей, что делать.
   В былине Еруслан Лазоревич - сын-богатырь, отправляясь на поиски своего родителя, получает от матери в напутствие подарок – сияющий перстень, памятный подарок от его отца. Этот несомненный знак родственности  открывает родителю-победителю в поединке со своим сыном истину - кто такой побеждённый. Приводя эту последнюю особенность сказки о Еруслане, читателю следует обратить внимание на атрибуты Перуна, указанные в Былине  об Илье Муромце. Древние славяне правую руку своего истукана Громовника-Перуна снабжали сияющим драгоценным камнем, как идею о том, что Громовник вступая в брак с тёмными силами (существами, олицетворяющими облака и тучи (облачными девами)) – выражает живительную силу природы: молнию, подтверждая тем, космическое происхождение основного мифа. Встречая поэтому подобные аллегорические  черты в сложении сказочного типа Еруслана Лозоревича (Лазоревич - от слова «лазоревый», небесная лазурь), можно без затруднений признать в нём общее черты арийских былин, аллегорически описывающие природные явления.

5. КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ


   Смерть Кощеева во всех пересказах одинакова: « На море на окияне, на острове на Буяне, растёт зелёный дуб. Под дубом тем зарыт сундук железный. В том сундуке – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо». В народе заяц представляется аллегорически, как воплощение духа, предвещающего смерть. Остов Буян принимается в смысле другого мира, место загробного упокоения блаженных.
   Необычайную трудность добыть смерть Кощееву, с преодолением множества охранных атрибутов, недоступных простым смертным, Кощей считает себя, как и другие называют его, - бессмертным. Умирает же Кощей с наступлением иного порядка вещей, когда недоступный другой мир – остров Буян, - делается достижимым благодаря ревностным пособникам Громовника, ветром, аллегорически воплощённым в птиц и зверей.
   Дуб – дерево, посвящённое Громовнику и одному только силе – пробуждённым весенним громом и грозами, доступна победа над началом зимнего мрака и хмари – Кощеем Бессмертным!
   Не в одних только русских сказках Кощей является похитителем красавицы – света солнечного. В немецких сказках встречается царевна с золотыми косами, живущая далеко за морем. В венгерской сказке, из глубины Красного моря (то есть светлого, солнечного) выходит каждое утро морская дева, купается в молочном океане. От этого купания тело её получает такую прелесть, что она представляется всем, каждый раз, как бы никогда до того не виданною. С этим образом уже очень близки: древнегреческий миф о рождении Афродиты из морской пены и индийский – о рождении Лакшми, супруги Вишну в волнах млечного моря. Под этими высоко поэтическими типами красоты, разумеется - весна.
   Настолько очевидное сходство (даже в мелких подробностях) повествование о Кощее у разных народов, что это, несомненно, указывает на тождество основы этого поэтического представления - начало весеннего оживления и окончание зимнего бездействие природы – Царство Кощея. Разница в эпизодах не влияет на общий смысл аллегории и идее Громовника, победителя зимней хмари.

6. ЖАР-ПТИЦА
http://jus-prid.narod.ru/bilibin.html

   Не одна громовая молния представлялась древними народами, их поэтами,  в образе птицы. И восход Солнца в арийских Ведах уподоблен птице, возносящей из облаков с золотой головою и крыльями. Германцы и славяне уподобляли дневное светило, являющейся после бури, - «белоснежному лебедю» или богине, превращающейся в лебедя. Богиню зари древние греки представляли крылатою, называя «розопёрстою Эос». Есть много сказаний о богине-солнце, супруге дня. В браке с нею Солнце имело дочь, «белою золотопёрую лебедь».
   Если же под видом Жар-птицы представлена молния, то искатель её, царевич, не может быть никакой другой, как Громовник. А волк, разорвавший его коня и потом возящий на себе царевича богатыря – вихрь.   Похищение жар-птицы совершается при посредстве и поучении волка-вихря. Чудная птица света, заключённая в золотой клетке, находится в саду за высокой стеной, через которую царевич должен перелезть и схватить Жар-птицу без клетки, к которой проведены струны, чтобы разбудить сторожей. Несомненно, что это атрибуты грома и грозы. Царевич не послушался волка, выкрал Жар-птицу вместе с клеткой, произвёл гром, и был пойман на месте преступления. Неопытность царевича иносказательно представляет невозможность наступления весенней солнечной теплоты в раннюю предвесеннюю пору. Эпизод посылки царём Долматом провинившегося царевича за добычею золотогривого коня выражает идею выгадывания времени для большего приближения весеннего Солнца. По совету волка наставника, царевич должен был добывать коня золотогривого так, чтобы брать его без узды. И снова царевич не послушался волка, решил выкрасть коня вместе с уздечкой, что произвело гром, не меньший, чем при похищении клетки Жар-птицы. И снова царевич был схвачен охраной. В наказание за это царь Афрон посылает Иван царевича добывать царь-девицу (поэтическое представление, лучшего времени года – весны).
   При помощи волка (вихря) царевич-Громовник был перенесён в царство Царь-девицы. Волк уже не доверил Иван царевичу похищение красавицы, а сам взялся за это дело; схватил Царь-девицу из её сада, во время прогулки. В этом выражен подлинный порядок изменения времени года, переход от зимы к весне.
   Появлению весны предшествуют сильные ветры, прогоняющий холод, с заменою его теплотою. Похищение волком Царь-девицы из далёкой страны Иваном-царевичем изображено наступление самой красавицы-весны, когда без ветров не обходится ни одного изменения температуры.
   С весною – Царь-девицей приезжает Иван царевич к царю Афрону, и волк-оборотень вихрь разыгрывает роль красавицы-девицы – весны. За мнимую красавицу весну отдаёт Афрон коня златогривого - теплоту солнечную.  Далее волк превращается в коня златогривого, благодаря чему Иван-царевич получает Жар-птицу. Этим подвигом волка-вихря заключается благодетельная помощь Громовнику. Обладатель весны (Царь-девицы), молнии, солнечного света (Жар-птицы), царевич едет к родителю на своём златогривом коне. Во время сна нападают братья на счастливца, овладевают его добычею, рубят его сонного на мелкие куски. Благодетель волк узнаёт о гибели своего любимца, добывает живой и мёртвой воды и воскрешает царевича-Громовника. Здесь выражено естественное возрождение весенней грозовой силы с помощью ветра, дождя и испарения из земли. Оживлённый царевич возвращается к отцу. Царь-девица открывает вину братьев и достойная казнь их, - как гибель силы, противной наступлению благодетельной весны.  Этим заключается иносказательная, поэтическая история подвигов Громовника, - добычей молнии, света и весны (Царь-девицы).    

7. МЁРТВАЯ ЦАРЕВНА 
http://lj.rossia.org/users/vospit/9928.html

   Сказку «Мёртвая царевна» можно рассматривать, как отрывок из варианта иносказательных повестей о сне природы в зимнюю пору, общих для всех народов.
   Суть мифа заключена в невольном продолжительном мёртвом сне красавицы природы под чарами дыхания зимы, изображаемый всегда злобным врагом рода человеческого, лютым чародеем.  Этот миф сам по себе высоко поэтичен и глубоко древен. В нём со всей полнотой выражается могучий свежий язык фантазии человечества, началом которому положен древнеарийской цивилизацией. 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Русь былинная.
   http://www.liveinternet.ru/users/4231626/post253486574/

      I. РУСЬ КОЛОКОЛЬНАЯ

Гудят колокола святые -
Живое эхо старины.
В них - кубков звоны золотые
И стоны тяжкие страны...
«Э гей, вы там, кто Русью правит, -
На передке, на облучке!..
Не повредите песен память -
Жар-птице тесно в кулаке...»

1. О БОЛЬШОМ ИВАНЕ И ГРОЗНОМ ИОАННЕ

Из-за дальних гор, океян-морей,
Из под ласковой утренней зореньки,
Над рекою туман разгоняючи,
По щитам, по кольчугам играючи,
Поднималося солнышко красное,
Озаряя всё полюшко бранное...

Выходил татарин перед войско русское,
Закричал он, вражина во всю голову:
«Выходи, казачина, поборемся,
У меня в плечах - косая сажень;
Я тебе, казак, ножку выломлю,
Твоим лаптем, твоё рыло мигом вычищу»...

Души русские возмутилися,
Бранью дружною разразилися...
Ой, крепка ты, ругань русская,-
И бедовые станут смирными.
На Руси до дела не хвастают,
А виновному - нет прощения.
Уж на что были богатыри славные -
Алеша Попович да Чурила Пленкович,
А и к ним, было, нет снисхождения...

Говорили Алеше Поповичу:
«Ты хвастунишка, поповский сын,
Ты живи, знай во Киеве со бабами,
Да не езди с нами по чисту полю...

Соберутся, было, к князю ласковому
Все богатыри могучие
За почестный стол на беседушку.
Испивали чаши, зелена вина,
Вели речи починному, истово,
Гостеприимство расхваливая...
Пировать бы им так до полуночи,
От полуночи и до бела света,
Да один из них прихвастнёт слегка...
И начнут над ним надсмехатися,
На чём белый свет стоит - ругатися.
Затрещат груди молодецкие,
Зубы по полу рассыпаются,
Кудри хлопьями разлетаются.
И уж так расходятся, разгуляются,
Белолицей княгини не смущаются,
Словом княжеским не укрощаются...

Как же туг, стерпеть - в чистом полюшке.
На широком русском раздолюшке,
Эти речи непристойные,
Похвальбища недостойные,
От татарина забритого,
Хоть и лысого, но не битого,
Басурмана нечестивого,
Страхолюдины постылого...
Оскорбились люди русские:
«Это мы - в плечах-то узкие?
Образина-каракатица,
Он нам шкурою поплатится...

Выходил казак Иван Большой,
Поклонился войску русскому:
«Вы доверьте мне, други верные,
Вырвать жало у татарина
И примерно наказать его
За хвальбу такую нескромную...

То не две горы скатилися -
Два детинушки схватилися.
Всякий борется по-своему,
Русский бой-борьба отличается:
С ножки на ножку перепадает,
Из-под ручки выглядает,
Правой рукой бьет повыше пупа,
Правой ногой пинает позади,
Над собою злодея воздымает,
На сырую землю кидает...
Не одежда вспархивала -
На татарине кожа треснула,
А лежачий татарин в драку не ходит -
Где упал, там и жить остаётся...
А Иван Большой - и рукавицы долой.

На Руси до дела не хвастают...
Терпелив мужик до зачину -
Ни кулаком, ни калачом не шутит,   
А каков в бою, таков и на пиру:
Что есть - все спустит,
Что будет, и на то — угостит...

2. ЦАРСКИЙ ПИР

По исконному, по русскому обычаю
Все победы пиром отмечаются,
Долго русская земля потом качается...

Царь наш - свет Иван Васильевич
Всех зовёт на пир да на гульбище:
«Весь народ, пируй во славу русскую!»

Собирался народ на зореньке –
Тихой, теплой, погодливой -
На гульбище, игрище, играть-тешиться
До новой до зореньки до утренней.
Напасено всего, наготовлено:
Пива-браги ячменныя,
Старые меды стоялые...
Гости просто с ног сбивали,
Кашу «в лапти обували»,
Калачами заедали,
Брагой-мёдом запивали...
Эх, нам бы с царем покушать,
Гуся-лебедя порушить!..

Загудели, заиграли дудки-самогудки,
Запели струны стоголосые,
Поударили бубнами да блюдами,
И пошли дела неплохи –
Появились скоморохи:

«Вот и мы с пыли, с дороги,
У-ух! Под царские ноги!..
Каждой бороде поклон,
На том свете отдохнём!..
Чашу пенную на круг –
Огонёк в груди потух!..
Э-эх! дружки-ребятушки,
Красные сопатушки!
Больше браги, меньше баб!..
Я ли, Сенька, пьяный слаб?!.
Ну-ка, руки, ну-ка, ноги!
Ну-ка, лапотцы мои!..
Навалюсь голодным брюхом
Да на сытный стол с сивухой!..»

Ай, да Сенька-скоморох -   
На весь свет переполох!..
Даже царь не удержался,
Словно сокол поднимался,
Стул откинул золотой,
Словно, как чужой, ногой!..
Почему бы не потешиться,
Если руки-ноги чешутся?!

Скоморохам пляска нравится -
«У царя-то - получается!..»
А царю все легче шутится:
«Из царя-то шут получится!..»
Ручкой-ножкой царь потряхивает,
Посошком своим помахивает,
В такт под музыку постукивает
Да при этом прибаукивает:
«Раз!» - по гладеньким по спинушкам...
«Два!» - по спинушкам детинушкам...
«Три!» - по знатным по головушкам,
По бобровым по головушкам!..
«Сколь ни пляшешь,- есть пословица,-
Всё ж когда-то остановишься»...

И ко царскому удивлению,
Ко всеобщему смущению,
Богатырь лихой - Иван Большой
Стал ругательства высказывати,
Кулаки всем им показывати:
«Расплодили дармоедов-скоморохов,
Где татары-басурманы, там им плохо;
Не Москва, но - прихлебаловка,
Не дворец, но - забегаловка...
Ах ты, Русь победоносная,
Для народа жизнь несносная:
Скоморохи — околпачивают,
А бояре - одурачивают.
Не плясать мне с дармоедами,
Я не так воспитан дедами!..»

«Ой, вы, ой, еси, палачи московские,
Палачи мои немилостивые!..
Вы возьмите казака за белы рученьки,
Отведите-ка на место торговое,
Отрубите ему голову хмельную,
Выньте из него сердце с печенью,
Принесите-ка мне на показание,
А дворцовым псам - на съедение...»

Причитал Алеша, Скуратов сын:
«Ты дозволь-ка мне, Иван Васильевич
Принести его сердце с печенью ...»
И снимал с казака платье белое,
Надевал на него платье чёрное,

Выводил на крыльцо красное,
Да повёл на место торговое.
Как Иван Большой передом идёт,
Вслед ему - палач на коне верхом.
На плече палач держит свой палаш...

«Что так скоро ты, Алеша, возвращаешься?
Отчего ты весь побитый и шатаешься?..»
Тут Алёша на колени опускается
Да горючими слезами обливается:
«Ой, же, ясный ты наш свет-Иван Васильевич!
Прикажи казнить раба недостойного
Смертью лютою, позорною,
Коль я волю царскую не выполнил:
Не убил я Ивана-разбойника,
Не принес, его сердце с печенью...
Как он, шельма, за волосы сграбился.
Потешался злодей поволочками,
Во все стороны перекидывал,
О колено сопатку расквашивал,
Измочалил до полного ослабления,
И на семя силушки не осталося...
Отродясь со мною не случалося,
Чтобы сердце так напужалося...»

Лико царское омрачилося,
Думой лютою помутилося...

3. ЕРМАК ТИМОФЕЕВИЧ

Живут казаки, люди вольные:
Все Донские, Гребеньские да Яицкие.
Бранным пламенем закаляются,
Только Богу одному поклоняются...
Как по морю синему разгуляются,
Песней вольною возгораются:
«Воля-вольная, ты зорька наша ранняя,
Эх, казачье наше дружное собрание!..
Вы, ребятушки-братушки, не робейте,
Знай, гребите, белых ручек не жалейте!..

По утру-та было раным-рано,
На заре-та было на утренней -
На восходе красного солнышка.
Собирались вместе вольные казаки
На крутом, на красивом бережке,
Против пристани матки Волги-реки,
Становились они во единый круг.

Речь Ермак говорил, как в трубу трубил:
«Думайте, ребятушки, думайте,
Да меня, казака, послушайте.
Где мы зимушку зимовать зачнём?
Здесь на Волге жить - все ворами слыть,
Да и быть нам тут переловленными,
Обезглавленными и повешенными»...
Крепко думали думу единую,
Со крепка ума, с полна разума:
«Не корыстна у нас шутка закручена,
Но веревка петлею закручена.
Царь пошлет на нас рать великую,
Чтоб надеть на нас кандалы-кандалики
И спросить у нас да повыспросить:
Где, казак, бывал? сколько погулял?
Сколько знатных душ ты загубливал? 
Эх, беда-беда, клюква-ягода,
Станет красною Волга-мать вода...»

«Думайте, ребятушки, думайте,
Да меня, казака, послушайте:
А не лучше ль нам во Сибирь идти
На Кучума, царя татарского?
Мы возьмем Сибирь - не сломаемся.
На всё русское царство прославимся.
Не с пустыми руками заявимся
К царю Грозному, так представимся:
«Ты, наш батюшка, надежда царь,
Не дозволь казнить, дозволь речь говорить...
Много ты, наш царь, господ жалуешь,
Много любишь их, много балуешь.
Чем же ты своих казаков пожалуешь?
Ты пожалуй нас славным тихим Доном -
Снизу-доверху, сверху-донизу,
Да со всеми его притоками!..»

К Волге-матушке становилися,
На восход Богу помолилися,
Красну солнышку поклонилися
И пошли на царство Сибирское
Через Уральский пояс каменный,
Сквозь леса дремучие да болота вонючие,
И дошли-таки до Иртыш реки...

Понаделали чучел соломенных,
Палки длинные в руки им сунули,
На плоты те чучела поставили,
По Иртыш реки  вниз направили...
Неразумные татары напугалися
И тому они диву дивовалися:
«Каковы люди русские крепкие-
В них летят стрелы каленые,
Что дожди осенние частые,   
Как в деревья в них стрелы впиваются,
Но они стоят, лишь качаются,
И не единого убить не могут...»
И тогда татары покорилися,
К Ермаку с подарками явилися -
С дорогими соболями,
С чернобурками, с песцами -
Немалыми сороками...

Казаки победу справили,
Ермака с Иваном славили,
А Иван Большой и тем прославился -
За татарочку сосватался.
Дочка хана - раскрасавица,
Лишь о нем одном печалится...
Расступись, тайга дремучая,
Вековая и могучая,
Едет первая неузкая
По Сибири свадьба русская!..

Во Москве то было да во каменной,
В самом сердце царства русского...
Площадь Красная - не двор,
Всему миру есть простор!
Казаки по ней похаживают
Да бородушки, поглаживают:
Как один - Ермак Тимофеевич
Как другой - Иван Большой...
Сапожки на них шелком тачанные,
Шапки черные на рыжих на кудрях,
Ярко-красные перщатки на руках,
На могучих плечах - куньи шубоньки:
Полы правыя - по пятьсот рублей,
Полы левыя - близи тысящи...
Ну, не шубоньки - храмы божия!..

Говорит Ермак Тимофеевич:
«Я один явлюсь к царю-батюшке,
Коль помилует, так тебе дам знать,
И ты явишься - с неба свалишься!..
Не помилует — ты и сам с умом,
Не обманешься, догадаешься –
Казакам и Дону поклонишься,
За помин души хоть помолишься...

Царь принял Ермака за товарища,
Супротив себя посаживал,
Со вниманием расспрашивал:
Как Кучума-царя покорили?
Много войска его полонили?
Чем же мне казаков пожаловать?..
Отвечал Ермак Тимофеевич:
«Ты отдай нам, Государь, тихий Дон –
«Снизу-доверху, сверху-донизу...»

«Так и быть, Ермак, будь, по-твоему:
Принимайте Дон на веки вечные
Да со всеми его притоками...»
И устроил царь тут почестный пир:
Столы ставили дубовые,
Дак и хлеб-то у царя на столе,
Да питьё-то у царя на столе,
И яства-то у царя на столе!..
Столованьице было - почестный пир,
Во многие князья да бояра.
Да и все они пьют да едят,
Пьют-едят потешаючись,
За царя, за царицу Богу молятся.
Белый день идёт к вечеру,
Батюшка Грозный царь весел стал...

Не золотая труба вострубила,
Заговорил сам Иван Васильевич:
«Что же это у меня во беседушке
Никто ни о чем не похваляется?
Или нам, русакам, нечем хвастаться?..»

Один хвастает чистым серебром,
Другой хвастает красным золотом,
А и третий тоже хвастает:
«Двор у меня на семи верстах,
Светлица моя вся в седых бобрах,
Потолок у меня в черных соболях,
Крюки да скобы по булату злачены,
В кладовых, в погребах мёду - озеро,
Вина с брагою - море с речкою,
На гумне моём девятьсот стогов,
Горы товара тяжелого:
Железа да меди, да олова.
А злата-серебра - несть числа!..»

Лишь до солнца звезды блещут,
До царя -бояре тешат...
Не серебряная свирель возыграла,
Грозный царь слово вымолвил:
«Не делами вы похваляетесь,
Злато-серебро - не заступа,
Богатый двор - не оборона.
Вот я царь-государь, чем похвастаю:
Как повывел я изменушку великую -
Новгородскую, московскую да псковскую,
Мимоходом я взял царство казанское,
Да шутя, взял царство астраханское,
Как звезду сорвал царство сибирское!..»
И все пили, царя славили:
«Высоко живешь-летаешь,
Ясно солнце затмеваешь!..»

На Ермака царь удивляется:
«Отчего ты, Ермак, не похваляешься?
Отчего не ешь, не пьешь, не тешешься?
Отчего шубонька с плеч не снимается?..»
Не сине море колыхается,
Не сухой бор возгорается,
Воспылал то царь Иван Васильевич:
«Ой, ты, лихой казак Ермак Тимофеевич!
Пошто же ты царским столом гнушаешься?
Иди пойла на столе нехмельные?
Или мяда у царя несладкие?
Аль не сахарна закуска гуси-лебеди?..»

Поклонился Ермак Тимофеевич,
Отвечал он так царю Грозному:
«Уж ты, светлое наше красное солнышко!
Уж ты светишь, солнышко, во весь долгий день
Ты свети во весь день Москву камену!
Нам черпать - не исчерпать твоей милости.
И казнить ты нас волен, и миловать ...
Не могу я пить, православный царь,
Мне без друга казака колом водочка;
Он прославил нашу землю русскую,
Но дорога во дворец ему заказана:
Прогневил он тебя своей дерзостью -
Как он рвал Малюте усы, бороду,
Разлетались волосы по всему городу;
Царь ты наш, государь Иван Васильевич,
Кабы, я позвал на беседушку,
Да на званный пир удалого казака -
Не обнес бы ты его своей милостью...»
И сказал ему царь, с полна сердца:
«Усадил бы я гостя почетного
О праву руку вместе с тобой,
Одарил бы его золотой казной...»

Распахнул Ермак кунью шубоньку –
Из под правой полы друга выпустил...
Оба низко царю поклонилися
И о праву его руку садилися...

Все такому диву дивилися,
В один голос все припужахнулись;
Большие за малых попрятались...
(На пиру были гости бывалые,
Видят: дело тут выйдет немалое).
Только вскорости туча растучилась,
Засияло вдруг небо чистое —
Грозный царь широко улыбается,
Словно солнце горит-разгорается...
Тут и гости уже не стеснялися
И с царем от души посмеялися...

И сказал Грозный царь тут на радостях:
«Ах, донцы-молодцы, наши соколы,
Хорошо вы нас позабавили,
Да и землю ко царству прибавили,
Что попросите - всё пожалую!..»

Отвечает тут казак Иван Большой:
«Кабы, я ввечеру не так хмелен был,
Кабы, ныне не болела головушка,
Кабы, мне-то приоправиться...
Прикажи, Государь, нацедить вина,
Как не мало - полтора ведра...»
Брал он чару единой рукой.
Да единым духом опрокидывал,
Царю-батюшке в пояс кланялся:   
«Православный царь Иван Васильевич,
Не с пустой полой я к тебе пришёл,
Для тебя есть важный подарочек;
Н е диковина заморская,
Но на царский пир будет вовремя...»
В шубонке он полу отворачивал,
Запускал руку в шаровары широкие,
Доставал простую бутылочку,
С деревянной липовой пробочкой:
«Накося, испей, Иван Васильев,
Из Иртышской заводи водицу,
Да гляди, не захмелей, родимый –
Далеко нам ещё идти до моря-океяна...»

Как дитя, с бутылочкой царь играет,
На ладонь ту водицу наливает,
Нюхает, глотками отпивает:
«Ой, казак, водица твоя хмельная,
И хлебнул-то из горсти, а пьяный,
Ой, напьюсь же я, как конь напьюся...
Молодчина ты, казачина,
От души мне ныне уважил...
Мы дойдем до морей-океянов,
Стала Русь нам душной берлогой,
Все лежим, как ленивые медведи...
Эх вы, други мои верные!
Вам моими б очами увидеть
Нашу землю с морями-океянами...
Вот расправим мы крылья-перышки,
Чтоб лететь нам до самой Балтии!
Поведём мы торг со всеми стягами...
На Руси у нас всё для моря есть:
Есть сосна у нас корабельная,
И полотна есть для паруса,
И железо есть для якоря...
Заживет-таки мужик русский,
Так что лучше-то жить и не надо!..
Эх, морская Русь! Русь Державная!
Колокольная! Православная!..

4. ГРОЗНЫЙ ИОАНН

То не черные тучи затучились,
То не сильные громы грянули –
Собирается с юга крымский хан
Захватить царство Московское.
И задумал он думу лютую –
Поделить, подробить Русь Великую;
Сам-де сяду в Москве белокаменной,
Мой старший сын - во Владимире,
А другой мой сын - в Нижнем городе,
А племянник - в граде Суздале,
А сородичи - во Звенигороде,
А боярину-конюшему
Повелю держать Русь старую...
Разъезжать по широкой, прохлаждаться.

То не сильные тучи с Запада
На страдалицу Русь надвигаются,
То войска литовские, шведские да польские...
Короли накопили силушку –
Много сметы нет боевым полкам...
 Их послы входят к царю - не докладывают,
Во палаты восходят - не бьют челом,
Но кладут ярлыки на столы дубовые,
Чтобы отдали им города стольные
Без боя, без драки великия,
Без того уголовия смертного,
Преклонят бо всех до единого
Под мечи свои булатные...

Во Москве, среди пожарища,
За опаленными кремлевскими стенами,
Стоит Грозный царь Иван Васильевич,
И у ног его лежит царь-колокол
С ним-то царь-Государь разговаривает:
«Эх, колокол - родимец мой Великий,
Откуда с тобой зачнем плакать?..
Грабят Русь супостаты-браненосцы
И оружны, и конны, и людны.
Как воронье слетаются со всех сторон -
Богатую поживу чуют.
Королям; и ханам путь к Москве открыт,
Раздробят нас на крошки мелкие,
Все разделят басурманы ненасытные,
Всё растащит немчура кровожадная:
Золоту казну бессчетную,
Табуны коней, одежды драгоценные,
Города с пригородами,
Сёла с просёлками...
Увы, же мне - грешному,
Горе мне - окаянному,
Ох, же мне - скверному!..
Что бы мне изменить? Где совета взять?
У Господа Бога спросить -
Смею ли на такую Высоту дерзать?
Где мне взять Светильник Разума
Чудотворца нашего Кирилла?
Осветить путь убогому духом
И нищему благодатию.
Мала заря света разума...
Кому бить челом до лица земного?
Не поднять мне бояр из праха,
Не вернуть мне изменника Курбского...

Ой, же вы, гонцы скороходные!
Поспешите на Дон-батюшку
Да спросите у Большого Ивана:
Не зазубрились ли еще сабли казачьи?
Пусть посвищет по Дону молодцов,
Авось нагрянут соколы на стаи воронов.
Наденьте Ивану Большому мой крест,
Пусть он именем царя распоряжается,
Божьим именем священствует...»

Как во поле травка зашаталася,
Низко-низко до земли преклонялася,
То не белым степь забелелася,
То не черным степь зачернелася,
То слеталась стая соколов,
То донские казаки машуг саблями.
А Иван Большой передом идёт,
У Ивана меч обоюдоостр,
У Ивана-казака зверовиден конь.
Вихри в гривах разгулялися,
Мечи русские в крови купалися...
Степь не скатертью расстилается -
Изобильно вражьей кровью заливается,
Да поганые их головы катаются...
Вот уж будет пир чёрным воронам!
Господи Иисусе! Враг, как гуси - с Руси!
Кто живым ушёл - заклинается:
«Не дай, Господи, по Руси гулять,
И ни детям, и ни внукам, и ни правнукам
И давно бы пора врагу понять:
Отошла им честь - по Руси гулять!..

Закурили, на радостях, зелена вина,
Заварили, на радостях, мёды пьяные,
Пировали, на радостях, почестный пир.
Две недели царь победу праздновал,
В городах не смолкал колокольный звон!

  5. ПОП

Жил да был-таки поп на погосте,
Ходил в церковь он реже, чем в гости.
Хлеба на погосте - ни горсти,
Но есть что слушать, - звону много...
Почернела до времени церковь,
Дожили: церкву вычинить нечем...

В кабаках царевых поп валяется,
Чуть просохнет - и вновь «накачается»,
Нагуливал крупную печень.
По базарам нередко шатался,
Говорил вслух крамольные речи,
Слово истины грамотно правил:
«Слишком истово на Руси живем,
Слёзы поздние, как водицу льём...»     ,
Из под шляпы-то волосы всклочены,
В бороде - пух и перья запутаны,
Подпоясанный липовым лычком.
На плеч ах рясы чудом лишь держатся
(Можно бить об заклад - на них больше заплат),
А лаптишки худы - не годны ни куды...

Помолился поп колоколенке,
Поклонился он всем четырём ветрам
И пошёл искать доли счастливой.
Шёл он, близко ли, далеко ли,
Изустал... Пала новая в ноги дорога,
А на ней стоит царская стража:
- Кто? да что?
- Да так, мол, и так:
«Всех собак и ворон перекушал,
Да иду вот за долей счастливой...»
- А откуда идёшь?
- Всё оттуда...
- Так, понятно, а куды?..
- Да все ж туды...
- Ты, как раз, в нашем деле и нужен.
- Мы царю-то, как раз, и услужим...
- Да в охапку его, да в телегу
И, айда - во дворец, что есть мочи –
Самому царю пред грозные очи...   ,

Царь кивнул, и все прочь удалились,
Много раз до земли поклонились.
Грозный царь с попом уединяется,
Неспеша, за беседушку принимается...
И царя болезнь не украсила:
Тело язвами изъязвлено
И до ужаса распухшее,
Очи красные навыкате,
Губы синие запенились.
Царь с трудом по горенке похаживает,
По словечку Государь выговаривает:
«Мой народ-то из царства уходит,
Словно как вода сквозь пальцы,
Без народа кем же я стану?
Словно колокол без языка...
Мужичина мне был, как природа.
Из него, как из речки водицу,
Черпал все я для духа и тела,
Да забыл про него, разве помнишь
О реке, когда пьешь её воду?
И бежит он, душа христианская
С исконных земель за новой долей...
Во дворце-то мне правду не сказывают,
Языками лишь только подмазывают.
Приказал я тогда своим слугам,
Чтобы беглого, разумного доставили...
Отвечай мне по совести, по чести:
Для чего ты уходить из царства?
За подачкой ли к хану подался,
Или к вольным казакам бродяжить?
Правду-матку наизнанку выворачивай,
Ничего не черни, не прикрашивай.
Знать хочу, что толкуют в народе
О царе и о царском правленье?
Не слукавишь - казной изобилую,
Но слукавишь - гляди - не помилую!..»

Государь ты наш Иван Васильевич,
Мне ведь Русь - не платье, но шкура,
А её добровольно не скинешь,
Смерть здесь слаще, чем жизнь на чужбине...
Босяки за рубеж не уходят -
Дым свой лучше огня на чужбине.
Не гневись, Государь ты наш батюшка,
Худо жить нам, но жить, всё же, хочется.
Волен всех казнить ты и миловать,
Знать, судьба моя незавидная.
Уж казнил ты всех своих опричников —
Палачей и кромешников отъявленных,
Неуемных своих собутыльников.
Да туда им дорога красная. 
Уж казнил ты всех священников
По всей Руси православной,
Уж казнил ты сына своего Иоанна
Посошком-то пристукнул его востреньким;
А уж мне-то, рабу бесприютному,
Не спастись от твоей царской милости -
Во всём свете обо мне не скатится
Ни единая слезиночка...
Как отрекся ты вдругорядь от короны,
Да призвал на трон хана татарского -
Басурмана Семиона Бекбулатовича,
Говорили, что продал ты душу дьяволу...
Знать, не с мёду-воску побежал народ
Из того царства Великого,
Где во храмах божьих, лишь коты поют...»

Встрепенулся тут царь-Государь Васильевич:
«Есть в словах твоих слово истины -
Нет прощенья мне, псу смердящему,
Мне ответ держать перед Господом...
Ты возьми-ка, поп, это золото,
Раздавай всем нищим, где встретятся,
Пусть помянут всех, мною загубленных:
И бояр, и дворян, и опричников,
Всех казнённых в погромы Московские,
Новгородские и Псковские...
Есть созвездие в царстве Грозного,
Что виднеется и при солнышке:
То казак Ермак Тимофеевич
Да богатырь донской Иван Большой!
Только слава их не затмит моей,
И моя звезда - не прах земной,
И моя судьба ни с кого не списана...»

Не от грома земля содрогается –
Грозный царь-Государь наш кончается,
Суматоха в Москве поднимается,
Колокола гудят-надрываются,
Кричит русский народ, убивается:
«Закатилося солнышко красное,
Как мы станем жить без кормильца?
Как нам грешным жить без поильца?
Уж восстань-восстань, первый ты наш царь!
Православный ты наш царь-батюшка!..»

6. ПЕТР ВЕЛИКИЙ

Ой, велик ты, Пётр, велик –
То - красив, то - страшен лик...
Много ты земель прошел,
До всего своим умом дошёл:
Сам - ковал, сам - стругал,
Сам и саблей махал...
Но вот принялся лапти плести –
Концы с концами не смог свести...
Сами-то лапти сплел - и один, и другой,
Да на запятниках бросил,
Плюнул с досады и поддал ногой!
«Вот, скажи ты, беда:
На чухонцах-то обувь худа,
Хотел было сделать лаптежников
Из моих придворных пьяниц и картежников,
Да сам сию науку не одолел...»

Покончив с этим делом,
Петр принялся за другое -
Топнул об пол ногою:
«Позвать писаря - пьяницу и грешника,
Заядлого картежника и кромешника...»
- Рассказывай, писарь, что в Москве слышно,
Сердцем чую, как бы чего не вышло,
Не было ли где ночью разбоя?
- Как не быть? Нет никому покою:
- Случится, кому проехать или пройти,
- Рады, если ноги смогли унести...
- Эх, мужик, я его к свету волоку,
- Как волчонка к молоку,
А он, серый - упирается,
Словно сукин сын, огрызается.
Ему только бы сивухи нализаться,
Да на печи поваляться...

Выбью я Русь, как шубу со вшами и клопами,
Мужики мне спасибо скажут сами.
Пиши, писарь, Указ, чтобы не в бровь, а в глаз
Всюду, где пахнет русским духом,
Должны быть царский глаз и ухо,
Чтобы и в самых глухих местах


Налогами мужика достать.
Всех, кто не повинуется и лается –
До смерти пороть не возбраняется...
Вот отвоюем Балтийское море –
Русский вовек не будет знать горя...
Что еще в Москве слышно и видно?
Всё говори, хоть слышать постыдно...
- Кликуш по всей Москве «взяли»,
До поздней ночи пытали,
Все свое ремесло признали,
Что народ облыгали.
Лишь одна вины не признала
И на дыбе по-петушиному кричала,
Так что у палача рука онемела
Сечь её, пока она пела,
А под утро принялась опять
По-петушиному кричать...

- Пиши, писарь, новый указ,
Который избавит царство от преподобных проказ.
А заодно пиши указ о дураках и дурах
В самых крепких словах,
Чтоб отныне им в брак не вступать,
К наследству дураков не допускать,
Дабы государство не дураками укреплять,
Но их деньгами казну пополнять.
Да не забудь же указать,
Чтоб женатых уже - не разлучать...

Да, чуть не забыл, надо мой сон записать
И на досуге его разгадать:
Приснилось, будто я Россию с Европой повенчал,
А русский мужик за то на меня осерчал -
Какие-де мы пара? Россия - в худых лаптях,
А Европа - шибко узка в костях...
А что ежели взять, да вдруг -
Построить крепость Санкт-Петербург?!
Не быть мне без Балтийского моря,
Но со шведом воевать, кому нынче не горе?
Сорвать большое - звезда зовет,
А малое и само упадет!..
Ох, и круто мысль загнута,
Но и, то сказать: всю жизнь робеть,
Великого - не одолеть...

Пиши, писарь, указ, чтоб не забыть:
Отныне царю челом не бить.
Люди любого силача обескровят по мелочам.
Мне тягостны дела дворцовые,
Когда в груди - дела свинцовые!..
Но вот задача: чем казну пополнять,
Чтоб со шведом воевать?
Пушки нужны мне, как хлеб и вода,
А меди нет - вот, в чём беда.
С бород казны не настрижёшь -
Лица голые рядом да сплошь,
Мужик гол и хрен без хлеба доедает,
Купцы и дворяне - сами себя едва питают,
Князья да бояре со своими дворовыми
Ходят с кистенями большими дорогами...
Эх, тяжело быть царем на Руси -
Боже упаси!..

Эй, вельможи, пьяные рожи,
Что под царским окном за прохожий?
С утра туда-сюда ходит-бродит,
С царских окон глаз не сводит...
Что-то у него на уме есть такое —
Пока не узнаю, не будет мне покоя...
А ну, вельможи-господа,
Живо доставить его сюда!.

- Отвечай царю: чего ты хочешь?
Зачем мне глаза морочишь?..
- А прикажи-ка прежде мне чарку поднести –
- С похмелья тяжело языком плести...
Вина поднесли. Выпил. Закусил и забасил:
- Царь, ты хочешь удивить планету, а меди нету?..
- (Спросить - спросил и замолк, как язык прикусил.)
- Что же ты замолк, каналья?
- Говори же, что далее?.
- А прикажи, царь, поднести мне чарку вторую,
- Истинно - не опохмелился одною...
(Сколь ни досадна наглость такая,
Но важность сей речи большая...)
Поднесли вновь вина. Выпил. Закусил и забасил:
-У тебя, Государь, как у Бога - всего много...
На церквах колоколов -
Больше, чем на Руси голов...
Не будет большой петрушки,
Если половину их переплавишь на пушки.
А шведов побьёшь - пушки вновь на колокола перельешь,
Я тебе все пушки даром отолью;
Позволь, я себе третью чарку сам налью!..

- Пиши, писарь, указ:
Чтобы и пушек было вдоволь у нас,
И чтоб колокольный звон на Руси не угас!..

7. МАСЛЕНИЦА

Ой, народец ты народ!..
Ой, московский нищий сброд!..
 Снег-то, Господи, прости –
И с ногами - не пройти,
А безногим как ползти?
Посмотреть - с ума сойти...
Все калеки у собора
Просят милостыню хором,
Шепчут синие уста:
- Ради Господа-Христа,
- Помогите убогому слепому,
- Безрукому и хромому,
- Сотворите милостынку-монетку
- Темному человеку...
- Мать Небесная Царица –
- У бояр-то скобленые лица!..
- Да молчи уж, едрена вошь,
Ты и с бородой в рай не попадешь...
- Подайте пытанному, застеночному...
-Глядите: милостивцы идут,
Денежки подают.
Успеть бы, как бы, не обделили...
- Батюшки!.. Слепенького задавили!..
- Такая сила люда бродячего,
- Раздавят, не то — слепого, и - зрячего...
- Вчера у лобного - и гроша не подали,
А семерых до смерти замяли...
- Батюшки-родители!..
Отцы-святители!..
Ой, сердце моё разорвется!..
Ай, душа с телом расстается!..
Ой, Иона-митрополит!..
Ой, глаза лезут из орбит!..

Пошёл праздник своим чередом:
Ходили славельщики - из дома в дом.
На перекрестках и площадях Халдеи
Творили бесовские идеи:
Ходили по всему городу,
Подпаливали встречным бороды.
Валялись по улицам пьяные гуляки,
Ползали по сугробам, как раки.
Орали песенники, не жалея пупа,
Бегали ряженые в вывороченных тулупах.
На Москве-реке до поры ночной
С утра кипел кулачный бой.
Для пропоиц на две недели
Бражные тюрьмы отворили двери...
«Вот жизнь-то»,- говорил подьячий,
На один глаз зрячий,-
«Бороду, кому не оскоблили, так опалили
И, как на смех, по-немецки нарядили...»
«А нам-то что за печаль», - возразил сапожник,-
За грехи-то все в ответе Пётр-безбожник...
Пусть всех хоть арапами размалюют,
Все одно - в лапти-то русские обуют...»-
- Да с сапожником-то говорить, только время терять:
Арапы-то на страшном суде, на какой стороне стоят?
У патриарха нету уж и сил молиться,
Видючи, какое поругание творится.
Не бывало такого на Москве-Руси,
Чтоб царевых сестер - в монастырь- Боже упаси!..
- А они - не балуй, воду - не мути,
Не становись поперек пути...
Хоть жена в семье воду замутит,
Что за муж, если бабенку не скрутит?..
- Полно вздор-то молоть хмельным делом,
Пока нам не отделили душу от тела...
-Я и пью, но разум не теряю,
Я царя Петра - во как почитаю!..
Вон, как боярам поспустил животы,
А то разжирели, как коты...
- Что ты, сапожник, али разумом плох?

Упекут нас в застенок, сохрани Бог!..
- А я и в застенке скажу то же,
Хоть царя сюда, за правду не сдерут кожу.
Небось, слыхал, про стрелецкого атамана,
Раскурил-таки трубку Разина Степана...
Погоди, погоди, матушка-Русь,
Я еще тоже подерусь...
Народ-то из года в год
Несет на своем горбу господ.
Только русский-то народ
Долго терпит, но больно бьёт!..

II.   ТРУБКА РАЗИНА
 
1. СТРЕЛЕЦКОЕ ДЕЛО И ЦАРСКОЕ СЛОВО

Штык — не плата,
Честь - не злато,
Не хочу идти в солдаты,
Лучше пальцы отрублю...
Без штыка народ люблю.
 (Из народной песни)

За Волгой, на синих горах,
При самой дороге,
На скалах отлогих,
Где только орел кружит –
Трубка Разина лежит...
Кто Свободу крепко полюбит
Да ту трубку покурит –
Сам себя не узнает,
Словно Разиным станет.
И все ему клади дадутся,
И песни о нем запоются...
Многие тую трубку держали,
Но раскуривать не стали –
Не хватило силы-духу
На такую поруху.

Прискакал ко дворцу атаман стрельцов.
Восходил в палаты царские,
На ковры ступал татарские,
Крест кладет по-учёному,
Кланяется по писанному:
На все три, на четыре сторонушки,
А царю с царицей на особице.
- Царь ты наш батюшка Петр Алексеевич,
Я пришёл к тебе за стрельцов просить:
Не можно ли нас, стрельцов, простить?
Признаём, что деяние наше пагубно,
Мы за то возьмём город, какой надобно...
Прикажи - и мы одолеем врага,
Без свинцу одолеем, без пороха,
Без снаряда царского дело сделаем –
Возьмем город грудью белою...

И сказал ему царь-батюшка:
- Ой, же ты, стрелецкий атаманушка,
Взбунтовались вы с жиру-сытости,
И не ждите от меня царской милости...
Ступай, собирай хоробрую дружинушку,
Приводи ее на Красную площадушку,
А кого - на Куликово поле —
Будет вам на поле раздолье:
Кого велю вешать, кого - казнить,
А с тебя, атаман - голову рубить...

Зашатался атаман, как в бурю дуб-великан;
Пошёл он на стрелецкую улицу,
А голова сама на грудь клонится...
Поклонился он стрельцам ниже пояса
Да и вскричал тут громким голосом:
- Ой, стрельцы-молодцы, добры молодцы,
Нет нам от царя Петра милости,
А чтобы пыток лютых не вынести -
Вон из города ступайте, убегайте,
Кровь свою без бою-драки не проливайте...

- Нет, - сказали стрельцы - добры молодцы, -
Лучше легко помрём,
Хуже, если кости помнут,
А умереть не дадут...
Не те нынче времена;
 Не всходят казачьи семена...
Уж на что был  Разин Степан удалой атаман,
Но Персией царю не сумел поклониться,
Как Грозному поклонился Сибирью Ермак...
Не с чем и нам к царю Петру явиться.
Остаётся с участью своей смириться,
Да царской плахе поклониться...
Авось-либо, смерть-то и минет,
Авось-либо, царь-батюшка и помилует...

- Ну, спаси вас Божья мать-царица,
Но не время ещё воронам мной поживиться...
Раскурю-ка я трубку Разина Степана!..
Кто из вас разделит участь атамана?..

Из всех стрельцов вперёд шагнул,
Лишь одноглазый Есаул.

2. ЕСАУЛ

Подходи ко мне скорей,
Говори со мной смелей...
        (Старая русская поговорка)

-А ну-ка, есаул, поставить парус!..
Мигом поднимись на один ярус -
Марш на скамью, как в капитанскую рубку,
Зри в мою подзорную трубку,
Сказывай скорей, как по щучьему велению:
Что видишь окрест?..
Гляди с надеждой, как грешник - на крест!..
- Стою, смотрю, гляжу и вижу:
На воде - из бревен колода,
А в колоде, никак воевода?!.
- Молодец, есаул, зри верней, спрашивай скорей:
«Кто в наших водах гуляет?»
Да пусть живо отвечает,
А не то, так он и сам себя не узнает...
- Эй, кто ты таков?..
- Иван Пятаков...
- Пошто, ты в наших водах гуляешь,
- Или боли не ведаешь, не знаешь?
- Да я вас и знать не желаю,
- Где хочу, там и гуляю,
А не то - всех перестреляю!..

- Есаул, на словах с ним не будет сладу,
Живым его взять надо...
Снимай-ка штаны свои, и айда - в воду,
Подныривай под Пятакову колоду,
Да покажи ему, такому сыну —свободу!..
Ну, что ты стоишь, как баба,
Или у тебя кишки слабы?..
-Атаман, Дон-реку всю поперек по дну прошагаю,
А вот за Волгу-матушку - не ручаюсь...
Ну, да авось, колоду-то не проморгаю,
Даст Бог, за ноги Пятакова поймаю:
Что кусается - всё перекусаю,
Остальное - вывихну или переломаю!..
Ну, с Богом!.. Ныряю!..
- Так, есаул, сыграй с ним шутку,
Пока я тут выкурю капитанскую трубку...

Ой, есаул, ты явно перестарался,
Как только он жив остался?..
- Ничего, это ему будет наука,
- Тут ему все: и аз, и бука!..
-  Гляди, атаман, он уже моргает,
- Всё, как миленький понимает...
- Да, есаул он совсем уж, как герой,
Окати-ка его еще живой водой!..
Отвечай, Пятаков, пошто колодой пужаешь,
Вольным людям плыть мешаешь?..
Чей ты, откуда и чем промышляешь?
Сказывай правду, если себе зла не желаешь...

- Рода и племени своего не знаю
И знать не желаю...
Надоела горькая доля,
Захотелось разгуляться на воле.
С утра до вечера в колоде отдыхаю,
Никого и близко не подпускаю.
Но блеснет лишь месяц среди небес,
Я - вон из колоды, да в тёмный лес:
Кто бы ни ехал по дороге -
«Стой!» кричу, «не то - переломаю ноги»...
Купец ли богатый,
Чин ли брюхатый,

Барин ли сопатый –
Всякого побью, все заберу,
Да на их же кобыле
До первой харчевни и пирую:
Ем, пью, сколько хочу
И ни гроша не плачу.
А утром залягу в свою колоду
 И сплю, опустив ноги в воду...
Коль возьмете к себе служить,
Вам не придётся тужить...

- Ну, как, есаул, ты доволен?
- Хорош ли будет наш первый воин?..
- Да, атаман, я доволен вполне -
Воин нам нужен больше, чем на войне!..

3. ПЕРВЫЙ «БЛИН»

Руки - ноги сечены,
 Носы – уши резаны...
 (Из старинной рекрутской песни)

—Ну-ка, воин, поставить парус,
Да поднимись-ка на один ярус,
Марш на скамью, как в капитанскую рубку,
Зри в подзорную трубку.
Сказывай скорей, как по щучьему велению:
Что видишь окрест?..
Гляди, как грешник на крест!..
А то прикажу вкатить тебе розгов двести.
Чтобы было ни встать, ни сесть!..
- Смотрю, гляжу и вижу на бережке большое село,
- Это нам хорошо, а то брюхо подвело...
- Поворачивай, ребята, к бережку крутому,
- Слышите, как в брюхе кишки стонут?..

А вот и дом самый богатый:
Настежь ворота, купчина рогатый!..
Рад ли ты нам, дорогим гостям?..
- Рад, как чертям...
- Что ты сказал? Повтори, шакал...
- Рад вам, как милым друзьям...
- Ну, то-то, живей тащи - без разговору:
Горького - реку, да съестного - гору,
Лавку настежь открывай,
Пиво-брагу подавай!..
Гуляй, рванина, во славу Господа и Его сына!..

- Поднесите мне, люди хорошие,
Я с утра, как подкошенный...
Вчера пропил нательный крест,
Я ведь тоже не с этих мест;
Как и вы, странник-скиталец,
От «щепотки» откинул большой палец -
Лучше на плаху к палачу,
Но кукишем отмахиваться не хочу!..
Теперь и с царём, и с верой в расколе -
Убежишь тут в лес поневоле.
Лучше как зверь стану жить,
Но дьяволу не заставят служить...
Ныне бегут мало не все -
По всей Руси босиком по росе...
Кого поймают - носы, уши отрезают,
Клеймами прижигают,
К бесовским работам принуждают.
Одни - пальцы себе отрубают,
Другие - вновь убегают,
Знать, народу-то — не мёд
На горбу своем тащить дармоедов воевод.
Народ-то кору древесную жуёт, да потоми запьёт,
А господам жизнь создает -
Не жизнь, а мёд!..
У царской казны большие прорехи –
Бесстыдства, балы да потехи...
Эх, жизнь наша в помойку брошена!..
- Поднесите мне, люди хорошие...

- Пей, мужик, я тобою доволен,
- Будешь у нас второй воин,
- Поможешь к утесу путь пробить,
- Где трубка Разина лежит...
- Наливай, атаман, сивухи,
А там веди, хоть к дьяволу в брюхо...
Налей-ка, атаман, и вторую –
Одной – не поправить голову больную.
А потом я тебе за беседою
Тайну свою поведаю...
Ну, кажись, после второй, полегчало.
Слушай, атаман, с самого начала:
Вот грамота - написанная кровью атамана
Разина Степана...
Сказано в ней - мало, но густо:
Место всех городов сделать пусто,
Всех знатных передавить, как мух,
Всюду ставить вольный казачий круг.
Пока города стоят, они и ангела совратят.
В городах и божественная власть
Продастся за разврат и сласть...
- Хорошо, мужик, грамоту эту я возьму
И говорю: быть и быть по сему!..
Только вот трубку Разина раскурю -
Все города испепелю!..
Пьём, ребята, до отвала...
Слава - мужику!
Мужику - слава!..

4. ПЛАТА

... Первое тебе местице - передняя,
 А второе местице - подле меня,
 А третье место - место лобное...
             (Царская притча)

Помолился поп на вечернюю зарю,
Задрав голову, кричит звонарю:
- Что глядишь, как сова, -
Ударь в «Большой», дурья голова...
Ударь громче, чтоб любо да мило!
Звони, звони, постное рыло!..

Ударил «Большой»: раз-другой и третий, -
Пошёл звон гулять, как ветер;..
Поплелись нищие, калеки и уроды.
(На площади столько народу,
Что выдохнешь, но, попробуй, вдохни -
Никак не можешь, хоть и ноги подогни.)
Многие сами не идут,
Поджали колени, и так несут...
- Иди, иди - не упирайся!..
Напирай, напирай - толкайся!..

- А что нынче, ребятушки,
Будет на Красной площадушке?
- Эх, темнота, просто беда,
Идёт, и сам не знает, куда...
Казнить будут немецких псов,
Да голову рубить атаману стрельцов,
Чтобы, значит, того, - не дурил,
Трубку Разина не курил ...
- Слава Богу, добрались и до немчуры,
Давно бы их в тартарары!..
Всех людей обворовали,
Всю Рассею ободрали,
За табак, да за картофь
Выпивают нашу кровь...
Им - пряники на меду,
Нам - кору да лебеду.
Драть бы всех их, как скотину
За кофей да никоцину!..

Тут послышались топот и ржанье –
Кони несут на людское собранье...
- Дорогу, дорогу, а не то - сомнем...
Сторонись, кто не хочет пищать под конём!..
- Батюшки, троих в клетке везут,
Того и гляди - они прутья разгрызут...
Кто и кто из них таков?..
- Атаман, есаул, да Иван Пятаков...
Уж они-то покуражились вволю, —
Вольготно жили, как щепки в море.
Да купцы царю услужили-
Напоили их да пьяных скрутили,
Приковали к клетке по рукам и ногам –
Теперь им и сама жизнь недорога...

Стал атаман царя просить:
- У меня за пазухой трубка Разина висит...
Дозволь, Петр Алексеевич, от секиры палача прикурить?

III. МАСТЕР

- Царь-батюшка, что неутешен?
 Не я, ли, раб твой, в чем-то грешен?
Так прикажи ты подлеца
Стереть меня с земли-лица...
- Слуга мой верный, друг сердечный,
Царю, ты служишь безупречно.
Но я устал: от поля брани,
От крови, казней и интриг,
И горько мне от меда-браги,
Отравлен жизни каждый миг...
Слыхал я, будто на Урале
Живёт умелец-чудодей,
Он знает в камнях тайну граней,
Слыхал от верных я людей:
Взглянувшему на эти грани,
Любое горе - не беда,
И все забудутся печали,
Что накопились за года...
А величать его - Никита,
Известный мастер-чудодей!..
Моя казна тебе открыта,
Ты подбери себе людей
И с Богом отправляйся в путь,
Да про указ мой не забудь:
Чтоб был Никита во дворце,
Не опечалившись в лице...

Пробежали дни за днями
Неприметными шагами,
И доставлен молодец –
Сам Никита - во дворец...

Промолвил с трона грозный царь:
- Никита?
- Я, мой Государь...
- По нраву ль мой тебе дворец?
Скажи по чести, коль не льстец...
- Достоин всех похвал дворец –
России матушки венец...
- Сумел ли бы добавить ты
К венцу достойные цветы?
- Помилуй Бог, мы, мужики
Добавим только две руки...
- Однако же, прослышал я,
- Что можешь будто бы в три дня
- Ты чудо-чашу сотворить,
Чтоб жизнь я вновь мог полюбить
И наслаждаться всякий час,
Всем сердцем, с чашей обручась...
Так вот, Никита, мой наказ:
Чтоб в третий день, к исходу дня
Ты создал чашу для меня;
Сию бы чашу мне поднес,
Достойную любви и слез.
Чтоб даже царство всё своё
Не пожалел я для нее!..
Исполнишь волю - молодец!
Иначе - грустен твой конец...

- Мне воля царская - закон,
Свидетель главный - царский трон:
Исполню все, как ты сказал, -
Мир лучшей чаши не видал.
Но чтоб сбылись сии слова,
Нужна твоя, царь, голова!..
Лишь прикажи и дай свой меч,
Сниму я чашу с царских плеч,
Ты даже царство все своё
Не пожалеешь за нее.
И видит Божий сын Христос –
Достойна чаша царских слез!..
И, тем закончив смело речь,
Поцеловал он царский меч...

- Ну, сукин сын!.. Ай, молодец! –
Смеялся шут во весь дворец...
И царь, завистникам назло,
Целует мастеру чело...

IV. КРАСНЫЙ ПЕТУШОК

Было ль, не было ль?- вот глупость,
Было все, что может быть;
Вывел царь в народе скупость,
Припеваючи стал жить!..
Но опять указ выходит:
«Кто подарком удивит
И царю, печаль разгонит, -
Из казны царь наградит...»

Вот на площади дворцовой -
Пушкой не пробить народ,
Все ж один мужик бедовый
Путь пробил себе вперед...
И, собрав остаток силы,
Протянул царю мешок:
- Полюбуйся - вот красивый,
Красный Петя-петушок!..

- Что еще за искушенье?
Что за притча для царя?
Мужику - кнута с соленьем!
Петуху под хвост - огня!..

Мужика под руки взяли,
На конюшню увели,
Петушка схватить пытались
Палачи-богатыри...
Но петух не поддается:
Клюнет раз - палач лежит ...
Удивленный царь смеется,
Стража в панике бежит...

Петушок без промедленья
Подлетел орлом к царю:
- Обещал вознагражденье
За улыбку, царь, свою!..
Убежать бы без оглядки –
Неспроста петух так смел!..
Боевой свой дух в порядке
Русский царь держать умел.
Чтобы толк придать законный
И в зачатке «спесь» пресечь:
- Вот тебе, подарок скромный,
Друг горластый, - царский меч!..
 Царь не промах в бранном деле,
И верна его рука.
Только перья полетели
И не стало петушка...

В тот же миг дворец пылает,
Только - ах! - и нет дворца.
Царский посох догорает,
Панике же - нет конца!..
И с тех пор цари боятся
Пуще всякого греха,
А чего - смешно признаться -
В красных перьях петуха!..

V. КОЛПАК ШУТА

- Ах ты, вошь, плешивый шут!..
Снова смуту сеять тут?!.
Ну, постой же, ты, ублюдок -
В колпаке из женских юбок!..
Призовите-ка сюда
Эту гниду, господа!..

В кабаке шута схватили,
На аркане притащили,
Как собаку, во дворец...
- Отвечай царю, подлец!..
Заикнись-ка, вошь хромая –
Кто в Кремле - собака злая?
Кто посеял тут разврат?
Кто слезам народным рад?
Не ловчи!.. Кончай молчать,
На колу чтоб не торчать!..
Что ты - слопал ком земли?..
Говори!.. Да не юли!..

- Хочешь, верь, царь, хочешь - нет:
В колпаке моём ответ,
Но пока к тебе вели,
Мой колпак присвоили...
Бедный красный мой колпак,
Пропадай - за просто так!..
Обокрали, палачи,
Живодёры, стукачи!..

Подскочил к шуту палач:
-Ах ты, вор, ворюга, рвач!..
Врал царю и не краснел,
Сам же ты колпак свой съел:
На куски зубами рвал,
Не жуя, подлец, глотал...
Погоди же ты, свинья,
Навизжишься у меня!..

Царь со смеху покатился –
Чудом с трона не свалился,
Так задорно хохотал,
Головой, как тать мотал: 
- Ай, да шут!..
Ну, ты ж прохвост!..
Засмешил меня до слез!..
Надо б шельму отодрать,
Чтобы красным стал плевать...
Ну да ладно, знай, дурак,
Милость - это не пустяк...
Порешил царь сделать так:
Новый сшить шуту колпак!..

VI. НАГРАДА

«Русь, вот ты и за холмами,
Конь не виден из травы...
Князь послал врагу с гонцами:
«Принимай!.. Иду на Вы!..»

Что гонцы потом узнали, ...
Горько князю доложить:
«Где обозы ожидали -
Крепость крепкая стоит!..
Враг поганый нам ответил:
«Не страшна нам русских вонь,
Уж мы вас, как надо, встретим!
Вот приди, попробуй, тронь!..»

Князь густые сдвинул брови,
Гневом вспыхнули глаза:
«Не пролить, знать, вражьей крови!
И пустяк - моя гроза!..»
(Князь в шатре, как в клетке пленник...)
- Что за шум? Никак - беда?..
- Это - вражеский изменник...
Сам пожаловал сюда...
- Чье пришел ты время тратить?
- Князь, тебе я послужу...   
Если щедро мне заплатишь,-
Ход потайный покажу...

Утром, крепость опрокинув,
Без потерь, доволен князь,
И с победой степь покинул,
Русским землям поклонясь...

- Зря не лей, изменник, слезы,
Князь вручал награду сам –
Сам верхушки двух березок
Привязял к его ногам...

VII. ПЕТР И БОСЯК

Бьют молодчика босого и раздетого.
Правят с молодца казну монастырскую...
- Я скажу тебе, православный царь,
 Правду всю скажу и всю истину:
Я не крал казну монастырскую,
Мне с осинушки казна свалилася.
Я вложил её да не в малый дом,
Но в большой твой дом,
в царский твой кабак!

У дворца то было Государева,
У крыльца то было крашеного.
И сказал тут Петр Алексеевич:
- Как поборешь меня, то - помилую,
Не поборешь - прикажу казнить!..

Тут детинушка на рученьки поплевывал,
Босой ноженькой о ноженьку почёсывал,
Левой рученькой царя Петра побарывал,
Правой рученькой сердешного подхватывал -
Не давал упасть на сырую землю...

Тут князья да бояре напужалися,
По палатушкам дворца разбежалися,
Друг за дружку становилися,
Большие за малых хоронилися...

Царь всё шибче удивляется:
Как в детине столько силушки вмещается?..
- Чем же, молодец, тебя дарить-жаловать?
Чем же мне тебя, детинушка, побаловать?!
Тут детинушка царю поклоняется,
И по-русски широко улыбается:
- Ты пожалуй мне, Петр Алексеевич,
По твоим кабакам пить безденежно...

                VIII. АТЛАНТИДА
(Драма по мотивам былины «Садко».)



Действующие лица
 
Человек театра.
Сатанинский - незваный гость, пришлый заморский «ученый»
Садко -  гусляр, певец, новгородский купец
Старый гусляр
Царь морской
Ч е р н а в а (Волхова) - дочь царя морского, олицетворенная река Чернава (Волхов), вытекающая из Ильмень озера
Вещий старец - мудрец подводного царства
Н е ж а т а - юный гусляр
Л ю б а в а -  молодая жена Садко

Народ новгородский, дружина Садко, обитатели подводного царства, водяные, русалки, скоморохи.

               ВСТУПЛЕНИЕ

    На авансцену выходит Человек театра с книгой в руках, становится рядом с креслом.
 
Ч е л о в е к   т е а т р а.  (Обращается к зрителям.) 
Друзья, сюжет данной пьесы об Атлантиде - Древней Руси извлечён, как теперь говорится, из «трехмерного золотого сечения», а именно: науки, древнерусских Вед и былины. Подлинным научным открытием нового времени являются результаты дешифровки праславянской письменности, подробно изложенной вот в этой книге под названием «Праславянская письменность», ее автор - Геннадий Гриневич, старший научный сотрудник отдела всемирной истории Русского Физического общества. Как выясняется, праславянской письменности не менее, по крайней мере, семи тысяч лет. И она дала начало всем остальным основным письменностям мира. Скажу словами поэта:

Светом духа просветимся силою;
В битве меж корыстью и добром
Боронимся собственною книгою,
Как в бою надежным топором!..

Это, что касается «первого измерения золотого сечения» - науки.
Теперь следует также сказать несколько слов и о «втором изме¬рении» - о древнерусских Ведах, из которых явствует, что Великий Новгород являлся колыбелью цивилизации всего человечества. Он был создан более четырех-пяти тысячелетий назад великим князем Славеном. В Велесовой книге сказано (читает).
«...Лета 3113 (2578 года до н.э.) великий князь Славен поставиша град и именоваша его своим именем Славенск, иже ныне зовётся Великий Новгород. И от того времени скифы начата именоваться славяне». А еще ранее того: в конце V тысячелетия до н. э. скифы достигли двуречья (Тигр и Евфрат), в IV тысячелетии до н. э. они достигли Пенджаба и Инда, называя себя рысичами, росами, создали величественные города и культуры Древнего Востока. К 1800 году до н. э. рысичи перекочевали в догреческую Грецию и на остров Крит, создав мощную державу и искусство Древней Греции. К 1450 году росы обрели новое могущество на земле Италии, называемой Этрурией. К IV-Ш вв. до н. э. рысичи вернулись в свои исконные земли, возводя огромные крепости, насыпая грандиозные валы «змеевы валы», которые протянулись до Киева...».

    Итак, великоросы, кочуя по миру, создавали великие культуры Шумера, Вавилона, Египта, Индии, Греции, Рима, - это что касается второго измерения золотого сечения - древнерусских Вед. Теперь надо  сказать несколько слов о «третьем измерении» - о былине Садко, в которой, как в музыкальной шкатулке, во всей красе представлен этап возрождения нового цикла, начиная с проявления Золотого Века человечества и возрождения колыбели человечества - Великого Новгорода. В древнерусской былине «Садко» во всей полноте описан процесс перехода к Золотому Веку, и это очень актуально сегодня, как эталон жизнеутверждающего начала:

Ай, заиграл Садко в свои гусельки на дне морском!..
Начал царь морской да плясать теперь:
Сине море всё всколыхалося,
Много кораблей разбивалося,
Городов, имений затоплялося,
Душ во множестве волнами погребалося...

Вернулся Садко в Великий Новгород, а вслед за ним и вся его дружинушка.

Ай, живёт народ во Ново городе,
Во Ново городе, Славен городе...
Как же нам теперь, после этого
Ай, всему тому - славы да не петь!..
Как не славить нам Садко Славного
И всего народа новгородского:
Славься, славься, русский наш народ!..
Славься, славься, вечно Новее город!..
Славься, славься Всемогущий Род!..
                Славься, славься, Великий Бог Сварог!..

Итак, я с удовольствием хочу объявить, что действие музыкальной пьесы «Атлантида» начинается.

(Поднимает книгу «Праславянская письменность» высоко над головой, декламирует.)

Ура, друзья, ура!
Свеч стоила игра!..
И нам открылись всех открытий двери!..
Таких удач парад,
Что звезды говорят:
«И недруги в Русь - птицу-жар поверят».
Да грех и не поверить,
Коль все легко проверить,
Ведь все раскопки говорят «живьём»:
Слегка едва затонет
Русь-Атлантида, вскоре –
Русь-Атлантида заново плывёт:
В Двуречье и в Египте,
В Триполье и на Крите,
В долине Инда – вот тебе и на!..
Всё рысичей да росов –
Поклонников Велеса
В раскопках-то все наши Письмена!..

На сцену шумно, с гиканьем и дикими плясками врываются - сам Сатанинский. Ворвавшись на сцену без приглашения, Сатанинский усаживается в кресло, развалившись, как хозяин - барин, и надменно улыбается: ни тебе – здравствуйте! ни тебе – разрешите? А что? пусть все знают, кто на подмостках в России хозяин!.. Не позволяя Садко опомниться, Сатанинский начинает быстро говорить.

С а т а н и н с к и й. Я тут слышу о каком-то Сашко, с посошком... О какой-то былине-небылице: про молоко львицы, которое в золотом сосуде храниться.
 
(Смеётся... встает с кресла декламирует гнусавым голосом.)

Право же, смешной вы народ—
Веками творите святилища Божие,
Но - коснись - оказия, вы тут же, вот, –
Превращаете их в места отхожие..." *

Я скоро пьесу напишу
В правдивом, честном тоне,
О том, как Атлантида-Русь
Раз навсегда затонет!..

* Из поэмы С.Есенина «Страна негодяев

(Самодовольный, самонадеянный, самовлюбленный Сатанинский надменно улыбается.)

Ч е л о в е к    т е а т р а. 

 (Смотрит на эту сцену спокойно и говорит внушительно.) 
               
 Да, не «Сашко» былина, а «Садко».
Всё, Сатанинский, в юмор завиваешь...
На Православье испокон веков
Всю бесовщину ада натравляешь...
Но в апельсинах, Сатанинский, ты –
Знаток, как видится - неинтересный...
Наш храм - Вселенской красоты,
В нём купол - свод небесный!..

В былинах вера расцвела,
Да в песнях русских славится:
Великой, певчей Русь была,
Великой - и останется!..

На Русь, злой дух понапустив,
На целый свет ославили;
Хвостом зловонным запылив,
Исконность Православия...

Как Православной Русь была
С колядками да с троицей,
Так и останется Земля —
Российской Богородицей!..

Из вечно, Сатанинский, вы —
Без рода и без племени:
Без тела и без головы –
Мамоне звонкой верили...
 И не гнусавым соловьям
Судить о Православии:
Что наша масленица вам?
Что о Купале знали вы?..

(Сатанинский взмахивает руками, вскакивает с кресла и, заткнув уши, с гиканьем быстро удаляется восвояси вместе с бесами. Человек театра продолжает им вослед.)

В былинах вера расцвела,
Да в песнях наших славится:
Великой, певчей Русь была,
 Великой и останется!..

(Обращается к зрителям.)

Спокойно можно ль это видеть,
Как топит вражич Атлантиду?..
 Нет, нет, - совсем не ради грусти
Садко взялся, за новы гусли!..
Взялся решительно и смело
За наше песенное дело!..
В безмолвье гибнуть недосуг –
На воздух, братья! Шире круг!..

(Уходит за кулисы с книгой, высоко поднятой над головой.)

                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.   Садко – гусляр.
               
                КАРТИНА  ПЕРВАЯ

Торговая площадь древнего Новгорода. В торговых рядах товары всякие разные. Торговцы зазывают народ к своим лавкам с товарами. Тут и скоморохи плясками веселят честной народ Новгородский. Старый гусляр поёт в переднем углу сцены.

               Старый гусляр.(Поёт и играет на гуслях.)
 
А как во славном во Новее граде,
Ай, как был Садко гуселыщиком-от,
Ай, как не было золотой казны,
Только он ходил по честным пирам,
Спотешал-то он да купцей, бояр,
Веселил - то их - на честных пирах...

      Садко. (Играет на гуслях и поёт.)

     Как во славном-то в Ново городе,
     Ай, славные живут люди вольные,
     Люди вольные, люди сильные,
     Люди сильные, ай, красивые!..
     Ай, как слово держат крепко-накрепко,
     Ведь печать и то да не так крепка:
     Как на Вече в круг собираются,
Что бы ни было - все решается,
Ай, добром-то все тут венчается:
Полюбовно, да и по мудрости.
На добро - добром откликаются,
На любовь - любовью, тем и славятся!..
Славны тем ещё Новгородичи:
Песней вольною, ай, да звонкою,
Песней славною - славен Новгород;
Славен Новгород да из века в век,
                В славном городе — славен человек!..

    Старый гусляр. (Играет на гуслях и поет.)

       Ай, как тут с Садком да случилося:
Не зовут Садка на почестей пир.
 Ай, Садку теперь да соскучилось...
Ай, пошел Садко к Ильмень озеру.
Ай, садился он на горюч камень,
 Ай, играл во гусли яровчаты.

         Садко.(Садится на горюч камень, поёт.)

Певчему сердцу и в горе поётся,
Певчее сердце песней живёт;
Верится: счастье ему улыбнётся!
Флейтой весны ему птаха споёт!..

Песен хороших поётся немало,
Птица-певунья, в груди не молчи...
Жизнь наша песней добру прозвучала,
Смерть наша песней добру прозвучит...

Певчему сердцу песня порукой,
Дружит с любовью, как с чайкой волна...
Пусть его минет печаль и разлука,
Горе, невзгоды, а пуще – война...

Пусть его минут невзгоды и боли,
Пусть его радуют колосом поле,
Небо лазурное – песней любви,
Да не умолкнут в садах соловьи!..

Певчему сердцу любовь улыбнётся,
Флейтой весны ему птаха споёт...
Певчему сердцу и в горе поётся,
Певчее сердце песней живёт...

            Старый гусляр. (Поёт.)

Ай, играл Садко в гусли яровчаты –
День играл, с утра и до вечера,
 И волна уже как сходилася,
Как с песком она вся смутилася,
Выходил из вод тут сам царь морской,
Говорил Садку таковы слова:

            Царь морской.

Веселил ты нас, потешал, Садко,
Всех гостей моих, весь почёстный пир.
 Ай, не знаю, чем тебя жаловать,
А пожалую рыбкой озера,
Той, чьи перья-то золотые все –
Наградит казною несметною...

         Старый гусляр. (Поёт.)

Вновь зовут Садка на почёстный пир,
 Похваляются на честном пиру.
Но Садко лишь тем мог похвастаться:
 Во Ильмень-то есть да во озере
Рыбка чудная, небывалая –
Золотые все у ней перышки.
Все купцы с Садко да заспорили,
Об заклад с Садко они билися:
Нету в озере такой рыбоньки!..
И в заклад дают ряды с товарами.
А Садку-то что заложить теперь?
Заложил Садко буйну голову...
В Ильмень-озеро невод ставили.
И поймали ведь чудо-рыбоньку:
Перья-то у ней золотые все.
Видят тут купцы - делать нечего,
            Есть же в озере чудо-рыбонька!..
            С дорогими все да с товарами.
            Он в купцы вошел Новгородские,
            Торговал с тех пор с большой прибылью,
            С большой прибылью, с барышом большим...
            Богатей Садко, только Новгород –
            Славный Новгород! Вечный Новгород!
            Воспевал Садко славу городу,
            Новгородцам всем Садко славу пел.

    Садко. (Играет на гуслях, поёт.)

 Ново городу вечно новым быть,
 Ново городу вечно новым слыть!..
 Ай, дворцы-то здесь белокаменны,
  В теремах-то всё по-небесному:
  В них, как в небесах, пекёт солнышко!
  И как на небе, месяц светится!
  Ай, как на небе, звезды ясные!
  На небе — заря, в тереме - заря!
  Красота тут вся поднебесная!..


       ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. Садко купец-корабельщик.

                КАРТИНА  ВТОРАЯ

      Старый гусляр. (Играет на гуслях, поёт.)

Ай, поплыл Садко да по Волхову,
Ай, со Волхова он во Ладожско,
А со Ладожско - во Неву-реку,
Ай, с Невы-реки - в море синее,
А по морюшку - во весь белый свет...
Продавал товары Новгородские,
Барыши-то брал он великие:
В бочки он ссыпал злата красного,
Аи, в иных - ссыпал чистое серебро,
Скатного жемчуга ссыпал крупного
В бочки-сороковки-то, да и мелкого.

Ай, плывет Садко в славный Новгород...
Вьет волной в борта, паруса-то рвёт.
Говорит Садко таковы слова:
«Ай, дружинушка ты хоробрая!
 Ай, да требует дани царь морской,
Аи, мечите-тко бочку с золотом.»
Ай, дружинушка тут хоробрая,
Брали бочку-сороковку, красна золота,
И метали бочку в сине море –
Точно Киев-град в волны бросили...
Ай, волной всё бьет, паруса-то рвет,
 Да ломает корабли на синем-море...
Говорит Садко таковы слова:
«Ай, мечите-тко бочку серебра...
" Ай, дружинушка тут хоробрая
 Бочку серебра в море кинули,
Точно град-Москву в волны бросили...
 Ай, волной в борт бьет, паруса-то рвет.
Говорит Садко своей дружинушке:
«Ай, мечите-тко бочку во море
С мелким жемчугом, да и с крупным-то!»
Ай, метнули-то бочку с жемчугом,
Словно города в волны кинули:
Как и крупные, так и мелкие...
Ай, на синем-море корабли черны,
Их волною бьёт, паруса-то рвет...
 Говорит Садко таковы слова:
«Ай, дружинушка ты хоробрая,
Живой жертвы царь морской требует.
 Бросим жребии: кому в гости быть
В то подводное царство синее:
Кому гостем быть, тому славу пить...»
Ай, по жребию самого Садка
На морское дно царь потребовал.
Садко берет гусли, исполняет песню расставания.

 Садко. (Декламация.)

Уж вы, братья все - товарищи,
Счёты все сведем потом,
Время-то теперь особое –
Чистить Русь на дне морском...
Гвозди порчи в душу Русскую
Бьют кагалы и орда,
Потому с такою силою
Постучалась к нам беда.
Уж вы, братья, вы товарищи,
Вам в признанье не страшусь:
Мне такое счастье выпало –
Чистить песенную Русь!..
Чистить города с поселками,
Чистить села и дома;
Уж такое счастье выдала
Мне Природа-Мать Сама!..
Световид тому порукою,
Сам порукою Сварог:
Как жар-птица - День воротится,
Славен город - Новгород!..
Ой, же, братья вы - товарищи,
В гости мне пора, пора!..
Время-Свастика вращается –
Берегите Русь-корабль!..
Уж вы, братья, все товарищи,
Счёты все сведем потом.
 Нынче времечко особое,
Чистить Русь на дне морском!..

(Садко со всеми прощается, с каждым отдельно по-особому обнимается.)

Старый гусляр. (Играет на гуслях, поёт.)

            Ай, на доску Садко лег дубовую,
           Ай, заснул на ней он в волне морской...

               
 ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. Садко - гость подводного царства.

                КАРТИНА  ТРЕТЬЯ

(Синее подводное царство: причудливые живые существа, растения, дворец и царские палаты. Садко лежит на дне морском. Появляется старый гусляр.)

  С т а р ы й   г у с л я р.  (Играет на гуслях, исполняет песню  «Гусляр».)

Как налаживал гусли гусляр молодой,
Для избочин - брал явор зелёный,
Звонких струн наковал он могутной рукой,
Для колков дуб строгал прокалённый.

Вышли гусли на славу, поют соловьём,
Зарокочут, как сердце взыграет,
И слезами зальётся, а спросишь о чём,
Что ответить, оно и не знает.

То не кованый ковш о братину стучит,
То не жемчуга сыплются груды,
То не ветер гулливый травой шелестит,
Запевают, поют самогуды.

Уж не водит рукою по струнам гусляр,
Гусли сами свой сказ зачинают.
Про крещёную Русь, про князей и бояр
Самогуды про всё распевают.

(От песни гусляра Садко пробуждается, приподнимается, оглядываясь вокруг, чудесному подводному царству удивляется; старый гусляр поёт с особой радостью.)

Ай, восстал Садко в океан-море
В океан-море, да на самом дне,
Там, в палатушках - царь морской сидит,
Говорит Садку таковы слова:

Царь морской. (Обращается к Садко.)

Долго по морю ездил ты, Садко,
А вот дани-то мне не плачивал...
Ах, мастер играть ты на гуселъках,
Поиграй-ко мне в яровчатые!..

    Садко. (Играет на гусельках яровчатых, царь морской поёт.)

Ай, Садко, твою я заповедь
Нёс волной на целый свет:
На Востоке и на Западе –
Русской силы в людях нет...
Пусть свободная разносится
Эта весть во все концы:
Обновить решили русичи
Атлантиду - молодцы!..
Пусть другие гордо кичатся:
Будто все они - чисты...
Ноги сами в пляску просятся,
Чтоб пустить их всех - в распыл...
 Веселей играй на гусельках!..
 Не плясать, уж - мочи нет!..
 Пой-играй Садко о рысичах,-
 Пой-играй на целый свет!..
 Понесу, Садко, я Заповедь
 Над волной на целый свет:
 На Востоке и на Западе,
 Русской славы капли нет...

          Стар ый гусляр. (Играет на гуслях,  поет.)

Ай, заиграл Садко в свои гусельки -
Начал царь морской да плясать теперь:
Сине-море всё всколебалося,
Много кораблей разбивалося,
Городов, имений затоплялося,
Душ во множестве волнами погребалося...
Как чеснуло тут, да в плечо Садка,
Обернулся он - старичок стоит,
Ай, как говорит таковы слова:

Вещий старец. (Обращается к Садко.)

Полноте играть, Садко, в гусельки!
Все ты струночки да повырви-ко,
Ай, шпенечки все да повыломай
Да скажи царю таковы слова:
 «Ай, мне более играть не во что...»
Ай, предложит царь Чернаву-девицу:
В жены-то возьми, блуд с ней не блуди...

          Старый гусляр. (Играет на гуслях, поёт.)

Ай, как сказано, так и сделано:
Брал Чернаву он во замужество,-
Не блудил-то с ней ночью брачною,
Ай, заснул Садко да во крепкий сон.
Ай, проснулся-то в Ново городе,
На крутом кряжу речки Чернава.
Видит, как бегут да по Чернаве
Его светлые все кораблики,
Ай, дружинушка вся хоробрая,
Увидав Садко, диву дивится…
Диву все тому дивовалися:
На синем море утонул Садко,
А теперь Садко в Ново городе,
До нас еще в Славен городе!..

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. Садко – Славен князь Славен города.
         
             КАРТИНА  ЧЕТВЁРТАЯ.

     (Центральная площадь в Ново городе, Славен городе. В праздничных нарядах  простые  и знатные люди. Все исполнены торжества, ликования и счастья. На авансцену выходит юный гусляр.)
     Юный гусляр. (Играет на гуслях, поёт.)

Ай, живет народ в Ново городе,
В Ново городе, Славен городе...
 Как же нам теперь, после этого
Ай, всему тому - славы да не петь!..
Как не славить нам Садко славного,
Славен князя, ай, да Новгородского!..

Как во славном-то в Ново городе,
Ай, славные живут люди вольные,
Люди вольные, люди сильные,
Люди смелые и красивые!..
 Как не славить нам русский наш народ:
 Все в руках горит, а в сердцах - поет!..
Ай, народ-то пел, ай, народ плясал;
 Ново город наш, Славен город стал!..
Славься Всемогущий Род!
Славься русский наш народ!..
Новгородцам вольным слава!
 Русским славным людям слава!
 Славен князю Садко слава!
Атлантиде золотой и княгине молодой –
Слава! Слава! - пир горой!..

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Живительные ключиТихого Дона.


      Пусть верить в чудеса нельзя,
Но вы поверьте, хоть с трудом:
Степные кони мне – друзья,
А тихий Дон – мой отчий дом...

     Иду ль по заливным лугам,
Стою ль над бережком крутым,
Пусть молодым уж стать нельзя -,
 Душой останусь молодым...

     Что косы расплетаешь, грусть?
 В висках – седые ковыли...
Ты мне мила, казачья Русь,
Как небу милы журавли!..

     Степные кони мне – друзья,
А тихий Дон – мой отчий дом!..
 И даже высказать нельзя,
Как дорог сердцу батька–Дон!.. 
               
     Сколько сказок сказывала мне моя бабунечка, донская казачка, сколько песен и былин дивных пела мне, сколько дивных казачьих историй поведала? и учила вслушиваться и слышать тайны, древних Ариев, сокрытые в нашем языке.
      «Теперь всё дальше мы отходим от Бога, - говорила она, - а посему  многое не слышим, многое не разумеем и становятся люди, как чурки с глазами, не разумеют, что с ними сталось. Что доброго ожидает людей, если они будут неразумны, как животные, не ведающие Бога. Насколько богат язык наш... Надо только уметь слышать его и сам станешь сказочно богат. Ведь слово «богатый» идёт от слова Бог. Значит богатый тот, в чьей душе сокрыто Божеское, если  нет Бога в сердце и в голове, вот и нищий духом, вот и бедный. Даром что ли, когда благодарим, то говорим – спасибо, то есть спаси, Бог! А у нас ещё принято было говорить – спаси, Христос!.. Где ещё есть язык, в котором в словах содержалось бы столько духа Божьего: небеса – обитель Бога, а не – бесов, счастье – соучастье, то есть, чтобы стать счастливым, надо помогать другим, соучаствовать в жизни людей.»
     Наши предки древние Арии создали такой язык, который помогал   слышать слово Божье и общаться с Ним без посредников, а напрямую. Арии были вольными людьми, словно птицы небесные; они не приветствовали рабство и верили в единого Бога-Творца, имя ему было Род, и сотворил Он приРОДу, в которой народился и размножился наРОД. Неверующий человек считался уРОДом, выРОДком.
      В древнеарийских ведах сказано: «Бог – есть семя, воссоздающий семя» (сравни: семя, семья, семь - Я). В маленьком жёлуде, запрограммировано могучее древо – тысячелетний дуб, поистине такое творение достойно Бога. Кстати, само слово Бог, сам этот звук в молитве, как святой дух не отличны от самого Бога, и, потому, благотворно воздействуют на душу и разум человека.
      Говорится, что могуч русский язык, но он и ярок, и светел, в нём много тепла и солнца.
       Корни многих русских слов содержат слог «Ра». Радуга (РАдуга) – дуга солнца «Ра»; награда – «Ра» на груди; радость – достающий до «Ра»;
      Если мама говорит сыну: «Вставай, пора!», т.е. по солнцу «Ра», солнце встало и ты вставай. Ребёнок отвечает маме: «Рано», т.е. солнца «Ра» ещё нет («но» - нет).
       Игра – игривое солнце «Ра»; разум – ум  («Ра»);
       Правнуки – потомки «Ра» (солнцепоклонники); 
       Вспомним русский боевой клич «Ура!..», (у «Ра»), вперёд – к солнцу!
       Само слово культура означает (культ-у-Ра, культ солнца «Ра»), всякий кто забывает об этом, не может считаться культурным человеком.
       Исконно русское слово Православие, означает не что иное, как (славить, прославлять солнце «Ра» - солнцепоклонники).
       Даже в сказке, для самых маленьких детей, - «Колобок» (коло – бог), т.е. Солнце – Бог;
       Праславянский язык, праславянская письменность, что это такое? Не имея возможности здесь широко осветить это понятие, остановимся лишь на одном характерном примере: воины кельты (Ирландия) – собиратели трофеев – человеческих голов – черепов, оставили такой след в своём фольклоре:
 «Вижу безумца страшный улов:
На подушках колесницы – девять голов!..»
      Кухулин, кельтский бог носит при себе связки черепов. «Череп» - «капа» (от латинского слова «капут» - голова, череп), а с другой стороны «купол – кумпол» (в жаргоне – о человеческой голове) – сходятся представление о родстве понятий в строении сфер человеческой головы и мира. Отсюда, «кополо» - ёмкое понятие о небесной сфере, и о черепе, в котором, будто под небесным сводом заключается целый мир. Об этом сказано и в санскрите. Череп на санскрите «капалам». В санскритско-русском словаре слово «капала» означает – сделанный из черепа: блюдо, чаша, череп. «Капала-малин» буквально означает: человек, носящий на шее ожерелье из черепов. «Капалин» - носящий чашу (для подаяний), носящий черепа. Вот, оказывается, что такое Праязык славян. Праславянская письменность, - обладают способностью расшифровать смысл слов самых древних языков мира!..  Очень жаль, что мы теперь разучились, не умеем слушать родной язык, вернее нас разучили его слышать. Завистливые происки наших врагов достигают своей цели. Современная Америка так гордится «великим американским народом», а, между тем, у них и языка своего нет. Но зато слово Русский становится нарицательным, недаром в паспортах русских граждан, убрана графа «национальность», но как быть с русским языком, господа? Его ведь просто так из графы не выкинешь? Пожелаем же нашим недругам – не перестараться в этом деле, мы вам же добра желаем: пусть слово наше заставит вас опомниться и воздержаться от дурных поступков, вам же самим лучше будет: Праславянский язык подзарядит вас на добрые мысли, слова и поступки...   
     Казак сызмальства воспитывался на народных сказках, которые писались пером жар-птицы, гусиные перья для этого не пригодны. Мудрость, вложенная в них – не от мира сего. Так, к примеру, в сказке о Могучем богатыре Еруслане Лазаревиче, царском сыне говорится о том, как он искал себе коня для ратных подвигов по разуму, и непременно такого, чтобы не валился он с ног, когда богатырь возложит на его холку свою десницу. Но не находил он такого коня в целом царстве, но встретился ему на водопое настоящий конь, конь-огонь; бежит конь – земля трясётся, глазами искры мечет, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым кудреватый поднимается. Начал конь воду пить, то поднялись  от этого волны высокие, на берегу с дерев листья посыпались.
     Воду пить – значит утолять жажду знания, которым земля полнится (земля дрожит). Отчего в наших сказках богатырю помогает отыскать заветного коня по разуму бабушка-нищенка, задворенка? Да потому, что в царском дворе про такого коня и слыхом - не слыхивали. Настоящий конь запрятан в темницы, закован в железные цепи; такая вот высшая милость и награда царская доброму коню. Но добрый конь кому попало - в руки просто так  не даётся. Для него также должно быть и время подходящее и наездник соответствующий – богатырь. Конь, лишь только освободившись от цепей, в первую очередь испытывает наездника: становится ему на плечи передними ногами. «Не дрогнул, не шелохнулся под тяжестью его копыт, значит это стоящий богатырь, такой в добром настоящем деле сдюжит. Конь и наездник должны быть как единое целое, тогда это сила несокрушима!..
      Вот так, памятью древней народной мудрости в былинах и сказках, казаки и вернули домой коня верного, и добрый молодец атаманушка тут как тут. Так, значит, пришло время воли вольной на Дону. На какое время – это Богу одному ведомо, а отметить эту, данную Господом волю надобно, как это следует по заветам отцов, дедов и прадедов, - в казачьем кругу. Пусть знает враг, что живо казачество, несмотря на все вражьи происки, злобу и лютую ненависть к свободолюбивому казаку. И никакая вражья сила не способна уничтожит казачества полностью, но лишь сама захлебнётся его праведной кровью...»

I.  КАЗАЧЬЯ ЗЕМЛИЦА.

 СКАЗАНЬЕ О КАЗАКАХ ПЕРВОПРОХОДЦАХ, ПОКОРИТЕЛЯХ
        СИБИРИ, АРКТИКИ, ПРИМОРЬЯ, КУРИЛ, И АЛЯСКИ



 


Моим детям, братьям и сёстрам,
внукам и правнукам – потомкам
Донского казачества, посвящается...

        Российская общественность широко отмечает 200-летний юбилей установления дипломатических отношений России и США и 200-летие со дня рождения видного исследователя Аляски Л.А. Загоскина. Проходят международные научные конференции РАН, организованы циклы вечеров «Встречи с Русской Америкой», состоялись международные праздничные фестивали поэзии и музыки в рамках проекта «С любовью к России».
        Здесь будет уместным вспомнить и отдать должное казачеству в расширении и освоении земель Российского владения Сибири, Дальнего Востока, Арктики, Курил  и Аляски - первым Российским путешественникам - землепроходцам и мореплавателям, торившим путь к Аляске через Сибирь и вдоль побережья Студёного моря (Северного Ледовитого океана). Освоив Сибирь и Аляску, казаки продвигались далее от Аляски до Мексики, осаждаясь казачьими общинами в Канаде, Калифорнии, Мексике.
       «...Уже за несколько лет до покорения Ермаком Сибири в 1567 году посетили эти земли донские казаки Иван Петров и Бурнаш Ялычёв «со товарищи». Они совершили весьма смелую и рискованную экспедицию на Восток, прошли Сибирь до Кореи, побывав в Китае, в Монголии и в Тибете. В своём «Сказе о хождении в далёкую Сибирь» они подробно описали о своём путешествии...»
       26 октября (по старому стилю) 1582 года «Ермак Тимофеевич сбил с куреня царя Кучума», то есть завладел его столицей – городом Искар. Но не только Ермак оставил о себе память, как легендарный герой в покорении Сибири. Было ещё немало славных
казаков землепроходцев, - Иван Москвитин, Василий Поярков, Семён Дежнёв,  Ерофей Хабаров, Владимир Атласов, Михаил Стадухин, Юрий Селивёрстов, Аркадий Адамов, Максим Перфирьев, Дмитрий Копылов, Иван Козыревский и многие другие. Со своими казачьими дружинами они освоили всю Сибирь, побережье Арктики и береговую линию восточных границ материка  до устья Амура, а также Приамурье и даурскую землю. В 1646 году казаки первооткрыватели пересекли пролив, разделяющий новый и старый свет, то есть Азию и Америку. Далее   исследовали «Студеное море» (Ледовитый океан) и чукотскую землю. Впервые от казаков появились сведения о племенах чукчей (в подробном описании о них Михаилом Стадухиным в 1644 году). Были успешно предприняты экспедиции от Аляски до Мексики. Казаки исстари имели свою гребную и парусную флотилии. У Степана Разина и Ермака Тимофеевича были Бусы-корабли и челны, Семён Дежнёв плавал на кочах, Стадухин, Поярков, Хабаров и Бузе - на стругах покоряли Сибирь.

                1.  ЕРМАК ТИМОФЕЕВИЧ (? – 1585)

     Казачий атаман, предводитель похода в Сибирь, положивший начало основательного освоения Сибири Русским государством. После завоевания Казани и Астрахани Российские владения протянулись до Каспийского моря, и вся Волга стала русской рекой. Оживилась торговля с Нижним Поволжьем, Заволжьем с Ираном, проложен торговый путь в Среднюю Азию. В 1558 году купцы и промышленники Строгоновы получили первую жалованную грамоту на «камские изобильные места», в 1574 году - грамоту на земли за Уралом по рекам Тура и Тобол и получили царское разрешение строить крепости на Оби и Иртыше. В 1577 году Строгоновы пригласили Ермака с отрядом для охраны своих владений в Сибири.
      В 1581 году войско Ермака (пять полков, числом около 1650 человек, с тремя пушками, 300 пищалями и другим вооружением) двинулись в глубь Сибири. Приглашая Ермака, Строгоновы обещали снабдить его всем и необходимыми припасами. Однако роль Строгоновых в организации сибирской экспедиции не следует преувеличивать. Решение о походе было принято казачьим войсковым кругом на Яике. У Строгоновых казаки задержались ровно на столько времени, сколько надо было, чтобы запастись продовольствием и пополнить свой арсенал. По записям в хозяйственных книгах дома Строгоновых, отряд Ермака отправился в сибирский поход первого сентября 1581 года. 
      В 1581 году войско Ермака двинулись в глубь Сибири. Западные отроги Уральских гор в междуречье Чусовай и Камы весьма протяжённы. У реки Чусовой обрывистые, скалистые, высокие берега. Кое-где посреди быстрины из воды выступают огромные камни. Вместе с многочисленными подводными камнями и мелями эти скалы таили большую опасность для казачьих стругов. Чем дальше поднимались казаки вверх по реке Чусовой, тем больше сил приходилось тратить гребцам на преодоление быстрого течения реки. Во многих местах свои суда со снаряжением казакам приходилось тянуть по реке бечевой.
     С Чусовой реки флотилия Ермака вошла в реку Серебрянку, берега которой сузились по сравнению с рекой Чусовой, а её течение было более стремительным. Все дальше на восток продвигался казачий отряд до перевала Среднего Урала. Казакам предстояло решить весьма трудную задачу, чтобы переправить через горы целую флотилию, насчитывавшую несколько десятков тяжело нагруженных речных судов.
     Путь от реки Чусовой до Иртыша казаки совершали без длительных остановок. Надо было торопиться, поскольку успех этой экспедиции в значительной степени зависел от стремительности их движения и внезапности нападение на сибирского царя Кучума. Волжским казакам нередко приходилось  преодолевать многоверстную переволоку своих речных судов с Волги на Дон. Но путь по горным уральским переходам был сопряжен с невероятно большими трудностями. На уральских перевалах о торной дороге для перетаскивания своих судов не могло быть и речи. У казаков не было возможности выравнивать каменистый путь и волочить суда по земле, используя катки. По словам участников похода, они тащили суда в гору на своих плечах. С топором в руках казаки расчищали завалы, валили деревья, прорубая просеку, с невероятными усилиями торили свой путь. После короткой передышки казаки начали спуск судов по склону Уральского хребта, на это также потребовалось затратить немало сил.
      Следуя вниз по течению реки Баранчук, экспедиция Ермака достигла реки Тагил, устремились вниз по течению, и вскоре флотилия Ермака достигла реки Туры. По этой реке казакам предстояло проплыть наибольшее расстояние в несколько сотен верст, и, затем, по реке Тоболу пройти ещё около ста пятидесяти верст до реки Иртыша. Двадцать шестого октября 1582 года на реке Иртыш, в устье реки Тобол, флотилия Ермака сделала остановку, бросив якоря.
      Одна из первых стычек с татарами произошла у Епанчина, на реке Туре. Посланец Ермака атаман Иван Александров так  описал первое столкновение казаков с татарами: "Погребли до деревни до Епанчины... И тут у Ермака с татары с кучюмовыми бой был, а языка татарского не изымаша. Бежавшие из-под Епанчина татары добрались до Искера раньше Ермака, и царю Кучюму то стало ведомо". Таким образом, сибирский хан Кучум своевременно получил известие о появлении русских и имел возможность хорошо подготовиться к сраженью. Преимущество внезапного нападения Ермака было утрачено. 
      Получив сведения о малочисленности отряда Ермака, Кучум предположил, что казаки не решатся вступить в сраженье с его многотысячным войском. При появлении казачьей флотилии, Кучум устроил засеку на Иртыше, подле Чувашева мыса, и расставил множество пеших и конных воинов вдоль всего берега. В бою под Чувашевым мысом казаки в пешем строю стремительно атаковали конное и пешее воинство Кучма, обратили их в бегство, и вступили в столицу сибирского царства Искер.
      Местные ханты-мансийские племена, тяготившиеся властью Кучума, проявили миролюбие к русским. Через четыре дня после битвы князёк Бояр с сородичами явился в Искер и привез с собой многие дары и продовольственные припасы. Татары, бежавшие из окрестностей Искера, стали вместе с семьями возвращаться в свои юрты.
      Пришла суровая сибирская зима. Казакам пришлось вытащить струги на берег. Началось их первое трудное зимовье. Кучум тщательно готовился к ответному удару. Маметкул отправился освобождать Искер, имея в своем распоряжении более десяти тысяч воинов. Ермак атаковал татарское войско в 15 верстах к югу от Искера, в районе Абалака. Сражение было тяжелым и кровопролитным. Много татар полегло в этой битве, и казаки понесли тяжелые потери. С наступлением ночи бой прекратился сам собой. Несметное татарское войско отступило. Ермак одержал самую славную из своих побед над объединенными силами всего сибирского царства Кучума.
      Казаки Ермака закрепились на Оби, и это было большим достижением первой сибирской экспедиции. Таким образом, был открыт новый путь на Обь и Иртыш через Средний Урал.
Не дождавшись обещанных подкреплений из Москвы ни зимой 1583 года, ни летом следующего года, казачий круг принял решение вернуться на Русь, следуя по течению реки Тавды. Ермак выступил на Пелым, Лозьву и Вишеру с целью покорения одного из самых густонаселенных районов сибирского царства - Пелымского княжества, и овладения наиболее удобным путем из Пермского края в Сибирь. В походе на Пелым казаки встретили мощное сопротивление со стороны татар и мансийских князьков. Дружине Ермака приходилось биться почти исключительно врукопашную, и нести более тяжелые потери, чем в сражениях с Кучумом. В числе других павших в этом сражении казаков, здесь погиб атаман Никита Пан. Ермак близко подошёл к столице Пелымского княжества - городку Пелыму, но штурмовать укрепленное урочище не стал, чтобы уберечь и без того уже малочисленную свою дружину. Ермак вынужден был повернуть назад, к Искеру. Весть о неудаче Ермака в его походе на Пелым быстро распространялась и вызвала ликование в стане Кучума. Положение Ермака казалось безвыходным. В этот критический момент к Искеру подошли подкрепления стрелецкого отряда, высланного из Москвы для поддержки экспедиции Ермака. Воевода Волховский привел с собой триста стрельцов. Стрельцы по дороге к экспедиции казаков умудрились растерять почти все свои суда и грузы, и когда они пришли к Ермаку, то "запасу у них не было никакого". У Ермака запасов продовольствия было ограничено, которого едва хватало для пропитания казаков на зимовке в Сибири. Имеющиеся у Ермака запасы быстро подошли к концу, и в его стане начался голод. Стрельцы вымерли поголовно, в их числе и воевода князь Волховский. В отряде Ермака также были большие потери казаков. Чтобы сберечь уцелевших людей, атаман старался избегать столкновений с татарами, но, выждав удобный момент, Ермак нанес неожиданный удар по воинству царька Карачи. Под покровом ночи казаки скрытно пробрались к ставке Карачи и разгромили ее. Самому царю Караче удалось избежать гибели, но вся его армия была рассеяна. Ермак одержал еще одну внушительную победу над многочисленными врагами сибирского царства.
    Чтобы заманить Ермака в западню, татары распустили слух, будто богатый бухарский караван задержан ими на реке Вагае. Хитрость Кучума удалась. Отряд Ермака поднялся к устью Вагая 5 августа 1585 года и остановился на ночлег. Была темная ночь, шел проливной дождь. Казаки, участвовавшие в экспедиции, впоследствии вспоминали, как, разбуженные среди ночи, они ужаснулись и пустились бежать, а иные остались лежать, побитые в казачьем стане. Кучум под покровом тёмной ночи, под проливным дождем напал на стан Ермака. Ермак, отчаянно сражаясь,  проложил себе дорогу через толпу врагов к берегу и бросился вплавь к своему стругу, но тяжелые доспехи (подарок царя Ивана Грозного), потянули легендарного героя на дно Иртыша. Дружина Ермака спаслась бегством в стругах, и лишь немногие полегли в этом побоище.
     Интерес к экспедициям Ермака никогда не иссякал. История его открытий и освоения обросла множеством легенд. Предводитель казаков Ермак стал одним из самых любимых героев народных песен и сказаний. Жизнь и подвиг Ермака были настолько удивительны, что после его трагической гибели в жёлтых водах Иртыша, он сразу же стал достоянием беспримерных легенд. Ермак Тимофеевич нанёс сокрушительный удар последнему отсталому татарскому ханству, которое несло с собой лишь бедствия и страдания завоёванным Кучумом сибирским племенам. После присоединения Казани и Астрахани под ударом Ермака пало царство Кучума, «Презренного царя Сибири» (по выражению декабриста Рылеева автора песни «Ермак»). Смерть Ермака потрясла и его врагов. Татарские легенды, сохранённые замечательным сибирским летописцем XVII века Семёном Устиновичем Ремизовым, передают нам, как воины Кучума, стреляли в мёртвое тело атамана Ермака из луков, но кровь лилась из него, как из живого. Птицы не смели клевать тело Ермака, испуганно шарахаясь в сторону от него. С наступлением ночи над могилой великого казачьего атамана сиял огромный огненный столб. Перепуганные татары, боясь Божьей кары, похоронили Ермака с почестью под «кудрявой сосной» на своём древнем Бегишевском кладбище, и насыпали над ним высокий курган. Чтобы успокоить грозный дух они устроили богатую поминальную тризну, на которой было съедено множество быков и баранов. Такими тризнами издавна чтили обитатели степей память своих героев-богатырей.
       Итак, с легкой руки Ермака в Сибирь один за другим пускались небольшие отряды казаков и служилых людей. Сибирский поход Ермака был предвестником многочисленных экспедиций в ХVII веке, позволивших открыть, обследовать и освоить огромные пространства на Северо-востоке Азиатского материка. На их долю выпала честь осуществить блестящие географические открытия в Сибири и Дальнем Востоке. Несмотря на невообразимые трудности и препятствия, возникавшие перед землепроходцами, они  продвигались успешно и необычайно быстро. Потрясает  размах освоения казаками невиданных миру до Ермака земель Северной и Восточной Азии. Это был век героических великих открытий Сибири. Не было в судьбе России ничего более счастливого, чудесного и грандиозного, чем открытие и освоение Сибири, Дальнего Востока, Приморья, островов Курильской гряды, Камчатки, Чукотки и Аляски. Были составлены замечательные чертежи сибирских земель и городов. Русские казаки-землепроходцы за короткий срок дошли не только до Амура, но шагнули далеко на север  и на восток, вплоть до Курильских островов  и до Аляски. Неиссякаемой мощи народа хватило не только на борьбу с внешними врагами, на восстановление разрушенных городов и сел, но могучим потоком она разливалась все шире по просторам неведомых земель неудержимой, победоносной и преобразующей силой. Всего за пятьдесят  лет из мифической страны мрака и загадочных пёсиголовцев страна была превращена в суровую, но вполне реальную русскую Сибирь, с русскими городами и селами. Ермак вступил в Сибирь в 1581 году, при жизни царя Ивана Грозного, а уже в 1639 году Иван Москвитин с отрядом Дмитрия Копылова достиг побережья Охотского моря. И в 1648 году смелый русский мореплаватель Семён Дежнёв с небольшим отрядом  казаков проплыл на своём утлом коче вдоль  побережья Арктики - от реки Колымы до реки Анадырь.  В 1643 году отряд казаков и «охочих людей» под начальством Василия Пояркова двинулся по реке Зее на Амур и вернулся в Якутск с известием, что земли по Амуру «людны, хлебны, собольны, всякого зверя много, и те реки рыбны и государевым ратным людям в той землице скудности не буде...».  В 1649 году землепроходец казак Ерофей Хабаров, имея в своём отряде 150 казаков служилых и «охочих людей» двинулся на Амур с верховья Лены. Ему подчинились дауры, их князьки обязались платить ясак (дань) и, закрепившись в Албазине, Хабаров пошёл дальше, обкладывая население ясаком, ставя остроги, оставляя в них людей для пахоты.
      Так в 1649 годах завершилось присоединение Приамурья к русским владениям, и стали появляться там русские переселенцы.   Экспедиции, совершенные на протяжении десяти лет (с 1639 по 1649 год), охватили, как бы обвели чертою по внешним границам, морским и сухопутным, Северо-Восточную Азию. Речь идет о четырёх основных экспедициях казаков землепроходцах - Иване Москвитине, Василие Пояркове, Семёне Дежнёве и Ерофее Хабарове.               
 
                2.  МОСКВИТИН ИВАН ЮРЬЕВИЧ

 Русский землепроходец с отрядом казаков первым достиг   Охотского моря: открыл его побережье и Сахалинский залив. Из недавно основанного казаками Якутска, отряды «охочих вольных людей» осуществляли поиск «новых землиц» не только на юг и на север – вверх и вниз по реке Лене, но и прямо на восток, отчасти под влиянием случайных рассказов, что на востоке есть Теплое море. В мае 1639 года Тюменский казак Москвитин снарядил экспедицию на разведку пути к «морю-океяну», состоящую из отряда казаков  в тридцать человек с проводниками эвенами. В отряде был казак Нехорошко Иванович Колобов, который, как и Москвитин представил в январе 1646 года «скаску» о своей службе в отряде Мосвитина. Эти «скаски» являются важнейшим документом об открытии ими Охотского моря. Неделю Москвитин с отрядом спускался по реке Алдану до устья реки Маи. Далее по реке Мае казаки шли на плоскодонном дощатнике – где на вёслах или шестах, а где бичевой  поднимаясь к верховью реки. В устье небольшой мелкой реки Нюдыми казаки построили два струга и за неделю поднялись вверх по реке до её истоков. Далее продолжили путь через  перевал хребта Джугджур, построили новый струг и на нём за неделю спустились по реке Улье до водопадов. Обойдя опасные пороги, казакам вновь пришлось строить судно байдару на тридцать человек. Через неделю пути отряд впервые вышел на «Большое море-окиян» (на тунгусском языке – Лама). «...Казаки, до Ламы идучи, кормились деревом, травою и кореньем, на Ламе же можно рыбы много добыть, и можно сытым быть». В устье реки Ульи казаки  поставили зимовье и обследовали побережье на север до Тауйской губы и на юг до реки Уды. Возникла необходимость строить морское судно  (коч), ибо их утлое судно было непригодно для морского плавания. И с наступлением зимы, в устье реки Ульи было положено начало строительства русского Тихоокеанского флота. Казаки построили два крепких коча с мачтами, так чтобы можно было ходить по морю. От эвенка Москвитин узнал о существовании на юге устья реки «Мамур» (Амур), и что вверх по течению живут «гиляки сидячие», бородатые люди дауры. Живут они дворами, имея лошадей, коров и свиней, а также птицу домашнюю. Курят вино, прядут шерсть, ткут полотна, так что живут «со всего обычая русского». В конце апреля 1640 года Москвитин с  казаками отправился морем на юг, захватил с собой эвенка в качестве проводника и они прошли вдоль всего западного гористого берега Охотского моря до Удской губы. Обошли с юга Шантарские острова, проникли в Сахалинский залив. В устье реки Уды Москвитин собрал подробные сведения  об Амуре и его притоках - Чие (Зее) и Омути (Агмуни), а также об низовых и островных народах – «бородатых людях – Даурах. С наступлением осенних штормов, казаки не рискнули оставаться на зимовку в маленьком заливе в устье реки Алдомы. Приняли решение вернуться на зимовье в устье реки Ульи и весной возвратились в Якутск.  Власти Якутска высоко оценили заслуги участников похода. Москвитин был произведён в пятидесятники и все его спутники получили денежную награду до пяти рублей каждому. Для дальнейшего освоения открытого ими Дальневосточного края, Москвитин рекомендовал направить не менее тысячи хорошо вооружённых стрельцов с десятью пушками. Москвитин собрал сведения не только о пройденном им пути. Он привез в Якутск первые вести о реках Амгуни и Амуре, о богатых и привольных землях приамурских. Им же составлено было первое географическое и этнографическое описание Охотского побережья. Оно называлось "Роспись рекам и имяна людям, на которой реке какие люди живут". Географические данные, собранные Москвитиным, использовал К. Иванов при составлении первой карты Дальнего Востока (март 1642 года). Дальнейшие следы Ивана Москвитина бесследно теряются. Поход Ивана Москвитина стал одним из самых значительных в русской истории – он позволил оценить пределы Российской земли. Было открыто Охотское море, пройдено почти две тысячи вёрст, вдоль его побережья. Москвитин первым увидел Шантарские острова и Удскую губу, отделяющего их от материкового берега и вернулся в Якутск с первыми достоверными сведениями об Амуре. Москвитин открыл дорогу многим русским землепроходцам.

                3.  ПОЯРКОВ ВАСИЛИЙ ДАНИЛОВИЧ

       Донской казак, землепроходец, первооткрыватель Нижнего и Среднего Амура. Служил правителем канцелярии при якутском воеводе. С отрядом в 130 человек Поярков в июле 1643 года отплыл на стругах из Якутска и по Алдану и Учуру к осени добрался до реки Гонам. Здесь он оставил 40 человек с грузами зимовать, а с остальными пустился через Становой хребет. После трудного похода он достиг Зеи и по этой реке спустился до областей, населённых даурами. В построенном наскоро острожке отряд Пояркова провел несколько бедственных месяцев. От голода погибло около 40 человек. Подошедшая партия, остававшаяся на зимовке, выручила казаков. И Поярков, построив струги, пошел вниз по течению реки Зеи. После множества приключений казаки, которых оставалось не более 65 человек, добрались до устьев Амура, где они "объясачили и привели под цареву руку" гиляков. Возвращаться обратно вверх по течению с поредевшим отрядом Поярков не стал, а решил на гиляцких лодках идти к северу вдоль берегов Охотского моря до тех мест, где, как он знал, находились русские зимовья.  Плавание Пояркова продолжалось около 12 недель. В устье реки Ульи он построил острожек на месте зимовья Москвитина и снова зазимовал. Весною, оставив 20 человек в острожке для более прочного утверждения  русского владычества. Поярков двинулся сначала по реке Улье, потом волоком перетащил лодки на реку Маю, и в июле 1646 года вернулся в Якутск. Он привёз богатый ясак, заложников и разные трофеи (ясак - дань, налагаемая казаками на народы, признавшие себя подвластными России). Он привез также обстоятельное описание своего пути.
       Известия о богатствах Приамурья, о щедрости тамошней природы, показавшейся казакам после суровых сибирских стран просто раем, всколыхнули, взволновали сибирских землепроходцев. И не только землепроходцев - многие крестьяне и поселенцы, бросая обжитые места, отправлялись на Амур.
               
                4. ДЕЖНЁВ СЕМЁН ИВАНОВИЧ (ок. 1605 – 1673)

   Дежнёв Семен Иванович, закалённый казак землепроходец-первооткрыватель, прославил Россию тем, что первыми проплыл из Восточно Сибирского моря в Тихий океан, открыв пролив между Азией и Америкой. Летом 1648 Попов и Дежнев на семи кочах вышли из устья реки Колымы в «Студеное море» (Восточно Сибирское), взяли курс на Восток. По распространенной версии, до Берингова пролива дошли только три судна, остальные  пропали во время шторма. Оставшиеся от экспедиционного каравана суда благополучно проплыли по проливу, разделяющему два материка Азию и Америку, обогнули Чукотский полуостров. Осенью в Беринговом море снова разыгрался шторм, раскидав кочи в разные стороны, далеко друг от друга, и они потерялись из вида. Коч Дежнева отбросило к Олюторскому полуострову, и только через 10 недель, потеряв половину землепроходцев, они добрались до низовьев реки Анадыря. По данным самого Дежнева, Берингов пролив прошли шесть судов из семи, а в Беринговом море или в Анадырском заливе в "морскую непогоду" погибло пять кочей, включая судно Попова. Дежнев со своим отрядом казаков, прибившись к берегу, преодолев Корякское нагорье, "холодны и голодны, наги и босы" добрались до устья реки Анадырь. С трудом пережили казаки суровую зиму, но сумели к весне, построили крепкое судно и летом 1649 года отправились на нём в плавание вверх по реке Анадырь на 600 вёрст. Здесь Дежнёв основал ясачное зимовье, куда весной пришли отряды Семена Моторы и Стадухина. Во главе с Дежневым они пытались достичь реки Пенжины, но, не имея проводника, три недели проблуждали в горах. Поздней осенью Дежнев направил людей в устье Анадыря за продовольствием. Но отряд заготовителей был по дороге ограблен и избит. Казаки Дежнёва с трудом дожили до весны, а с лета и до осени решали продовольственную проблему и занимались разведкой "соболиных мест".     Летом 1652 они обнаружили огромное лежбище моржей на отмели Анадырского залива, усеянное моржовыми клыками ("заморным зубом"). В 1660 Дежнев с грузом "костяной казны" сухим путем перешел до берега реки Колымы, а оттуда морем добрался до низовья реки Лены. После зимовки в Жиганске он через Якутск добрался до Москвы к осени 1664 года. В Москве с ним был произведен полный расчет: за службу и промысел 289 пудов (чуть более 4,6 т) моржовых клыков на сумму 17340 рублей получил Дежнев 126 рублей и чин казачьего атамана. В Москве его назначили приказчиком по сбору ясака на реках Оленек, Яна и Вилюй. Во время второго приезда в Москву в 1671 Дежнёв доставил соболиную казну, но заболел и умер в начале 1673. За 40 лет пребывания в Сибири, преумножая богатство России, Дежнев получил множество ранений. Он отличался надежностью и честностью, выдержкой и миролюбием. Благодарные потомки увековечили память о нём. Его имя носят: мыс, который является крайней северо-восточной оконечностью Азии (названный Дежневым), а также именем его названы остров, бухта, полуостров и село. В центре Великого Устюга Семёну Дежнёву в 1972 установлен памятник.

             5. ХАБАРОВ ЕРОФЕЙ ПАВЛОВИЧ (1607 – 1677)
 
     Дело, начатое Поярковым, продолжил Ерофей Павлович Хабаров-Святитский. В 1632 году Хабаров с Таймырского  полуострова прибыл на реку Лена. Семь лет он ходил по бассейну реки Лены, занимаясь пушным промыслом. В 1639 году Хабаров осел в устье реки Куты, засеял участок земли, стал торговать хлебом, солью и другими товарами. Весной 1641 года он перешел в устье реки Киренги, распахал шестьдесят десятин земли и построил мельницу. Но главным его богатством была соляная варница. За солью, добытчики охотились, словно за золотом. Даже сам воевода Петр Головин, отрядил Еналея Бахтеярова на поиски соляных залежей, письменно наказывал: "Идти на низ Илима реки, к соляным росолным ключам, и тех ключей велено им досмотреть накрепко, из каких мест те ключи текут, из твердого камени или из мелково, и мочно ли на том месте варницы устроить. А осмотря тех росолных ключей и взяв росолу для опыту, велеть описать имянно".
     Хабарову на соляном и на хлебопашном поприще процветать довелось недолго. Воевода Петр Головин счел слишком малой его десятой доли от жатвы, что по уговору отдавал ему казак Хабаров, и он востребовал поначалу вдвое больше. А вскоре, без всякого на то права, забрал всю землю, весь хлеб и соляную варницу, а самого Хабарова засадил в Якутском остроге в тюрьму. Из этой ужасной тюрьмы Хабаров вышел в конце 1645 года "гол, как сокол и чуть живой". Есть-таки на этом свете худо без добра, но  на  счастье Хабарова, вскоре воеводу Головина в 1648 году в Якутске сменил другой воевода энергичный   Францбеков. 
     Узнав об успешном, хотя и трудном походе Пояркова в даурские земли, Хабаров стал просить нового воеводу снарядить сильный отряд в даурские земли. Францбеков  согласился послать отряд казаков для прииску новых землиц и отпустил Хабарову в кредит казенное военное снаряжение и несколько пушек. Больше того, воевода из своих личных средств дал деньги всем участникам похода, под разумные проценты. Мало того, воевода предоставил экспедиции суда якутских промышленников, и снабдил экспедицию хлебом. Напоследок, Францбеков дал такой наказ Хабарову: «Призвать богатых даурских князей Лавкая и Батогу под высокую государеву руку...». Хабаров набрал к себе в отряд около 70 человек и поспешил с казаками покинуть Якутск осень 1649 года. 
     Дорога была только одна - по воде, и Хабаров двинулся по рекам Олёкме и Лене на юг - как можно ближе к верховьям притоков Амура, решив таким путем - где по воде, а где и волоком - дойти до Амура. Идти против течения быстрой Олёкмы с её бурливыми порогами было очень трудно. В борьбе со своенравной рекой люди выбивались из сил, но продолжали двигаться вперед. Когда их застали первые предзимние холода, Хабаров остановил отряд у реки Тунгири, правого притока Олёкмы. Здесь они срубили острог, отдохнули немного, и в январе 1650 года двинулись дальше на юг, на нартах под парусами вверх по реке Тунгири. Затем перевалили отроги Олёкминского Становика и весной 1650 года добрались до реки Урки, первого на их пути притока Амура.  Отсюда отряд Хабарова пошел вниз по Амуру и неожиданно встретился с местным князем Лавкаем со свитой. Хабаров предложил князю Левкаю уплатить ясак, за что пообещал ему гарантию царской защиты и покровительства. Князь Левкай, попросил у Хабарова дать время на сборы ясака. Хабаров поверил ему, однако Лавкай бежал с берегов Амура, прихватив с собой две с половиной тысячи лошадей. Один из местных жителей поведал Хабарову об этом, а также рассказал ему про "Хинскую землю", (Китай), что находится по ту сторону Амура, и сообщил, что у них имеются большие суда, плавающие с богатыми товарами по Амуру, что их войско снабжено пушками и огнестрельным оружием. Хабаров принял решение оставить в Лавкаевом городке пятьдесят казаков и в мае 1650 года вернулся в Якутск, надеясь, что с подходом  подкреплени, ему удастся пройти значительно  дальше.
     На первый взгляд может показаться, что первый поход Хабарова закончился незначительной удачей - он вернулся без добычи и не привел к покорности местные народы. Однако следует иметь в виду, что Хабаров привез с собой чертеж даурской земли - первый, пусть ещё и несовершенный схематичный чертёж даурского края. А это дорогого стоит: чертеж стал одним из основных источников при создании карт Сибири в 1667 и 1672 годах. В своих отписках, составленных во время похода, Хабаров рассказывал о богатствах Даурии: о её щедрых землях, о пушном звере и о рыбном изобилии в реке Амуре. Францбеков сумел оценить добытые сведения и незамедлительно отправил чертеж Хабарова в Москву вместе с подробным отчетом об успешной экспедиции в самостийные даурские земли.
     В Якутске Хабаров начал набирать добровольцев, рассказывая о несметных богатствах Даурии. Нашлась сотня охочих казаков, и Францбеков дал Хабарову ещё полсотни служилых стрельцов с тремя пушками, с большим запасом свинца и пороха. С этим отрядом Хабаров выступил из Якутска в середине лета 1650 года. К осени казачий отряд прошел уже знакомым путём до Амура и соединился с оставленным в прошлом году гарнизоном в Лавкаевском городке. Казаки, остававшиеся на Амуре, пережили тревожное время: на них то и дело нападали дауры, но овладеть крепостью так и не смогли. Далее Хабаров нашел оставленных им казаков ниже по Амуру неподалёку от укрепленного городка Албазин, которые уже предпринимали попытки взять штурмом Албазин, но безуспешно. Однако на этот раз обитатели крепости Албазина - дауры издали, заметив приближающийся большой отряд казаков, вооружённых пушками, бежали из укреплённого городка. Казаки нагнали их, захватили много пленных и большую добычу. Хабаров послал часть своего отряда с собранным ясаком в Якутск, а сам с частью отряда остался зимовать в Албазине. К весне построил дощаники и  двинулся вниз по Амуру. Через несколько дней пути по реке, русские доплыли до городка князя Гайгудара. Укрепление состояло из трех земляных городков, соединенных между собой стеной, и было окружено двумя рвами. Под башнями были сделаны подлазы, через которые мог проехать всадник. Хабаров через толмача уговаривал Гайгудара платить ясак русскому государю, но князь отказался. После обстрела казаки взяли городок приступом и простояли в укреплении несколько недель. Хабаров уговаривал окрестных даурских князьков подчиниться русским, и давать ясак, но никто не являлся. Не теряя времени, отряд Хабарова  погрузил снаряжение и лошадей в дощаники и, всегда готовый к бою, поплыл дальше вниз по Амуру. Через два дня казаки подплыли к городку князя Банбулая, овладели им без боя. В этом городке Хабаров поначалу собирался зимовать, но, ещё более богатые земли нижнего Приамурья увлекали его плыть дальше. Ближе к осени в устье реки Зеи отряд Хабарова без сопротивления занял небольшую крепость, и заставил жителей соседних селений признать себя подданными Российского царя. Между даурами и казаками установились  мирные отношения, и Хабаров продолжил путь вниз по Амуру.
     От устья реки Бурей начинались земли, заселенные гогулами - народом, родственным маньчжурам. Они также не оказали казакам сопротивления. В конце сентября экспедиция достигла земли нанайцев, и Хабаров со своим  отрядом остановился в их большом селении. Одну часть казаков Хабаров отправил для ловли рыбы, а другая  часть его отряда  осталась укреплять Ачанский острожек, в котором им предстояло остаться на зимовку. Отсюда, из Ачанского острожка, казаки совершали сбор ясака.
     В марте 1652 года казаки Хабарова подверглись нападению маньчжурского отряда (около 1000 человек), которые пытались взять приступом острожек. Необычайная храбрость казаков и умелое командование Хабарова помогли им одержать победу с минимальными для себя потерями. Казаки захватили трофеи: 2 пушки, много ружей, богатый  китайский обоз (830 лошадей) и большие запасы хлеба. Несмотря на значительный успех, Хабаров понимал, что с его малочисленным войском нельзя овладеть столь большими территориями. Весной, как только Амур вскрылся, Хабаров принял решение оставить Ачанский острог и возвратиться назад на своих судах, двигаясь против течения.
     Из Якутска на поддержку Хабарову был выслан отряд казаков под руководством Терентия Ермолина и Ивана Нагибы. Долгое время в своем походе им не удавалось найти Хабарова. На реке Тунгире они повстречали человека Хабарова с грамотой, в которой тот просил, как можно быстрее идти ему на помощь. Но груз у отряда был слишком велик, и быстро идти не удавалось. Приближалась зима, и было принято решение, что Ермолин с отрядом казаков  останется здесь строить зимовье и охранять большую часть снаряжения, а Иван Нагиба с отрядов в тридцать казаков продолжил поиски Хабарова по Амуру. Мастеровые вытесали струги, отряд Ивана Нагибы погрузился в них и двинулся вниз по Амуру. С наступлением весны Ермолин отправился со своим отрядом на поиски Хабарова и вскоре неожиданно встретился с ним, но отряда Нагибы у Хабарова не оказалось.
      Тем временем отряд Нагибы, не встретив Хабарова, превознемогая холод и голод, отражая бесчисленные нападения местного люда, прошел весь Амур и вышел в Охотское море. Прежним путем возвращаться против течения реки
уже не было сил, и отряд, раздвигая льдины шестами,  сделал попытку пробиться к северо-западу. Только на одиннадцатый день им удалось прибиться к берегу... "И мы, холопы государевы, на берег пометались душою да телом, хлеб, и свинец, и порох потонул, и платье все потонуло, и стали без всего..." Двинулись далее берегом, питаясь, чем Бог послал. Били моржей и нерпу, собирали ягоды да коренья, через глухую тайгу подошли к какой-то речушке, построили судёнышко, снова спустились к морю, которое  уж было безо льдов вблизи берега, прошли морем немного, потом четыре недели брели по тайге и встали зимовать во встреченном эвенкийском селении. Летом Нагиба добрался до Якутска, оставил отписку о том, что случилось с ними, и обратился с разными просьбами к воеводе, чтобы помог казакам обжиться на новом месте: "А мы здеся, я, Ивашко, со товарищи... наги и босы..." а через сто лет академик Миллер найдет в Якутском архиве ту отписку, оценит ее значение и перепишет, дивясь мужеству казаков...
     Хабаров же вместе с людьми Ермолина продолжал отступление к Якутску и, прослышав, что маньчжуры собрали против него большое войско - тысяч в шесть, они остановились в начале августа в устье реки Зеи. Одна часть казаков во главе с Костькой Ивановым, Поляковым да Чечигиным взбунтовалась, недовольные крутым нравом Хабарова. Захватив свинец и порох, они пошли вниз по Амуру. Добрались до Гиляцкой земли, поставили там острог, чтобы собирать ясак и жили в своем остроге вольготно и весело. Хабаров не мог потерпеть такого самоуправства бунтовщиков, и в сентябре со своим отрядом добрался до стоянки бунтовщиков, штурмом взяли острог, виновных бунтарей наказали батогами и всю их добычу забрали в  обоз. 
      В этих краях, в Гиляцкой земле, казаки Хабарова встретили новую зиму, а весной 1653 года вернулись на реку Зею, обосновались там, и принялись собирать ясак, плавая  вверх и вниз по Амуру. Сохранившиеся отписки Ерофея Хабарова якутскому воеводе повествуют о том, как верно и точно описал богатство Амура этот смелый землепроходец: "...А вниз по славной, по великой реке Амуре живут даурские люди пахотные и скотные, и в той великой реке Амуре рыба - калушка (белуга) и осетры и всякой рыбы много против Волги. А в градах и улусех луги великие и пашни есть, а лесы по той великой реке Амуре темные, большие, соболя и всякого зверя много... А в земле злато и серебро виднеется".
     Быстро разнеслась слава о завоеваниях Хабарова и о несметных богатствах даурской земли. Из Якутска в Москву шли депеши, из которых следовало, что без воинской силы не удержать в повиновении столь обширную землю. Было решено основать новое - даурское воеводство, а пока для подготовки всех дел из Сибирского приказа был послан московский дворянин Дмитрий Зиновьев. В августе 1653 года с отрядом в 150 казаков пришел он на реку Зею, роздал казакам царские награды - золотые червонцы, отдал служилым людям двести «новгородок», охочим - семьсот «московок». А сразу после расплаты с казаками предъявил царский указ Хабарову, предписывающий ему, Зиновьеву, "всю даурскую землю досмотреть и его, Хабарова, ведать". Зиновьев учинил Ерофею Хабарову дознание, арестовал его, забрал у него всё добро, а самого отправил в Москву.
     В Москве, в Сибирском приказе, присудили вернуть Хабарову вещи, учитывая его заслуги перед Отечеством.  Недаром же он, Хабаров, "четыре земли привел под государеву руку, и кровь свою проливал и раны терпел..." Царь за те лишения пожаловал Хабарова в боярские дети и назначил управителем приленских деревень от Усть-Кути до Чечуйского волока. Однако в даурские земли Хабарова не пустили, хоть он и просился - "для городовых и острожных поставок и для поселения и хлебныя пахоты". Видно, сил в Хабарове много еще оставалось, если он рассчитывал взяться за такую нелёгкую работу. Но вскоре Ерофей Хабаров вдруг исчез без следа, пропал. Так с тех пор ничего о нём,  о его дальнейшей судьбе нам неведомо. Неизвестно, когда, где и как  умер заслуженный казак Ерофей Павлович Хабаров, один из первых исследователей Амура. Но имя его свято чтят потомки: его именем назван самый большой город на Амуре - центр Хабаровского края - названный Хабаровск. Установлено несколько памятников в честь великого казака первопроходца Приамурья - Ерофея Павловича Хабарова.
               
         6. АТЛАСОВ  ВЛАДИМИР  ВАСИЛЬЕВИЧ (1661 – 1711) 
      
В 1667 году в столицу Сибири в город Тобольск пришел из Москвы указ царя Алексея Михайловича: составить первую карту Сибири - «Чертеж Сибирской земли». Воевода Петр Годунов энергично принялся за дело. В Тобольск были вызваны землепроходцы и старожилы. В канцелярии воеводы их подробно расспрашивали обо всех известных им местах: за сколько дневных переходов лежат они, и в какой стороне находятся, ориентируясь по солнцу, - полуденной (на юге) или полуночной (на севере)? Расспрашивали о Больших камнях (горах), о сухопутных, речных и морских путях, о волоках. Сотни людей трудились над такой картой, это было дело большой государственной важности. К тому времени казаки и «охочие люди» уже прошли всю Сибирь от Урала до Охотского моря, уже Поярков и Хабаров побывали на Амуре, а Семен Дежнев прошел от устья Колымы до устья Анадыря, обогнув северо-восточную оконечность Азии. Все эти великие географические открытия нашли отражение в карте Годунова, недаром за ней охотились и тайно ее копировали разведчики-иностранцы. На карте Сибири Годунова впервые появилась река Камчатка, хотя самого полуострова к тому времени на карте ещё не было указано. Откуда взялось это название «Камчатка», кто из землепроходцев успел побывать к тому времени на Камчатке? - неизвестно. Первые достоверные и подробные сведения о ней доставил спустя тридцать лет Владимир Атласов. В августе 1695 года из Якутска был послан управляющим в далекий анадырский острог смелый и энергичный человек, казацкий пятидесятник Владимир Атласов. На следующий год казак Лука Морозко принес ему сведения о неведомой земле, лежащей будто бы далеко на юге. Атласов решил организовать на свой страх и риск большую экспедицию для открытия этой земли. В начале 1697 года он выступил из анадырского острога во главе большого отряда в 120 человек. Перевалив на оленях через «Великие горы», как тогда называли «Корякский хребет», Атласов вступил в совершенно незнакомый, неизведанный русскими путешественниками край. Вскоре Атласов разделил свой отряд надвое: Лука Морозко с частью людей пошел вдоль восточного побережья Камчатки, а сам Атласов - вдоль западного. Таким образом, казакам удалось осмотреть почти весь полуостров. Атласов был любознательным и дальновидным человеком, он внимательно знакомился с бытом и нравами местного населения и с окружающей его флорой и фауной. Даже мелочи не ускользали от его внимательного взгляда. Отряд двигался на юг, переезжая по льду многочисленные речушки, впадавшие в Охотское море, иногда уходя от побережья в глубь полуострова. Всюду казаки встречали поселения камчадалов-ительменов. Это были невысокие, смуглые люди в одежде, изготовленной из собачьих шкур. Зимой ительмены жили в больших землянках, а летом - в больших шалашах, крытых ветвями с дощатым полом. Шалаши сооружались на высоких столбах. Двигаясь на юг, Атласов вскоре столкнулся с новым народом - курилами, или айнами. В 1695-1700 годы Камчатка была покорена Атласовым, описана и "положена на чертеж". Атласов привез известия о Курильских островах, об острове Сахалине, о Японии. В 1711 году один из спутников Атласова, Козыревский, побывал на Курильских островах, собрал ясак с жителей четырех островов и привел всё их население "под цареву руку". Козыревский составил несколько карт Камчатки и Курильских островов, сыгравших известную роль в развитии представлений об этих землях. Атласов и Козыревский исчерпали запас "непроведанных землиц", лежавших в пределах досягаемости сухопутных казачьих экспедиций.  Во время своих походов в глубь полуострова «Камчатка» казаки впервые увидели действующие вулканы. Владимир Атласов о вулканах Камчатки записывал в свои «скаски»: «...если идти по Камчатке-реке неделю, есть гора, подобно хлебному скирду, велика гораздо и высока, а другая - близ ее ж, подобна сельскому стогу и высока гораздо, из нее идёт дым, а ночью зарево и искры...». В «скасках» Атласова подробно говорилось о  горячих сернистых источниках на Камчатке, о травах и ягодах, о пушных зверях и рыбах. В июле 1699 года отряд вернулся в анадырский острог и вскоре Атласов отправился в Москву с государевой казной. Там в награду за «прииск новых землиц» он был назначен казацким головой. Атласов сообщил много важных сведений о Камчатке. Его рассказами заинтересовался Петр I и приказал установить с Камчаткой постоянную связь морским путём. Атласов возвратился на Камчатку и во время одного из казацких бунтов был коварно убит в 1711 году. Его «скаски» об открытом им Камчатском крае сохранили до сих пор огромную историческую ценность.  К этому времени по реке Амуру, где Ерофей Павлович Хабаров основал город Албазин и поставил ряд укреплённых острогов, быстро возрастала численность населения. Было создано Албазинское воеводство. По течению Амура и впадающим в него рекам строились остроги Кумарский, Зейский, Ачанский, Косогорский и другие. Возле острогов и на других удобных местах выросли деревни, был построен монастырь близ урочища Брусяной Камень. И начинался новый этап деятельности отважных казаков-первооткрывателей - морской.

                7. НОВАЯ КАЗАЧЬЯ ОДИССЕЯ. 
 
.   На крайних восточных пределах России появляются русские деятели, стоящие на уровне самой передовой европейской науки, питомцы Петра I, геодезисты и навигаторы. Еще с середины XVII века казаки плавали в Тихом океане, но это были случайные походы вдоль берегов на речных судах или даже просто на небольших лодках. Поэтому началом русского мореплавания на Тихом океане следует считать 1714 год, когда был открыт "морской ход" из Охотска на Камчатку и впервые на мореходном судне пересечено Охотское море опытными архангельскими мореходами Невейцыным и Трескою совместно с пленным шведским матросом Андреем Вушем. Это плавание состоялось по указу правительства, но вызвано к жизни оно было необходимостью, которая возникла после того, как были осуществлены выдающиеся открытия, совершенные по собственной инициативе и на свой страх и риск смелыми и отважными путешественниками казаками: Атласовым, Козыревским, Москвитиным, Хабаровым, Дежнёвым и многими другими "простолюдинами". С 1717 года сухопутная связь тогдашнего центра Восточной Сибири Якутска с Камчаткою почти совсем приращается. Более удобный и безопасный морской путь осваивается с необыкновенной быстротой. И уже не только "государевы мореходы" плавают из Охотска впересечку Охотского моря, но и целые партии предприимчивых людей отважно пускаются в этот путь на самодельных "шитиках" - судах, сшитых ремнями, за неимением гвоздей. Взоры предприимчивых землепроходцев, ставших морепроходцами с легкой руки Петра I, обратились в восточную, туманную, загадочную даль "окияна". Взволнованные взоры обратились туда, откуда, вот уже полстолетья неиссякаемым потоком идут сведения от казаков первопроходцев "о сказочной, необъятной земле, омытой теплыми морями, богатой лесами, ценным пушным зверем и населенной многочисленными необъясаченными народами». Вскоре на Тихом океане появляются и настоящие русские военные корабли, построенные здесь же. Выявлены и первые русские учёные мореплаватели: Беринг, Чириков и Чаплин. В 1728 году из Нижнекамчатска на боте "Св. Гавриил" они отправляются в свою знаменитую первую экспедицию, во время которого был вторично открыт пролив между Азией и Америкой. Записки путешественника Семёна Дежнева об открытии этого пролива, лежали забытыми в архивах Якутска и  были позже обнаружены Миллером случайно, несколько лет спустя. К изустным сведениям о том, что вокруг Чукотского полуострова казаки в прежние времена хаживали морем в Анадырь, казались правительству недостоверными.   Беринг, основываясь на рассказах и записках путешественников, ходивших в Сибири, летом 1728 года плавал "миль на 200" к востоку от Камчатки, в океан, отыскивая "Большую землю" - Америку. Но поход его на этот раз был безрезультатен. В 1730 году участники экспедиции - казачий голова Афанасий Шестаков, подштурман Фёдоров и геодезист Гвоздев, на боте "Св. Гавриил" побывали на островах Диомида и прошли вдоль берега Аляски. Это были первые русские, составившие грамотную карту американского побережья на основании собственных наблюдений. Но они были далеко не первыми русские путешественниками, увидевшие Аляску и побывавшие в Америке. Губернатор Аляски Джон В. Трой в своем отчете 1937 года сообщил, что на Кенайском полуострове найдено довольно значительное древнее русское поселение (31 дом), которое по исследованиям специалистов насчитывает до 300 лет давности. Существует еще несколько бесспорных свидетельств о том, что за много лет до основания Шелеховым поселений в Аляске там уже жили русские казаки.
      В 1738 году участники второй экспедиции Беринга побывали в Японии и сделали опись Курильских островов. В 1741 году Беринг и Чириков на пакетботах "Петр" и "Павел" совершили плавание в Америку и открыли некоторые из Алеутских островов. Это плавание было последним отголоском деятельности Петра I. После него на десятилетия прекратились всякие правительственные экспедиции в эти воды. Однако более активно начинаются плавания казаков и промышленных людей на свой страх и риск на самодельных судах, приспособленных для "морского хода". Далекие от научных основ кораблевождения, эти отважные мореплаватели-самоучки очень быстро освоили употребление простейших мореходных инструментов, и смело стали ходить в дальние океанские походы. Начало этим  новым морским экспедициям на восток положил "сержант нерегулярной камчатской команды" Емельян Басов на шитике "Капитон". В 1743 году он побывал на острове Беринга и на Медном острове. В результате этих плаваний была открыта вся цепь Алеутских островов. Андреян Толстых, Неводчиков, Бечевин, Глотов, Зайков, Прибылов и другие мореплаватели много сделали для уточнения карты этой части света. В 1761 году Бечевин дошел до Аляски и зимовал в Исанакском проливе. В 1784 году уроженец города Рыльска Григорий Шелехов основал факторию на острове Кадьяк. Этот выдающийся человек видел, что огромная энергия "морепроходцев" тратится, впустую и никак не используется в интересах государства, если не считать пошлин, взимаемых с привозимой промышленниками пушнины. Открытиям их не придается надлежащего значения. Никаких признаков государственной власти, никаких законов и правосудия не существовало на новых землях, где хозяйничали ватаги промышленников. А между тем, при надлежащем внимании со стороны правительства, богатые природными ресурсами Алеутские острова и побережье Америки могли бы превратиться в цветущие провинции России. Все представления Шелехова были тщетны. Только после смерти Екатерины (в 1796 году) Шелехов добился разрешения основать "на манер Ост-Индской" Российско-Американскую компанию с правами государственной власти на подведомственных ей территориях. Началась новая эпоха в развитии Русской Америки. К этому времени вся цепь Алеутских островов и береговая линия Северной Америки на большом протяжении была изучена, освоена и даже заселена русскими промышленниками. Участники иностранных экспедиций (Кука, Ванкувера и др.), появившиеся в этих водах в конце XVIII века, с удивлением обнаружили, что здесь уже давно и прочно обосновались русские. Пользуясь картами, составленными русскими мореходами, эти иноземные путешественники не стеснялись, начали обозначать уже названные русскими мысы, заливы и острова новыми наименованиями. Но "присоединить" эти земли к своему отечеству они не решались, не подозревая, что русское правительство очень мало интересовалось деятельностью отважных людей, утверждавших русское влияние на побережье Северной Америки.
       В декабре 1989 года было создано Московское историко-просветительское общество «Русская Америка», которое  осуществляет многоплановую научно-исследовательскую и просветительскую деятельность: экспедиция «Русское Открытие Америки. По следам великих мореплавателей». Постепенно возвращаются забытые имена наших соотечественников, открывавших и осваивавших северные земли Американского континента – Русской Америки (Аляски). В 1733-1742 гг. русскими мореплавателями В.Й. Берингом и А.И. Чириковым была исследована Аляска, получившая название  впоследствии «Русская Америка». Земля Российских владений (Русская Америка) взрастила многих видных деятелей в их числе:  А. Баранов - Главный правитель Аляски, И. Кусков - основатель крепости Росс в Калифорнии, Л. Загоскин – исследователь, Герман Аляскинский и Пётр Алеут – православные святые Америки и многие другие. После продажи в 1867 году  земли Российского владения – Аляски за тридцать тысяч долларов «Русская Америка» стала всего лишь русской исторической достопримечательностью и частью русского культурного наследия  Аляски и Калифорнии. В США выпущен Биографический словарь по Русской Америке (R.Pierce), в который включено более 800 имён Россиян, снискавших славу России в Новом Свете. Поиск славных имён, связанных с темой по истории образования Русской Америки продолжается многими современными учёными краеведами.
      Хочется надеяться и верить, что нашими современниками не будут обделены вниманием имена казаков первооткрывателей - землепроходцев и мореплавателей, которые пролагали путь через Сибирь и вдоль побережья Ледовитого океана к Аляске  и далее от Аляски  до Мексики через Калифорнию и Канаду. Казаки побывали на Аляске задолго  до открытия «Русской Америки» В.Й. Берингом и А.И. Чириковым. Следует воздать должное  казакам первопроходцам, торившим путь к северо-западной части американского континента: Ермаку Тимофеевичу, Ивану Петрову, Бурнашу Ялычёву, Михаилу Стадухину, Семёну Ивановичу Дежнёву, Ерофею Павловичу Хабарову, Василию Ивановичу Пояркову и другим неутомимым землепроходцам, рыцарям казачества. Они нередко терпели кораблекрушения, исчезали бесследно, не оставив о себе ни единой памятки, и зимовали не по разу в местах, называемых ныне полюсами холода, и теряли рассудок в полярных ночах... что и говорить! - Сибирь взяла с них свою дань сполна. Они выходили в пути крепкими и телом и духом казаками, готовыми к любым лишениям, из которых едва ли могли предвидеть и десятую часть.   Они успешно заканчивали свои легендарные путешествия, кому удавалось закончить, людьми какой-то особой, сверхъестественной силы и выдержки, людьми, под которыми должна была преклоняться земля. После них подобных людей, кажется, уже и не случалось, они были тем, что можно назвать «самострелами» русского духа. Потому что это было движение по большей части стихийное, народное, устремленное на свой страх и риск, за которым не всегда поспевали правительственные и даже воеводские постановления. Для осознания их изнурительного подвига не хватает воображения, оно, воображение наше, не готово следовать теми долгими и пешими путями, какими шли сквозь Сибирь эти герои. Что же вело их на восток, что заставляло их, пренебрегая мучениями и опасностями, так торопиться? Обычно выставляют одну причину: жажда наживы, необходимость отыскать новые земли, где природные богатства, и особенно пушнина, оставались еще нетронутыми, и желание, служа царю и воеводе, поставить им под ясак новые народцы. Дело, разумеется, отчасти могло быть и в этом, но будь это единственной причиной, казаки-первопроходцы так не торопились бы. За те пятьдесят или шестьдесят лет, что прошли они от Иртыша до Тихого океана, соболя и горностая не успели еще выбить и в «проведанной» части Сибири, а остроги, которые наспех ставили казаки по пути на восток, были бедны, малочисленны и не давали им безопасности. Чего бы, казалось, разумней: как следует обстроиться: запастись в достатке всем необходимым, надёжно обеспечить свою безопасность, и неспешно, наверняка двигаться дальше. Но казаки спешили, потому, как не в характере вольнолюбивого человека вести мещанскую спокойную жизнь. Разве усидеть казаку на месте, если ведано ему от кочевников, что впереди великая река Енисей, потом великая река Лена, по которой живет большой и мастеровитый народ (якуты), а затем реки и вовсе поворачивают встречь солнцу. Нет, не в казачьем характере здесь усидеть в спокойствии, ожидая указаний, не в казачьей стихии быть благоразумным и осмотрительным, подавляя в себе вольный казачий дух. Можно быть уверенным, что не только корысть и дух соперничества направляла казаков «на подвиг и на смерть зовущих», но нечто значительно большее. Здесь было словно волеизъявление самой истории, низко склонившейся в ту пору над этим краем и выбирающей смельчаков, чтобы проверить и доказать, на что способен этот вольнолюбивый народ. Тут немалой частью энергии для столь могучего порыва явилось необоримое желание искать себе чести, казачеству – воли и славы, а великой России - величия!.. Да будет так!.. Слава казачьей вольнице и ныне, и присно, и вовеки веков!..

                ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

У казаков, рыцарей первооткрывателей землепроходцев, искавших воли, чести и славы народной была своя эпоха великих географических открытий, собственное «Эльдорадо» - Сибирская землица и не за морем, а за камнем – Уральским хребтом. Было там и своё золото – пушнины, без которого на Руси тяжелее, чем в Испании без золота, ибо зимы на Руси «зело люты и долговременны...». При Освоении Сибири, Приморья и побережья Северных морей первооткрыватели сталкивались с невероятными трудностями.  Так, например, при освоении Приамурья три долгих года находился  в пути отряд Пояркова. Сто тридцать два казака вышли из ворот Якутского острога и только тридцать из них вернулись назад. Высокой ценой оплачено одно из самых выдающихся географических открытий XVII века, осуществлённого Поярковым и его сподвижниками. Казак Михайло Стадухин и Юрий Селиверстов со своими товарищами были одними из первых, кто в ходе плавания на Восток из устья Колымы вплотную приблизились к Берингову проливу, повторив большую часть пути Дежнёва и открыв ряд географических объектов на побережье Северных морей. Стадухин обследовал побережье Восточной Сибири, Чукотского и охотского морей. Им открыты и изучены береговые черты Арктического и Тихоокеанского побережья России. Казак Дежнёв с Федотом Алексеевым и товарищами в 1649 году впервые прошли пролив разделяющий Евразию и Северную оконечность Американского континента, неоспоримо доказав, что они являются обособленными континентами. Освоение Северного морского пути занимает особое место. Он на много короче пути из Европы в Индию и Китай вокруг Африки или пути из Атлантического океана в Тихий океан вокруг мыса Горн по Панамскому каналу. Постепенно рассеивалось представление о Севере, как стране вечного мрака, населённой полулюдьми – полузверями. Первопроходцам необходимо было обладать незаурядной смелостью, отвагой, мужеством, силой и смекалкой при покорении Арктики, приумножая славу России. Кочи Дежнева и Попова впервые в истории прошли из Ледовитого океана в Тихий проливом, ныне носящим имя Беринга. Русские мореходы и землепроходцы обследовали, таким образом, все северное побережье Евразии и омывающие его моря. Вклад, внесенный ими в летопись Великих географических открытий, фактически разрешил проблему Северо-Восточного прохода в страны Востока. Плавание Дежнева и открытие им пролива между Азией и Америкой не случайно сравнивали с подвигом Христофора Колумба.

                II .  КАЗАЧЬЕ  ЗАРУБЕЖЬЕ.
                Трагедия Тихого Дона.
-

   «Здравствуй, тихий Дон, снизу доверху, сверху донизу; с Кубанью вольною, Тереком бурным, Яиком студёным, Иртышем полноводным, Амуром широким, и вы, атаманы-молодцы, в станицах привольных – и всё казачество искони славное!..»

                Из старинной казачьей здравницы

   Действующие лица и исполнители:

Бывалый казак - вступительное слово
Альникин Николай - молодой донской казак
Христина - возлюбленная Альникина
Челокожный - красный комиссар
Безверская Варя - портниха
Сергей Бехтеев.- офицер белой гвардии, державный поэт.

   В сценах участвуют: казаки, белогвардейцы, красноармейцы, моряки, нищие, цыгане;
   Действие происходит на Дону, в Крыму, в Ницце (Франция);
   Время действия 1920 – 1931 годы;

                ДЕЙСТВИЕ  ПЕРВОЕ.

                КАРТИНА  ПЕРВАЯ. 
   
   Занавес опущен. На авансцену из-за кулис выходит ведущий спектакля -  донской казак в военной форме.
В е д у щ и й.  (Обращаясь к зрителям,  говорит сдержанно.)
   Насильственное отречение от престола Государя Императора Николая Александровича 2 марта 1917 года, было следствием трусости и обмана царского окружения, изменившее царской присяге.               
   Искупительный подвиг царя-мученика за грехи России, напоминает искупительную жертву Сына Божьего, взошедшего на Крест за грехи всего мира. Державный поэт Сергей Сергеевич Бехтеев, изгнанный из большевистской России, так написал о том, что последует за этой мученической казнью царя:

Предатели, рождённые рабами,
Свобода лживая не даст покоя вам.
Зальёте вы страну кровавыми ручьями,
И пламя побежит по вашим городам...

               Ведущий уходит за кулисы.  Занавес открывается.
   На высоком берегу Дона стоит казак Николай Альникин со своей возлюбленной казачкой Христиной. Тихо падает снег. Николай дарит Христине красивую шаль. Христина обнимает и целует казака. Слышатся тревожные звуки набатного колокола...
А л ь н и к и н.  (Обращается к своей возлюбленной.) Любимая, мне пора... Будем прощаться. Исполняет песню  «Тихо падает снежок».

Тихо падает снежок на берег Дона
И на шаль казачки молодой;
Проводи меня, любимая, до клёна,
Где встречались мы - расстанемся с тобой...

Припев:
На землю опустились, словно лебеди - снега,
В донских степях уже метут метели,
И на синих ветрах, высоко в небесах -
Песни Дона подковы запели...

Юный месяц загляделся на звезду,
Серебрит станицу чистым серебром...
Кто накликал к Дону красную беду?
Кто надумал расказачить тихий Дон?..

Припев:

                Припев:

     Альникин и Христина обнимаются на прощанье, он уходит, а она машет ему вслед подаренным платком...
   За сценой слышаться звуки жестокой сечи (звон сабель, выстрелы, ржанье коней). Постепенно звуки сечи удаляются и смолкают.

Х р и с т и н а.  (Исполняет песню на слова А. Альникина «Ты подуй, подуй, ветер низовый».)
Ты подуй, подуй,
Ветер низовый,
Ты надуй, надуй
Тучу грозную.

Принеси на Дон
С четырёх сторон
Дорогих гостей -
В степь раздольную.

Принеси ты их
Грозной тучею –
Казаков лихих
На степной простор.

Забурлит волной
Тихий Дон седой,
И в священный бой -
Смело выступит.

Сбросим цепи мы -
Цепи рабские,
Сгинет царство тьмы
Нечестивое.

Ты надуй скорей,
Ветер низовый,
С голубых морей
                Тучу грозную...
               
                КАРТИНА  ВТОРАЯ.

   В избе с расписной русской печью временно расположился штаб конного отряда Красной армии. Командир отряда Челокожный, заложив руки за спину, довольный прохаживается от печи к стене и обратно. Хозяйка дома Варя Безверская ставит на стол самовар.

Б е з в е р с к а я.  (Обращается к Челокожному с приветливой улыбкой.) Отведайте нашего домашнего чаю, товарищ красный командир...
Ч е л о к о ж н ы й. (Остановившись, говорит неторопливо, чувствует себя героем.) Умница, Варя, разумеешь, что после нашего горячего сраженья, неплохо горячим чайком побаловаться... Казаки-то думали, что они в бою непобедимы, но не понимают того, что их всего лишь горстка, а мы-то собрались со всей матушки-России, да и навалились на них гуртом, немало им бандитам показалось... (смеётся) 
Б е з в е р с к а я. (Говорит ему в тон.) Так, так, товарищ красный командир, гуртом и батьку побить легче... А я вот, поверите мне или нет? – в день столько колпаков-будёновок шью, что за месяц, чуть ли не целый полк этими колпаками околпачиваю...
Ч е л  о к о ж н ы й.  (С удивлением.) Да ну?..
Б е з в е р с к а я. (Говорит с большой убедительностью.) Ей-богу, не вру!..
Ч е л о к о ж н ы й.  (Нахмурившись.) Только вот этого, Варя, не надо: про боженьку вы мне лучше не упоминайте, а то ведь, чего доброго, авторитет ваш: чик - и улетит!..
Б е з в е р с к а я.  (Сконфуженно.) Да ведь это я так просто... к слову пришлось...
Ч е л о к о ж н ы й.  (Назидательно.) И намёка на этот опиум нам не надо, потому как этот чудовищный пережиток прошлого отравляет человеческое сознание. А вот, что касается будёновок, – это стоящее дело!.. Нам много будёновок надо для победного шествия мировой революции. Пролетарии всех стран скажут тебе спасибо! Понимаешь ли ты это? дело твоё можно оценить в мировом масштабе!..
Б е з в е р с к а я. (Словно выросла на целый вершок и даже дух перевела, прежде чем достойно осветить красному командиру ещё одно стоящее дело.) А мой Иван коней для Красной армии скупает у народа...
Ч е л о к о ж н ы й.  (Говорит в сторону.) Вот ведь какие громадные дела делаются в этом небольшом доме, для победы мирового пролетариата!.. (произносит вслух) А где же твой Иван деньги берёт, чтобы коней покупать?..
Б е з в е р с к а я.  (После небольшой заминки, говорит шутливым тоном.) Да у них же, и берёт деньги, у наших простаков; сначала деньги у них в долг берёт, а потом у них же за эти деньги и коней покупает...
Ч е л о к о ж н ы й. (С нескрываемым удивлением.) И люди по доброй воле дают ему и деньги, и коней?..
Б е з в е р с к а я.  (С гордостью.) А как откажешь в помощи деньгами для Красной амии, если ты сознательный? Мой Иван прямо им говорит, если не поможете Красной армии, то белые бандиты скоро у вас всё хозяйство отнимут, да ещё и высекут...

   Послышался шум в сенях. Два красноармейца ввели в избу пленного казака Альникин.

П е р в ы й.  (Докладывает Красному командиру с гордостью.) Вот, товарищ командир, я под этим казаком коня подстрелил, так он со всего маху и ухнулся об землю!..
Ч е л о к о ж н ы й.  (Обращается к Альникину с  иронией.) Ну что, казак, отвоевался, отмахал своей шашечкой? (Альникин молчит) Чего молчишь? И что вы за люди такие, казаки? Ведь знаете, что лавина идёт, что сопротивление бессмысленно...  Я никак не пойму, какой смысл вам куражиться, героев из себя изображать?..
А л ь н и к и н.  (Говорит с достоинством.) Вы решили порушить нашу вековую вольницу, а воля для казака - дороже жизни...
Ч е л о к о ж н ы й.  (Говорит с чувством превосходства.) Нашёл ты, казак, чем гордиться - клочком надела... Вот, к примеру, нам коммунарам есть чем гордиться - мировой революцией пролетариата!.. Понимаешь: революция – в мировом масштабе!.. Все фабрики отдадим в руки рабочих, всю землю – крестьянам! – чувствуешь, какая разница в масштабах, казак!..
К а з а к.  (Улыбается.) От слов до дела, как от земли до неба - далеко... А мы гордимся конкретными делами казаков: подвигами Степана Разина,  Ермака Тимофеевича и многих других атаманов. Донские Казаки-землепроходцы - Ермак Тимофеевич, Семён Дежнев, Ерофей Хабаров и другие прошли от Дона до Амура и Китая, от Аляски до Канады, Калифорнии и Мексики, - всюду образовывали вольные казачьи поселения, уважая обычаи и традиции местного населения. Казаки проявили себя в Куликовской битве, в ополчении Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, в сражениях под Бородино и под Полтавой и можно ещё перечислять до бесконечности геройские подвиги казаков во славу войска казачьего и величия земли Русской...
Ч е л о к о ж н ы й.  (С силой ударяет ладонью по столу.) Хватит, казак! С тобой всё ясно. Тебя ничем нельзя отскоблить, только и остаётся, что в распыл тебя пустить.

. (Варя Безверская, стоявшая всё это время у печи, взяла с лавки вёдра с коромыслом и, проходя мимо Альникина, случайно зацепила за него коромыслом. Всё последующее событие произошло столь стремительно, что иначе как чудом, случившееся не назовёшь. Альникин выхватил у Вари коромысло, одним махом вышиб им окно, выскочил на улицу с коромыслом, ударил им красногвардейца, ведущего по улице коня на поводу, вскочил на коня и, размахивая коромыслом, со свистом и гиком скрылся за селом. Красноармейцы всполошились, закричали, загалдели: ах! ах!.. Руками мах, мах!.. Из винтовок палят, в погоню пустились... Да куда там, можно ли казака догнать, если он на коне?.. Чуть замешкались, а его и след простыл...
   

                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

                КАРТИНА ТРЕТЬЯ.

  Занавес опущен. На авансцену выходит ведущий спектакля.

В е д у щ и й. (Обращается к зрителям.) Казаки и белая гвардия в неравной схватке, после ожесточённых сражений вынуждены были отступить от берегов Дона и Кубани, через равнины Таврии и Крыма, выйти к Керчи и отправиться по Чёрному морю на пароходах в чужие края изгнанниками. Они испытали унизительные «сидения» в лагерях в голоде и холоде, жили в закопченных бараках и землянках, выполняли тяжёлую работу на чужбине по строительству дорог и жилищ. Но истребить казачество, как замыслили  Ленин и Троцкий, им не удалось. Казачье зарубежье постепенно укреплялось в разных уголках мира,  сохраняя свою самобытную культуру, обычаи, веру, обряды, казачьи песни, пляски и боевой казачий дух.
    Уходит. Занавес поднимается. Вид берега моря. У костра сидят казаки, среди которых находится и Николай Альникин.
П е р в ы й   к а з а к.   (Обращается к Альникину.) Спой, брат, что-нибудь для души!.. Любы нам твои песни.
В т о р о й   к а з а к. (Обращается к Альникину.) Брат Николай, я заметил, ты всё о чём-то пишешь, может быть, ты сложил новую песню? Спой нам (протягивает ему гитару)
А л ь н и к и н.  (Берёт в руки гитару, говорит с грустью.) Братцы мои, не могу я смириться с нашим поражением. Когда это такое было, чтобы казаков били и чтобы они отступали и отступали, пока и отступать стало некуда?.. (Исполняет свою песню «В горах Кавказа».)
Далёко позади остались степи Дона,
Родные хутора, станицы, курени...
Все сердцу близкие: старушки, дети, жёны
На произвол судьбы осталися одни.

Припев:
Как же это, братцы, как это, донцы, -
На произвол судьбы осталися одни?..

Мы уходили с тайной надеждой – вскоре
С победой возвратиться к милым очагам...
Но и Кубань, как Дон мы отдали врагам,
Чрез горы и леса мы добрались до моря...

Припев:
Как же это, братцы, как это донцы, -
Чрез горы и леса мы добрались до моря?..

Восстали против нас и люди и природа:
«Зелёные» - навстречу, «красные» нам вслед,
Налево – горы, лес, дожди и непогода,
А справа море - тысячу сулит нам бед.

Припев:
Как же это, братцы, как это, донцы, -
Что справа море – тысячу сулит нам бед?..
 
Все наши помыслы о Родине далёкой,
Мечтаем мы во сне и наяву о ней,
Страдает без нея душа в тоске глубокой,
И грудь сжимается тоскливей и больней.
               
                Припев:
                Как же это, братцы, как это, донцы, -
                Что грудь сжимается тоскливей и больней?

              Появляется Сергей Бехтеев.

Б е х т е е в.  (Громко приветствует казаков.) Здоровы были, казаки!..
К а з а к и. (Отвечают дружно.) Слава Богу!..
   Б е х т е е в. (Обращается к Альникину.) Любо, брат, любо поёшь, аж за сердце берёт. Не будем унывать, братья казаки, уныние - плохой попутчик нам. Это за грехи наши тяжкие, за отступничество от веры и царя - даёт нам Господь испытание. Примем же это, как очищающее душу и сердце благо, сохраним наши силы, закалимся и сплотимся крепче в казачьем кругу зарубежья и в урочный час вернёмся к Отчизне, когда она нас призовёт. А пока молитвами и песнями будем очищать душную атмосферу над нашей родиной (Исполняет музыкальный речитатив «Молись, казак».) 
Молись, казак, в стране чужой,
Молись, казак, за край родной...
Молись за тех, кто сердцу мил,
Чтобы Господь их сохранил.
Пускай, теперь мы лишены,
Родной земли, родной страны,
Но верим мы: настанет час,
И солнца луч блеснёт для нас.

Молись, казак, чтобы Господь
Послал нам сил всё побороть.
Чтобы могли мы встретить вновь
В краю родном мир и любовь.
  К а з а к и.   (Просят Бехтеева.) Сергей Сергеевич, душа-человек, спой нам, а мы подпоём...
Б е х т е е в.  (Берёт у Альникина гитару, исполняет свою «Казачью песнь».)
Многоводный и широкий
Всевеликий тихий Дон,
Шлю тебе я, сын далёкий
До сырой земли поклон.

Здравствуй, батюшка любимый,
Здравствуй, русская река,
Ты прими поклон, родимый,
От Донского казака.

Изнывая на чужбине,
По степям твоим скорбя,
И в лишеньях, и в кручине
Помним всюду мы тебя.


Не забыть станиц далёких,
В мирных степях хуторов,
И казачек светлооких,
И радушных стариков.

И над берегом Дуная,
В муках горя и обид,
Наша песня удалая
Прежней вольностью гремит.

Ты услышь её, родимый,
Ты разлейся в даль и вширь,
Дон великий, Дон любимый,
Дон-Иваныч богатырь!..

                Казаки восклицают: «Любо! Любо!..»

Б е х т е е в.  (Говорит взволнованно.) Братья мои, дозвольте сказать в нашем славном казачьем  кругу: мы уходим, чтобы снова вернуться к родным казачьим куреням, к родному Дону и Кубани, к Таврии и Крыму, к Дунаю и низовьям Волги. Пусть не сразу, но обязательно вернёмся, как уже бывало в стародавние времена. Мы казаки особый древний народ, потомки древнего колена воинствующих славян. Куда бы ни раскидала нас нынче судьбина, мы всё равно едины, как родные братья!.. Неповторимо наше искусство, песни и танцы, самобытен наш дух. Мы хранители древней традиции и языка. Как жили наши деды общинами, свободными от всякой власти над нами, так и вовек пребудем свободными. Наш казачий круг – вот наша сила и власть, а зло, которое накатило на нас с целью полного истребления, оно захлебнётся в собственной крови и сгорит в собственном пламени...
                Читает «Забыть ли мне?» (Музыкальный речитатив.)

Забыть ли мне величие России,
Её священный дедовский уклад,
Её могущество, подобное стихии,
Её святынь торжественный обряд?..

Забыть ли мне полей её безбрежность,
Её весну, прекрасную, как сон,
Её зимы седую белоснежность,
Её то грустный, то весёлый звон?..   
   
Забыть ли мне мой дом и сад тенистый,
Аллеи лип с таинственной их мглой,
Речную гладь с волною серебристой,
Родимый кров и мир его былой?..


Нет, никогда в скитаньях на чужбине,
Вас, тени прошлого не в силах я забыть,
Как образок, вручённый мне святыни,
Вас на душе я буду век хранить...
                Раздались возгласы казаков: «Любо!.. Любо!..»
А л ь н и к и н.  (Обнимает Бехтеева, говорит взволнованно.) Как же сильно поэзия друга, брата-казака заряжает душу энергией!.. (Читает своё стихотворение «Люблю небесный свод...»)
Люблю небесный свод, громадой туч покрытый,
Люблю величественный громовой раскат,
Когда повсюду ветер замолчит сердитый
И птицы замолчат...

И молния, прорезывая сумрак ночи,
Так ослепительно блеснёт тебе в глаза,
И хлынет вдруг из туч дождя поток могучий, -
Люблю тебя, гроза!..

Сама Природа-Мать, царица мирозданья,
Под гром и молнии является нам в мир,
И щедро рассыпает всякому созданью
Священный эликсир.

Язык её громов и молнии сверканье
Нам о величье говорит и красоте,
И зарождается великое желанье –
Стремиться к высоте!..

         ( Раздаются раскаты грома, сверкает молния.)
.

                КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.

   Занавес опущен. На авансцене появляется ведущий спектакля.

В е д у щ и й.   (Говорит сдержанно, но с большим чувством.) Гонимые казаки восходили на пароход, как с Креста на Крест. Бывшая святая, а ныне ставшая грешной Русь, понесла наказание за вероотступничество и пролитую царскую кровь. Не только изгнанники, но и оставшиеся в России, также оказались на кресте. Вскоре, вся Россия покрылась сетью концлагерей и была доведена до самой крайней степени истязания голодом и эпидемиями. Ленин писал Молотову 19 марта 1922 года: «Строго секретно. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах люди едят людей... мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей и обеспечить себе фонд в несколько миллионов золотых рублей...».
   В истории всегда так было: когда злодеи пытались ловить жар птицу, они хватали – мокрую курицу...  Уходит за кулисы.
 
   Занавес открывается. На пристани у парохода «Самара» державный поэт Сергей Бехтеев прощается с боевым конём, исполняет песню «Конь мой, конь».

       Б е х т е е в. (Поёт.)
Пусть в чудо верить уж нельзя,
Хочу поверить, хоть с трудом,
Что конь вернётся мне, друзья,
И тихий Дон, и отчий дом...

Промчусь по бархатным лугам
Вдоль Дона бережком крутым,
Хоть верить в чудо уж нельзя, -
                С конём вновь встречусь вороным.

Припев:
Конь мой, конь, конь вороной,
Скоро ль, конь, встречусь с тобой?
Друг мой конь, слышишь меня,
Как без тебя жить стану я?..

Что косы расплетаешь, грусть,
В висках седые ковыли...
Ты мне мила, казачья Русь,
Как небу милы журавли...

Степные кони мне – друзья,
А тихий Дон – мой отчий дом,
И даже высказать нельзя,
Как дорог сердцу батька-Дон!..

Припев:
Конь мой, конь, конь вороной,
Скоро ль, конь, встречусь с тобой?
Друг мой конь, слышишь меня,
Как без тебя жить стану я?..

   Бехтеев треплет за гриву коня, целует его, вытирает свои глаза платком. Казаки, успокаивают Сергея Бехтеева, берут под уздцы коня, передают поводья купцу-цыгану. На пристани, прощаясь с Отечеством, казаки исполняют песню на слова Н. Альникина «Мы не изменники...»

Мы не изменники Руси, на нас клевещут...
Мы в жертву Родине отдали, что могли;
Любовью нежной к ней у нас сердца трепещут,
Но вот уходим мы во все концы земли...


Чтоб пламенно любить её и там, родную,
Свободу обретём, коль счастья не нашли...
Её мы выстрадали здесь в борьбе за Русь святую,
Уходим, пожелайте нам счастливого пути...

Оставшиеся братья также вскоре
За нами двинутся по нашим же следам...
Ведь мир велик в безбрежном мировом просторе
Найдётся уголок-пристанище всем нам!..

И всюду будем ждать заветного мгновенья,
Когда потребует к себе Отчизна нас.
На зов ея, мы двинемся без замедленья...
Счастливый путь! Прощайте, братья! В добрый час!..
               

                ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.

                КАРТИНА  ПЯТАЯ.

   Занавес опущен. На середину авансцены выходит ведущий спектакля.

В е д у щ и й. 

(Говорит с чувством гордости за всё казачье братство, которое росло и крепло даже на чужбине.)

   Итак, в руках отступившей Белой армии вместо боевых шашек оказались кирки, лопаты и тачки – большинство из них были заняты на строительстве дорог и жилья на чужбине. В глазах слёзы и щемящие душу картины милой покинутой родины: маковки станичных и сельских церквушек, старый родительский дом, милые старики и старушки и верный друг-товарищ боевой конь.
   Многие из них не отделяли себя от падшей в грехах матери-Родины,  как истинно любящие сыновья своего Отечества они брали на себя эти грехи, каялись и достойно несли свой крест изгнания. Господь даровал им силу веры в грядущее духовное воскресение России. Пророческими стали слова державного поэта Бехтеева о воскрешении Храм Христа Спасителя из руин. Теперь задача казачьего зарубежья состоит в том, чтобы воскресить храмы духовные в сердцах людей...
 
    Уходит за кулисы. Занавес открывается. Вниманию зрителей представлена сцена трудовых буден казаков, прокладывавших дорогу. Работают кирками и лопатами, возят материалы на тачках. Появляется Бехтеев, с продовольственной сумкой.

Б е х т е е в.  (Обращается к казакам.) Братья казаки, оставим тяжкий труд, нам надо подкрепиться. Я принёс еды, что нам Бог послал (казаки оставляют работу). А ещё, братья, принёс я печальную весть из России: недавно красные вандалы во главе с Троцким взорвали Храм Христа Спасителя (казаки крестятся); так они уже взорвали тысячи храмов, воздвигнутых на святой  Руси. Ныне страна покрылась сетью концлагерей и миллионы людей расстреляны. 

(Казаки, молча, крестятся, Сергей Бехтеев читает своё стихотворение.)

Пусть льётся смрадная река,
Грозя культуре потопленьем,
Я говорю через века
С грядущим новым поколеньем.

Оно оценит и поймёт
Порыв наш пламенный и смелый,
И вслед за нами в бой пойдёт
За наши старые уделы.

Оно полюбит древний быт
Святой, страдальческой России,
И снова храмы воскресит
Для православной Литургии.
А л ь н и к и н.  (Обращается к казакам.) Да, братья мои, сполна России предстоит испить горькую кровавую чашу. Но жить на чужбине для казака страшнее пытки. Даже Ницца с её лазурным солнечным берегом не смягчает страдания души, не приносит ей облегчения. Слишком тяжело вспоминать милые донские степи, но и забыть их невозможно, ни на минуту...
Б е х т е е в.  (Говорит с чувством великой грусти.) Не время нам ещё, братья мои, слетаться орлами к Дону, погибнем там без всякой пользы для отечества, пока ещё мы нужнее здесь в изгнании. Теперь по всему миру созданы наши казачьи общины, они растут и крепнут. Ещё не выпита вся чаша страдания народа в России, так горячо встретивших красную чуму. Вот посудите сами.

(Декламирует своё стихотворение «Поверженный храм».)

Народ безмолвствовал, что храм Христа взрывали,
Злодейство видя, робко все молчали,
Никто взывать к препятствию не смел
И на защиту встать отважно не хотел.

Все в рабском трепете беспомощно глядели
На нехристей, что радостно галдели,
Как предки их у скорбного Креста
В глазах у всех распятого Христа.

Сердца не дрогнули от зрелища такого
При осквернении всего для нас святого,
И грелись, молча, русские Петры,
Безмолвно обступив горячие костры.

Москва постыдное молчание хранила,
Казалось, совесть умерла, и сгнила;
И ни один из роковых Иуд
Петлёй не кончил жалкий самосуд!..

А н и к и н.   (Читает своё стихотворение «Что делать нам?»)

Так что же, пусть стучит тяжёлый молот?
Пусть  грудь больней сжимает нам печаль и голод?
И пусть проходят дни и годы без просвета?
Всё также новые невзгоды дарит лето?

Хожденья новые сулит нам заграница,
А возвращенье нас к станицам - и не снится...
В чужих обломках проведём остаток жизни,
Один лишь свет у нас в очах - любовь к Отчизне...

  ( Все присутствующие глубоко задумываются.)

                КАРТИНА ШЕСТАЯ.

  ( Альникин стоит на берегу моря. Слышится шум прибоя и крики чаек.)

А л ь н и к и н.  (Говорит с чувством глубокой тоски.) Боже мой, услышь мои мольбы; подскажи, научи, как мне быть? Не могу больше жить я на чужбине... Здесь можно сойти с ума...

(Читает своё стихотворение «Взвейся птицей», музыкальный речитатив.)

    Взвейся птицей в поднебесье, мой мотор;
Подо мною – густолесье склонов гор.
Мир остался подо мною там, внизу;
Здесь я чувствую родную бирюзу.

Выше, дальше улетаю к небесам;
Всё постиг я - и не знаю, кто я сам...
Мчусь я бешено навстречу вам, миры,
Сторонитесь, изувечу, раскалённые шары!..

По бескрайностям бездонным я парю;
Пусть на солнце раскалённом и сгорю!
Не страшуся я, горячий, и сгореть:
Лучше ведь, чем по-собачьи умереть!..

         (Исполняет песню «Ненаглядной» (слова А. Альникина.)

Расскажи, мой друг, хоть во сне ты мне,
Как живёшь одна ты в родной стороне?

Дивной грёзою, сказкой нежною
Ты приснилася мне, безмятежною.

Из-за гор-морей, мне блесни сюда,
Путеводная ты моя звезда.

Ветерок чуть-чуть шелестит листву –
Не твою ли здесь слышу я молву?

Облака вверху с яркой синевой
Всё рисует мне образ милый твой.

А года не ждут, как стрела летят, -
Счастья нашего, видно, не хотят...

Всюду тьма царит непроглядная...
Появись, приснись, ненаглядная!..

     (Декламирует своё стихотворение «Старушке маме».)

Там, за горами, за синей далью,
В станице милой
Одна ты в храме стоишь с печалью
Старушкой хилой.

Ты вся седая, ты вся в морщинах,
Ты вся – в терпенье, -
Но всё ж, родная, Творцу за сына
Ты шлёшь моленье.

Любовь и вера не оскудели
В груди иссохшей.
Им есть ли мера?! К какой шёл цели
Твой сын усопший?

О жизни вечной в упокоенье
Молись, родная,
В любви сердечной ты примиренье
Найдёшь, страдая...

В морщинах милых печаль сотрётся,
Пройдут напасти,
Здесь жить не в силах!.. И сердце рвётся
Моё на части...

Прости, родная, моё бессилье,
Мой страх без меры...
Лишь ты, святая, имеешь крылья
                Любви и веры!..

   (Альникин, лишь на мгновенье склонил свою голову, но вдруг, словно очнувшись от тяжкого сна, восклицает.)

Боже, ты ли посылаешь мне это видение – цыганский табор кочевой? Господи, ты услыхал мои горячие мольбы и даруешь мне спасительную надежду вернуться на Дон, пусть даже и таким невероятным способом – с цыганским табором? (говорит решительно) Да будет так, как Ты, мой Господь, подсказываешь мне!.. Уйду на Дон с табором!.. Ничего не скажу моим братьям-казакам, оставлю им записку... Надо всё как следует обдумать.

(Исполняет свою песню «Цыганский табор за городом».)

                Весна... в цвету стоят деревья.
Зазеленело всё травой.
Цыганский табор для кочевья
Собрался шумный и живой...

Сияет солнце в небосклоне,
А у подножия горы
Раскинут табор... бродят кони,
Дымят меж бричками костры.

Меня скитальца потянуло
Из душных улиц на траву,
Где даль безбрежная заснула –
Туда, за эту синеву.

Мне захотелось, как лекарства
От наболевших в сердце ран,
Изведать нового мытарства
Под беззаботный шум цыган... 

      ( Решительно уходит за кулисы. На сцене появляются все участники спектакля. Хор исполняет старинную песню «Гей, славяне!..»)

Гей, славяне, все мы дети матери единой,
Запевайте дружно, братья, наш напев старинный.
Жив он, жив он, дух славянский, светлый дух народа;
Наше знамя – честь и, правда, наш девиз – свобода!..

За Отчизну, за свободу мы сражались смело,
Мы вставали брат за брата, за святое дело.
Жив он, жив он, дух славянский, вольный и могучий;
Наше солнце не закроют никакие тучи!..

Мы протянем руку братьям через горы, реки;
Наша дружба нерушима, - будет жить вовеки.
Жив он, жив он, дух славянский, дух народной чести;
                Никогда нас враг не сломит, если будем вместе!..

                Конец.

III. КНЯЗЬ СВЯТОСЛАВ.
 

             Действующие лица:

Святослав Игоревич - выдающийся князь Киевской Руси
Ольга - княгиня Киевской Руси, мать Святослава;
Свенельд - главный военачальник княжеского войска;
Асмуд - воспитатель Святослава;
Добрыня - главный конюший в киевском княжестве;
Малуша - наложница Святослава, мать юного княжича Владимира;
Дудица-Фалалей - мим-юродивый, русский соглядатай в Константинополе;
Купец киевский - христианин;
Улеб - русский посол в Константинополе (Царьграде;
Изяслав - гусляр
Стенька - скоморох
Калокир - наместник византийского императора в Херсонесе;
Никифор Фока - византийский император;
Цимисхий - преемник Никифора Фоки, византийский император;
Василий - первый министр, советник императора Византии;
Василий - патриарх византийский в Константинополе;
Садкора - Царьградский певец
Куря - печенежский князь;

   Русские дружинники, воины и слуги, шуты и скоморохи,  гусельники и гудочники, народ. Византийские придворные, стража и слуги, музыканты,  танцовщицы, певцы и поэты.

Действие происходит: в первом акте – в Киеве и в Будутино (под Псковом), во втором – в Константинополе и в Переяславце (на Дунае), в третьем – в Константинополе и в Белобережье (на Днепре)

Время: 966 – 972 гг.

   Лейтмотивом музыкальной пьесы служит мелодия русской народной песни (р.н.п.)  «Ой, да ты, калинушка!..» 

                АКТ ПЕРВЫЙ

                КАРТИНА ПЕРВАЯ

   К приезду князя Святослава с Востока в Киеве готовились по-княжески. На княжеском дворе расставлялись столы для пира простого народа: выкатывались бочки мёда, пива, браги; приносили большие подносы с говядиной, пирогами, лепёшками, овощами и фруктами.
   Княгиня Ольга, несмотря на свои преклонные лета, ступала твёрдо и проворно, проявляя, однако, волнение – давно не видела своего непоседливого сына Святослава.
   В Киеве царила торжественность: все слуги и сама княгиня Ольга были празднично одеты. На княгине было шёлковое чёрное покрывало, из-под него виднелось верхнее платье византийского шитья – царственного пурпурного цвета, с широкими рукавами, с широкой золотой полоской на подоле. Платье перехвачено шёлковым золотым поясом. На ногах её были остроносые сафьяновые башмачки, наведённые золотом.
    Военоначальники и часть дружины Святослава въехали в Киев на конях, богато убранных восточной сбруей и коврами. Впереди на белом коне ехал юный Святослав, овеянный славой блистательных побед. Киевляне встречали войско восторженными криками. У княжеского дворца Святослав сошёл с коня, молодой, бодрый, загорелый. Княгиня Ольга кинулась к нему и повисла на шее. Святослав спрятался от глаз своих дружинников, расцеловал свою мать и растрогался.
С в я т о с л а в.  (обратился к княгине Ольге)
Нам  бы, матушка, помыться. В чужих землях любят пышно одеваться, а всё-таки бань нет. Мы два года не мылись. Почернели, как сарацины в пустыне (отстегнул со своего бедра обоюдоострый широкий меч с тяжёлой ручкой, отдал гриде).
О л ь г а. (Любуясь своим сыном.)
Баня для тебя уже готова, Святослав. Иди, помойся от души - вволю. Вон Малуша тебя и помоет.
 (Указывает на Малушу, стоящую в сторонке; она  держала за руку своего сына Владимира.)
Видишь, вся зарделась от счастья, соскучилась бабынька.

 (Святослав ловко подхватил в охапку Малушу вместе со своим сыном Владимиром и унёс их в горницу.  Ольга приветливо поклонилась военачальникам князя, говорит им ласково.) искренне радуюсь, что все вы, военачальники князя, вернулись из далёкого похода, невредимы. (Военачальники отвечают ей глубоким поклоном.)

С в е н е л ь д.  (Ободрившись.) Ты, матушка-княгиня, точно моложе стала да краше. Тебя и года не берут…
О л ь г а.  (Отвечает на вид сурово, а тон приятный.)
Полно, Свенельд, не пристало тебе говорить мне, христианке такие речи, а мне их выслушивать. Мне остаётся теперь только Бога молить, о душе заботиться. Поберегите свои приятные речи для своих любимых жен. Заждались они вас горемычные за эти два года, что вы были в походах.

Свенельд улыбнулся в ответ, почтительно поклонился княгине и направился по своим делам к дружинникам. Ольга стала следить, как гриди, слуги, дворцовые холопы разгружают повозки от восточного скарба: трофейное оружие, конские сбруи, ковры, золото, вино в бурдюках и прочее.

О л ь г а.  (Перекрестившись, говорит вслух.)
Слава тебе, Господи, теперь мне есть чем одарить дружину, оплатить расходы на войско и по уходу за княжеским теремом…

 (В глубине княжеского двора послышались весёлые, выкрики. Святослав с берёзовым веничком в руках выбегал из бани, гридь обливала его из ушата колодезной водой. Князь от радости вскрикивал, встряхивался и убегал в баню. Выбегали из бани и мощные дружинники князя. Окатившись ледяной водой, они вскрикивали.)
 Запарил нас князь до смерти!.. Моченьки нашей нет!.. Тяжелее войны тут искус!.. (Царило всеобщее довольство: слышались шутки, пенье, смех и веселье).
 
                КАРТИНА ВТОРАЯ

   Князь Святослав и его приближённые дружинники расселись в гриднице на широких дубовых скамьях за длинными столами, уставленными яствами. По стенам развешаны княжеские доспехи, боевое и охотничье оружие, тяжелые мечи, дамасские клинки, островерхие шеломы, кольчуги, широкие щиты, окованные железом, тугие луки, длинные копья. Святослав собственноручно наполнял вином большой турий рог, оделял вином всех по очереди в знак его крепкой и кровной дружбы с дружиной.

С в я т о с л а в.  (Произносит торжественно.)  За Русь! За её процветание! Пусть она не сгинет во веки веков!
С в е н е л ь д.  (Словно подхватывая торжественный тон Святослава.)
За дружину князя! За смелость, за отвагу в бою!..
(Все подняли свои чаши, вставая, пьют до дна; начались громкие воспоминания дружинников.)
П е р в ы й    д р у ж и н н и к. (Говорит громко.)
Вспомните, братцы, как продирались мы через леса вятичей, вязли в болотах, ночевали под открытым небом целые месяцы подряд, засыпали под комариный звон и волчий вой. Как сражались на улицах Булгар и Итима! Боролись с бурями на Хвалынском море! Скакали по долинам халифата, прятались в горах, истощались голодом, но везде разили, сокрушали, опрокидывали врага во имя великой Руси!.. Слава о русских походах прокатилась до конца земель на Востоке и по всем державам Запада. Так выпьем за братство, удаль и отвагу в бою. Веселие на Руси есть-пити, нельзя без этого быти!.. (Все пьют.)
В т о р о й    д р у ж и н н и к. (Молодой воин.)
Позвольте, братцы, от имени молодых львят Святослава предложить выпить за нашего великого князя: за его удаль, силу, упоением битвой! За преданность князя великому делу укрепления Руси!(Все пьют.)
С в я т о с л а в.  (Обращаясь к Свенельду.)
 Что же ты нахмурился, воевода? Или похвальба молодых тебе прискучила, или они безрассудны, или сам поход не очень мил тебе, самому бывалому военачальнику из варягов! Ещё при князе Игоре ты слыл прославленным, бесстрашным воеводой!
С в е н е л ь д.  (Заговорил неторопливо)
И похвальба молодцов забавна, князь, и поход мне по-душе, но важнее для людей, что пашня ими уже вспахана, хлеб засеян и уборка жита неминуча…
С в я т о с л о в.  (Нахмурившись.)
Темны твои речи, Свенельд. Уж не хочешь ли ты сказать, что походы на Восток лёгкая прогулка для нас, не сумевших всё-таки вспахать пашню?
С в е н е л ь д.  (Отвечает несразу.) Да, князь, это так!
С в я т о с л а в.  (Говорит воеводе с укором.) Ты считаешь все наши походы бессмысленными и ничтожными?
С в е н е л ь д.  (С воинственным духом.)
В них есть смысл, князь. Мы сокрушили наших соседей, раздвинули границы наших земель до морей Хвалынского на Востоке, Русского - на Юге. Река Итиль целиком принадлежит нам. Но такой большой земле, как Русь, нужно соседится с богатыми городами, где можно много сбыть, чем богата наша земля, да многое купить. Богатый сосед за морем сидит. В Царьграде чудеса и изобилие великое.   
С в я т о с л а в.  (Подошёл к Свенельду, и обнял своего воеводу.)
Ты умнее самого князя, старина, если умеешь угадывать мои мысли: Русь должна стоять на самых торговых дорогах мира. Дружбу да торг вести с самым сильным да просвещённым соседом.  А, если он не желает дружить с нами, так надо сломить его силой!..
К у п е ц.  (Поглаживая крест у себя на груди.)
Царьград, мать городов, царица мира, второй Рим. И быть на Руси третьему Риму!..
С в я т о с л а в.  (Говорит мечтательно.) 
Верно, говоришь, купец! На Царьграде-то наши Руссичи уже пробу поставили. Аскольд навёл на них ужас, когда за ночь насыпал вал вровень со стенами города. Он без боя заставил уважать русских, добившись выгодных нам торговых договоров. А поход Олега перепугал греков более Аскольда, когда поставил лодки на колёса и под парусами при попутном ветре двинулся к стенам Царьграда. Перепуганные греки дали ему огромную дань и заключили такой договор, что и по сей день они опомниться не могут. Купцов и послов наших принимали с почётом и беспошлинно (всеобщее возбуждение за столом.)
К у п е ц.  (Пытаясь перекричать всех.)
Князь! Походы на Восток – полдела. Нам Царьград важнее. А то мы так стеснены, как мышь в коробе. Приедешь к ним – грамоту кажи, а не то – будь готов к подземелью. Не успеешь расторговаться, так уже и гонят домой в шею! Зимовать на берегу Днепра у моря – не смей. Это земля Корсуньская...  Ловить рыбу им в Днепре воспрепятствовать не моги! Это как получается? Прижали нас, как ужа вилами, стыд один. На Дунае – свои запреты. Вот и бродим мы, словно псы бесприютные. Бога менять надо нам, грамоты понимать, строгие законы вводить…
С в я т о с л а в.  (Перебивает купца.) 
Наш Перун нас в беде никогда не оставлял, а повешенный Бог нам не нужен.
К у п е ц.  (Пытается возразить князю.)
Княгине, матушке нашей Ольге мудрости не занимать. Крещена она, нам в назидание.  Разумные-то народы все христианами стали, неспроста это!..
С в е н е л ь д.   (Возражая купцу.)
С мечом любого Бога добудешь и славу, и богатство, и почёт, и уважение!.. Реки, сливаясь с морем, перестают блуждать по земле. Любо нам на Русском море плавать, пора германцев да греков укротить!..
С в я т о с л а в.  (Строго обращается к Добрыне, могучего телом, чрезмерно скромного и застенчивого.)
Слышишь, Добрыня, чего хочет дружина? Согласен ли ты с дружиной?
Д о б р ы н я.  (Отвечает неторопливо.)
Подумать надо, князь. Я знаю силу русского воина, но есть сила сильнее меча. Эта сила – новая вера, новый закон! Греки, к примеру, думают о том, что нам неизвестно. На них дивится весь мир. Надо бы приглядеться к ним внимательнее. Перенять кое-что от них, умудрённых грамотами.
С в я т о с л а в.   (С усмешкой.) 
Матушкина закваска. Совсем ты, Добрыня, обабился. С ядрёными бабами воевать куда легче! (Дружинники заливисто засмеялись.)
Д о б р ы н я. (Говорит взволнованно.)
Негоже, князь. Я живу по-христиански с одной женой по-закону, а не по-скотски, словно бугай в стаде.
Д р у ж и н н и к. (Сидящий слева от Святослава.)
Трусишь ты, Добрыня.
Д о б р ы н я.  (Говорит решительно.)
Вы меня знаете. Если надо, могу умереть за Русь, за честь. Но не всё решается мечом. Зачем менять жемчуг любви к ближнему, на бесполезные ракушки ненависти? Всякое дыхание хвалит Господа. Обратите внимание на млечный путь и на порядок небесный и поймите, что молоко львицы в золотом сосуде хранится. Разве прах земной паче царства небесного?..
С в я т о с л а в.  Вижу, Добрыня, премного начитался ты греческих премудростей, куда уж нам? Но я на всё это скажу тебе, что и ад и рай находятся в душе самого человека… (Обращается к Свенельду.) Послушаем бывалого воеводу Свенельда.
С в е н е л ь д.  (Говорит вдумчиво.)
Я долго живу на свете. Много всего повидал. Много исходил земель. Немало я исколот. Много видел храбрых, сильных и ловких воинов. И скажу: красиво и громко умирать со славой легче, чем выиграть у врага хоть маленькую битву. Пустая бочка гремит громче, чем жернова, размалывающие зёрна. Подождём с войной, уподобимся жерновам. Государство сильно не только мечом, но и оралом. Подожди, князь, давай укрепим землю, а воевать мы всегда сумеем (князь нахмурился, все насупились; молодые дружинники выкрикивали с задором): отвага мёд пьёт и кандалы трёт!.. Хочешь мира, кажи силу!.. Лучше умереть живым, чем жить мёртвым!.. Россам дано утирать слёзы мира, брать слабых под своё могучее крыло!.. Боевой дух ратника, что масло для факела!..
С в я т о с л а в.  (Говорит решительно.)
Не укрылось от меня, что ни Добрыня, ни Свенельд больше не перечат дружине. Вот и славно, братцы!.. Пока нам везёт, и мы будем везти!.. (негромко запевает песню «Ой, да ты, калинушка»
                Святослав.  (Запевает)

Ой, да ты, калинушка-размалинушка,
Ты не стой, ты не стой на горе крутой.

                Хор дружины. (Подпевают князю.)

Ты не спущайся во синя море, -
Кто идёт, в корабле плывёт?
Корабель плывёт, аль волна ревёт?
Волна ль ревёт? Эх, волна ревёт…

С в я т о с л а в.  (Громко.)
Ну-ка, братцы, позовите на княжеский пир гусельников, гудочников, певцов и скоморохов! Пусть они повеселят нас от души!..

    (Зазвучали гусли да бубны, начались песни и пляски скоморохов под одобрительное хлопанье дружинников руками по столу и в  ладоши; вышел на круг с пляской Стенька-скоморох, исполняя песню «Эх, топни, нога!»,На мотив «Эх вы, сени, мои сени» - р.н.п.)

                Стенька-скоморох. (Пляшет и поёт.)

Эх, да топни-ка, нога,
Да притопни-ка, друга,
Мне бы – с брагой пирога,
Так, хоть к туру - на рога!..

Навалюсь годным брюхом,
Здесь на сытный стол с сивухой!
Больше браги, меньше баб,
Я ли, Стенька, выпить слаб!..

Браги б с бычьего рога, -
Под краюху пирога!
Жить-то станет веселей,
Коль в бакале - пополней!..

Веселись, душа моя,
Так в охотку выпил я!
Веселись, душа и тело –
Так – в охотку  пролетело!..

   (Скоморохи пляшут комично и ладно: иные крутятся волчком, иные падают на пол и тут же вскакивают на ноги без помощи рук, другие катятся по кругу колесом и танцуют на руках; один шут выкаблучивает вокруг Стеньки мелким бесом, подзадоривая его.)
                Шут.  (Приплясывая, поёт на мотив  «Калинка» - р.н.п.)
 
Эй, жги, жги, жги - говори,
Вона как душа-то молодца горит!..
Ну-ка, Стенька,  свои лапти не жалей–ка,
Размочаливай–ка липовы до стельки!..
Ну-ка, ну-ка, ну-ка, ну-ка! Ну-кась – ка!..
Шибче вжарь-ка, впарь-ка, Стенька, трепака!..

   (Скоморохи, по-очереди отплясывая свой «коронный» номер, подлетают к краю стола, выпивают браги, закусывают на ходу и снова пускаются в пляску с большим азартом, припевая.):

Опа, опа, опа, опа, лепота!
Две коровы, одна лошадь - три шута!..
Приударь-ка об пол, в лапотке нога,
Вот как княже наш - наотмашь бьёт врага!..
Опа, опа, опа, опа, лепота!..
Ставь бурёнку вниз рогами – на попа!..
 
   (Скоморохи вслед друг за другом  убегают за кулисы, под одобрительные возгласы и аплодисменты. На сцене появляется гусляр, Изяслав. Исполняет песню «Словно ушла от погони».)

                И з я с л а в
      (Играет на гуслях, поёт ариозо на слова В.Бояринова.)

Словно ушла от погони,
Словно спасенье нашла, -
Так и упала в ладони,
Страхом своим обожгла.

Птица моя голубая,
Полно чураться чудес, -
Это тебя, погибая,
Вымолил я у небес.

Или чужую сквозь слёзы
Не увидала слезу?
Хочешь на вольные плёсы
Нынче тебя отнесу?

Вербы к земле пригибая,
Ветер свистит у плетня.
Птица моя голубая,
Не улетай от меня.

                КАРТИНА ТРЕТЬЯ

   Летний терем  Малуши в Будутино, в родовой вотчине княгини Ольги под Псковом. На стенах висят оружие и дорогие ковры с украшениями. На полу расстелены барсовые шкуры. Святослав, одетый в белоснежную рубаху, беседует со своим воспитателем Асмудом.

А с м у д.(Внимательно осматривает и оценивает выделку шкуры медведя, обращается к Святославу.)
 Славная мехота. Хорошо, что ты, Святослав, отводишь душу на охоте.
С в я т о с л а в.  (говорит задумчиво)
Признаюсь, Асмуд, что именно на охоте мне нравится обдумывать наш военный поход на Восток.
А с м у д.  (Деловым тоном.)
В твоё отсутствие, князь, гонец из Киева доставил письмо от княгини Ольги. Княгиня просит тебя принять византийского наместника в Херсонесе Калокира для секретной беседы без свидетелей.
С в я т о с л а в.  (Оживившись.)
 Очень хорошо. Ещё в Киеве мы договорились с моим побратимом Калокиром встретиться здесь, в Будутино – в глубинке Руси, вдали от чужих ушей. Он обещал мне раскрыть свои тайные помыслы.
А с м у д . (Назидательно.)
Прошу тебя, князь, учесть, что Калокир соединяет голубиную кротость со змеиной мудростью и закопченной совестью.
С в я т о с л а в.  (Улыбаясь.)  Принимаю твой дельный совет. 
(Входит дружинник князя Святослава.)
Д р у ж и н н и к.  (Объявляет с порога.)  Князь, позволь сказать: «Наместник Корсуни Калокир просит непременно принять его».
С в я т о с л а в.  (Обращаясь к дружиннику)  Приглашай Калокира сюда (дружинник удаляется).
А с м у д.  (Обращается к Святославу.)
Князь, я оставляю тебя наедине с Калокиром.

 (Асмуд уходит. Появляется Калокир. Святослав с ним дружески обнимается.  Ложатся на барсовые шкуры, расстеленные на полу. Вошла красавица Малуша в алом платье из драгоценной восточной ткани, опоясанная кованным серебряным поясом. Роскошная коса заплетена кольцами на голове, их прикрывала спереди парчовая кика. Малуша внесла на подносе два кубка и серебряный кувшин с вином, поставила на треножник перед ними.  Почтительно в пояс поклонилась гостю и удалилась).

 С в я т о с л а в.  (Поднимая свой кубок.)
Пью за нашу встречу! За крепкую дружбу и добрую беседу!
(Выпивают чаши до дна; Святослав, указывая на шкуры животных развешанных на стенах, говорит с улыбкой.)
Все эти шкуры сняты с зубров, медведей и лосей, которых я убил на охоте.
К а л о к и р.  (С нескрываемой завистью.) Замечательные шкуры, достойные твоих военных трофеев, добытых на Востоке.
С в я т о с л а в.  (Похлопал в ладоши и явился слуга; Святослав обращается к слуге.) Собери все шкуры, снятые с убитых мною на охоте зубров, медведей и лосей. Отправь их в подарок моему наречённому брату Калокиру в Корсунь.
К а л о к и р.  (Притворно отказывается.) Да что ты, князь, как я могу принять такой сказочно богатый подарок?!.
С в я т о с л а в.  (Говорит решительно.) Бери, бери! У меня привычка – дарить гостю всё, что ему нравится. Я этот добрый обычай перенял на Кавказе.
С л у г а.  (Обращается к Святославу.)  Всё будет в точности исполнено, князь, (уходит).
С в я т о с л а в.  (Наливает в кубки вино.) Пью за тебя, Калакир! За здоровье моего дорогого гостя! (Выпивают до дна.)
К а л о к и р.  (Слегка захмелевшим голосом.) Руссы – богатыри, их не берёт хмель. Я всегда, князь, любуюсь на тебя и твоих молодцов-дружинников.
С в я т о с л а в. (Улыбается.) На хвалу, отвечу хвалой. Мне передавали, каков в бою твой византийский император Никифор. Он обрушивается на противника подобно молнии. Одно его имя наводит на его врагов ужас. Восхищаюсь им! Полководец должен быть достоин своих воинов…
К а л о к и р.  (Лукаво улыбается.)  Да, он любит армию, и солдаты его уважают за отвагу в бою, и всё-таки дни Никифора сочтены…
С в я т о с л а в. 
(Встаёт со шкуры медведя, наполняет кубки вином, подходит к окну; Калокир, последовал за ним; Святослав спросил, словно невзначай.)
Отчего, дружище, ты решил, что дни Никифора сочтены?
К а л о к и р.
(Отпил немного вина, говорит неторопливо, подбирая и взвешивая слова.)
Одной боевой доблести для императора мало. Внутри его держава трухлявая. Люди в городах голодают, крестьяне истощены бесконечными поборами, взяточники и бюрократы алчны, как никогда. Враги рвут империю на части. Никифор ухватился за мою идею пригласить тебя в союзники. Он сказал: «Пусть Святослав обескровит Болгарию, но при этом ослабнут и Руссы, а может быть и сам Святослав, там, в бою найдет себе могилу…
С в я т о с л а в. (Нахмурившись.) Сроду не знавал такого лукавства. Ты лукавил со своим царём, может быть, теперь лукавишь и со мной. Я не понимаю, с какой целью ты открываешь мне все замыслы императора Никифора? Или это твоё вероломное коварство, за это тебя следует посадить на кол, или это открытая измена своему государю. Но, обманувши его, где гарантия, что ты не обманешь и меня?.. Каковы причины твоих неожиданных решений? Я желал бы узнать о них незамедлительно.
К а л о к и р.  (Выдержав пронзительный взгляд Святослава.) Рассуди сам, князь, не без причины я открыл тебе всю душу, выложил все замыслы императора Никифора (Выпивает вино из своей чаши до дна, глубоко вздохнув, продолжил.); есть три причины для откровенного признания тебе. Первая причина в том, что дни Никифора сочтены, а я не желаю служить мертвецам. Вторая причина в том, что подвластный мне Херсонес рано или поздно перейдёт в подчинение русского князя, как самая близкая к Руси провинция Царьграда…(Калокир собрался с силами и продолжал) третья причина в том, что я сам мечтаю стать византийским императором…
С в я т о с л а в.  (С удивлением. Как это может быть? Ведь у тебя нет ни войска, ни богатства…       
К а л о к и р.  (Говорит решительно.) Зато у меня есть могучий друг. Эту византийскую державу я хочу получить из твоих рук, князь!.. Я окажу тебе большие услуги в достижении успехов по Дунаю и по морю до Багдада. Дощатые лодки русских легки, быстры и удобны…
С в я т о с л а в.  (Дополняя Калокира.)  И вместительны…
К а л о к и р.  (Вдохновлённый.)  Да, они вмещают более полусотни человек, да ещё харчи и лошади…
С в я т о с л а в.  (Усмехнувшись.) А ты, оказывается, осведомлён более того, чем я думал…
К а л о к и р.  (С упоением.)  Я не только осведомлён, князь, но и проник в будущее Руси. Скоро ты перегородишь все пути в Европу и в Азию, став на Дунае - вблизи от Царьграда. Так что мои замыслы не вероломны по отношению к тебе, и я не изменяю императору Византии. Это Никифор захватил престол вероломно, но я, как более прогрессивный политик претендую на укрепление пошатнувшегося трона в Царьграде…
С в я т о с л а в.  (Успокаивая Калокира.) Я верю в искренность твоих слов. Давай скрепим наш договор и нашу дружбу полной чашей доброго вина.
К а л о к и р. Наливай, князь, я хочу вопить за наш братский союз. Я клянусь, что ты не ошибся во мне!..
(Святослав наливает полные кубки вина, выпивают до дна; Калокир изрядно захмелел, говорит заплетающимся языком.)
Позволь, князь, я на этой медвежьей шкуре и заночую…
С в я т о с л а в.  (Смеётся.) Добре, в этом тереме моим хорошим друзьям спать широко позволяется. Слуга на ночь укроет тебя второй шубой.            
(Калокир откидывается на спину. Святослав от души смеётся, уходит за кулисы).    

                АКТ ВТОРОЙ

                КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

   (Тронный зал во дворце Царьграда. Император Никифор в царском одеянии ходит вокруг трона со свитком в руках в полном отчаянии; взгляд его растерянный и безумный.)

Н и к и ф о р.   (Разговаривает сам с собой.) Боже мой! Боже мой! Мало ли мне того, что около Сицилии разбит мой флот и пленён командующий флотом. Мало ли мне того, что население Царьграда взволнованно дороговизной; патриарх и вся придворная знать со мной в оппозиции. Так теперь ещё это послание от моего наместника в Херсонесе Калокира. Какой предательский удар мне в спину. Какое вероломство. Я ему так доверял, дал ему неограниченные полномочия, а он называет меня узурпатором, клеймит позором. Неужели ослепли люди и не видят моих бескорыстных подвигов. Одежда моя скромна, питаюсь я как монах, кормлю нищих, ублажаю сирот, калек и юродиевых – всех Божьих людей. Я урезал доходы епископов, даю бой спекулянтам, взяточникам и заевшимся чиновникам. Постоянно обновляю аппарат государственных служащих, борюсь с воровством и бандитизмом. Никогда ещё не было опубликовано столько царских указов по преследованию мошенников всех рангов. И в итоге, такая подлая измена Калокира: перебежал в стан врага, позорит меня перед всем миром и моим послам поотрезал языки. Грозит мне в письме, что скоро с помощью Святослава полонит меня, отсечёт мне кисть руки и ступню и ослепит всенародно. Боже, я заболел от гнева: мне приходится опасаться своих подданных и своей собственной жены. Того и гляди, они меня зарежут или отравят. Боже, Боже, до чего ж я дожил!.. (вытирает слёзы; стучит ногой об пол; входит слуга; Никифор обращается к нему) Срочно позови ко мне провидца-юродиеворо, который уже долгое время ходит перед окнами моего дворца. (Слуга удаляется, Никифор продолжает говорить сам с собой) Пусть даже этот юродиевый мочится, где заблагорассудится, берёт хлеб в лавках без спроса, обнажается на площадях, на то он и божий человек. Только на него и стоит уповать, он подлости не сделает.
     (Никифор стал на колени, начал молиться, появляется блаженный Фалалей нечесаный, грязный, в изодранной одежде, идёт к трону, звеня цепями на шее, сел на царский трон).

Ф а л а л е й.  (Расчёсывая язвы на своих ногах, обратился к царю.) Молишься? Молись, молись, прелюбодей!.. Душу свою продал дьяволу из-за бабы блудливой. Часть грехов, может быть, замолишь, а тут и жди адского огня. И рад будешь стать конюхом, да не позволено будет тебе. Рукой русского князя покарает тебя Господь!..
Н и к и ф о р.  (Продолжая молиться стоя на коленях, говорит в полголоса.) Признаю, грешен, брат мой. Готов вынести любую муку. Ночей не сплю, загрызает совесть.
Ф а л а л е й.  (Подражая жалостливой интонации царя.) Ишь ты, совесть его загрызает!.. Ещё не так будешь мучиться, окаянный! Будешь лизать раскалённые угли. А там, гляди, и повесят за ребро плоть твою поганую птицам на расклёвывание. Как налетят они коршуны да вороны, выклюют глаза твои бесстыжие, а иные – в печень будут долбить: тук! тук! тук! Вспомнишь тогда все грехи свои…
Н и к и ф о р.  (Не переставая молиться.) Так, так, мне окаянному – по грехам и мука.
Ф а л а л е й.  (Осмотрелся, увидел скипетр царский и стал им стучать об пол; стражник в ужасе вбежал в зал, обратился с мольбой к Фалалею.)
 Отче святой, это скипетр царский, не нам, смертным прикасаться к нему…(Фалалей плюнул) Христос не имел ни трона, ни скипетра. А вы, богохульники, завели себе скипетр и трон да ещё золотой; любите украшать себя безделушками подобно обезьянам, а души у вас все в грязи.
 
(Встал и пошёл на выход, расплёвывая во все стороны; царь вскочил с колен, побежал за ним).

Н и к и ф о р.  (Вскричал умоляющим голосом.) Вернись, брат во Христе!.. Вернись, прошу – душа моя скорбит. Только на тебя уповаю, вижу твою благодать.

(Подвёл юродивого Фалалея к трону, усадил на него, а сам снова опустился на колени перед иконой Христа).

Ф а л а л е й.  (Говорит с упрёком.) Не Богу служите, а мамоне, гладкие жеребцы, похотливые блудодеи, безглазые твари, свиньи. Вы все – зловоние и грязь, а утробы жен ваших – помойные ямы…
Н и к и ф о р. (Продолжая молиться с поклонами.) Помню денно и нощно о грехах своих, брат мой, как пудовые гири на ногах-то. Сам чую, что они в ад тянут. Господь всё видит. Ты, брат, и голоден, и наг, но я знаю, никогда не принимаешь подачек из рук господ (перешел на шёпот): - А может быть, - скажи, блаженный, - может быть, мученья совести выдаются врагами рода человеческого, чтобы отвлечь царя от благих, высоких помышлений? А? Так говорят знахари…
Ф а л а л е й.  (Сплёвывая в сторону.) Полно тебе вздор-то молоть, Василевск! Ты давай им больше, так они тебе ещё и не такие перлы выскажут…Они ведь за деньги отца и мать свою продадут…
Н и к и ф о р.  (Вдохновившись.) Верно, верно говоришь. Истинно апостольские слова. Только и в мыслях у них: деньги, деньги, больше денег!

(Присаживается у трона в ногах Фалалея, прижимает к лицу, целует его лохмотья.)

Ф а л а л е й.  (Ласково гладит царя по голове.) Не канючь. Я лучше сам в рай не пойду, а тебе место уступлю. Несчастный ты. Смотреть-то на тебя и то жалко.
Н и к и ф о р.  (Переходит на шёпот.) Поверь мне, кругом ни одного искреннего голоса, ни одного дружеского взгляда…
Ф а л а л е й. (Назидательно.) Сам посуди, какой может быть верный друг у царя? Сегодня он служит тебе, как пёс – за подачку, а завтра он тебе при случае горло перегрызёт. Примеров тому – тьма. Ничего не может быть хуже власти и денег. Погань одна. Зарежут они тебя. Вот те крест, зарежут - как барана…(крестится).
Н и к и ф о р. (Умиленно со слезами.) Веришь ли, брат мой, ты единственный человек, который говорит мне то, что думает, никого не боясь и презирая весь царский двор. С тобой можно быть искренним. Царствую я в постоянном предчувствии беды. Я и своей жены в палатах опасаюсь и в каждом придворном вижу изменника.
Ф а л а л е й.  (Шутя, треплет царя за ухо.) Так тебе и надо, негодник, не зазнавайся!..
Н и к и ф о р.  (Плачет.) Истинная, правда, брат мой, (царь поднялся на ноги и сказал с облегчением) Не побрезгуй, брат мой, откушай со мной. Почту за счастье.
Ф а л а л е й.  (Равнодушно.) Пусть принесут.

(Никифор взмахнул рукой, вошел слуга, принёс яства и несколько золотых монет на подносе; Фалалей сбросил все на пол, вскрикивая.)

Почему тут оказались монеты? Это яд!

(Принесли второй поднос, Фалалей из него выбросил мясо на пол, вскрикивая.)

Мясо – это труп, мертвечина, мерзость перед Господом. Вот фрукты и овощи – это я люблю…

(Кушает яблоко; Никифор принёс тазик с водой, пока Фалалей ел, Никифор мыл ему ноги и вытирал их своими царскими одеждами; взял из рук Фалалея несколько маслин и съел их; Фалалей встал, стряхнул с себя крошки…)

Н и к и ф о р.  (Вздыхая с облегчением.) Скажи, отче, не видно ли тебе каких-либо знамений о моей судьбе? Вон варвары пришли на Дунай…
Ф а л а л е й.  (Отвечает спокойно, без риторики.) Клин клином вышибают, клин клином…
Н и к и ф о р.  (С надеждой.) Если я правильно тебя понимаю, ты советуешь мне позвать на помощь печенегов? Так ли надо понимать тебя, святой отец?
Ф а л а л е й.  Так и понимай…(направился к выходу; у двери царедворцы склонились перед ним).
Н и к и ф о р.  Так, так, значит, клин клином надо вышибать: болгар руссами усмирили, теперь руссов усмирим печенегами (облегчённо вздохнул) вот тебе и блаженный! Слова-то, простые, а, сколько в них смысла, сколько мудрости: клин клином вышибают. Это очень верно сказано. Разве не верно, что печенегам не нужны наши города и наши земли. На них смело можно положиться. Они многочисленны и всегда готовы к опустошению чужой страны. Пошлём немного золота князю Куре и - Киев будет осаждён, Святослав «утечёт» с Переяславца, где он на берегах Дуная так прочно закрепился…

                КАРТИНА ПЯТАЯ

   Зимним вечером в Переяславце, в княжеских палатах Святослав отдыхал на медвежьих шкурах, расстеленных на полу. На пороге появился Калокир. Святослав обрадовался, вскочил, обнял Калокира.

С в я т о с л а в.  (Глядя в лицо Калакиру.) Ну как? Скорее говори, что нового?
К а л о к и р.  (Говорит шутливо.)  Скажу, князь, тебе по дружески: Василевсу Никифору не нравится наша помощь.
С в я т о с л а в.  (Смеётся).  Ещё бы ему нравилось! Нашёл дурака. Признаться, и я не рассчитывал на симпатию царя…(наливает вина в кубки, выпивают) Что же всё-таки он думает?
К а л о к и р.  (Говорит с воодушевлением.) Он говорит, что вместо маленького неприятеля – болгар, теперь он имеет коварного и матёрого врага – руссов. Боится, что, захватив византийские провинции - Македонию, ты, князь, не захочешь вернуться в Киев.
С в я т о с л а в.  (Шутливым тоном.) И, представь, он прав. Тёплый климат Дуная нам очень по-нраву.  Кроме того, такие пересечения торговых путей – дорогого стоят. Никифор думает, что кровь русских – водица? Что нашими руками можно жар загребать. Престол он добыл нечистоплотно через женщину, чего русский воин постыдился бы, а кровью русских желает добыть новый рубин для своей короны? Что ж мы для того покорили болгар, чтобы вернуться в Киев, оставив ему плоды нашей победы? Зело борзо!..
К а л о к и р.  (В тон Святославу) Да, князь, такие вот ныне императоры пошли. Василиса Феофано отравила своего мужа – императора Романа и отдала своё сердце вместе с престолом Никифору!.. А теперь, став императором, Никифор подозревает всех в измене (отпил из кубка вина); князь, вручи мне византийскую корону поскорее, я буду твоим верным данником. Сейчас или никогда!..
С в я т о с л а в.  Не скрою, мой друг, что и сам я мечтаю надёжно закрепиться на море, которое не зря наши предки называли Русским морем. Царьград - наш второй дом. Твоя искренняя служба Руси разумна и византийская корона ждёт тебя! А теперь говори о деле поточнее.
К а л о к и р.   (Убедительным тоном.) За царём Никифором и его двором я неустанно слежу, князь. У меня там есть свои надёжные люди. Соглядатай наш, только что оттуда. Он вёл беседы с царём и придворными. Если угодно, могу его сейчас позвать сюда…
С в я т о с л а в.  (с нетерпением) Зови!..

(Калокир уходит и быстро возвращается с монашком в потёртой одежде с широкими рукавами; монашек почтительно поклонился и стал смиренно у двери.)
               
К а л о к и р.  (Представляет монашка Святославу.) Превосходный соглядатай, просто клад. Он ещё у моего родителя был на службе.
С в я т о с л а в.  (Осматривает монашка с сомнением.) Неужели такого невзрачного монашка к царю можно пропустить? Подойди ко мне поближе. Как тебя зовут?
К а л о к и р.  (Загадочно улыбается.) Для русского князя он – Дудица, а для византийского царя он – Фалалей…
С в я т о с л а в. (Смеётся.) Понятно…грек?
К а л о к и р.  (Смеётся.)  Не угадал, князь…
С в я т о с л а в.  (Подумав.) Болгарин?
К а л о к и р.   Опять, князь, не угадал.
С в я т о с л а в.  (С удивлением.) Кто же ты?
Д у д и ц а.  (Смеётся.) Эх, князь, своих не узнаёшь? Руссича…
С в я т о с л а в.  (С большим удивлением.) Плутуешь? Отколе?
Д у д и ц а. (Смеётся.) Из Нова града, с Волхова…
С в я т о с л а в.  (Не скрывая удивления.) Ишь ты!.. Какими судьбами тебя в Царьград занесло?
Д у д и ц а.  (Серьёзным тоном.) Матушку мою боярин выменял на собаку, а меня сдал на выучку шорнику, учился шить обувь, шапки, ремни, сбрую, сёдла, рукавицы, плети. Кожу руками обминал. Тяжело было, вот и решил я податься в скоморохи (монашек снял свой парик, выпрямился, преобразился на глазах, лицо приняло смешное выражение; подпрыгнул, перевернулся на месте колесом и продолжал говорить): научился фокусам, плясам на все манеры, петь, играть на гуслях, на бубнах, на свирели, на дудках. Вот меня и прозвали Дудица. Скоморошничал у знатных бояр, а потом перебрался в Херсонес, стал холопом у Калокира; он отправил меня в Царьград своим дозорным, там я служил мимом в цирке и потешал придворных, а потом стал разыгрывать юродивого на градских стогнах и прославился, как юродивый и святой. Три года в обители я упражнялся в юродстве. Я сам поверил, что у меня талант юродивого-комедианта, и я пробрался во дворец и до Никифора добрался…
С в я т о с л а в. (Искренне смеётся.) Но ведь это опасно и тяжело.
Д у д и ц а. (Серьёзно.) Князь, всё это так, но искус велик. Надо валяться в канавах, носить вериги, драть своё тело, ходить босиком по снегу. Но разве не заманчиво прослыть блаженным юродивым?..
С в я т о с л а в.  (Участливо.) Да, в святые зачислиться дело не простое, значит, ты заматерел в скоморошестве. А ну-ка, что-нибудь покажи, подражая юродивому…
Д у д и ц а. 

(Взял из узелка отрёпье и мгновенно преобразился в юродивого; задёргался на месте, глаза заслезились и запылали. Лицо приобрело безумный вид, закричал дико, пророчествуя.)
Ужасайся!.. Грядёт жених по полунощи! Явятся чудеса, польётся горячая смола с неба! Найдут невероятные землетрясения и громы! Страшный суд покарает нечестивых! Падёт, падёт Вавилон, яко великая блудница!..
С в я т о с л  а в.  (Останавливает Дудицу, прикоснувшись к нему.)
Мне стало даже жутко. Много видел я скоморохов в Киеве, а такого заматерелого встречаю впервые.
К а л о к и р.  (Кладёт руку на плечо Дудицы, обращается к Святославу.)
Ты не поверишь, князь, его хоть куда посылай: он говорит и по-ромейски, как по-русски, говорит по-латыни, знает арабский, хазарский, печенежский языки.
С в я т о с л а в.  (Одобрительно.) Весьма похвально и очень подходяще нам (налил Дудице торий рог вина). За твоё здоровье Фалалей-Дудица и за услуги, оказываемые нам. Молодец!..
Д у д и ц а.  (Выпил одним духом, крякнул.) Благодарствую, князь!
(Молча, протянул князю обе горсти; Святослав, смеясь, наполнил обе горсти золотыми монетами).
С в я т о с л а в.  (Обращаясь к Дудице.) Теперь расскажи нам про Никифора. Думаю, что о чём-нибудь он да проговорился.
Д у д и ц а.  (Значительным тоном.) Ох, князь, важная весть… Никифор отправил послов к печенегу Куре…
С в я т о с л а в. (С удивлением.) К Куре?  Как ты узнал?
Д у д и ц а.  (Говорит уверенно.)  Когда после моего юродства в тронном зале царь спросил, как ему поступить в этой трудной ситуации? Я выкрикнул: «Клин клином вышибают!»  - Ах, - воскликнул царь, - мысль твоя проста и умна. Мне надо обратиться к печенегам за помощью…
С в я т о с л а в.  (Потрясённый этим сообщением.) Что ещё известно об этом?
К а л о к и р.  (Говорит деловым тоном.) Узнав о замысле Никифора, я постарался к свите, отправляемой к Куре, пристроить моего соглядатая.

(Калокир хлопает в ладоши, вошёл юноша в печенежском наряде, молча, поклонился князю).

Он только что вернулся из стана печенежского князя, Кури. Ему вырезали язык, таков обычай византийских царей с простолюдинами, знающими тайну. Он грамотен и всё написал мне, что надо. Князь Куря, двинулся в поход на Киев… 
С в я т о с л а в.  (Склонив голову.) Вот оно как! А царь Никифор умнее, чем я думал.
К а л о к и р.  (Успокаивая князя.) И всё-таки мы их замыслы предвосхитили.
С в я т о с л а в.  (Говорит с чувством благодарности.)  Друзья мои, этого я не забуду. (Одарил Дудицу золотом, обнял Калокира.) Ты, Калокир, будешь славным царём, когда мы отвоюем тебе царскую корону!
               
                КАРТИНА ШЕСТАЯ

   Тронный зал во дворце Царьграда. Новый император Византии Цимисхий беседует со своим царским советником Василием. Цимисхий, облачённый в императорскую одежду сидит на державном троне; царский советник  Василий стоит на ковре перед троном.

Ц и м и с х и й. (Обращается к Василию.) Что говорят во дворце о внезапной кончине царя Никифора?
В а с и л и й.  (Отвечает с оживлением.) Во-первых, светлейший Василевск, ваша честь в цареубийстве вне подозрений. Люди приветствуют нового императора и просят наказать злоумышленников, выкрикивают всё новые имена цареубийцы…
Ц и м и с х и й.  (Улыбаясь.) Я лично объявлю народу, что решительно все убийцы будут пойманы и примерно наказаны (Цимисхий и Василий многозначительно улыбаются). Признаюсь тебе, что меня очень беспокоит настроение патриарха Полиевита, который замыслил предать меня проклятью публично, якобы за моё соучастие в злодейском убийстве царя Никифора…
В и с и л и й.  (Говорит с гордостью.) Мои люди вовремя о нём позаботились, государь, и тайна его смерти ушла в могилу вместе с ним…
Ц и м и с х и й.  (Вздохнул с облегчением.) Ты непревзойдён не только, как царский советник. Вот если бы при дворе все были такими слугами, как ты!..
В а с и л и й.  Конь познаётся на крутых подъёмах, а друг – при невзгодах...
Ц и м и с х и й.   Нам нужен такой патриарх, которого не интересовали бы дела мирские.
В а с и л и й.  (В тон царю.) Я думаю, владыка, что патриархом должен быть человек простой, не знающий ничего кроме молитвы. От учёных патриархов один только вред славе и величию императора.
Ц и м и с х и й.  (С удовлетворением.) Где бы нам достать такого чудесного патриарха?
В а с и л и й.  (Улыбаясь.) Есть у меня на примете один монашек, люди считают его святым, блаженным и ходят за ним толпами. На нём всегда звенят тяжёлые вериги, ум его не перегружен знаниями, помыслы его только о Боге. На вид он не очень благолепен: лохматый, грязен, слюняв и вшив, но это поправимо: отмоем, принарядим немного, а уж потом – и в добрый путь…
Ц и м и с х и й.  (Восторженно.) Это идеально! Это превыше всяких похвал!.. Надо срочно собрать всех священников и пригласить эту истинную святость в своём естественном виде. Пусть они лицезреют на истинный идеал святости (Цимисхий и Василий обменялись улыбками). Я позабочусь о том, чтобы его духовное имя было созвучно с твоим именем – пусть священники нарекут его - патриархом Василием. И это будет справедливо!..
    Теперь давай разберёмся с князем Святославом. Что у нас в этом вопросе?
В а с и л и й.  (Не задумываясь.) Послы Святослава ожидают  твоего приглашения…
Ц и м и с х и й.  (Решительно.) Проси послов сюда.

(Василий вышел и тотчас царские стражники и сановники, ввели трёх русских послов в священные палаты, послы поклонились царю по русскому обычаю в пояс; царь спросил у них.)

Что велел передать мне ваш прославленный князь Святослав?
У л е б.  (Держится уверенно.) Великий князь Руси повелел сказать, чтобы ты, царь Византии, приготовился к войне с ним: «Хочу идти на вас!» - так велел сказать великий князь.
Ц и м и с х и й.  (Опешил от неожиданности, после паузы говорит не решительно.)
Вы считаете такое решение вашего князя благоразумным – воевать с величайшей державой мира?
У л е б.  (Отвечает с достоинством.) Мы не привыкли сомневаться в решении нашего князя; если он решил тебя завоевать, стало быть, так оно и будет. Князь Святослав никогда не ошибается в таких вопросах…
Ц и м и с х и й.  (Вскочил с трона.) Мы научим русских варваров уважать силу и законы нашей державы. Мы заставим русских забыть навсегда  дорогу к стенам Царьграда…
У л е б.  (спокойно) Не гневайся, царь! Мы только выполняем волю нашего князя. Он не велел нам вступать в разговор с царём. Мы воины и выполняем свой долг…
Ц и м и с х и й.  (Гневно.) Вот прикажу бросить вас в подземелье на съедение крысам, а тебе (обращается к Улебу) велю перерезать горло, вылить всю кровь в мешок и засунуть в него твою голову; посмотрю тогда, что ты скажешь о воинском долге…
У л е б.  (Невозмутимо.) Мы наслышались о жестоких нравах ромейских царей. Мы дали слово своему князю встретить любую смерть достойно. Воля твоя, царь, поступай с нами, как тебе заблагорассудится…
Ц и м и с х и й.
 (Отступая, сел на свой трон; лицо его исказилось от ненависти, проговорил сквозь зубы.)

Вывести!..

(Послы вышли, Цимисхий обращается к своим сановникам.)
 
Вот как надо выполнять долг! Учитесь! Варвары подали вам примерный урок.

(Обращается к советнику Василию.)

Надо испытать Святослава золотом, варвары падки на золото. Насыпь ему золота в вышину его роста, пусть он задохнётся в нём, злодей!..
В а с и л и й.  (Качает головой.) Святослав надеется поработить всю нашу державу и не соблазнится видом золота. Силы Святослава не исчислимы. В нём отвага и ум Македонского, Ганнибала и Цезаря. Поверь мне: с ним нельзя сражаться и нельзя его подкупить.
Ц и м и с х и й.  (Упавшим голосом.) Я не нахожу решений, может быть ты, многомудрый Василий, попытаешься найти иные пути (словно спохватившись) я приказываю тебе найти нужное, единственно правильное решение…Я приказываю тебе…слышишь?..
В а с и л и й. (Подумав.) положение безвыходное, но если ты, божественный Василевск, приказываешь,  то мы отыщем выход…
Ц и м и с х и й.  (Облегчённо вздохнул, радуясь такому ответу.) Не томи,  говори, что предлагаешь?..
В а с и л и й.  (Говорит уверенно.) Вели, владыка, собрать и погрузить на телеги всё самое лучшее наше оружие. Я отвезу в стан Святослава чешуйчатые брони, изящные мечи, великолепные секиры, метательные копья, небольшие арабские луки, нагрудные латы, панцири, щиты в богатой оправе из драгоценных камней, самострелы, которые ещё не видели руссичи. Уверен, что один вид этого дара, заинтересует русского князя и послужит поводом для ведения переговоров. Я постараюсь убедить его, что ни к чему нашим сверхдержавам обескровливать себя в угоду слабым странам. Скажу, что мы не вымаливаем мира, но и не видим причин, чтобы нам ссориться друг с другом. Лучше нам скрепить прочный мир, на выгодных для Руси и Византии условиях.
Ц и м и с х и й.  (С сомнением) Боюсь, что Святослав запросит дани больше, чем мы в состоянии заплатить…
В а с и л и й.  (Говорит убедительно.) Да только бы согласился взять. У нас нет другого выхода. Пусть берёт любую добычу, накладывает любую дань. Надо откупиться от него, как от пирата. Только бы взял и ушёл. Нам важно выиграть время. Святослав великодушен и безумно любит необыкновенное оружие. На это и надо направить все свои усилия в переговорах с ним…
Ц и м и с х и й.  (Обнимает Василия.) Надеюсь на твой ум, на твою проницательность. Где меч бессилен, должна совершить подвиг дипломатия. Обещай Святославу всё, что он запросит. Терпеливо заговаривай ему зубы, льсти ему, как только сумеешь, клянись ему в чём угодно, улещай его необыкновенными дарами, оттягивай время, уговаривай подписать мирный договор на любых условиях. Я соберу все наши силы на периферии и нанесу ему неожиданный сокрушительный удар!.. Только бы усыпить бдительность Святослава и выиграть время, только бы выиграть!.. Иначе – смерть!  (говорит с надеждой) Верю в твой талант дипломата, подвиг твой не будет забыт в веках. Иди с Богом, без победы – не возвращайся…
                Василий уходит.

                АКТ ТРЕТИЙ

                КАРТИНА СЕДЬМАЯ

   В  тронном зале императорского дворца в Царьграде собрались царские вельможи на совет. На этом собрании присутствовал вновь избранный патриарх Царьграда Василий.  Сидящие рядом с патриархом вельможи отворачиваются от него, зажимая свои носы. Весь облик патриарха и его взгляд имел вид исступлённого идиота. Из-под его дырявого подрясника проглядывало нагое в веригах тело. Патриарх стоял, скрестив руки у себя на груди, угрюмо опустив голову, выпятив вперед свои синеющие локти.

Ц и м и с х и й.  (Говорит неторопливо.) Наступил решающий момент: быть ли Царьграду?  Варвары на подступах к святому граду. Я жду ваших предложений.

 (Пристально смотрит поочерёдно на присутствующих; лица сановников окаменели от страха,  все присутствующие молчали, заговорил патриарх Царьграда Василий.)

В а с и л и й. 
(Посмотрел на присутствующих исподлобья и заговорил скрипучим голосом.)

Святослав грозит выгнать нас в Азию, но Азия в огне мятежей. Бог мой, куда же нам деваться? (по лицам сановников пробежала судорога) Забыли Бога-то, а на Бога всегда уповай. Помнить надо народную мудрость: с собаками ляжешь, с блохами встанешь. Самые лучшие, так далеки от нас, как мы далеки от хороших. Меру не храните, языки свои не обуздываете.

 (Патриарх впал в транс, вскинул руки, закатил глаза, завопил страшным потусторонним голосом.)

Слушайте, слушайте!.. Кровь убиенного Никифора вопиёт к небу. Пал, пал Вавилон, яко великая блудница.

(Сановники затряслись от страха и зашептались; ужас сковал всех собравшихся; патриарх, притворяясь ещё больше дурашливым, простонал, процедил сквозь зубы.) Измена…

(Сановники один за другим стали сползать с кресел на пол, закряхтели и заохали.)

Ц и м и с х и й.  (Растерянный.) Что же делать нам, владыка? Каково твоё окончательное мудрое мнение: есть ли у нас выход? Или уже и выхода нет у нас никакого?
В а с и л и й.  (Усиливая голос.) Молиться надо больше, Василевск. Блуд, вино, неприличные зрелища вытеснили Бога из ума. Забыли Бога, а на Бога только и упование… Больше мне вам нечего сказать и выхода иного я не вижу.
 
(Патриарх поднял свою костлявую руку, царь Цимисский поцеловал её; патриарх удалился; за ним стали удаляться и все остальные; оставшись в одиночестве, царь направился к своему трону).

Ц и м и с х и й.   (Сидя на троне и обратив свой взгляд к небесам, воскликнул.)
Господи, услышь мою горячую мольбу: отведи руку Руси от Царьграда!..
 
(В царскую палату быстро вошёл советник Василий, глаза его светились радостью).

В и с и л и й.  (Громко вскрикивая.) Василевск! Варвары уходят!..

(Цимисхий молча, крестится, Василий говорит с большим воодушевлением)

Наш замысел удался: блеск нашего подарочного оружия и наша дипломатия сделали своё дело. Святослав обещал прислать посла для окончательного заключения мирного договора. Пришлось мне испить всю чашу унижения: падать перед Святославом на колени, ударять своим лбом о землю, заверять в нашем братском расположении к русским. Зная великодушие русского князя и его любовь к искренности собеседника, я в конце наших переговоров просил его, не омрачать военными действиями наметившуюся свадьбу императора Византии. Я уверил его, что знаю истинную силу и талант русского князя и что мы готовы на разумные уступки в договоре…
Ц и м и с х и й.  (Молча,  снова крестится.) Слава Богу! Свершилось! Моя мольба о спасении Отечества услышана Господом!..  Даже не верится. Но на сколько мне известно, Святослав не бросает своих слов на ветер!.. Стало быть – беда миновала, а по сему, отметим это событие пиром и во дворце, и во дворе дворца, и во всём Царьграде. Пусть до Святослава долетит слух, что Царьград готовится к пышной свадьбе императора Византии. Сумели мы врага красиво свернуть на обочину, сумеем и красиво отметить это событие. Распорядись, Василий, чтобы такой закатить пир, какого белый свет не видывал - бассейны в пределах дворца, пусть заполнят вместо воды фруктами, ягодами и бочками с винами.

Василий быстро уходит; в тронный зал вносятся столы, яства и вина; появляются певцы, музыканты, танцоры начинается праздник; вельможи во время праздничного фуршета, расхаживают по тронному залу, веселятся вместе с царём, пьют, едят, шутят. В это же время артисты дают праздничный концерт: исполняют танец «Сиртаки», музыканты играют на арфах, лирах, флейтах; танцовщица в красивой, лёгкой тунике исполняет изящный греческий  танец, поэт читает своё стихотворение «Дань мечте»
                Поэт.  (Читает стихотворение « Цветы».)

В пук весенних цветов
Свои песни собрал,
Незабудкам без слов
Песни флейтой шептал…

Я из песен хотел бы
Ожерелье зари нанизать,
И возлюбленной неба
Тихо флейтой шептать…

Рассыпал свои песни
На чужом я пиру,
Для тебя - их все вместе,
Василевск, соберу.

Незабудкам без слов
Песни сердцем шепчу,
Пук весенних цветов
В дань мечте заплачу!..

    Поэту аплодируют. Раздаются одобрительные возгласы. Девушки дарят ему цветы, поэт уходит под аплодисменты. Появляется певец Садкора с ним  аккомпаниаторы - флейтист и арфист. Садкора исполняет песню «Величальная»: первый куплет он исполняет соло, второй куплет поёт вместе с хором; все присутствующие на пиру поют, взявшись за руки, раскачиваясь из стороны в сторону в ритм песни
.
                Садкора.  (Поёт с хором «Величальная».)

Будь счастлив, будь счастлив –
На царский трон взойди!..
Будь счастлив, будь счастлив
Вся слава – впереди!..

Блаженствуй, блаженствуй –
Флейту на пенье настрой!..
Блаженствуй, блаженствуй –
Наш царь, будь счастлив – пой!..


Поём хвалу, поём хвалу –
Кто силы нам даёт!
Поём Христу, поём царю
И флейта нам подпоёт!..

Будь счастлив, будь счастлив –
Вся слава впереди!..
Будь счастлив, будь счастлив –
На трон небес взойди!..
                Занавес опускается

                КАРТИНА ВОСЬМАЯ

   Тронный зал царского дворца в Царьграде. Император Цимисхий довольный прохаживается около царского трона.

Ц и м и с х и й.   (Рассуждает вслух.) Итак, Святослав удовлетворён условием мирного договора и отошёл от Царьграда в свою столичную резиденцию на Дунае – в Доростол. Очень, очень хорошо!.. Богатая  дань-добыча из Царьграда так вскружила ему голову, что он, позабыв об осторожности, оставил неохраняемые Емские ущелья. Такая оплошность со стороны Святослава переходит меру доверия и граничит с ротозейством. Необходимо воспользоваться этим, чтобы проучить этого самонадеянного князя Руси. Теперь я точно знаю, что мне надо делать: запереть выход Святославу из Болгарии на Русь по Дунаю моим непревзойдённым флотом со смертоносным греческим огнём, срочно вывести свои войска из Азии и нанести русскому войску неожиданный смертельный удар, пробравшись незаметно через Емские ущелья. Теперь, Святослав, держись, следующий ход в этой партии за мной!..

(В тронный зал быстро входит советник царя, паракименон Василий,  падает к подножью трона лицом ниц, лежит, молча; Цимисхий говорит с раздражением.)
 
Ну, что ещё там, Василий? Для чего ты пугаешь своего царя? Скорее говори, что случилось?..
В а с и л и й.  (Не вставая с колен.) Беда Василевск!..
Ц и м и с х и й.  (Выходит из себя, кричит.) Да что случилось, скажешь ты мне, наконец?
В а с и л и й.  (С сильным испугом.) Не гневайся, мой повелитель, но неожиданно исчез наш патриарх Василий из патриарших палат…
Ц и м и с х и й.  (Гневно.) Что ты такое говоришь? Ты в своём уме?
В а с и л и й.  (Трясётся от страха.) Мы прощупали весь дворец, мы перевернули Царьград вверх дном, но нет нигде этого святоши-юродивого…
Ц и м и с х и й.  (Вне себя от негодования.) Ты понимаешь, что этот непредсказуемый блаженный патриарх может растрезвонить по всему свету, Бог знает что, он может взбаламутить весь народ и предать меня анафеме. Ты понимаешь это? Говорил я тебе, чтобы охранять его, как зеницу ока. Я чувствовал, что он только разыгрывал из себя шута, и хорошо осведомлён об истинной тайне гибели моего предшественника, царя Никифора (топает ногой). Мало того, что вы до сих пор не схватили изменника Калокира, который, как мне стало известно, сбежал уже и от Святослава. Любопытное совпадение между этими событиями:  исчезновением патриарха Василия из Царьграда и уходом Калокира от Святослава…
В а с и л и й.  (Растерянно.) Гнев твой справедлив, государь, но Калокир сам пришел к нам во дворец с повинной…
Ц и м и с х и й.  (С изумлением.) Где же он сейчас?
В а с и л и й.  (Поднимается с колен, говорит, взволнованно.)  Калокир сейчас находится во дворце, и желает сказать тебе, Василевск, что-то очень важное…
Ц и м и с х и й.  (С иронией.) Что этот отпетый изменник может ещё желать здесь, у нас во дворце (садится на трон).  Приведи Калокира ко мне сюда.

(Василий вышел из тронного зала, и  воины ввели Калокира.)

Ц и м и с х и й.  (Обращаясь к воинам.) Оставьте нас одних (вес удалились, Цимисхий, оставаясь сидеть на троне, вскричал): как ты смел, изменник, явится ко мне во дворец на глаза?
К а л о к и р.  (Не смущаясь гневом царя.) Василевск, как только я понял, что на троне окончательно утвердился ты, а не я, то убедился, что я являюсь изменником, а не ты…
Ц и м и с х и й.  (Обозлившись. Наглец, ты ещё смеешь острить? Отвечай мне лучше: почему ты не подался со Святославом на Русь, а явился сюда? Что ты замыслил? И не вздумай со мной юлить…
К а л о к и р.  (Отвечает спокойно.) Владыка, я хочу быть полезен тебе здесь и сейчас. Мы с тобой цивилизованные люди Эллады и поэтому должны хорошо понимать друг друга. Сейчас я понял, что у меня вопиющее несоответствие между моими желаниями и возможностями: желания мои дерзки, возможности – ничтожны. Что мне лучше сейчас сослужить службу царю и Отечеству и этим искупить свой позор, не прослыть предателем. Важно понять это во время и признать, хоть и на самом краю пропасти. Можешь назвать это тщеславием…
Ц и м и с х и й.  (Иронизирует.) Чем ты можешь быть мне полезен в твоём идиотском положении? Смех один. Ты – жалкое ничтожество, не подходишь мне даже в качестве моего оруженосца. От тебя один только вред. Самое полезное – это снять с тебя сейчас голову, чтобы она не морочила больше мне голову (Ехидно улыбается.)
К а л о к и р.  (Улыбается и держится непринуждённо.)
Император, но в этом случае, ты не узнаешь того, что тебе сейчас очень нужно знать, и, кроме того, это не совсем безопасно для тебя…
Ц и м и с х и й.  (Ехидно улыбается.) Боже мой, все кто могут открывать свой рот, открывают его, чтобы напугать императора!.. Ты хочешь взять меня на испуг, шантажируешь меня!.. Боже, до чего люди низко пали (говорит с сарказмом): Давай, заговаривай мне зубы, блудный сын, но учти, малейшая твоя увёртка отягчит твою участь…
К а л о к и р.  (Говорит спокойно.) Во-первых, я знаю, где сейчас находится патриарх Василий и знаю, как можно его заполучить…
Ц и м и с х и й.  (Встаёт с трона в не себя от ярости, подходит вплотную к Калокиру, процедил сквозь зубы.)
Ты лжешь, гадюка!..
К а л о к и р.  (Улыбаясь.) Но подумай, владыка, ради чего я явился сюда, неужели шутки ради? Я что похож на сумасшедшего? Полно, государь, в моём положении лгать, страшнее самой лютой смерти…
Ц и м и с х и й.  (Говорит  шёпотом.) Где же сейчас находится патриарх Василий?
К а л о к и р.  (Говорит тихо.) Василевск, кто-то позаботился о патриархе Василии, и этот святой владыка почивает в одной гробнице с предыдущим патриархом Полиевктом. Тайна их ухода ушла вместе с ними…
Ц и м и с х и й.  (Садится на трон.)  Т-а-а-к!.. Вот оно как? Ладно, с этим мы разберёмся. Будем считать, что этим  сообщением исчерпано твоё – «во-первых». Говори теперь, что у тебя – «во-вторых»?..
К а л о к и р.  (Облегчённо вздохнул, говорит спокойно.)
Владыка, как только Святослав переправит свою добычу из Царьграда в Киев, он снова вернётся в Царьград за новой добычей…
Ц и м и с х и й.  (Смотрит на Калокира подозрительно.) Ты можешь это доказать?
К а л о к и р.  (Выдержал взгляд Цимисхия.) Есть у меня свидетель, слышавший разговор Святослава со своим военачальником Свенельдом. Они приняли решение незамедлительно отправиться в Киев двумя путями: Свенельд - по суше с большей частью Цареградской дани, а Святослав - по Днепру с меньшей цареградской данью. В Киеве они решили собрать новые силы для похода на Царьград. «Больше они от нас уже не откупятся, - сказал Святослав, - мы научим хитрых греков уму-разуму!..»   
Ц и м и с х и й.  (После размышления.) Выходит, нам снова надо готовиться к напастям от варваров?
К а л о к и р.  (Говорит убедительно.) Владыка, у нас имеется противоядие…
Ц и м и с х и й.  (Заинтересовавшись.) А именно, какое противоядие?..
К а л о к и р.  (С воодушевлением.) У нас давняя дружба с печенегами, они могут встретить Святослава у Днепровских порогов.
Ц и м и с х и й.  (Улыбается.) Вот это уже кое-что. Продолжай, мой друг патрикий…
К а л о к и р.  (с большим вдохновением) Владыка, ради той добычи, которую повезёт Святослав в лодках по Днепру, печенежский князь, Куря, может сделать даже невозможное. Я уже переговорил с ним…
Ц и м и с х и й.  (С нетерпением.) И князь, Куря согласен?
К а л о к и р.  (Отвечает дипломатично.) Он готов согласиться, если мы в придачу к той добыче, прибавим ещё и дорогие подарки твоего величества. Я обещал ему…
Ц и м и с х и й.  (Смеётся.) Калокир обещал Куре подарки императора Византии. Но посылать я ничего Куре не стану…
К а л о к и р. (Смеётся.) Владыка, я и не сказал, что пришлёшь, я сказал, что обещаешь прислать. Обмануть врага в бою, это стратегия, а обмануть его на переговорах – это называется дипломатией (Цимисхий и Калокир от души рассмеялись).

                СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

   (Святослав стоит с дружинниками у ладьи, обращается к ним с речью.)
С в я т о с л а в. (Говорит с большим чувством.) Братья мои ратные, вот мы и перезимовали в Белобережье в устье Днепра, на дворе уже весна. Нас мало, если встретимся с печенегами, они нас могут побить, особенно у днепровских порогов. Свенельд не возвратился из Киева с подмогой, значит, с ним что-то случилось. Ждать здесь в Белобережье, больше нельзя. Всё из съестного припаса мы за зиму здесь съели, осталась одна лошадь. Добытые сокровища нам здесь не впрок. Думайте, братья, как вы порешите, так и будет…
П е р в ы й   д р у ж и н н и к.   (Прервал молчанье.) Свенельд подвёл нас. Решил, что любо будет ему властвовать одному на Руси при малолетнем князе Владимире…
В т о р о й   д р у ж и н н и к.  (Говорит с негодованием.) Что ж, князь, выходит, и Калокир оказался стервятником, попил русской крови и сбежал от нас?  Так отблагодарил он тебя, как змея за пазухой…
С в я т о с л а в.  (Склонив голову.) Братья, какой прок валить всё на других? Я один за всё в ответе. Дойдём до Киева, там разберёмся, а не дойдём – умрём в бою, как подобает воинам. Мёртвые сраму не имут…
Д р у ж и н н и к и.   (Отдельные возгласы.) Домой на Русь! В стольный Киев-град, без страху, без печали! Отвага мёд пьёт и кандалы трёт!..
С в я т о с л а в.  (Воспрянув духом.) Дело! Дело, ребятушки!.. Мешкать нечего. Садимся в ладьи… (Подняли парус, налегли на вёсла. Святослав обращается к запевалам.)
А ну-ка, куда подевались запевалы? Гряньте нашу любимую песню.
(Над морем взвилась задорная песня, заглушая рокот волн; встревоженные чайки громко закричали и разлетелись в разные стороны, а над морем летела песня  «Ой, да ты, калинушка».)

                Хор
Ой, да ты, калинушка – размалинушка,
Ты не стой, ты не стой на горе крутой.

Ты не спущайся во синя море, -
Кто идёт, в корабле плывёт, аль волна ревёт?

Что во том-то корабле, сорок два сидят,
Сорок два сидят - молодых ребят…

Среди них один стоит, призадумался,
Призадумался он да припечалился.

Призадумался, припечалился
Об одной-то душе – красной девушке.

- Командир, командир, отпусти меня домой,
Отпусти меня домой, к отцу-мать родной…

К отцу-мать родной, жене молодой,
Ах, к жене молодой – полечу стрелой!..

   (Ладьи с дружиной и князем «уплывают» за кулисы, песня их смолкает. На авансцену выходит гусляр, исполняет былину «Страница голубиной книги», слова В.Бояринова.)
 
                Гусляр.  (Играет на гуслях, поёт.)

Конница мёрзлой дорогой процокала
Между берёз, запорошенных с ночи.
Главный сокольничий выпустил сокола
Выклевать Божьи пресветлые очи.

Выпустил… И до сих пор не дочитаны
Ни голубые, ни чёрные свитки.
Голуби, птицы мои беззащитные,
Не допустите языческой пытки!

Взвейтесь над полымем, взвейтесь над бедами
И заслоните воскрыльями небо!
Вы ли не вскормлены, голуби белые,
Сирыми крохами Божьего хлеба?

Совы ли прятались, лисы ли бегали,
Волки ли серые взвыли без памяти?
Кровью умылись вы, голуби белые,
Крылья свои распластали на паперти.

Вспомню ли нынче легенду любимую,
Вздрогну ли ночью от ноющей боли, -
В книгу хочу заглянуть Голубиную,
Вызнать хоть слово о жертвенной доле.

Вновь на ладони мои огрубелые
Выпадет снег, словно перья небесные;
Вы их роняете, голуби белые.
Вы возвращаетесь, сердцу любезные.
                Уходит.             
      
   За сценой послышались дикие крики печенегов и звон мечей, сабель и боевых щитов. Постепенно шум боя смолкает, и на сцену торжественно выходят печенежский князь, Куря - кривоногий, с жиденькой бородкой с отвислым брюхом. На нём надет шёлковый халат, за поясом – кривая сабля. В поднятых руках, Куря, несёт большую чашу, оправленную золотом, серебром и драгоценными камнями. Останавливается у авансцены, смеётся и, похваляясь необыкновенной чашей, обращается к зрителям.

К у р я.   (С удовольствием цокая языком.)
Видите: какая богатая у меня чаша! Такой чаши нет ни у кого в целом мире. Она сделана из черепа русского князя Святослава, самого храброго человека в мире… Я лично добыл эту буйную голову в бою у днепровских порогов, где мы посекли руссов всех до единого. Я буду пить из этой чаши на знатных пирах, и заслуженно ей похвалятся!.. Отныне пришла погибель на Русь… Мы её свалили, и подняться ей больше не дадим!..  Это говорю вам я, Куря!..

(Заливисто смеётся, уходит, с высоко поднятой чашей над своей головой.    На сцене появляется гусляр. Торжественно  исполняет сказание - «Быль»).

                Гусляр. (Играет на гуслях, поёт.)

Эта быль – уж быльём поросла,
Но былое открылось нам вновь:
На Руси правил князь Святослав –
Всенародную ведал любовь!..

Русь не ведала б горя  в веках,
Но коварна измена-змея.

И с тех пор ты, Отчизна, в сетях
И змеиный в тебя брызжет яд…

Торжествует разор на Руси,
Смрад болотный и голод, и мор.
Боже, русскую землю спаси,
Наведи на измену – топор!..

Тот же, Богом помеченный змей,
На Руси обустроил нам ад…
Не стреноживай, витязь коней,
Видишь: гиблый пылает закат!..
               
                Конец спектакля


    Литература:

Шахматов А.А., Древнейшие судьбы Русского племени, П., 1919;
Любавский М.К., Образование основной государственной территории великорусской народности, Л., 1929;
Насонов А.Н., «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства, М., 1951;
Пашуто В.Т., «Образование Литовского государства, М., 1959 
«Военно-энциклопедический лексикон», С.П., 1834, т.6;
«Казачий исторический календарь»;   
«Исторический вестник», 1902, с. 735-770, (Библиотека-фонд «Русское Зарубежье»);
«Советский энциклопедический словарь», М., «Советская энциклопедия», 1985 год;
«Российский гуманитарный энциклопедический словарь» (трёхтомник), М, С.П., изд-во «Владос», 2002;
  Сигачёв А.А. «Казачье царство на колёсах», М., изд-во «Медина», 2007.   
  История открытия и освоение Северного морского пути, т.1, М., 1956   
  Степанов Н.Н., «Русские экспедиции на Охотском побережье в XVII веке»,   
  Исторические науки, Л., 1959
  Крашенинников С.П. Описание земли Камчатки», М. Географгиз, 1948


СОДЕРЖАНИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Былины и Веды Ариев.………1

Вместо введения……………………………...1
Илья Муромец……………………………..…3
Святогор богатырь…………………………...5
Добрыня Никитич……………………………..6
Руслан Лазоревич……………………………..7
Кощей Бессмертный…………………………..7
Жар птица………………………………………8
Мёртвая царевна……………………………….9

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Русь былинная……………….............9

I. Русь колокольная …………………………………..……..…..9
1. О большом Иване……………………………….….9
2. Царский пир……………………………………….11
3. Ермак Титмофеевич……………………………...13
4. Грозный Иоанн…………………………………...19
5. Поп………………………………………………...21
6, Пётр Великий……………………………………..24
7. Масленица…………………………………………26

II. Трубка Разина…………………………………………….…28
1. Стрелецкое дело………………………………..…28
2. Есаул………………………………………..…..…30
3. Первый блин………………………………..…..…31
4. Палата…………………………………………..….33

III. Мастер………………………………………………..……...34
IV. Красный петушок………………………………….…..…..37
V. Колпак шута………………………………………….……...37
VI. Награда……………………………………………….………38
VII. Пётр и босяк……………………………………..………..39
VIII. Атлантида………………………………………….…….40

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Живительный ключ Тихого Дона…50

I. Казачья землица……………………………………………….52
1. Ермак Тимофеевич  ………………………………..53
2. Москвитин И.Ю. ………………………………..…56
3. Поярков В.Д. …………………………………….…57
4. Дежнёв С.И…………………………………………58
5. Хабаров Е.П…………………………………………59
6. Атласов В.В…………………………………………62
7. Новая казачья Одиссея……………………………..63
Заключение………………………………………………....66
               
II. Казачье Зарубежье……………………………………....67
III.Князь Святослав…………………………………………….80