Внезапно интуитивный, как кундалини биржевого игрока, Заяц , оказавшись с друзьями в центре восторженной массы народа, понимал, что в этой истории Юрий Гагарин не он. Толпа ревела "Оскар! Оскар!" и засыпала цветами мостовую. Уполномоченные провожатые Криболоцких как-то незаметно слиняли , и шествие приобрело форму бесформенного медленно передвигающегося, останавливающегося, растягивающегося и сжимающегося коллективного движения, какое бывает, когда после бурного празднования хозяева идут провожать гостей - "ну, до угла", "да что там - давайте до парка!", "а теперь мы вас провожаем!"
Маленький мальчик, отделившись от группы людей, стоящей у какой-то лавки, подбежал к Пинкулле и протянул ей ветку с белыми цветами.
Андрею было четыре, но тот день он помнил лучше, чем последнюю прочитанную книгу.
В доме было светло и пахло мамиными польскими духами - маленький пузатый флакончик с голубым шарфиком. Бабушка негромко ворчала:"Куда дитё с собой тащите! Только ангина была! И дождь всю ночь шел!"- и совала теплую вязаную шапку и варежки. А папа с мамой, веселые и молодые, в четыре руки одевали Андрюшу: коричневая болониевая курточка, красные ботинки, флажок- и пели "Кипучая, могучая, никем не победимая.."
Выйдя из подъезда Зайцев-младший удивился : множество людей шли к центру города, все несли флаги, гигантские бумажные гвоздики и шары-глобусы, пели песни, хохотали, и никто не замечал, что на асфальте у ларька лежит желтая монетка. Бережливый Андрюша ринулся , подобрал и зажал заветные три копейки в кулаке.
А потом они с мамой и папой влились в толпу, все кричали "Уррра!" , счастливый Зайцев ехал у папы на плечах, махал флажком и , время от времени раскрывая потную ладошку, посматривал на свою находку. Когда демонстрация закончилась, в многолюдном Стрелковом переулке Зайцевы встретили семью Дужниковых - тетю Олю, дядю Сашу и Танечку. Андрюшу тут же ссадили с пассажирского места - поздороваться, но общение с толстой румяной Танечкой не входило в планы молодого человека - невдалеке стояли великолепные автоматы с газированной водой.
- Запалился, курносый? - с улыбкой спросил высокий молодой дядя в полосатой майке под распахнутой курткой и помыл ему стакан. Андрей важно протянул высокому свою монету.
- Ого! - уважительно присвистнул дядя. - С сиропом!
И волшебный автомат , урча и подрагивая, влил в стакан тугую неровную струю. Пока маленький Зайцев пил самую вкусную воду с самыми вкусными пузырьками, мир отодвинулся на почтительное расстояние и ждал.
- А где твои родители? - спросила девушка с красивой прической из кудряшек.
- А вон! - Андрей ткнул освободившейся рукой в толпу и, испуганно повертев головой, сразу же отчаянно заревел.
- Ты что, потерялся? - встревожилась девушка. - Мить, он потерялся.
- Не дрейфь, салага! - подмигнул высокий и поднял плачущего Зайцева над собой. - Ищи своих, курносый!
Совсем близко, через людской поток пробивались бледные счастливые мама и папа. Сопливого Андрея приняли с рук на руки и больше от себя не отпускали.
Это первомайское происшествие родители любили вспоминать до самой смерти - мама в таких случаях по-настоящему бледнела, даже если здоровенный Андрюша сидел перед ней живой и невредимый , а папа всегда замечал, что "надо было выпороть, да праздник!"
... Они всегда были вместе - рассудительная мама и фонтанирующий идеями отец. Вместе учились в школе, вместе поступали в институт, вместе работали на заводе. Шутили, что не умеют расставаться надолго - только, чтобы в армию сходить или в роддом за сыном. Они навсегда остались для Зайца молодыми, смеющимися и безгранично любящими друг друга.
Мама сгорела за месяц, когда Андрей готовился к своей первой сессии. Папа пережил ее на десять дней - от горя и тоски остановилось сердце...
- Андреу! Андреу! - в зайцевское лицо заглядывали встревоженные добрые глаза Пинкуллы.
- Витаукто дим ланжеги! - прошептал Андрей и крепко обнял девушку.