Миниатюры литературы

 Искусство миниатюры.

    Миниатюра (франц. miniature, итал. Miniature,  лат.  minium — киноварь, сурик, которыми в древности расцвечивались рукописные книги, маленькие, поясняюшие текст или украшающие страницы цветные иллюстрации в старинных рукописях или книгах, названные так по латинскому названию краски  к и н о в а р ь, которую использовали художники для этих иллюстраций).
     Книжные миниатюры известны уже в древнем Египте («Книга мёртвых») эпохи нового царства с рисунками пером и плоскостной живописью непрозрачными красками на папирусных свитках и в кодексах  на пергаменте.
     Миниатюра  в литературе, это жанр «малых форм»; небольшие по размеру произведения  - короткий рассказ, короткая пьеса, водевиль, интермедия,  разговорная, хореографическая или музыкальная,  эстрадная или клоунская сценка. На литературной миниатюре строится репертуар специальных театров миниатюр.   Миниатюрами называют также очерки, рассказы, пьески небольшого размера.
    Существуют театры миниатюр, в которых ставятся маленькие, обычно одноактные пьески – миниатюры. Классификация миниатюры затруднительна. Одни считают миниатюру стихотворением в прозе, другие - маленьким рассказом.
    В настоящее время чётко наметилось возрождение миниатюры, это обусловлено ускорением темп жизни, так что нашим современникам всё меньше остаётся времени на прочтение объёмистых книг.  Наметилась чёткая тенденция к краткости, к рекламности  сюжетов; становятся, всё более востребованы краткие формы литературных произведений (миниатюр). Быстрая смена эпизодов в сюжете, характерная особенность современной художественной литературы.
    И.С. Тургенев считается основателем литературно-художественного жанра миниатюры, с выходом в свет его произведений "Стихотворениями в прозе". Стихотворений в прозе" продолжили В.Гаршин, И.Анненский. Коротким, миниатюрным рассказам придавали большое значение К.К. Случевский, И. Бунин, В.Короленко, А.Куприн, В. Шукшин
    Главным признакам миниатюры в литературе, является малый объем произведения, котором  сконцентрировано изображению действительности без традиционных «завязок» в сюжете. В жанре миниатюры с наибольшей полнотой раскрывается мастерство писателя, развитое чувство тонкой филиграни экспрессивного развития сюжета, умение в малом по объёму произведении, выразить значительное содержание.

I. МИНИАТЮРЫ С НАТУРЫ

 НЕРАЗМЕННАЯ МОНЕТА

   Я не гневаюсь на своих обидчиков, так как в моём кошельке не водится таких монет. Я могу тратить только те монеты, что имею -Любовь.

СЛУГА И ХОЗЯИН

- О чём ты плачешь?
- Я потерял своего хозяина, и вот теперь безутешный плачу...
- Стань моим слугой, и перестань плакать.
- Слугой я могу стать, но ты не сможешь стать моим хозяином.

ПРЕКРАСНАЯ КОЗОЧКА

   Продавец, расхваливая свою паршивую козу, время от времени помещал её в свой волшебный ящик, и доставал оттуда прекрасную козочку, которая через некоторое время снова становилась паршивой козой, и продавец вынужден был, вновь и вновь повторят своё чародейство с волшебным ящиком...
- Послушай, продавец, - обратился к нему покупатель, - помести в свой волшебный ящик мою жену, пусть она также превратиться в прекрасную козочку, хоть ненадолго...
- Никак не возможно, - ответил продавец, – сами видите, габариты не те...

РЕВНИВАЯ ЛУНА

   Луна обиделась на Солнце, что оно с утра затмевает её сиятельство, и она сказала в сердцах: «Пусть Солнце скроется и больше не показывается никому на глаза...»
- А как же ты будешь сиять без солнечного света? – спросила Венера.
- Это Солнце сияет от моего света, - сказала Луна и затуманилась тучами...

ПРОЗРЕВШИЙ МИЛЛИАРДЕР

   В последние минуты своей жизни миллиардер произнёс слабым голосом: «Люди, не растеряйте свою жизнь. Я не сумел купить даже один час дополнительной жизни за тридцать миллиардов долларов.

КАПЛЯ И РУЧЕЙ

   Скромную, тихую дождевую каплю приняла в свою обитель морская раковина, и капля превратилась в драгоценную жемчужину, тогда как ручей болтал, болтал да с тем так и остался болтать без умолку...

ДВА ТРОСТНИКА

   Произрастали на берегу реки два тростника: один горький, другой – сахарный. Но вся сказка в том, что они находили общий язык... Тогда как нередко неразумные люди пытаются бодаться даже с твердолобыми баранами, рискую расшибить себе лоб...

ОСЛИНАЯ ДОЛЯ

   Ослу одинаково, что таскать на своей спине: книги или камни... Когда вербуют ослов на принудительные работы. Лучше самому удалиться из этих мест, иначе могут указать и на тебя, как на достойного принуждения.

ПРИТЧА ОБ АЛЧНОМ ЦАРЕ

   Алчный царь любил ездить по деревням и просил у селян приносить ему в дар по пол-яйца свежих, чтобы на следующий день забирать у крестьян куриц несушек.

ПРИТЧА О КУСКЕ ХЛЕБА

   Нищий постучал в дверь дома на краю села. Хозяин открыл и сказал, что в доме никого нет.
- А мне никого и не надо, - ответил нищий. Мне нужен лишь кусок хлеба, до глоток воды, а то мне так есть хочется, что и переночевать негде...

ПРИТЧА О МУДРОМ МУЛЛЕ

   - Вы учите нас тому, чего нельзя делать, - обратился к мудрому мулле прихожанин, -  но почему же, Вы сами делаете то, чего нам делать нельзя?
   - Я ещё раз готов повторить свои слова: делайте то, что Мулла говорит, но не делайте того, что Мулла делает... У погонщика и у верблюда могут быть разные цели, но идут они одной дорогой...

УЧЕБНИК ЦВЕТКА РОЗЫ

   Учитель сказал своему ученику: «Сегодня ты должен мне прочесть весь учебник цветка розы...»
   - А о бутоне цветка розы тоже мне следует прочесть сегодня? – спросил ученик, - но тут же, покраснел и удалился, когда учитель строго, молча,  и с упрёком посмотрел на своего нерадивого ученика...

      ПРИБАВКА

     Один подчинённый долго ходил к своему непосредственному начальнику, выпрашивая у него прибавку к его зарплате. В конце концов, начальник не выдержал домогательств своего подчинённого и со словами: «Вот тебе моя прибавка!..» - плюнул ему в лицо.

II. МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ И НЕВЫДУМАННЫЕ ИСТОРИИ.

Тысячу и одну ночь правил рукопись «Маленькие истории», и всё откладывал их печатанье на потом. Но однажды моих близнецов-болячек калит и гастрит, с которыми я давно ужился душа в душу,  посетили  ещё несколько совершенно очаровательные болячек. Бывало, я хоть в своей лачужке, в деревне Потапово, отдыхал, как Господь после сотворения мира, но теперь, и в своём маленьком раю стало мне всё – не слава Богу. Пошёл как-то дождь, кровля моей хижины прохудилась. Подставил я ведро, чтобы картошка в подполе не намокла, так верите или нет: так застучали капли по дну пустого ведра, что, Боже мой, хоть всех святых выноси... Нагнулся я, чтобы на дно ведра тряпку подложить да заглушить маленько эту «музыку», тут меня в сердце что-то толкнуло, в глазах потемнело, и словно иголочка стала с левой стороны груди, так что ни вдохнуть, не выдохнуть невозможно стало... «Что это со мной, в сам-то деле? – подумал я, - сердце у меня вроде в порядке было и вот такой сюрприз...»
    - Переутомился ты, дружище, - сказал мне внутренний голос, - отдых тебе нужен, а то, чего доброго, может произойти самый последний случай в твоей жизни...
    Ну, вот что, люди добрые, надо бросить всё и поехать в Пятигорск. Попью там минеральной водички, нервишки подлечу в радоновых ваннах, а там, глядишь, рукопись закончу править и дам ей вольную...
   Так оно всё и вышло. Вот и книжицу эту, держу у себя в руках, и говорю вам, дорогие мои слушатели: «Располагайтесь в моей светлице поудобнее, будьте здесь, как у себя дома. Наливайте душистый чай, угощайтесь калачами, кренделями и бубликами, послушайте мои маленькие рассказы и невыдуманные истории и будьте счастливы...» 
               
                МЕДАЛЬ

     Забежал ко мне на минутку мой сосед Валентин Верёвкин. Радостный такой заскочил ко мне: рот до ушей, хоть завязочки пришей, а в глазах – чёртики бегают. Запыхался он бедолага так, что слова сказать не может. Сунул мне под нос какую-то справку и говорит: «Гляди, Алексаныч, чаво мне учёные, ущучили; вон какую бумаженцию пропечатали! За такую вещь, хоть всё с себя сними и отдай и то мало будет... На ВДНХ меня вызывают, награждать будут мою персону, грозятся медаль вручить. Вот ведь, подлецы, чего надумали! Одного я никак понять не могу. За что они грозятся мне медаль-то всучить? Неужели за то, что я на своём трахтуре карасин сберёг? Я вместо одного квартала, почти полгода на нём  куролесил!..
      Я вот зачем заскочил к тебе, Алексаныч, ты, пожалуй, передай моей Любке, кобре моей, скажи ей, что так, мол, и так – Валентин твой на ВДНХ метнул - за наградой. Да вот ещё что скажи ты ей, зебре моей, я там у неё денег маленько приватизировал, так пусть она шибко-то не ерепенится. Я вскорости поеду на шабашку, и всё ей до копейки верну. Ну, пока, Алексаныч. Я, пожалуй, погоню на вокзал, а то на электричку опоздаю; ты только не забудь передать моей пантере, о чём я тебя попросил. А то у неё такая мода заведена: чуть что, так она меня по моргам рыщет. Ну, бывай, старик, я поковылял...
     После этих слов он метнулся из моей избы, подобно щуке, выпущенной в прорубь... Вечером я увидел Любу, жену Валентина Верёвкина и передал ей его просьбу.
     - Слава тебе, Господи, - воскликнула Люба, - я хоть несколько дней отдохну от него, окаянного; какое там к шутам ВДНХ, продолжала она, - ведь это письмо я сама ему напечатала на машинке, и печать в конце письмо железным рублём поставила. Деньги ему, паразиту, на дорогу специально на видное место положила, пусть только быстрее катится куда подальше. Надоело мне изо дня в день видеть его пьяную физиономию. Ну, подумал бы своей забубённой головой: за что его медалью можно награждать? Разве за то, что прошлой весной он колхозный трактор потопил в пруду под пьяную лавочку!.. Вот где отрава жизни! Была бы моя воля, собрала бы я всех этих пьянчужек, и отправила бы их всех скопом на необитаемый остров, да заставила бы их там работать по полной программе. Я бы им, паразитам, не то что вина, но и воды пить по целой неделе не давала бы...
               
                ЩУЧЬЕ САЛО

     Ехали два приятеля на телеге: один – рыжий, другой – чёрный. Ехали они долго и молчали: каждый думал о чём-то своём. Захотелось рыжему попутчику поговорить, да не знал о чём начать. Увидел он на берегу реки рыбака и решил заговорить о рыбалке.
     - Разве тут можно поймать хорошую рыбу? – начал рыжий свою беседу издалека, - вот, помниться, какую мне доводилось ловить рыбу. Поверишь ли ты мне или же нет: таких щук я вылавливал, бывало, что на пять пальцев одного только сала на ней было. Вот какую надо ловить рыбу. А теперь - это не ловля, а так – одно недоразумение...
     - Ой, полегче, полегче под гору, черногривая, - крикнул на свою кобылу черноволосый сосед, - мы скоро подъедем к тому месту, на котором отрываются у тебя подковы и всякий раз бьют лгунов прямо по голове...
     Рыжий сосед с опаской посмотрел на кобылу, намного помолчал, видимо о чём-то мучительно соображал, но вскоре заговорил снова.
     - Вот, приятель, - обратился он снова к черноволосому попутчику, - какие щуки-то на свете бывают! Правду сказать, на пять пальцев сала у них почти никогда не было, но на три пальца, пожалуй, что и было наверняка... А что, приятель, скоро ли будет то место, где у твоей кобылы подковы отрываются?
     - Да вот уж неподалёку...
     - Знаешь что, друг, - сказал рыжий, - положив свою руку на плечо чёрноволосому попутчику, - если сказать тебе по совести, то в моих щуках ни капли жиру-то не было, сам знаешь, какое может быть у щук сало, она, ведь не сможет тогда, как ей положено по природе, карасей ловить. Но вот зубы у щук острые, это точно!.. Так, где же то место, где подковы-то у кобылы отрываются? – снова спросил рыжий попутчик...
     - Это место растопилось точно так же, как твоё щучье сало, - ответил черноволосый ямщик.

                РАССКАЗ  ВОСКРЕСШЕЙ

     Плохо мне стало, совсем худо. Одного глотка воздуха дыхнуть и на то не стало сил хватать. Где-то дохну; да и то не на всю грудь, а то стал вдох поперёк груди: ни туда, ни сюда. В глазах потемнело: ни губами, ни пальцами не могу пошевелить, ни бровью повести, чую: вот уж и сердце похолонуло и не бьётся. Просто лежу, вовсе не дышу. «Вот она, какая смерть-то бывает, - подумалось мне, - и всё... и умерла!..»
     И вот лежу я и думаю себе (на думу-то ещё сил моих хватало): «Где же это я – на том или на этом свете?..» Слышу: люди забегали, загалдели, запричитали, а я лежу, как каменная. Вот уже мне и руки на груди складывают, и обмывать собираются, - что же это, и вправду, неужто, так люди умирают?!
     И вдруг, будто что-то оторвалось во мне: словно камень от сердца отвалился, и стала я подниматься, и вырвался вдох из уст моих, и ожило сердце, и очи отворились, и наступила перемена в состоянии души, что было, постыло, то стало мило...

                КОМПАС               

     Вертолёт с геологической экспедицией приземлился в тундре, неподалёку от чума, в котором жила семья чукчи. Хозяин чума Ананга предложил гостям ночлег: «Заночуете у меня, очень хорошо. У меня ни комар, ни мошка – не летай!.. У меня в чуме костёр жарко горит, дымом в дирку идёт. Комар и мошка – улетай!.. Мы оленятину кушать будем, говорить допоздна будем...
     После ужина и долгих разговоров геологи улеглись спать. Неожиданно, среди ночи, к руководителю экспедиции Николаю Монину тихо приблизился хозяин чума и, низко склонившись над ним, прошептал ему на самое ухо: «Уже спишь, или нет?»
     - Нет ещё, - так же тихо на ухо чукче прошептал Монин.
     - Моя видит, что твоя, шибко разумной была. Мало-мало ошибку не давала, когда к нам, в тундру прилетала... Хочу спросить совета: у меня три сына уже большие, но ума у них ещё мало. Один из них, взял у меня ружьё и патроны. Хорошее у меня ружьё было. А теперь не стало. Что я стану делать без ружья в тундре? Очень плохо. Чукча не может без ружья быть... Я точно знаю какой сын взял моё ружьё и припрятал в тундре, но как мне это доказать ему можно? Не можешь ли что придумать что-нибудь, а? Пусть он вернёт мне моё ружьё. Оно не доведёт его до добра. Мал он ещё. Ружьё – не игрушка. Беда может прийти в наше жилище. Ананга волнуется; помогай, выручай!..
     - Хорошо, хорошо, - ответил Монин, - ложись спать, а утром мы что-нибудь придумаем...
     _ Знай, однако, - в заключении сказал Ананга, - ружьё моё взял мой младший сын Бурдан, у него шрам во весь лоб...
     - Наутро Монин объяснил собравшимся четырём сыновьям Ананги, что у него есть волшебная указка, вот она и укажет без ошибки на того, кто взял отцовское ружьё. После этих слов, он усадил братьев за стол, при этом Бурдана усадил на северной стороне стола. Достал из своего кармана компас и произнёс такие слова заклинания: «Синус, косинус, - помогай!.. Гипотенуза и катет, - выручай! Биссектриса и медиана, - определяй!.. Тангенс, котангенс – указывай, кто из сыновей взял у отца ружьё – показывай!..» Он с силой покрутил магнитную стрелку. Пока стрелка вращалась, братья дружно крутили своими головами, пока стрелка не остановилась, указывая своим красным концом, на Бурдана. Виновник залился краской. Удивление его было столь велико, что он с силой стукнул себя кулаком по лбу, но тут же, спохватился и заупрямился: «Кто может поверить этому маленькому красному шайтану, этой красной большой блохе?! Она сейчас указала на меня, потом укажет на другого. Крути снова свою стрелку-указку!.. Когда стрелка закрутилась, братья снова вдохнули воздух и не дышали до тех пор, пока она не остановилась, как и прежде, указывая на Бурдана. Он вскочил из-за стола, как ужаленный и выскочил из чума. Вскоре он вернулся с ружьём в руках и, протягивая его отцу, сказал: «Прости, отец!» После этого, он обратился к Монину и спросил, указывая на компас: «Как это называется?»
     - Это компас, - ответил ему начальник экспедиции.
    - Подари мне компас, а я подарю тебе любимого волчонка...
    - Вот тебе компас, сказал в ответ Монин, - а волчонка оставь себе, ведь он твой друг, а друзей никому не дарят...   
            
                ВАСИЛИСА ПРЕКРАСНАЯ

         Пробудился Иван-сапожник чуть свет, испил из большой банки капустного рассола. Ему маленько полегчало. Обвёл он своим мутным взором вокруг себя, и чуть было не вскрикнул, хорошо, что успел сунуть кулак себе в рот. Словно молнией он был поражён красотой женщины, появившейся неизвестно откуда. Она подошла к его лежанке, нежно прикоснулась к нему смуглыми руками и тихо присела рядом с ним.
     - Ты кто такая? – удивился Иван, - как ты здесь оказалась? Дверь-то моя изнутри зачинена на щеколду, я ведь это точно помню...
     - Да ты не думай об этом, Ваня, - ответила она ласковым голосом, - лучше попроси у меня чего твоя душа пожелает, и я всё для тебя исполню...
     - Может мне всё это сниться? – подумал Иван. Он даже укусил себя за палец для верности, было очень больно. – Нет, я не сплю, - снова подумал он, - но никак не могу поверить глазам своим. Перед ним сидела вылитая Василиса Прекрасная, которую он ещё в детстве видел на красивых картинках в русских сказках...
     Иван приподнялся на локте, посмотрел на красавицу и тихо спросил:
«А можешь ли ты, к примеру, сделать так, чтобы вот на этом моём неприбранном столе, появилась бутылка «Столичной» водки?
     Вместо ответа Василиса Прекрасная только взмахнула своим широким рукавом и на столе посвилась бутылка «Столичной».
     Иван налил себе полный стакан, выпил залпом, вытер губы своим рукавом, и когда «Столичная» влага разлилась у него по всем конечностям, он с удовольствием посмотрел на свою красивую незнакомку.
     -А ты мне нравишься, - сказал он, оживившись, - таких красивых женщин я отроду не видывал. Он бережно взял её за руку и, глядя ей прямо в глаза, спросил: «Пожалуйста, скажи мне, наконец, как тебя зовут?
      - Она крепко обняла Ивана и прошептала ему на самое ухо: « Я – белая горячка...»

                ПОЮЩИЙ ГАРДЕРОБ

     Вернулся Сидор Кумачов с войны в родную деревню живым и невредимым. Добра всякого привёз из Германии три чемодана да, плюс к тому, привёз он немецкую радиолу, которой особенно гордился.
     Всем миром в деревне антенну для радиолы ставили, - срубили в лесу тонкую, высокую сосенку, привязали её к избе Сидора и антенна готова. Включили радиолу, и полилась по всей деревне музыка. Натурально: диковина - да и только!.. Тётка Христя настолько была потрясена этим чудом из Европы – «поющим ящиком», что не смогла удержаться на месте; побежала во весь дух через всю деревню к себе в избу и ещё с порога закричала во всю голову: «Степан, а Степан, что же ты лежишь, как бирюк на печи и знать ничего не желаешь? Вставай скорей, пойдём к Кумачовым во двор, там сам всё увидишь и услышишь». 
     - Да что случилось-то у Кумачовых, ты можешь вразумительно сказать? - отозвался Степан с полатей.
     - Ой, Степан, ты не поверишь, сколько я на свете живу, а такого ещё отродясь не видывала и не слыхивала: Сидор из Германии поющий гардероб доставил. Не поленись, сходи, полюбуйся на эту диковину, ей-богу – не пожалеешь. Там уже вся деревня собралась...
     - Ну что ты мелешь блажь всякую, Христя? Какой там ещё к шутам поющий гардероб? Никуда я не пойду. Причудам вашим потакать не собираюсь…
     - Какой же ты, Степан нелюдимый, - обиделась Христя, - пусть хоть сами архангелы на облаках в трубы заиграют, а тебе – всё нипочём. Я через всю деревню, как оглашенная пробежала, чтобы сказать тебе о знатной диковинке. Разве мне не обидно?..
     - Ну ладно – ладно, чего там из-за пустяков губы надувать? Ты иди, а я приду следом за тобой…   
     Когда Степан пришел к Кумачовым во двор, там веселье было уже в полном разгаре: под музыку радиолы все танцевали: и стар, и млад.
     Сидор Кумачов был изрядно подвыпивший, ходил, развернув грудь, словно гармонь, и всем с гордостью говорил: «Вот какую германскую штуковину я в деревню нашу доставил: чудо, да и только! Это вам не то, что наш патефон. Одно слово – Европа!»
    Ещё пуще Сидора гордилась его жена Клава: «Мой-то Сидор, видать в рубашке родился – всю войну прошёл, шинель у него, как решето продырявлено, а у него самого нет ни одной царапины. А сколько он добра всякого привёз! Одних отрезов на платье – десять штук и всё шёлк да крепдешин. А радиолу, какую доставил, вы сами видите: хоть все ночи напролёт не спи – слушай музыку, и наслушаться невозможно…
     Послышались звуки немецкого марша. Степан долго крепился, всё сдерживал себя, слушая этот скрип немецких сапог, скрежет металла и походный бой барабанов. Наконец, нервы у Степана не выдержали. Подошёл он на своих костылях к радиоле, да так ахнул правым костылём по играющей немецкой диковине, что немецкий марш мгновенно смолк…
     Сколько Сидор не бился потом со своей радиолой, так и не смог вернуть его к жизни. В конце концов, выставил его на улицу детям на игрушки. Тётка Христя долго отчитывала своего Степана за то, что он такой чудесный поющий гардероб изувечил, однако, и она, угомонилась.
Сидор на Степана зла не держал, понимал, что нервы у него подкачали. Жизнь в деревне текла своим чередом, как будто и не было там вовсе германского чуда – поющего гардероба.   
    
                ТРЁХГЛАЗЫЙ АРТЁМКА

     В колхозе «Мир» запорожской области народился необычный трёхглазый бычок, его назвали Артёмка. Колхозные дети взяли бычка на поруки: заботливо ухаживали за ним, поили молоком. Артёмка очень привык к детям и в знак особой благодарности лизал им руки своим шершавым языком.
     Председатель колхоза решил продать бычка киевскому зоопарку. Дети, сдружившиеся с бычком, очень расстроились, и рассказали Артёмке о том, что скоро им придётся расстаться. Артёмка тоже очень беспокоился, только есть стал больше.
     Через некоторое время, из киевского зоопарка приехали за Артёмкой. К своему огорчению, работники зоопарка увидели, что у Артёмки третий глаз закрылся плотной жировой складкой, образовавшей на лбу.
     К великой радости деревенских ребят Артёмка остался жить в своей родной деревне.

             РУССКАЯ КОРРИДА

     Колхозный бык Бугай в деревне Русский Шуй Новоторъяльского района отличается неукротимым норовом и уважительно относится только к кнуту пастуха Семёна.
     Однажды, когда Семён маленько расслабился, опорожнив две водочные бутылки, он на время потерял бдительность. Неподалёку от стада случилось в это время трактористу заливать воду в радиатор. Неизвестно, чем тракторист не угодил Бугаю, но только бык стал отчаянно гоняться за ним. Чудом водителю удалось запрыгнуть в кабину трактора, издавая истошный крик...
     Бугай на этом не успокоился. Трижды он отступал назад и отчаянно нападал на трактор, пытаясь прободать его насквозь. Бугаю всё же удалось сделать несколько пробоин в топливном баке, только после этого бык угомонился. Русская коррида получилась на славу.

              ДЕРЕВЯННЫЙ КОНЬ

    Милиционер устал ходить взад-вперёд по детскому скверу на своем участке. Он присел отдохнуть на деревянного коня и начал кушать мороженое  в стаканчике. По скверу проходил в форме матрос с Балтийского флота. Он увидел всадника на деревянном коне с мороженым в руке и при исполнении обязанности. Матрос заинтересовался этим удалым наездником; зрелище выглядело занимательно. Балтиец остановился около деревянной лошади, и с большим интересом стал в упор рассматривать этого удивительного «рыцаря». Смотрины продолжались долго. Наконец, у «рыцаря» стали сдавать нервы, и он заговорил первым: «Что уставился, Морфлот? Отчаливай, а то – глаза поломаешь...»
   - Так ты настоящий? - искренне удивился Морфлотец.
   - А сам, ты какой, самодельный что ли? - пошутил блюститель порядка, - греби своей дорогой... 
   - Если тебе моя любознательность не нравится, товарищ «Рыцарь печального образа», поезжай в другое место, а мне и здесь хорошо, - ответил матрос и запел: «Раскинулось море широко...»
    Это было уж слишком, прохожие стали обращать на них внимание, замедляя свои шаги. «Рыцарь» слез с деревянного коня и поменял место своей дислокации. Он сел под детским грибочком и продолжал кушать своё мороженое. Матрос «подчалил» к грибку и продолжил пение: «И волны бушуют вдали...» 
   - Ну, перейдёшь ты у меня сегодня улицу, - грозно сказал «рыцарь» и  покинул объект...
     «Товарищ, мы едем далёко... Подальше от родной земли», - закончил куплет матрос  Балтийского флота, и продолжил свой путь, напевая: «Товарищ, я вахту не в силах сдержать...»
               
                СНОТВОРНЫЕ

     Товарищи судьи, вы только представьте, какая неслыханная наглость процветала у моей соседки по нашей коммунальной квартире. Эта, прости, Господи, соседка, по вечерам сыпала, снотворные порошки  лошадиными дозами в чай своему мужу. Когда он мертвецки засыпал, она, прости, Господи, развлекалась с моим супругом в присутствии своего спящего клоуна... А я ведь только потом, всё это собачье дело пронюхала. Вот каким таким макаром я это всё пронюхала, то я никому и под пыткой не скажу; но, когда я застала их за этим ремеслом, они оба чуть в обморок не попадали, я ведь явилась им на глаза из-под их кровати...
   Тут я дала этой прости, Господи, соседке чертей!.. Тут уж я отвела душу!.. Мой-то шустро с поля боя смотался, а её клоун так и продолжал спать на диване, как убитый... Пусть она, прости, Господи, эта напудренная кошка, скажет спасибо, что успела от меня в ванной комнате захлопнуться, да я не сумела дверь выломать... Ну, уж я ей тогда дала бы чертей! Уж тогда б она у меня поскулила, болонка плешивая!.. И пусть она в нашей коммунальной квартире глаз теперь не кажет: выцарапаю  ей, прости, Господи, зенки её поросячьи...

                НЕ ЗАБЫВАЙ

      На Новотульском заводе работал Николай Сарайкин. Работал он по-чёрному на коксоподаче, где света белого не бывает. В конце рабочей смены у него видны были только зубы и глаза, а всё остальное было, как обугленная головешка – черным-черно. Уходя с работы, он никогда не мылся под душем, достаточно было того, что смывал «негра» со своего лица.
      –А какой толк мыться, - говорил Сарайкин, - завтра всё равно идти на работу и вновь станешь таким же чумазым.
     Работал Сарайкин до потери сознания. Наконец, начальство обратило на его трудолюбие особое внимание и назначило его бригадиром. Сарайкин надел новую спецовку, стал ежедневно принимать душ и превратился в вылитого «Доброго молодца», как из волшебной сказки. Теперь у него был свой небольшой кабинет с телефоном. Там, на стене он повесил свою бывшую «спецовку» и рядом с ней положил палку. Его сотрудники рассказывали, что Сарайкин, перед началом каждой своей смены, брал в руки палку, и  колотил ей свою спецовку приговаривая: «Не забывай, не забывай, не забывай, кем ты была раньше!..»

                БУКЕТ

     Муж подарил своей супруге в день её рожденья букет, завёрнутый в бумагу.
     - Вот тебе букетик, - сказал он и как-то странно улыбнулся. Глаза жены засветились радостью и, казалось, что вот-вот на них появятся слёзы счастья; это был первый букет, подаренный мужем за много лет совместной жизни...
     Она неторопливо, бережно развернула бумагу и с изумлением увидела, что это был букет обычной крапивы. Кровь так и хлынула ей в лицо. Она с негодованием долго искала глазами подходящее место, куда можно было бы  зашвырнуть этот ненавистный веник, но вдруг заметила, что муж совершает какой-то странный ритуал: он опустил свои брюки ниже колен и умоляющим голосом стал просить отстегать его, как сукиного сына посильнее крапивой, по заднему месту...
     - Да что ты такое сотворил, Ванечка, - не в шутку обеспокоилась жена, - за что тебя надо стегать крапивой?..
     - Стегай меня, Маруся, так, чтоб всем чертям стало тошно, - взмолился Иван, - моченьки моей больше нет никакой, чтобы и дальше терпеть этот мой проклятый радикулит.
               
                ФАРАОН ПРЕСТУПНОГО МИРА

     Весной 1988 года в Москве состоялись похороны авторитета преступного мира Кучулория, известного под кличкой Фараон. Таких пышных похорон Россия не знала со времён смерти Сталина в 1953 году.
     За несколько дней до его смерти, у него были конфисковано несколько мешков денег в иностранной валюте, чемодан ювелирных украшений, краденные уникальные картины и большое количество наркотиков.
     Хоронили Кучулория в самом центре Ваганьковского кладбища. Попрощаться с «авторитетом» собрался «цвет» преступного мира – главари кланов и бандитских организаций.
      Когда проносили гроб с телом отъявленного бандита-рецидивиста мимо памятника Сергею Есенину, была сделана остановка, чтобы главарь преступного мира Кучулория мог попрощаться с великим Русским поэтом. Из специальных картонных ящиков были выпущены белые голуби по числу прожитых лет Кучулории.
     Такая вот недобрая сила свела в один последний приют русского гения и фараона мафии конца двадцатого века.

                ЗОЛОТАЯ КАРТОШКА

     Одна гражданка соблазнилась картофелем на чужом огороде. Для своей маскировки она надела халат владелицы дачи и повязала её платок себе на голову. Перед началом вскапывания чужого картофеля, она бережно сняла со своих перстов два золотых кольца и дорогой перстень.
    Хозяйка очень огорчилась, когда увидела, что на её огороде вырыта вся картошка, но, обнаружив в кармане своего халата драгоценности, она с облегчение вздохнула и сказала: «Мои труды стоят этого вознаграждения, мой картофель оказался поистине золотым!..»
               
                ВСЮДУ ИГРАЕТ ГАРМОШКА   

     Тульская гармонь становится особенно популярной во многих уголках земного шара. Исконно русский музыкальный инструмент полюбился жителям Болгарии, Румынии, Польши, Югославии. Всё чаще поют «золотые планки» в Индии, Аргентине, Мозамбике. Повсюду возникают клубы любителей гармони и всё чаще происходят концерты виртуозов исполнителей. На международном рынке русская гармонь пользуется всё большим спросом.
     Кто знает, может где-то в Индии или в Африке гармонь воспитает своего Есенина.               

                ФИЛОСОФИЯ ДЕДА МОРОЗЕНКО

     Если вы не знаете о высшем благе, послушайте, что я вам скажу: «Высшее благо – радостнодушие. Душа должна жить свободно, бодро и не возмущаться страхами, боязнью и страданиями. В этом и есть высшее счастье в жизни. Даже в минуту смерти, можно отыскать блеск радости, устремляя все свои силы на преодоление тёмных волн, набегающих на душу и смотреть поверх этих волн, в широкую даль, туда, где виден блеск и свет... И вдруг, ты заметишь, что становишься выше жизни...»
               
                ЛЕТАЮЩИЙ НАСОС

     Дело было на Черниговщине. В полночь, Борис Ерёма вместе со своей собакой по кличке Майор возвращались в своё родное село Семёновка. Вдруг Майор испуганно взвыл... Борис посмотрел налево – никакого лешего не видно, посмотрел направо – никакого беса не видать, оглянулся назад – нет никого... Тогда Борис поднял голову вверх и обезумел. Над ним висело что-то огромное, шароподобное: луна – не луна, а что именно? Шут  её разберёт...
     Майор мгновенно исчез в тёмное отверстие, зиявшее в огромном светящемся шаре, и самого Бориса стало сильно засасывать к тёмному отверстию. Борис мёртвой хваткой ухватился за ветви, оказавшегося рядом с ним дерева и так удерживался некоторое время, пока светящийся шар не пропал, словно испарился или растаял...
               
                КУПАНЬЕ ПО ПРОСЬБЕ ХОЗЯИНА ТАЙГИ

     Жителю уральского посёлка Шаля - Николаю Федосову пришлось искупаться в холодной горной речке по настоятельной просьбе косолапого хозяина здешних месть - медведя.
     Федосов ловил рыбу и, оглянувшись на шорох за своей спиной,  с ужасом увидел медведя. Хозяин тайги, так заревел на рыболова, что тому ничего не оставалось делать, как незамедлительно выполнить его просьбу. Бросив свою удочку, он прыгнул в холодную воду. Медведя это не удовлетворило, и он заревел ещё более свирепо. Из уважения к авторитетному хозяину здешних мест, неудачливому рыболову пришлось несколько раз подряд нырнуть с головой в ледяную воду...
     Насытившись вволю зрелищем, медведь удалился в лесную чащу. Рыболов остался без ухи и юшки, но не без морали от своей жены, от которой он не смог утаить этого происшествия.

                ВЕРХОМ НА ХОЗЯИНЕ ТАЙГИ

     Охотник Баян-Оолу-Сарыг из таёжного посёлка Тоджа, республики Тува, вместе со своим напарником Баяном отправился промышлять белку. После продолжительного перехода охотники остановились на ночёвку. Только они развели костёр, вдруг из сугроба, прямо им под ноги выкатился медведь. Сбитый с ног охотник Баян каким-то чудом, ухватился за густую медвежью шерсть, и совершил удивительное путешествие по тайге.
     Косолапый Мишка ломился по чащобе, и уносил на своей спине насмерть перепуганного Баяна. К счастью, на их пути попалась толстая ветка кедра, низко растущая над землёй, которая буквально сшибла наездника со спины медведя в сугроб, а медведь понёсся дальше, сокрушая всё на своём пути. Как сообщает газета «Тувинская правда»: охотник Баян отделался лёгкой песней, которую потом пропел другу охотнику у костра.               

                ОХОТА  ДЕЛЬФИНОВ

    Летней, лунной ночью большое дельфинье стадо сумело загнать в Сочинский порт огромный косяк рыбы. Вода в акватории порта, отделенного от моря пирсами, буквально закипела от рыбы.
     Одна часть дельфинов преградила узкий проход из порта, а в это время вторая часть дельфинов подкреплялась рыбой.
     Насытившись до отвала, вторая часть дельфинов заняла место в узком проходе из порта, а первые – продолжили пир.
     Сообразительность дельфинов вызвала изумление дежурных по сочинскому порту.
    - Картина морской охоты дельфинов была поразительной, - заключили очевидцы.
               
                КАК  МУЖИК С МЕДВЕДЕМ СПАСАЛИСЬ

     Попал, изрядно подвыпивший мужик, ночью в яму, а когда утром проснулся, видит: медведь рядом сидит. Вскрикнул перепуганный мужик, и разбудил медведя. Подмял медведь мужика под себя своими огромными лапами, согнул его в три погибели, стал своими задними лапами мужику на спину и выпрыгнул из ямы...
     Опомнился мужик, огляделся, видит - медведя нет в яме. – Ну и дела, - говорит мужик, - помял меня медведь крепко, но, слава Богу, что я хоть жив остался. Глянул мужик вверх, - яма высокая, что не выбраться самому. – Ладно, - думает себе, - буду звать на помощь, авось кто-нибудь услышит...
     Тем временем, что-то толкнуло мужика в спину. Оглянулся мужик, видит, это медведь подаёт ему длинную палку, ревёт и показывает, лапой, чтобы мужик взялся за неё. Ухватился мужик за один конец палки, медведь его вытащил и пошли они каждый своей дорогой...
     У Бога - чудес много.

                СЛАСТЁНА

     «Повадился медведь приходить на пасеку к деду Панкрата – мёд воровать. Мало того, что вычёрпывал он мёд из ульев своей лапой, как лопатой, самым бессовестным образом, так ведь он ещё и рамки с сотами все помнёт, и ульи покорёжит...
     - Ну, погоди ты у меня, косолапый, - решил дед Панкрат, - я тебя прищучу, узнаешь ты у меня Кузькину мать, покажу я тебе, сукину сыну, где раки зимують: гать твою, гать совсем - семь-восемь!.. Я тебе устрою - развесёлую жисть... Приковал он капкан к бревну, замаскировал своё творение травой на тропинке, по которой Потапыч к нему в гости захаживал, и притаился в засаде поодаль, стал терпеливо дожидаться...
      - Пчёлки стараются, медок по-капелюшечке собирають, - никак не мог  успокоиться старик, - а ты, утроба ненасытная, всё загребаешь своей лапищей, кубыть лопатой. Ой, доиграисся ты у меня!.. Вот уж скоро покажу я тебе «сладкую» жисть, так что невзрадуешся!..
     Расположился Панкрат поудобнее под вишнями, за смородинным кустом, зарядил свою двустволку на всякий случай, смастерил себе самокрутку, раскурил цигарку-носогрейку и размечтался: «Вот изловлю эту бродягу, да и пошью из него себе тулупчик;  плохо ли мне будить?!»
     Всю ночку просидел дед в своей засаде, ажно кости у него все заныли, пока он по-тихому, стараясь меньше двигаться, ожидал ентова голубчика... Вот уж и глаза у него стали слипаться, и голова сама на грудь часто стала падать, но самозванца бесстыжего всё не было. Вот уже на небе и светлая полоска рассвета появилась, собрался уж, было, он совсем выходить из своей засады,  чтобы в свой курень направиться, как вдруг послышался хруст веток: медведь собственной персоной явился и не запылился. Шёл он неспешно, вразвалочку, да огромный-то какой, Господи ты, Боже мой!.. Дед даже перекрестился многократно мелким крещением... Тут медведь взял да и остановился неподалёку от капкана, постоял маленько, словно раздумывая о чём-то, вдруг, резко повернул голову в сторону деда, стал принюхиваться. У Панкрата, поверите ли вы, люди добрые, или же нет? даже под ложечкой похолонуло и в животе заурчало. «Неужто, пронюхал запах моего самосада, - встревожился дед не на шутку». Но, к его счастью, Михаил Потапыч недолго сомневался, а потом решительно направился к улью, да и зацепил передней лапой за капкан. Раздался металлический щелчок. Капкан захлопнулся. Медведь взревел и начал трясти, своей ушибленной лапай...
     «Ага, попался голуба, - обрадовался дед, - пошуми, пошуми маленько - без шуму и брага не киснет!.. Но к его великому удивлению, медведь вдруг встал на задние лапы, взвалил ненавистное бревно с капканом себе на спину, да и потащил его по направлению к реке Медведице. Пошёл и дед за ним следом в полной растерянности. – Господи, помилуй, - шептал он, - сердце моё переполнилось жалостью к нему; вот на старости лет довелось мне истязать несчастную животину; умирать буду, не прощу себе этого злодейства...»
     Подошёл мишка к обрыву реки и скинул ненавистное бревно со спины в реку, да вместе с этим бревном и сам плюхнулся в воду... Долго он барахтался в реке, пока выбрался на берег и распластался на песочке, как мокрая тряпка. Панкрат приблизился к Мишке, а дед, поверите  ли вы, или же нет? – протянул лапу с капканом в сторону деда Панкрата и, глядя ему прямо в глаза, жалобно так зарычал – просил о помощи. Преодолел дед свой страх, приблизился к нему, отомкнул капкан, освободил его...
     Михаил Потапыч помотал своей головой, словно благодарил деда за своё освобождение, приподнялся и поплёлся к лесу - туда, откуда он и явился.
     - Если он не оглянется, - загадал дед, - значит, не простил мне своей обиды... Так и стоял Панкрат, пока медведь не скрылся из виду в лесу. Так ведь он и не оглянулся сердешный, знать, не простил деду своей обиды. Шибко, видать обиделся он на людей за такую вот грубость, что над ним сердешным сотворили люди.
      - Сколько жив буду, не прощу себе такой жестокости, - раскаивался дед Панкрат. Ведь и то сказать, медведь-то ведь тоже тварь Божья, он ведь так же, как и люди ведает и боль, и страдания... 
               
                ОСЛИНАЯ ВОЛЯ

     Были ослы вольными когда-нибудь? История умалчивает об этом. Сами же ослы про это и думать не желают, а другим что больше самих ослов надо? Слава Богу, если ослы помнят о своём роде-племени с момента своего рождения, так сказать: помнят о личной ослиной истории. Но истинно мудрыми считаются ослы, не помнящие своего родства. «А зачем? – спрашивается, - поесть, попить хозяин и так даёт, работу свою они любят, с удовольствием таскают вязанки дров из леса на своём хребте, так какого рожна, спрашивается, ещё надо?..»
     Жил один осёл так же, как все другие ослы живут. Так и прожил бы он свою жизнь счастливо и горя не ведал бы. Да вот на беду приснился ему однажды сон. В общем-то, это был даже не сон, а какое-то смутное видение, из которого понял он, что другая жизнь на земле возможна – более светлая. Очнулся, осёл встревоженный. Долго искал он чего-то по серым стенам и  по углам, но ничего не нашёл утешительного для ума и сердца. Начал он вспоминать: что это за сон такой ему причудился? Но ничего путного не мог вспомнить. Какая-то голубая даль и больше ничего: ни очертания, ни образа... Попытался он выведать у своей ослицы: что же это такое могло ему примерещиться? Но подруга его только ушами своими похлопала на всю эту премудрость и даже осерчала, что он ей спать мешает. «Дожил ты уже до плешин, а всё в облаках летаешь, - сердито молвила ослица, - всё молодишься и щеголяешь, всё философствуешь – смех, да и только! Погляди на себя, вон уж вся шерсть облезла». Под конец она обозвала своего мужа умником...
     Время шло. Осёл уж было, начал забывать о своём сне. Он только чувствовал, что в его существование вторглось что-то необычайное, какая-то неведомая тревога и тоска, но впечатление от необыкновенного видения притупилось...
     И вот однажды, он пробудился ото сна, вскочил, выпрямился, вытянул шею, поднял голову, «наострил» уши и вздрогнул всем своим телом. Затем, из его груди вырвался воинствующий клич: «И-а-а-а!..»
     Вскочила ослица, забрехали собаки, проснулся хозяин: все всполошились!..  Перед внутренним взором осла ясно промелькнула древняя воля. Душа его было озарена таким блеском радости, что, не колеблясь, он разбежался и ударил своей головой в ненавистные хозяйские ворота, так что они распахнулись, к всеобщей радости всех четвероногих обитателей хозяйского двора. Но в глазах осла помутился весь белый свет, и он упал замертво...
     «Что это с ним такое стряслось? – спрашивали ослицу соседи-ослы, - такой он у тебя смирный был и вдруг на тебе: ворота своим лбом протаранил!..»
     «Да приснился ему, сердешному какой-то сон, - объяснила ослица, - будто он очутился на воле, так вот он и восстал...»
     «А что это за штуковина такая – воля?!» - полюбопытствовали ослы.
     «Да так, какая-то муть голубая...» - пояснила ослица.      

                СОБАЧЬЯ ДОЛЯ

     Была у одного хозяина собака. Много лет служила она ему верой-правдой. Когда состарилась, хотел её хозяин убить, но увидел, что из глаз у неё потекли слёзы, сжалился над ней, не стал убивать, но прогнал со двора и запер калитку.
     Стояла поздняя осень: листья с деревьев осыпались, лужи подёрнулись льдом, по небу плыли тяжёлые тучи.
     Сжалось собачье сердце. Все чужие ворота заперты, в подворотню не подлезешь, а у своих ворот ждать больше нечего. Хозяин так и сказал: «Иди прочь от моего двора без оглядки и чтобы глаза мои никогда тебя больше не видели». Остаётся одно – идти в город, там можно отыскать хороший, тёплый подвал. В городе  пищевых отходов много... Там я уж как-нибудь доживу свой век...
     По дороге в город она останавливалась, садилась отдохнуть на землю и скулила, жалуясь сама себе на безутешную собачью долю... И вот, наконец, показался, вдалеке, город и ей навстречу из города шёл чей-то собачий сын.
     -Куда тебя нелёгкая несёт? – проскулила собака, - что тебе не живётся в городе?
     - Неужели ты ничего не слышала? – проскулил собачий сын, - теперь в городе на нас собак открылась настоящая охота: из наших шкур люди делают для себя шапки, рукавицы и сапоги, а мясо наше на шашлыки пускают...
     Долго стояли они прижимались друг к другу, чтобы согреться, а когда из-за туч появилась луна, побрели они – каждый своей дорогой, глотая крупные собачьи слёзы. Но всё же, будто легче стало, словно каждый поделил своё горе пополам.      

                ШАЙТАН

    Семья якута собиралась ужинать. И всего-то в семье было только двое: отец да сын. Посреди чума горел очаг, и на углях жарилась оленятина. Вкусно пахло в чуме. Хорошо было сыну, что отец его с ним всегда рядом.
   В тундре дул сильный ветер и вдруг послышался протяжный вой: У-у-у-у, у-у-у-у...
     - Кто это так завывает? - прошептал якутёнок, испуганно заглядывая отцу в узкие щелочки глаз, и плотно прижимаясь к нему всем своим худеньким телом. В тундре снова послышался вой, но уже не в одном месте и не так далеко, как прежде. Вой сливался в жуткий хор, от которого стыла кровь в жилах...
     - Это волки воют, - сказал якут, обнимая худенькое тело якутёнка, - но ты ничего не бойся, когда отец с тобою рядом... Придётся мне спустить на волков собак с упряжки, - продолжал якут после короткого молчания, - а не то, так чего доброго эти пришельцы погубят наших оленей. Якут встал и направился к выходу.
     - А как же мясо, ведь оно почти изжарилось? – поинтересовался якутенок, больше для того, чтобы хоть ещё ненамного задержать своего отца в чуме; так ему не хотелось оставаться без отца, что и высказать нельзя...
     - С мясом, сынок, разберёмся потом, - как можно спокойно сказал отец, - не бойся ничего, я скоро вернусь. Он отвернул в чуме оленью шкуру и выбрался наружу. В небе светила огромная жёлтая луна. Волки выли совсем близко, много их было. Жутко слушать такой дикий вой. Снег резко хрустел под ногами якута. Быстро он подошёл к нартам, и, освободив собак от упряжки, строго обратился к вожаку с такими словами: «Шайтан, - сказал он, заглядывая в глаза умной, преданной собаке, - выручай, Шайтан... Слышишь, как страшно воют волки? Это они навывают нам смертельную беду. Много раз ты выручал своего хозяина от беды, выручай и теперь...»
     Шайтан приветливо повилял хозяину хвостом и принял боевую стойку. Такую же стойку мгновенно приняли и все остальные собаки. Шайтан окинул своё собачье племя повелительным взглядом и зарычал воинствующим рыком, словно говорил: «За мной, собачьи дети! Победа или смерть!..» В следующее мгновенье собаки дружно ринулись в бой. Через несколько минут морозный воздух сотрясли страшные звуки: леденящее душу рычанье, визг и клацанье зубов. Схватка собак с хищными волками порой удалялась от чума, но вскоре приближалась вновь. Долго разносились эти ужасные звуки, пока, наконец, они не растаяли в бескрайних просторах тундры. Всё стихло...
    - Отец, почему до сих пор ещё не вернулся наш Шайтан? - спросил якутёнок у своего отца после ужина.
     - Нелегко пришлось нашему Шайтану, чтобы заставить волчью стаю убраться отсюда подальше, - ответил якут, раскуривая свою трубку, - спи, сынок, а когда ты проснёшься, вернётся наш Шайтан, может быть усталый и израненный, но живой...»
     Шайтан приполз к чуму нескоро. Во многих местах он был  искусанный,  волчьими клыками, но живой. На снегу алели капли собачьей крови подобно гвоздикам...

                ОХОТНИК  ЭГЕЙХОДА

     Хозяин чума Эгейхода лёг усталый на войлочный ковёр у самого очага и, раскурив свою трубку-носогрейку, обратился к своей жене с такими словами: «Зачем, жена, ты не торопишься послать моего старшего сына звать гостей? Когда же ты успела позабыть о том, что я, известный на всю округу охотник Эгейхода, убил медведя, и что у нас будет большой праздник? Пусть мой старший сын, как стрела облетит все становища и позовёт в наш чум столько гостей, сколько сосен в нашей тайге!..»
     Эгейхода встал во весь рост и начал неторопливо ходить вокруг очага по часовой стрелке. Трубка его хорошо раскурилась, дух был приподнят на небывалую высоту, и он с гордостью продолжал говорить своей жене: «Когда Бог тайги позвал медведя из берлоги, и я напал на его след, тогда ещё можно было никому не торопиться ко мне в гости, но теперь, когда Эгейхода убил великана тайги, пусть никто не задерживается и все приходят ко мне на праздник в честь убитого сиволапого медведя!..» Охотник Эгейхода вдохнул ароматного синего дыма махорки, с удовольствием поцокал языком: «Цэ, цэ, цэ!.. Хорош табачок, однако!.. Всё с себя сними и отдай за него и всё мало будет!.. Ты вот как, жена, научи говорить моего старшего сына гостям моим, что праздника такого давно не знала тайга: я, старый охотник Эгейхода надену свой лучший наряд, спою и станцую о том, как убивал я медведя!.. Пусть люди не боятся Бога тайги. Бог никого не станет наказывать за убитого сиволапого великана. Я уже принёс Богу в жертву голову медведя и называл её дворцом ума, я пожертвовал Богу ноги медведя и называл их столпами тайги, а самого медведя я назвал чудом тайги...»
     Эгейхода снова лёг на войлочный ковёр у очага, с силой растёр своими кулаками глаза, чтобы они не сомкнулись, до того как он всё скажет своей жене, и продолжил свой монолог: «Немало охотников заплатили неудачами за то, что ходили по следу такого великого медведя. Вот что я сейчас подумал: самый богатый купец не пожалеет всю свою кассу за шкуру такого великана!.. Ай-яй-яй! – не пожалеет, говорю - он всю свою несметную кассу, когда такую мехоту потеребит!.. Так я ещё и не отдам эту невиданную мехоту, ни за какую большую кассу. Касса приходит и уходит, а слава обо мне пусть навсегда останется в этом родовом чуме!.. Поторапливайся, жена, не стану же я, знаменитый на всю округу охотник Эгейхода слишком долго ждать званных гостей!..»
     Охотник ещё раз затянулся приятным, синим дымком от самосада, с удовольствием поцокал языком, похвалил шибко добрый табак и уснул у самого очага счастливым, спокойным сном...         

                ПРАВДА И КРИВДА

     Отслужил солдат службу, дали ему сухой паёк – три сухаря да три кусочка сахара и отпустили на все четыре стороны. Солдат, хоть и без гроша в кармане, а и тому рад, что служба, наконец-то, закончилась, он может поехать трудиться, куда пожелает.
    Поднял солдат на дороге стёклышко, погляделся в него, пригладил руками у себя на голове волосы, поправил гимнастёрку и пошёл – куда глаза глядели. Шёл он, шёл и встретил ветхого старца.
     - Сотвори милостыньку, служивый, - попросил старец. Отдал ему солдат половину своего сухого пайка.
     - Добре, - говорит старец, - спаси Христос, что последним своим куском со мной поделился. Чем тебя мне наградить за твою доброту? Проси чего хочешь.
     - Да чего же я стану просить у тебя, старого человека? Хотелось бы мне трубку такую иметь, чтобы её ни табаком набивать не надо было, не раскуривать, - чтоб само собою всё это делалось. Так ведь нет у тебя такой трубки...
     - Хорошо, - говорит старец, - иди, служивый, своей дорогой, будет у тебя такая трубка, но ты должен понять: если встретишь Кривду и не выправишь её, - трубка твоя никогда больше не раскурится.
     Только проговорил это старец, тут же исчез, как будто его и не было вовсе. Подивился солдат, что исчез старец таким удивительным образом, однако долго размышлять не стал: отчего да почему? А пошёл своей дорогой. Прошёл солдат немного и вдруг подумал: «Дай-ка я погляжу на трубку». Остановился он, сунул руку к себе в карман: так и есть, вот она, трубочка заветная... Только успел солдат вытащить трубку из своего кармана, а она уже раскурена...
     «Уже дымит! Вот тебе раз! – подивился служивый, - добрая вещь!..» Покурил он трубочку в своё удовольствие и снова сунул её к себе в карман, а она сама собою в момент погасла.
     Случилось в это время в тех местах такое событие в народе, что Правда не захотела далее мириться с бесчинствами Кривды, уличила её во всех злодеяниях и подала на неё в суд. Кривда обратилась за помощью к самому дьяволу. Дьявол выслушал опасения Кривды и успокоил её: «Не волнуйся, - говорит Сатана, - мы на суде так дело это искривим, что Правде самой хуже станет, так что от неё толь пух да перья полетят в разные стороны».
    Дьявол предложил Кривде своего личного адвоката. Суд состоялся при закрытых дверях. В суде адвокат Дьявола защищал Кривду с таким успехом что, несмотря на всё злодеяния Кривды, ей воздали хвалу, честь и славу, а у Правды конфисковали всё имущество. Прямо в здании суда
с Правды сорвали одежды, и все избранные присутствующие оплевали её с головы до ног. После этого, несчастную Правду прямо из зала суда направили на каторгу. Вдобавок ко всему, людей, сочувствующих Правде, столпившихся у здания суда, побили дубинками...
     Дьявол и Кривда были в великой радости. По этому случаю, они устроили такой шабаш, что земля ходуном ходила. На этом кагале присутствовал сам Сатана и, несмотря на свой преклонный возраст, отплясывал всю ночь такого «трепака», что вся нечистая сила чуть было, не помирала со смеху...
   Когда в тех местах проходил солдат, он увидел, что много людей находятся в великой скорби и в трауре. «Что случилось? – спросил у местных людей служивый, - почему вы плачете?» И люди рассказали ему всю эту историю о вопиющей несправедливости Кривды по отношению к Правде.
     - Э-ге-ге, - подумал солдат, - надо мне эту Кривду незамедлительно выправить, а не то, погаснет моя трубка. Отправился служивый туда, где нечистая сила всем кагалом шабаш справляла, спрятался он за корягой, а трубочку свою раскурил, да на сучке её приладил. Сам Сатана первый обратил внимание на раскуренную трубку: «Что это ещё за чертовщина такая здесь, в наших местах  охотиться вздумала? Пойду-ка, что ли, погляжу». Только Сатана занёс своё копыто через корягу, солдат изловчился да и накинул ему на хвост верёвочную петлю, намотал на сучок коряги и принялся крестить эту нечисть в самое рыло дубинкой – крест на крест... Пометался, пометался Сатана туда-сюда, чует, что дело тут выходит нешуточное: и хвост намертво удавлен и вся рожа расквашена – уж больно у служивого коряга в руки попалась тяжёлая да сучковатая, хоть караул кричи. Но самое-то страшное, что бьёт солдат не просто наотмашь, как в старину колдунов мутузили, а всё норовит крест-накрест припечатать. Так и пришлось Сатане упасть рылом в самую грязь и провалиться сквозь землю, только остался на сучке висеть его хвост с кисточкой...
     Поглядел служивый туда, где, шабашники пировали. Видит, что и они все, как один провалились сквозь землю, как будто, их здесь и вовсе никогда не было. У них, у Сатанистов такое правило заведено: куда один, туда и все торопятся. Так туда им всем и дорога заказана.
     Осмотрел свою трубочку служивый – она ещё дымилась. «Выходит, что я Кривду хорошо выровнял, - подумал он, - и пошёл дальше своей дорогой...»   
               
                ЧТО ПОТОПАЕШЬ, ТО И ПОЛОПАЕШЬ   
 
     Молодой волчонок спросил у старого матёрого волка: «Почему люди говорят, что волка ноги кормят?»
     - Подрастешь, сам узнаешь, - ответил волк.
    Наконец наступил такой день, когда старый волк взял на промысел своего молодого волчонка. Далеко им пришлось идти, пока они добрались до стада, и волк, строго предупредил своего волчонка: от меня не отставай ни на шаг. Подкравшись к стаду с подветренной стороны, он с быстротою молнии подлетел к молодому ягнёнку, в одно мгновенье зарезал его, и ловко вскинув жертву себе на спину, бросился к лесу. Молодой волчонок едва поспевал за ним. Вскоре они услышали сзади невероятный шум, стрельбу и собачий лай. Через некоторое время старый волк переложил свою ношу на спину молодому волчонку; тут-то и почувствовал волчонок, что бежать так быстро он уже не может, а сзади уже недалеко слышалось, как за ним гнались собаки и вот они уже совсем близко-близко, слышалось их частое дыхание, и чувствовался нестерпимый запах псины... Сердце волчонка готово было вырваться из груди, срывалось дыхание, темнело в глазах и неприятно закладывало уши...
     В критическую минуту старый волк ловко перекинул ягнёнка на свою спину и тут волчонок почувствовал, будто у него за спиной выросли крылья, казалось, что он не успевает даже отталкиваться ногами от земли... А вот уже и лес-спаситель...
     Переведя дух, после первого испытания погоней, и немного подкрепившись сладким мясом молодого ягнёнка, волчонок произнёс с облегчением: «Теперь-то я знаю, почему волка ноги кормят...»
     - Почему же? – поинтересовался заматерелый волк.
     - А потому, наверное: что потопаешь, то и полопаешь.
     Волк похвалил своего волчонка, лизнув своим шершавым языком у него за ухом.
    
                БУКВАРЬ

     Цыганская многочисленная семья намытарилась за день в скитаниях в поисках хлеба насущного и под вечер расположилась на ужин под раскидистым деревом в городском сквере. Огни большого города заливали неоновым светом этот маленький табор, вырывая из вечернего полумрака живые четкие силуэты его обитателей. У каждого из них была посильная ноша: у детей, умеющих ходить, за спиной были привязаны дети, которые ходить, ещё не научились. Мать семейства несла два огромных узла наперевес через плечо, которые свисали почти до самой земли. Только у отца семейства ничего не было в руках никакой ноши, он чувствовал себя  цыганским бароном: сильным, спокойным, уверенным...
     Когда семейство цыгана село в кружок, отец разломил на всех несколько больших караваев хлеба, достал из глубин своего кармана кусок сала, завёрнутый в лоскут, аккуратно извлекая его из тряпицы, подобно тому, как богатый еврей достаёт большой семейный алмаз из шкатулки. Цыган привязал кусок сала за ниточку к ветке дерева и произнёс такие слова: «Сегодня, Романе, на ужин будет хлеб с салом вприглядку».
     Цыганята принялись наперегонки уплетать хлеб вприглядку с салом с таким завидным аппетитом, какой дай Бог иметь всякому смертному человеку. Цыган остался доволен, что семья быстро насытилась. После трапезы отец семейства снова завернул кусок сала в тряпицу, в которую по всей вероятности, заворачивали сало его далёкие предки, и аккуратно положил содержимое в карман брюк, запуская свою руку в свой карман, чуть ли не по самое плечо. Затем он потрепал своего младшего сына по кудрям и с удовольствием сказал: «Молодец, Рома, скоро я куплю тебе самую научную книгу – букварь с нарядными картинками». И тут нашла на старого цыгана стихия мечтаний: «Эх, Романе, скоро мы с вами крепко заживём, так мы заживём с вами, Романе, что лучше-то, и жить не надо!.. Вот уж скоро ожеребится наша кобыла, мы жеребёнка продавать не станем, оставим его себе, а кобылу Красавку продадим. Все в хромовых сапогах ходить станем! Дочкам богатые нарядные монисто куплю! Матери вашей подарим красивую шаль...»
     Младший цыганёнок не удержался от соблазна заявить всем о своей заветной мечте: прокатиться на молодом жеребёнке. Он быстро вскочил на ноги и начал изображать, как будет скакать на нём по степи: «Сяду на него верхом вот так! Поскачу на нём во весь опор вот так!..»
     Отец взял ремень и опоясал младшего цыганёнка вдоль спины. Потом усадил его рядом с собой и строго сказал: «На жеребёнке верхом скакать не положено, спину ему и себе поломаешь, понял!» Цыганёнок утвердительно покачал головой в знак согласия, почёсывая свою спину, только что опоясанную широким отцовским ремнём. Теперь он твёрдо знал, что верхом кататься можно только на объезженной лошади... 
     Когда всё большое семейство цыгана улеглось на ночлег, младший цыганёнок долго мечтательно смотрел на звёзды и думал: «В большом городе звёзд в небе над головой меньше, чем в степи, они очень высокие и не такие яркие. Вот в степи или в лесу – другое дело. Там звёзды висят низко над головой и светят ярко, так что, кажется, стоит только протянуть руку и можно их потрогать...» Представилось цыганёнку Роме, как отец купит ему самую научную книгу – букварь. Отец у меня такой, что уж если скажет слово, то слово его вернее всякой печати. Рома ещё раз почесал свою спину опоясанную отцовским ремнём. – Отец, конечно прав, - подумал он, - маленькому жеребёнку очень даже легко спину поломать, вот когда он вырастит, тогда уж совсем другое дело, тогда смело можно будет скакать на нём верхом. И приснился цыганёнку букварь с красивыми картинками, где были нарисованы яркие звёзды, которые он трогал своей худенькой рукой, а другой своей свободной рукой вёл он по степным просторам под уздцы доброго объезженного коня...

                КРАСНАЯ ТЕЛЕГА

     У отца с матерью была большая, дружная семья. Все сыновья были у них трудолюбивые, если не считать приёмного младшего сына Ефимушку, хитроумного и ленивого. Братья недолюбливали его, и называли между собой христопродавцем.
     Братья в поле работают, а Ефимушка знать ничего не хочет, знай себе - прохлаждается: то его в поясницу прострелило, то в животе у него урчит или голова раскалывается. А если за какое дело примется, так хоть руки у него за такую работу оторвать и выбросить – не жалко.
     Осенью братья собрали хороший урожай пшеницы: что на посев оставили, что – на еду, а остальное решили продать. Запрягли лошадь, положили в телегу мешки с пшеницей и отправили Ефимушку на базар.
      К вечеру вернулся Ефимушка с базара, а братья его и спрашивают: «Продал пшеницу?»
     - Всё продал, - ответил Ефимушка, - и пшеницу, и кобылу, и телегу...
     - Зачем же ты телегу и кобылу продал, - удивился Отец, - что же мы теперь делать станем?
     - Не волнуйся, отец, - успокоил Ефимушка, - я всё это выгодно продал, а когда наступит весна, мы выгодно купим кобылу и телегу.
     - Как же ты с базара домой добрался? Дорога-то дальняя...
     - Меня сосед подвёз на красной телеге...
     - Ну что ж с тобой можно поделать, - пожал плечами отец, - я пока что ничего не понял, потом разберусь, а сейчас давай деньги, которые ты выручил от продажи хлеба, лошади и телеги... И к великому удивлению всего семейства, Ефимушка развёл только руками: «Все вырученные деньги я отдал соседу за то, что он подвёз меня до дома на своей красной телеге...»
     По просьбе отца, все братья вышли, оставили его с Ефимушкой наедине. О чем они беседовали? – об этом братьям ничего неизвестно, но с этого дня отец часто стал ездить с Ефимушкой в город на красной соседской телеге и, возвращаясь поздно ночью, были оба изрядно навеселе.
     - Да что же это такое происходит в нашем доме? – жаловались братья своей матери, - этот Ефимушка пустил нас по миру, а отец ему во всём потакает...
     - Дети мои, - взмолилась мать, - прошу вас: не спрашивайте меня об этом, а тем более не спрашивайте этого у своего отца родного и у Ефимушки. Это теперь стало небезопасно для вас...
     - Почесали братья свои затылки, подтянули потуже свои ремни и решили: чему быть, того не миновать...               

                КОМПАС

     Вертолёт с геологической экспедицией приземлился в тундре, неподалеку от чума, в котором жила семья чукчи. Хозяин чума Ананга предложил гостям ночлег: «Заночуете у меня, очень хорошо. У меня ни комар, ни мошка – не летай!.. У меня в чуме костёр жарко горит, дымом в дирку идёт. Комар и мошка – улетай!.. Мы оленятину кушать будем, говорить допоздна будем...
     После ужина и долгих разговоров геологи улеглись спать. Неожиданно, среди ночи, к руководителю экспедиции Николаю Монину тихо приблизился хозяин чума и, низко склонившись над ним, прошептал ему на самое ухо: «Уже спишь, или нет?»
     - Нет ещё, - так же тихо на ухо чукче прошептал Монин.
     - Моя видит, что твоя, шибко разумной была. Мало-мало ошибку не давала, когда к нам, в тундру прилетала... Хочу спросить совета: у меня три сына уже большие, но ума у них ещё мало. Один из них, взял у меня ружьё и патроны. Хорошее у меня ружьё было. А теперь не стало. Что я стану делать без ружья в тундре? Очень плохо. Чукча не может без ружья быть... Я точно знаю какой сын взял моё ружьё и припрятал в тундре, но как мне это доказать ему можно? Не можешь ли что придумать что-нибудь, а? Пусть он вернёт мне моё ружьё. Оно не доведёт его до добра. Мал он ещё. Ружьё – не игрушка. Беда может прийти в наше жилище. Ананга волнуется; помогай, выручай!..
     - Хорошо, хорошо, - ответил Монин, - ложись спать, а утром мы что-нибудь придумаем...
     _ Знай, однако, - в заключении сказал Ананга, - ружьё моё взял мой младший сын Бурдан, у него шрам во весь лоб...
     - Наутро Монин объяснил собравшимся четырём сыновьям Ананги, что у него есть волшебная указка, вот она и укажет без ошибки на того, кто взял отцовское ружьё. После этих слов, он усадил братьев за стол, при этом Бурдана усадил на северной стороне стола. Достал из своего кармана компас и произнёс такие слова заклинания: «Синус, косинус, - помогай!.. Гипотенуза и катет, - выручай! Биссектриса и медиана, - определяй!.. Тангенс, котангенс – указывай, кто из сыновей взял у отца ружьё – показывай!..» Он с силой покрутил магнитную стрелку. Пока стрелка вращалась, братья дружно крутили своими головами, пока стрелка не остановилась, указывая своим красным концом, на Бурдана. Виновник залился краской. Удивление его было столь велико, что он с силой стукнул себя кулаком по лбу, но тут же, спохватился и заупрямился: «Кто может поверить этому маленькому красному шайтану, этой красной большой блохе?! Она сейчас указала на меня, потом укажет на другого. Крути снова свою стрелку-указку!.. Когда стрелка закрутилась, братья снова вдохнули воздух и не дышали до тех пор, пока она не остановилась, как и прежде, указывая на Бурдана. Он вскочил из-за стола, как ужаленный и выскочил из чума. Вскоре он вернулся с ружьём в руках и, протягивая его отцу, сказал: «Прости, отец!» После этого, он обратился к Монину и спросил, указывая на компас: «Как это называется?»
     - Это компас, - ответил ему начальник экспедиции.
    - Подари мне компас, а я подарю тебе любимого волчонка...
    - Вот тебе компас, сказал в ответ Монин, - а волчонка оставь себе, ведь он твой друг, а друзей никому не дарят...   
            
                ВАСИЛИСА ПРЕКРАСНАЯ

         Пробудился Иван-сапожник чуть свет, испил из большой банки капустного рассола. Ему маленько полегчало. Обвёл он своим мутным взором вокруг себя, и чуть было не вскрикнул, хорошо, что успел сунуть кулак себе в рот. Словно молнией он был поражён красотой женщины, появившейся неизвестно откуда. Она подошла к его лежанке, нежно прикоснулась к нему смуглыми руками и тихо присела рядом с ним.
     - Ты кто такая? – удивился Иван, - как ты здесь оказалась? Дверь-то моя изнутри зачинена на щеколду, я ведь это точно помню...
     - Да ты не думай об этом, Ваня, - ответила она ласковым голосом, - лучше попроси у меня чего твоя душа пожелает, и я всё для тебя исполню...
     - Может мне всё это сниться? – подумал Иван. Он даже укусил себя за палец для верности, было очень больно. – Нет, я не сплю, - снова подумал он, - но никак не могу поверить глазам своим. Перед ним сидела вылитая Василиса Прекрасная, которую он ещё в детстве видел на красивых картинках в русских сказках...
     Иван приподнялся на локте, посмотрел на красавицу и тихо спросил:
«А можешь ли ты, к примеру, сделать так, чтобы вот на этом моём неприбранном столе, появилась бутылка «Столичной» водки?
     Вместо ответа Василиса Прекрасная только взмахнула своим широким рукавом и на столе посвилась бутылка «Столичной».
     Иван налил себе полный стакан, выпил залпом, вытер губы своим рукавом, и когда «Столичная» влага разлилась у него по всем конечностям, он с удовольствием посмотрел на свою красивую незнакомку.
     -А ты мне нравишься, - сказал он, оживившись, - таких красивых женщин я отроду не видывал. Он бережно взял её за руку и, глядя ей прямо в глаза, спросил: «Пожалуйста, скажи мне, наконец, как тебя зовут?
      - Она крепко обняла Ивана и прошептала ему на самое ухо: « Я – белая горячка...»

                ДЯТЕЛ

     Продолбив всю кору насквозь, дятел начал вытаскивать на чистую страницу древесины всё, что там было и чего никогда не было, все, что было и чего быть не может! Так, что у бедных лесных читателей и слушателей шерсть и перья дыбом становится от всего этого.
     - Болезни такие ходят по лесу, - выстукивает снова дятел, - хоть караул кричи. Стоит только раз глубоко вдохнуть лесного воздуха и готово дело: неизлечимая болезнь обеспечена. Смерть так и косит лесных жителей, словно косой. От пожаров нет никому никакого спасения, земля горит под ногами. Никогда ещё такого не было, чтобы земля горела. А теперь горит не то, что земля, но и вода полыхает, синим пламенем. А уж, какие в лесу нынче завалы? так лучше вы и не спрашивайте. Ни звери не пролезут, ни гады не проползут, ни птицы не пролетят. И так, за что не возьмись, всюду - просак. Много лет на полях, которые славились небывалыми урожаями: теперь ничего не растёт, а если что-то и вырастет, то всё на корню сгнивает, или какие-то пришельцы вытаптывают. Одним словом, как не прикинет лесной житель – вокруг беда неминучая.
     А дятел видит, что лесному жителю в самое сердце угодил, так и вовсе в азарт вошёл. Пуще прежнего, - долбит и долбит в одну точку. – Не высовывайся из норы, - выстукивает он, - особенно, когда стемнеет, не то, в берлогу к Потапычу угодишь: кого надо и кого не надо – всех в берлогу волокут. А кто в берлогу попал, так почитай, что без вести пропал...
     - Вот это да! – соображает лесной житель, - лихо дятел лесное лыко проконопатил. А нам-то всю жизнь голову морочили, говорили, что мы шибко много шишек собирали. А где они эти шишки? Только на голове синяки сплошные. Спасибо дятлу, он маленько вразумил нас, а то мы в потёмках-то и не подозревали, словно и духу нечистого на свете не было.
     - Чем больше дятел страху нагоняет, тем полнее у него брюшко. Как в России говорят: и на разлив, и на вынос хватает и самому, и жене, и детям... Долго такая долбёжка продолжалась, однако лесным жителям такая однотонная долбёжка скоро надоедает, и они стараются уходить в лес подальше от стука. А дятел чутьём уловил настроение лесных жителей.
- Раз вы не хотите, чтобы я по дубу стучал, так ведь я могу и на липу сесть. Могу и липу, за моё почтение, долбануть, как надо!.. Мне ведь лес тоже не чужая сторона. Коль я на крепком дубе три дупла-особняка выдолбил, то уж на липе-то, Боже мой, я и все четыре дупла свободно выстучу. И начал дятел липой лесного жителя донимать.
     - Чудеса, да и только, - застрочил дятел, - болезней-то у нас вовсе никаких не стало. Раньше-то люди от болезней околевали словно мухи, а нынче погляди, могильщики без работы остались. За столько времени ни одного пожара, ни одного наводнения, ни единого приключения. Даже погода ставит рекорды одни за другими. Лето, почитай, круглый год, даже за полярным кругом вечная весна воцаряется. Все айсберги растаяли. Белые медведи до самого Сочи добрались, морозов ищут. Моржи и тюлени к Волге пробираются. А урожаи у нас стали такие, что хоть и засуха была, а хлеба – ешь–не хочу! И соседям почти даром отдаём, хоть и не любим мы их, а всё-таки отдаём: нате – подавитесь, хлебом нашим славянским! Так ведь не выбрасывать же нам своё добро, в самом деле. А уж товаров-то всяких, сколько стало у нас – глаза разбегаются!..
     Пока читатель липой отрезвляется, а дятел уже новое дерево облюбовывает. Лесной-то житель наш ушлый стал. Он ведь одну музыку долго слушать не станет. Теперь ему, если уж долбануть, то долбануть надо крепенько, чтобы у него долго потом в ушах звенело и перед глазами круги стояли и днём и ночью.
     - Сяду-ка я, пожалуй, на... Но – тсс!.. молчанье! Не дай Бог, что лесной житель раньше времени услышит... Не время ещё...
 
                ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ МЕЧЕННЫЙ

     Люди добрые, что это вы меня Змеем Горынычем прозываете? Чего это вы мною малых детушек пугаете? Вы только поглядите: что от меня змеиного осталось? Кощеюшка Бессмертный и тот краше меня выглядит. Из всех моих двенадцати голов, одна только на плечах осталась, да и та шибко меченная мечём-кладенцом Добрынюшки Селяниновича. Да и то сказать, лучше бы Добрынюшка срубил, мечём и эту непутёвую головушку, словно кочан капусты. А то ведь вот оставил он глубокую зарубочку на голове моей мечём своим, да и успокоился, а каково мне теперь носить это украшение, ведь мне ещё приходится летать по всему свету белому...
     А не срубил он эту мою головушку потому, что она шибко умной оказалась, не то, что те остальные одиннадцать голов были, куда там...
     Без этой моей головы житья-то на Руси никакого бы не стало. А уж как мы теперь жить-то с вами станем, братья вы мои и сестры! Так что лучше-то и жить не надо. А раньше-то мы жили так, что и вспоминать стыдно. Бывало, что как фыркнут мои двенадцать голов, дымом да пламенем, так и жизнь была никому немила. Сколько голов было и все огненные! Страсть одна! Лучше и не вспоминать! А вот теперь торчит у меня на плечах голова одна-одишёшенька, да и ту кто пожелает в любую сторону её повернуть может. А если я что-то сделаю не так, то вы и срубить её вправе, меч-кладенец отныне в ваших руках.
     Как я вас всех люблю, родные вы мои, что и передать нельзя. Я народ наш люблю больше, чем родных своих детушек. А Добрынюшка, мне теперь вместо отца родного. И хорошо делает, что учит меня уму-разуму. Много я говорить не стану. Вот поживёте, сами всё увидите, как дела наши в гору пойдут. Уж как раньше-то я людей не любил, страсть одна! Прямо должен сказать ненавидел всех лютой ненавистью. Теперь мне с вами жить – любо-мило.
     Как вспомню: хвост у меня был всего только один, а девать его было некуда; невозможно было его хоть на минуту упрятать. Большое спасибо Добрынюшке, за то, что отсёк он его у меня. Только и проку от него было, что величиной своей он всех удивлял, а толку в нём не было никакого. Одна только морока: волочится, было по земле, еле-еле с боку на бок переворачивался. Смех один глядеть-то на него было. А теперь-то, полюбуйтесь: как я по земле-то прохаживаюсь, словно ведь на крыльях летаю...
     Братья и сестры! Отныне я слуга ваш покорный, хоть и бесполезный. Если что от меня вам надо будет, вы приходите ко мне запросто: хоть все вместе приходите, хоть по одному. Мой дом – ваш дом. Двери мои для всех настежь открыты. Всех накормлю, напою и спать уложу. Конечно,  не всякому можно долететь до моего гнездовища – высоко оно шибко. Но если захотите, то как-нибудь доберётесь. Я пока долетаю. Спасибо Добрынюшке, что хоть крылья мои он пощадил, не обкорнал. Добрый он по натуре. За что я и люблю его всей душой своей змеиною.
     Вот что я подумал, братья вы мои и сестры, давайте мы так с вами жить станем: вы – сами по себе, а я  - сам по себе. Но, если только я стану шибко нужен вам, так пущай мне соловей-разбойник свистнет с дуба, и я мигом к вам прилечу. Теперь, братья вы мои и сестры, нам с вами делить нечего. Вы мне на мой хвост не наступаете, а я теперь одной травкой питаться стану, да и то – заморской. От нашей травки меня икота замучила.
     Змеёнышей моих вам опасаться не стоит, ибо говорю вам и слово моё крепко: что сам ем, тем, и они питаться будут. Никаких излишеств, будут только травкой питаться. В крайнем случае, Добрынюшка им завсегда может лишь по одной головке оставить, как и у меня.
     Если в народе станут говорить, что я добра делать не умею, так вы не верьте. Главное, чтобы я зла вам не делал, а это и есть величайшее добро в мире. Вот где главная собака порылась... Я ручаюсь вам своим огненным пальцем, что крепче крепкого будет теперь союз Горынюшки меченного и Добрынюшки беспечного...
               
                СТАРАТЕЛЬ ПЕСЕННОЙ ЖИЛЫ

   Мир настолько сир и убог, что в жизни иметь одного верного товарища на протяжении все жизни – большая редкость. Могут быть случайные друзья: сойдутся и разойдутся, как щепки в море; о такой дружбе речи не идёт. Состояние счастья от настоящей дружбы настолько велико, что если этого вдруг лишится, то и не знаешь, как жить дальше…
   Александр Садков в дружбе был по настоящему счастлив, - у него был искренний друг - Анатолий Афанасьев, с которым сдружился на службе в армии и на протяжении сорока лет их  товарищеский союз был свят и нерушим.  И вот Анатолий Афанасьев ушёл из этой жизни, словно он не жил вовсе. Что это? Зачем он жил? Зачем жизнь вообще? Только что вот был друг рядом, и нет его больше, словно никогда и не было. Самое трагическое для Александра было то, что он ясно осознавал, что этот надлом ему уже не преодолеть и второго такого друга уже никогда не иметь. Он почувствовал, что душа его настолько беззащитна перед опасностями мира, а неуверенность в создании нового такого творческого единения, столь сильна, что он почувствовал себя совершенно ослабленным и выбитым из колеи.
   В такие моменты жизненного перелома, человек ощущает абсолютную скованность семейными обязанностями, чтобы найти в себе новые силы для возрождения  творческого вдохновения. Это парализует свободу мысли, так необходимой в такой момент для того чтобы достаточно основательно всё взвесить, разобраться во всем, создать надёжный внутренний стержень для прочной основы творческой жизни в новой ситуации.  Его душа и тело ощутили беззащитность перед опасностями внешнего мира; дух ослаблен, остро ощущалась оторванность от всего, что уже сделано в жизни и подтачивала неуверенность в том, что ему ещё возможно что-то создать. Море скрытых печалей, океан горьких разочарований. Понимаешь, что надо идти дальше, перешагнув через это глубокое потрясение, но нет ничего, что могло бы поддержать его в эти дни основательного упадка духа;  силы  надорваны, сознание затуманено, он словно сорвался со скалы и не за что ему схватиться. Упадок духовных сил, носил затяжной характер, чувство утраты жестоко терзало его…
   Между тем, шли дни за днями, и внешняя жизнь мало-помалу начинала входить в его сознание в силу необходимости. Сам того не замечая, начал Александр понемногу интересоваться происходящим вокруг него, прислушиваться к разговорам, оценивать происходящее, происходил процесс  возврата к осознанной жизни.
      - Зачем что-либо творить, - однажды произнёс он вслух, - какой во всём этом искусстве толк, если нас всех ожидает такой печальный конец? Сколько тех, кого я превозносил прежде – поэтов, художников, музыкантов? Что с ними стало? Где они теперь? 
   Но, как и всё в этом мире, скорбь тоже проходит. Однажды он уснул очень крепко и спал долго, что не сразу мог понять: утро это, или уже вечер? За окном светило лучезарное Солнце и слышалось пение птиц. Александр Садков вышел в сад, сел на скамью под кустом душистой сирени и посмотрел вверх; небо было лазурным, без единого облачка. Вдали послышался колокольный звон. Александр чувствовал, как силы вливаются в его воскресающую душу; он вернулся в дом, уселся за пианино, и дал волю музыке и песне. С этой минуты жизнь его начала настраиваться на новый лад, потекла в обновлённом русле, можно было возвращаться к нормальной жизни. Случались ещё минуты грусти, но они уже не терзали его душу, не мешали ему жить… Он снова начал читать, выходить на прогулку, заниматься гимнастикой. Иногда было и такое ощущение, что подобное он уде переживал когда-то; было что-то до боли знакомое. Появилась затаённая потребность жизни, и уверенность, что если утешение не приходит, то его нужно создавать самому.
   Жизнь его мало-помалу налаживалась и потекла по размеренному плану. Шли дни. К нему возвращались прежние творческие силы. Сердечная природная доброта его, тишина сельской жизни, размеренность режима труда и отдыха, полноценное, здоровое деревенское питание, способствовали восстановлению здоровья и возрождению творческой активности. Несмотря на то, что одиночество его оставалось глубоким, но он ценил свой уютный уголок, который не только скрашивал его одиночество, но и вдохновлял на новое творчество. Он не стремился проникнуть в какую-либо общественную среду, поскольку был очень восприимчив к малейшим негативным проявлениям эгоизма и безразличия, сердце его было слишком обнажено. Он предпочитал замкнуться в себе, на своем творчестве. Единственными его друзьями были небольшая, тихая речка с прозрачными протоками поблизости от его  дома, и за речкой лес, совершенно необыкновенный, уходящий вверх, в гору: стояли могучие дубы, высокие ели, вперемешку с берёзами и липами… Они навеивали его давние, детские грёзы… Александр мог часами впитывать в себя эту незамысловатую песню природы. Здесь ярче виделись ему ночами отсветы лучей от падающих звёзд, угасших когда-то давно-давно. Вот истинная жертва, ради одного прекрасного мига для стороннего наблюдателя! А что дружба у людей, как долго она длиться? Может ли похвастаться человек подобным бескорыстием? Нет ничего в людях, кроме праха мелких волнений и личных интересов.
   - Творить! – вот единственное оправдание жизни. Это единственный исход для человеческой жизни. Отдать на волю волн челнок своей жизни в спасительные грёзы искусства! Я жажду этого, и больше не позволю воле случая распылять мои творческие силы. Я подчиню себя привычкам ежедневной работы в определённые часы! – так настраивал себя  Александр на истинный путь творчества…   
   Александр Садков перестал считать свои убегающие года, перестал отмечать дату дня своего рождения.  Однажды он заявил себе, что отныне историю своей жизни будет отражать в новых песнях и сказках и в воскрешении забытых старых песен своего народа, которые стану собирать по крупицам и возвращать их людям. Наполню сердце Радость - первым встречать восходящее Солнце забытых народных песен своего отечества,   поруганного и осмеянного новоявленными новорушами под кривляния и улюлюканья иностранцев. Эти заевшиеся, пресыщенные вандалы, не способные придумать ни более возвышенных, ни даже просто более весёлых развлечений по сравнению с простым народом. Они ничего не знают о том народе, в котором пребывают  с наворованными деньгами. Что им известно о  сохранившихся поныне традициях народных праздников и о весенних соках, которыми наливаются наши русские леса и луга, о здоровом запахе русской земли. Это всё создано самоучками, которых архаическая культура не отделяет от народа и которые вместе с народом читают одну и ту же книгу земли русской и небес над ней…
   - Всё! – решил Александр твёрдо, - еду на Кавказ! Попью там минеральной водички, покупаюсь в радоновых ваннах, налюбуюсь красотами Казбека, Домбая, Эльбруса, Бештау. Причащусь горами, исповедуюсь им, и основательно зарубцуются мои душевные раны…
    Целую неделю, предавался Александр опьянению Кисловодским Солнцем. Всё его существо превратилось в свет и в песню. Небо, воздух, цветы и птицы служили необыкновенным оркестром Солнца. Александру вдруг захотелось писать музыку для песен солнечными лучами, разлитыми повсюду; всё было музыкой, всё пело под сиянием небес. Им полностью овладели запахи, краски, музыка голосов птиц, колоколов; ласкающий тёплый ветерок, нежные тёплые объятия солнца, - от всего этого быстро возрождалась уставшая, утомлённая душа. Он ни о чём не думал, но пребывал в состоянии сладостного блаженства. Целую неделю, продолжался этот удивительный сон с открытыми глазами, необъяснимые тихие грезы в горах. Всё это было прекрасно, но самое прекрасное было то, что он обо всёх жизненных неурядицах, в этом удивительном краю, скал, цветов и водопадов…
   Однажды Александр так увлёкся поэзией и музыкой гор, что неожиданно для себя понял, что заблудился. Ему казалось, что он обошёл гору и должен был вернуться на то же самое место, но оказалось всё совсем наоборот, он потерял всякий ориентир и решительно не знал: куда же ему следует идти? К счастью вскоре он вдруг увидел большую бригаду строителей, они создавали новый город. Чувствовалось по всему, что они были реставраторами прошлого и одновременно – строителями будущего. Удивительно слаженно, как у приверженцев настоящего строительного искусства, у них всё создавалось как бы само собой – легко и просто: одни воздвигали огромный зал, широкодоступный для народа, где поёт душа коллектива, другие в это время создавали дворцовый ансамбль. Александр чувствовал, что ему более по душе не дворцы и палаты, но воздух, Солнце и природа, но какие это были прекрасные работники! И как тонко чувствуют красоту эти мастера и художники. Александр, словно прозрел от увиденного чуда градостроительства.
            
                III. БАСНИ

                ЗЕРКАЛО

Хозяин гостю истину сказал,
Как в зеркале его пороки показал,
Но гость за критику не в шутку рассердился
И на прощанье пригрозился,
Что за такой недружеский подвох
Обидчика не пустит на порог...
- Коль в зеркало смотреться неохота, -
Ответил друг, - смотрись в своё болото!..


 ГОЛОВА И НОГИ

Когда конечности с мозгами не в ладу,
Живи и помни: жди беду.
Раз, ноги поругались с головой,
И так решили втайне меж собой,
Что надо с плеч тирана сбыть,
Споткнуться и о камни расшибить...

Уж, как решили, так и порешили –
О камни свою голову разбили.
А вместе с ней, когда они споткнулись,
Так сами же с тех пор – не шелохнулись...
Смысл этой басни всякий распознает,
Но только тсс!.. молчок!..
Глупец лишь всё болтает...

ДИЕТА РЕДАКТОРА

Мышь грызла много умных книг,
Однако мудрости не почерпнула в них;
Лишь обгрызёт листок-другой, бывало,
И уж сыта по горлышко бывала...
Так и редактор, тем уж сыт бывает,
Что рукопись, как мышка обгрызает.
Сказать мораль, - язык не повернётся, -
А что, как он возьмёт да поперхнётся?
Помилуй Бог, спаси и сохрани,
Пусть обгрызают «задники» они…

СУД

Случился суд в лесу:
Судили вора, - крал он колбасу,
Курятину, гусятину и мясо -
Из общего звериного запаса...
- Бывало, крал я... Да!..
Судите, господа, - ответил волк,
Когда его спросили, -
Другие звери тоже выносили
Из общего запаса каждый день,
Почти что все кому не лень...
- Молчать! – воскликнул лев, -
Учитесь за себя лишь отвечать!..
Тебя за выходку такую
И всю семью твою большую,
Всех вас, кому в лесу не мило,
Я прикажу пустить на мыло...
- Помилуй, лев, суров твой приговор...
Другие ж носят, и носили до сих пор...
- Молчи!.. Им по закону выданы ключи...
- Нельзя ль ключи и нам заполучить?
- Нельзя, - ответил лев, смягчив свой гнев...
Кто ж станет пополнять запас? –
Когда б ключи имел любой из вас?!
Мораль: Имей свои ключи,
А о чужих, друг, - промолчи...

ДЕМЬЯН И ЗЕРКАЛО

Демьян всмотрелся в зеркало чуть свет:
И, вроде - это я; и, вроде – нет...
Пойду украдкой проберусь во двор:
Залает пёс, так, значит, я здесь – вор!
А не залает, значит это я -
Большая, неразумная свинья...
Пошел Демьян во двор,
Залаял громко пёс...
Демьян себя за грудь:
Постой! Куда, прохвост!..

О ПТИЦАХ И ДРУЗЬЯХ

В саду черешни ранние поспели,
На солнце соблазнительно алели…
Друзей пернатых стаи налетели,
Черешни сочные клевали, песни пели:
Чирикают и дружно все клюют,
В ветвях зелёных весело поют!
Когда ж все ягоды на деревце склевали, -
Как сговорились, - дружно все пропали…

Иван Петрович знатен был и во славе,
И гости у него почтенные бывали…
Теперь, как денег у него не стало,
Всё уважение к нему пропало.
Теперь он стал, как перст – совсем один,
Хоть кто б случайно в гости угодил…
Коль деньги есть,  всем друг Иван Петрович!..
А денег нет, - так и пошёл ты прочь!..
 
О ЗНАТНЫХ ГУСЯХ РУСИ

Есть басня знатная о том,
Как гуси собственным крылом
Достойно, славно Рим спасали:
В чести и во славе гуси слыли!
Да было дело! Гуси были,
И будут славить их за то,
Что подвиг гуси совершили!..

Но к слову хочется сказать здесь и о том,
Как НАШИ гуси всем гуртом
Своих гусей заглавных расхвалили,
Что-де героями они и есть, и были,
И будут ещё долго героизм
Выказывать от верху и по самый низ,
Не ради красного словца,
Покажут героизм до самого конца,
Не станем уточнять здесь: до какого?
Понятно, что до самого большого…
И спору вовсе нет, героями у нас,
Слывут такие важные герои,
Что просто ужас всех берёт,
От важных дел, у нас – невпроворот…
Одно лишь жаль, что старость тем живёт,
Что Бог им в мусорных бочках пошлёт…

И что же НАШИ важные-то гуси?
Они глядят, как улететь бы с Руси,
Чтоб во время, всё было б шито-крыто, -
И цел кошель, и брюшко сыто…
Хотелось бы ещё сказать, да - чур! В не ровен час 
Дразнить гусей, помилуй Бог у нас…

МОРЯК И ТИГР

Говорят, - и это верно:
Сами кличем мы беду;
Так, один моряк безмерным
Страхом - предался суду...
Чуть живой попал на остров:
Ни души на нём живой...
- Под кустом легко и просто
Поплатиться головой, -
Долго в страхе думал так,
Тот отчаянный моряк...
- Тигры могут тут водиться, -
Вновь подумал он. Явиться
Не замедлил царь зверей;
И волнения сильней
У героя возбудились...
Думал он: "Скажи на милость,
Лишь подумал, тут и он -
Этот страшный фараон...
И не мудрено теперь.
Что меня проглотит зверь...
Он, как пить дать - растерзает,
Все мне кости обглодает..."
Тигр того и ожидал,
Чтобы труса трус сыграл;
И под самым тем кустом
Тигр обрёл и стол, и дом...

ЦАРИЦА МАРТЫШКА

Купцу раз довелось быть в сказочной стране,
Забавный случай рассказал он мне.
Весьма доволен сказом этим я,
Позвольте предложить послушать вам, друзья.

Один индийский царь (там царств было немало),
Шутя, порой корону надевал он
Своим шутам и клоунам придворным,
И шутками бывали все довольны…
Шуты все игры в шутку принимали,
И посмешив царя, корону отдавали:
При этом шутками царя вознаграждали,
И от царя награду получали…

Случилось как-то царь надел корону
Мартышке взбалмошной и усадил на трон,
Она всё стала делать так, как он, -
Царю исправно подражала,
И беспрерывно что-то лепетала,
Всяк, видевший, был этим умилён,
А кто-то, может быть, в мартышку был влюблён,
Смешно всем было, весело так стало…

И возомнила глупая мартышка
Себя царицей, что она умна,
Что всех достоинств царственных полна,
И тут оказия с мартышкой нашей вышла:
Пришла пора корону отдавать,
Но не желает, стала воевать:
Мартышка глубоко была оскорблена,
Десницу целовать тянула всем она; 
Кричит пронзительно, не закрывая рта!..
Пришлось проказницу оставить без хвоста,
И уж тем более, - без царственной короны,
Но нанесла царю немалые уроны…

Потешиться с мартышкой – шутки плохи,
Пусть лучше тешат двор шуты и скоморохи…

ОРЁЛ И ЗМЕЯ

Орёл из области небес и солнечного света
На луг спустился отдохнуть однажды летом...
Любил царь иногда побыть среди цветов,
Средь бирюзы росистых трав лугов...
Не всё ж царям парить среди богов,
"Многообразить жизнь!" - девиз царей таков...

В густой траве змея лежала в прахе,
В своей потёртой, кожаной рубахе...
И долго на орла змея метала взгляд, -
Сколь ни крепись, змея, но всё же брызнет яд...
И вот она, шипя, приподнялась из праха,
Чтоб на орла накинуться с размаху!..

Пернатый царь, лишь кинул гордый взгляд
На ненавистницу крылатого орла...
Гордясь разрывом с ней, царь птиц, орёл - взлетает...
И взгляд свой ясный, к Солнцу обращает...
Вот истинное - на хулу отмщенье, -
Презренье ей... А Солнцу - посвященье!

 ХОЗЯИН И СВИНЬЯ

- Давай, хозяин, поваляемся в грязи, -
Свинья хозяину сказала, - здесь так мило…
Представь лишь только и вообрази:
В обнимку ляжем в луже, - здесь так мило…
- Позволь, - хозяин пошутил, - испачкаю пиджак…
- А ты сними его, чего, друг, проще…
И мы с тобою в луже: так и сяк, -
В обнимку или просто так – на ощупь…
Хозяин пошутил: «А как пиджак надеть,
В каком перед людьми предстану виде?
Уж ты, свинья, одна валяйся здесь,
А я – подальше от тебя, мне б век тебя не видеть…
- Подумаешь, чистюля-конфетти, -
Обиделась свинья, - а мне в грязи - ни сколечко не стыдно…
Пусть говорят, что по уши в грязи,
Но грязь моя снаружи, не внутри…
В вот тебе теперь, пусть будет стыдно!..
Закончив этим речь, резвясь вокруг него,
Свинья хозяина испачкала всего…

Мораль сей басни такова:
Не тратьте на свинью, товарищи, слова…

ИДЁТ КИНО

Кино крутили нам, я помню, точно, -
Мы строили тогда коммуну срочно.
В кино твердили о любви к Отчизне, -
Что скоро станем жить при коммунизме...
Тогда спросил я одного партийца,
Чему, товарищ, у тебя учиться?
С трибуны ты о трезвости радеешь,
Но за бутылку, - жизнь ты не жалеешь...
Партиец отвечал дословно так:
"Ты поступай, как говорю, - чудак!..
Но, что я делаю, товарищ, ты не делай...
Я пил и пью, - тебе какое дело?
Твои слова для нас, как с яблонь дым...
Вот вступишь в партию, тогда поговорим..."

Моралью басни служит, лишь одно, -
Но тсс!.. Молчок! Ещё идёт кино...

ЧУЧЕЛО

"Чучело, чучело, -
Чучело-моргучело, -
Что это ты, чучело,
Ныне отчебучило?
И о чём ты, чучело,
Столько лет мяучило? -
Сколько яблок замочило? -
Пугало ты - чучело..."
(Русская, деревенская частушка)

Повадки чучелы, отныне стали в силе,-
Считайте, братушки, что все нас разлюбили...
Дождались мы цветов, недолго - и до ягод,
В черёд - мы за баландой станем на год.

Для россиян особо знаменитых
К баланде - "фонарей" дадут разбитых;
Так славьтесь, чучело и побратимы «графы»,
За Русь чеченскую, за рэкеты и штрафы!..

Гуляет весть по матушке-Руси:
Новое чучело набито уж еси!..
А старое – прогнило и воняет,
Но – тсс!.. молчок! оно ещё моргает...

КОМЕДИЯ

Какой безвкусицы - избыток!
Каких нелепиц - балаган!..
Народ не видит белых ниток,
Не чувствует, что всё - обман...

Что за мораль, что за картина
Пестрят на балагане том:
Шут носит титул - гражданина,
А гражданин клеймён - шутом...

Будь в цирке больше мест пустых,
Так лбы, отлитые из меди,
Не вытворяли бы таких
Непозволительных комедий...

Мораль нам высказать пора:
Народу - шут-чиновник - враг.

КОСТЮМ ПРАВЕДНИКА

Друзья мои, я вам хочу поведать
Историю, что поучает жить...
Так было дело: что сосед к соседу
Пришёл просить, - костюмчик одолжить,
Чтоб чинно свою свадебку свершить, -
И бедный - под венцом, нарядным хочет быть...

- Бери, сосед, на весь медовый месяц,
Пируй на славу свадебку свою!..
Но к сроку - принеси, мы вновь его повесим -
На место прежнее, где я его храню...
Во всяком деле я люблю порядок,
И бережно храню и обувь, и наряды...

Сыграли свадебку, весёлый был сосед,
Он целый месяц щеголял в наряде...
Но благодетель-то его сосед - покинул свет...
Костюм остался у него - за Бога ради!
Превратен этот мир, но это б ничего,
Но человек - превратнее его...

И вот однажды... Это ли ни чудо? -
Костюм исчез в тот день, как вышел срок -
Его вернуть... Жених, аж занемог...
Нет худа без добра, и нет добра без худа...
Никто не мог понять, как сам собой, -
Костюм вернулся истинно - домой...

Примета верная: хозяин был в раю, -
Вещь знает Истинную Родину свою.

ЗАГАДОЧНАЯ РУКОПИСЬ

Бедняжка, рукопись моя,
В печать ты так и не попала...
Жила, как песня соловья,
Потом, как без вести пропала...
Пропала, вот и всё, а жаль;
Она, по-своему красива...
До слёз мне искренних - печаль, -
Не запоёт о ней Россия...
И школьница от юных лет,
Не замечтается над строчкой,
Как будто рукописи нет,
Хоть взять, да и порвать всё - в клочья...
И в стужу ни одна семья
Тихонько петь о ней не станет...
Прощай, бедняжка ты моя,
Тебя, знать, Солнце не застанет...
Студент не вставит их в эпитет,
Табачным пеплом не посыплет...
На музу бедную мою, -
Украдкой, только слёзы лью...

Друзья, быть может стих из прошлых лет, -
Оставит в басне - сердца след?!

ОРЁЛ И ЗМЕЯ

Орёл из области небес и солнечного света
На луг спустился отдохнуть однажды летом...
Любил царь иногда побыть среди цветов,
Средь бирюзы росистых трав лугов...
Не всё ж царям парить среди богов,
"Многообразить жизнь!" - девиз царей таков...

В густой траве змея лежала в прахе,
В своей потёртой, кожаной рубахе...
И долго на орла змея метала взгляд, -
Сколь ни крепись, змея, но всё же брызнет яд...
И вот она, шипя, приподнялась из праха,
Чтоб на орла накинуться с размаху!..

Пернатый царь, лишь кинул гордый взгляд
На ненавистницу крылатого орла...
Гордясь разрывом с ней, царь птиц, орёл - взлетает...
И взгляд свой ясный, к Солнцу обращает...

Вот истинное - на хулу отмщенье, -
Презренье ей... А Солнцу - посвященье!

МУЖИК И КОЛОКОЛ

Друзья, послушайте рассказ:
В деревне жил мужик у нас, -
Не веровал он в Бога.
Ни разу не зашёл он в храм, -
Не только в храм, - скажу я вам, -
Но до его порога, -
Он ни ногой, ей Богу…

Вот, как-то раз, он полем шёл,
Светило Солнце ярко…
Мужик запел; притом, при всём,
От этой песни – ни о чём, -
Признаться мне не жалко:
Ни холодно, ни жарко…

Вдруг, с неба, - будто гром, - ни гром, -
На небесах – ни тучки…
Раскаты ясно слышит он,
Как – будто – звон со всех сторон…
«Да что это за штучки» - сказал мужик, -
Ведь я не пил, и «смак» я нынче - не курил,
Ведь доведён до ручки, задолго до получки…

И, вскинув очи к небесам, так подивился чудесам, -
Что: «Боже, Боже мой!.. Прикрой меня Собой!..»
Царь-Колокол над головой, и надо бы признаться:
- Всем правилам наперекор, легко может сорваться, -
И с головой, и с головой, ах, Боже, Боже, Боже мой,
Меня накроет с головой – махина, - может статься…

Мужик не помнил, как бежал,
Какой-то крест в руках держал,
Бежал и всю дорогу в уме молился Богу!..
И оказался прямо, - у самых врат он храма…

С тех пор, - как благовеста звон
Заслышит, - где бы ни был он, -
Где звон его застанет,
Он к храму поспешает,
И самый первый в божьем храме -
Свой подвиг совершает…

Мораль – сама собой видна, она, как Правда - светится, -
Когда с небес нагрянет гром, тогда мужик и крестится…

ГОСТЬ КАТОН
Басня по мотивам эллинов на русский лад.

Известно, как в гости приходит Катон,
Известно и то, как уходит потом:
Затем только в гости приходит к вам он,
Чтоб только войти, - сразу выскочить вон!..

Допустим, к вам в гости заходит Катон,
Зачем же коня за собой тянет он?
Неужто, за тем к вам с конём входит он,
Чтоб, тут же на нём быстро выскочить вон!..

- Так что же, - подумалось мне, - погляжу:
Какого Катон нам задаст куражу?..
И вот, заявляется в гости Катон,
- На чём бы, вы думали, - следовал он?..

На чём можно выскочить быстро от нас?
Быстрее, чем выскочил в прошлый он раз…
Сидел он, как будто бы всадник в седле,
Да с ведьмой, в придачу, сидел на метле…

Был к встрече готов я, - встречал их крестом!
Катон пригрозил мне костлявым перстом…
И ведьма мне тоже грозила… За то, -
С тех пор, их не видел я и за версту!..

Мораль этой басни гласит нам о том:
Врагов осеняйте Небесным Крестом!..

ЩУКА В ПЕЧАЛИ

Что щуки алчные, об этом кто не знает?
Во блажь желудку – всё живьём глотает…
Не всякий же проглот, бывает в радость ей,
Так что и смерть сама ей кажется милей…

Однажды щука снедь нашла такую
По вкусу вкусную, бесценно дорогую,
И сразу же почувствовала удку
С крючком противным у себя в желудке…
И стала пребывать в большой печали,
И мысли грустные совсем одолевали;
Уж и не знала, как тоску прогнать,
Желая всех в реке перекусать…

Случилось раку с нею рядом быть,
Увидим сцену, щуке говорит:
«Зачем, сударыня вы щука, загрустили?
Зачем невеселы, нет куражу в помине?»
- Не знаю, брат, мне грустно, я в печали, -
Так щука раку отвечала, -
Пожалуй, из Днепра отправлюсь на Дунай,
Наскучил Днепр, а на Дунае – рай!..
- Ах, щука, ах, сударыня, я знаю,
Родник всей вашей грусти и печали;
Вы леску заглотнули со крючком,
Теперь и жизнь вам стала – нипочём;
Ни быстроструйный не поможет вам Дунай,
Ни Нил, ни Ганга…
- Ах, ты проклятый, глупый рак,
Ты всё «нарачил» мне, весь этот подлый смак,
Так я тебя проклятого за это,
Одним проглотом - изживу со света…

Но тут уду со щукой потащили
И на костре живьём её сварили…

Мораль проста, не трудно в ней понять:
Не всё подряд дозволено глотать…

ЗМЕИНОЕ ЗЛОДЕЙСТВО

Зачем, змея, ты сети расставляешь?
Зачем людей ты в сети завлекаешь?
И показать запретных обещаешь
Плодов, добытых, якобы из рая?
Всё, что не говоришь, одна сплошная ложь…
Зачем, змея, ты лишь враньём живёшь
И злобою кипишь, гремучая змея?
Сама, змея, глотай свой яд…
Зачем тебе скажи, отродье ада,
Людей так ненавидеть надо?..
Ужель одной корысти ради
Так можешь клеветать и гадить?

В ответ она: «Ах, Боже мой,
Не слажу я сама с собой.
Характер скверный мой такой:
Кусать и жалить род людской!
Стояла и стою на том:
Пусть платят дань те, кто с умом».

Откуда ей морали взять,
Коль с языка стекает яд.

СОБАЧЬИ НАТУРЫ

Собачий род собачьим остаётся,
Хоть золотом осыпать доведётся;

В одном дворе собачьи дети жили;
Что ж подлые они, что ж люты они были!
Помилуй Бог, чтоб мимо их двора
Прошёл бы кто-нибудь на риск свой и на страх…
Случилось: мимо шёл прохожий;
Накинулись легавые, мой Боже,
Ужасный лай, из пасти пена брызжет…
Прохожий видит: смерть к нему всё ближе, -
Стал откупаться всем, чтоб только выжить:
Всё кинул мясо им, и колбасу, и сыр…
Иные объявили ему мир,
С добычей уходя, хвостом виляя,
Но две особо злых его не оставляли,
И, получив изрядный кус, в награду, -
Его совсем загрызть уж были рады;
И может быть загрызли бы вконец,
Когда б - не всадник с палкой на коне
«Сыграл» одной дубиной по спине!
Пока одна паршивая скулила,
Вторая в подворотню удалилась…

Когда острастка для собак прошла,
Лягавые собрались – все, что были,
Спросили битую: «От лая, что прибыло?»
- По крайней мере, - псина отвечала, -
Я с этим проходимцем – не скучала…
Пусть не загрызла, но ему немало,
Не скучно было, как его достала…»
- Но он хозяину ведь не был неприятель,
Нас угостил изрядно, вкусно кстати…
Зачем же надо грызть, не понимаем,
Подруга, не скули теперь, родная…

Мораль: собакой в мире жить, отнюдь не худо,
Но без причин облаивать, паскудно…

ВОЛК ШКУРНИК

В одном дворе была лазейка шире,
К собакам волк жить попросился в мире,
Представившись несчастным, безотрадным,
(Притворщики на выдумки горазды).
Собаки, хоть и чуют: запах странный,
Но шкурника облаивать не стали…
Не то, чтобы собаки – без греха, -
Тревожить зря не стали пастуха.

«Прошу пожаловать меня, хоть не любя, -
Сказал им волк, - ведь я не за себя
Пришёл просить вас; за моих детишек,
Они – травы все ниже, речки - тише.
Ведь нас вы осчастливить в состоянье,
Мы выполним любое приказанье,
Во всём, во всём, хороший знаем толк, -
Сказал с притворною ужимкой шкурник-волк.
Скрывать не стану я от вас, мои друзья,
Что лисий хвост, взор волчий - у меня,
Но в остальном, уж будьте вы покойны,
Мы смирные, не злобны и достойны…»

Среди собак достойный был дворняга,
Он славился натурою сермяжной,
Сказал он волку: «Всем бы ты хорош, -
На волка - голосом и волосом похож…
Нам здесь, лишь хлеб да молоко – еда,
Тебе ж – ягнёнка надобно подать…
В лукавом взоре – волчий блеск души,
Вы, волки, только шкурой хороши…
Иди-ка, волк, - откуда ты пришёл,
Без волков скромно жить нам хорошо…
Ты на барашка косо не гляди,
По-доброму, зубастый, уходи…

Моралью не скажу, что был исправлен волк;
Волк не берёт - неволчьих правил в толк.

ФАЗАН И КАБАНИХА

Фазан на дубе молодом
Работал в гнёздышке своём…
«Да много ли для счастья надо, -
Подумал он, - живём и в том награда…»

Под дуб пришла на завтрак кабаниха,
И стала рыть под дубом корни лихо;
Да, так изрядно - рылом корни рыла, -
Фазану стало грустно и уныло…
- Засохнет дуб, - подумал он, - как видно,
Не за себя мне, за птенцов обидно…
Фазан сказал: «Кабаниха, привет!
Живите, здравствуйте, хоть сто и больше лет!..
Вы ловкая такая, просто страсть,
И без прикрас, - я радуюсь за Вас…»

«Да, что ты, подлый, вздумал обзываться! -
Кабаниха в ответ, и так пошла ругаться
(На чём стоит весь свет…
И где брала слова? И слов таких-то нет…).
Как ты посмел меня так обзывать, -
Твою и тётушку, и бабушку, и мать!..
Какая я тебе, фазану, кабанИха?!
Все корни вырою, - хлебнёшь по горло лиха!..
Не знает, что ль пернатый разум твой, -
Пожалована я теперь овцой…
И в звании таком имею я патент,
А род мой от бобров ведётся с древних лет…»

«Бог с вами, - так фазан ей отвечает, -
На вашу ругань я, фазан, не отвечаю.
Прошу меня простить, – не ведал я об этом,
Желаю здравья вам и многое вам лета…
Ведь мы простые… Простоты с нас будет…
Не по словам, а по делам лишь судим;
Ведь вы, как прежде, роете клыками,
Живите, как живётся вам, Бог с вами…
Тебя кабанихой назвал я невзначай,
Пожалуйста, прости и не серчай…»

Коль без морали басня, как без соли,
Ученью – свет, а кабанихам – ссоры…

НОВОВАВИЛОН

О господа в сверкающих коронах,
Толпою жадною, толпящихся у трона, -
Фальшивый блеск в коронах и в умах,
Позоритесь на свой вы риск и страх…
И в стаде ваших блеющих сует,
С горчичное зерно - разумных нет…
Траву всех пастбищ вы стоптали и стравили,
Все нивы ярким пламенем спалили.
Всё дарите, лишь ложные надежды…
Позор вам, венценосные невежды!
Себе самим же аплодировать вам любо,
Дудите в одуряющие трубы…
Сменяется - салют салютом разом,
Всем ослепляя зрение и разум;

Такое ж было, вспомнить не зазорно,
Под стогнами крушенье Вавилона,
И на Халдеев все тогда кивали,
Но рухнул Вавилон на Сеннааре…

И что же, Вавилон, вздымая внове,
Не видится ль вам - зла первооснова?!
Толпою жадною толпитесь вы у трона,
И бредите о золотой короне…

ВИТЯЗИ В ТРЁХ ШКУРАХ

Где спит пастух, там волки в стаде рыщут.
Есть особи, что и волков почище, -
Красуются они в овечьих шкурах,
И тем горды, что шкуры все с натуры…

Коль первую с него снимают шкуру,
Под нею шкура и опять - с натуры…
Гуляют в шкурах «витязи» по стаду,
И хвастают, что шкуры все, - что надо!..

И славят шкурных «витязей» при этом,
Славнее тем, чем больше шкур надето!..
В подмогу стаду бы не помешало -
Сторожевых собак дать для начала?

Лишь только появись сторожевые, -
Трёхшкурники  сбежали б, чуть живые.
Молили бы:  «Дай, Бог, резвее ноги!..»
Лишь только б пыль клубилась по дороге!..

Накажут внукам: «Боже упаси,
Гулять в стадах - в трёх шкурах на Руси!..»
Навек запомнили бы серые натуры,
Которые носили по три шкуры…

Мы и мораль имеем про запас:
Пора расшкурить шкурников сейчас…

ОРЁЛ И ГОЛУБКА

Орлу крыло охотник прострелил,
Орёл присел в унынии глубоком;
Чтоб новых у ручья набраться сил,
Где ворковали голубь и голубка…

Орёл смотрел во глубину небес:
Сквозь кроны дуба, клёна и берёзы, -
Так ярко солнце проливало свет, -
В очах орлиных заблестели слёзы…

Приметив в грусти вольного орла,
Решила подбодрить его голубка:
«Не унывай, - промолвила она, -
Здесь радость можно пить небесным кубком!..

Всё дышит здесь таким благоуханьем,
От зноя дуб нас тенью осеняет,
Мы станем с голубем дружить с тобой,
Пусть светит нам луч солнца золотой!..

Здесь, в мураве густой, не жизнь, а рай,
Игриво так ручей живой струится,
Цветы в росе вечернею порой;
В ручье журчащем - месяц серебрится…

Покой и тишина. Какое счастье!..
А в мире всюду – царствует ненастье.
Мы с голубем довольны жизнью этой;
Живи и радуйся, покуда в мире – лето…
Окрепнешь здесь, не ведая заботы,
А к осени – готовься к перелёту…»

Признательно орёл взмахнул крылом:
«Совет твой дельный и совсем не шутка.
Ты судишь правильно, как и должна, голубка,
Иначе я сужу, чтоб быть орлом…»

Кто слышал разговор, задумчиво молчали,
Языков птиц они не понимали…

КОЗА-КАЗАЧКА

- Вы кто? Что надо вам, мадам,
Так вероломно рвётесь к нам?
Что надо в этом доме вам?
Кто в гости вас позвал, мадам?
Зачем к нам засланы  казачкой?
Кого задумали испачкать?

- Я к вам не заслана казачкой,
Нет, нет!.. Ну что вы, я – болячка…
Я вас не в шутку залечу,
За то, что вас – в друзья хочу…
А вот зачем так поступаю?
Я и сама про то не знаю…
Люблю здоровых бинтовать,
Люблю я просто донимать!..
Вы обратить должны вниманье -
На хворое моё сознанье…

- Что ни скажу я вам, мадам,
Уж вы на всё согласны…
Смотреть на вас и стыд и срам,
Болезнь у вас опасна…
Встречал подобных я людей
Немало, к сожаленью.
К персоне требуют своей
Любви и уваженья…
Вы с Демон Кратами, мадам,
И с бесами дружите,
Я вам на дружбу шанс не дам,
Хоть вы с ума сойдите….
Скажу вам на прощанье:
Удел ваш - увяданье…
А вот, мадам, вам и  мораль:
Таких болезненных - мне жаль…

НЕ ДРАЗНИТЕ НОСОРОГА

Сами от страха тряслись
Вожаки - носорога дразнили:
Так его, эдак и всяк –
Плетью стегали, кололи и били…
Все носорога дразнили, не ведая меры,
Верно, что чужды им были и совесть, и вера…
Зверя огромного гнев закипал постепенно,
Даже, быть может, совсем уж терпел он безмерно,
Засомневалась толпа в обещанной битве титана,
Многих легко завести испугом, побоем, обманом…
- Нас надувают, - взревела толпа, - деньги немалые взяли,
Где ж носорожья озлобленность? Где его рёв? Где мычанье?..
Тут и не пахнет дичайшим сраженьем бывалым!
Только взыскали с нас денег за это немало!..
Тут и игрушка детей – давным уж давно не играла,
Тут и старушка кольцо ему в нос продевала б…

Но вот он рогом двойным леопарда тяжёлого вскинул, -
Так вот бросают лишь чучел набитых быки,
Тут отступили бизоны и буйволы с ними,
Лев от него побежал и влетел к драгунам на штыки…
- Вот это да-а-а! – вскричали в толпе ротозеи…
Деньги-то наши окупятся, видно, с лихвой!..
Только б до нас носорог не добрался, зверея,
Вот уж тогда - не миновать нам войны мировой!..

Остановить носорога смог, только лишь, колосс столпа…
Вот и, поди ж, сомневайся в героях, толпа…

ГАРАНТИИ ОТ ВОЛЧЬЕЙ СТАИ

Кружилась волчья стая вкруг овчарни,
Вначале, лишь матёрые рычали,
Потом завыли волки все, что были;
Завыли так, что, даже жутко стало
Двум пастухам, уже бывалым…

- Ой, брат, видать, хлебнём мы лиха, -
Сказал пастух по имени Никифор…
- Нам надо бы бежать отсюда, -
Сказал Никита, - будет худо…
Мы с заднего двора – через забор и в жито –
Почти на шёпот перешёл Никита…
- А если, серые догонят нас? Тогда
Настигнет неминучая беда…
- Но как нам быть, Никифор, милый брат,
От воя волчьего – я просто жить не рад…
- Быть может по одной им выделить овечке, -
Сказал Никифор, - съедят и в лес уйдут под вечер.
И чтоб не возвратились к нам опять, -
Гарантий с них железных надо взять:
Сюда гулять, чтоб стало им немило, -
Чтоб волчьи не показали нам рыла…
Пусть гарантируют: не станут жить мешать,
Клыков нам не показывать опять…

- Быть может, припугнём волков из ружей? –
Никита предложил.
- Да что бы, брат, контужен? –
Никифор отвечал, -
Тогда наверняка не будет мировой
С волками на века, - ручаюсь головой…
- Пусть будет, как в народе говорится, -
Овечками придётся откупиться…

- Овечки, пастухов нас - не ругайте, -
С Волков всерьёз потребуем гарантий…

Всей стаей резали овец, но есть - не торопились,
Лишь пуще прежнего матёрые завыли…

У басни есть мораль, но, ведь, едва ли, -
В овчарне - соль по вкусу от морали.

ЗАГАДКА ДЕВЫ СФИНКСУ

Однажды дева к Сфинксу подошла,
Загадку ему, Сфинксу задала…
Ну, что ж? Ведь Сфинкс тот камень, камень он и есть,
Не стоит перед ним стеснять свой стыд и честь.

О Сфинкс! С моих коварств – он плачет…
Я с ним хитрю, солгу и всё переиначу,
Да так, что свет его - я выдаю за тьму,
Всё белое его, - я чёрным обзову…

Сама я не пойму: что это - наважденье
Находит на меня, иль Лунное затменье?
Лишь мысль о нём придёт, сквозь злости моей тучи, -
Пускаю молнии в него и гром трескучий!..

Но мне самой в ущерб жестокая потеха:
Лишилась сна, покоя, дружбы, смеха…
Но далее иду – наперекор себе,
Яиц змеиных слишком уж в гнезде...
И наступает полоса унынья,
Потом же снова восстаёт гордыня…

Зачем я на его душевном небосводе,
Бушую и гневлюсь - всё вопреки природе?
Как будто я в своих поступках невольна,
В досаде, нервы натянулись, как струна -
В пылу самобичующего гнева,
В змею уж обратилась я из девы…

Скажи мне, Сфинкс, всю правду, без остатка:
В чём заключается, такая вот загадка?

Хоть Сфинкс ответить деве был бы рад, -
Обет молчания давал он - тьму веков назад….

МЁДОЛЮБИВАЯ ПЧЕЛА

Мёдолюбивая пчела
С цветком поцеловалась,
Но вскоре уж с другим цветком
Наедине осталась…
Скажи, пчела, признайся мне:
«Еще ты помнишь о цветке,
Что о тебе вздыхает,
И одинокий вянет?..»

Пчела, резва и весела,
В ответ, так прожужжала:
«Иначе, как бы я, пчела,
В свой улей мёду собрала?
Ну, что ж: цветок или другой, -
Пускай себе завянут;
Любезен новый цвет, живой,
Что с полной чашей медовой, -
Любить я не устану…»

«В меду порой придётся заблудиться, -
Отвергнуть сладость или насладиться? –
Мне не вопрос, - добавила пчела, -
Пусть, хоть цветы иссохнут все дотла…»

Что здесь сказать? Жужжит пчела красиво,
Вот только мёд не для себя носила;
Пора настала, Мишка Косолапый,
С пчелою вместе мёд - в рот отправляет лапой…

Отнюдь, не худо быть пчелою,
Но наслаждаться стоит - с головою…

ЦАРЬ ЗВЕРЕЙ

Кто царь зверей, кого сильнее нет?
Одни считают – лев, другие – человек.
Порой подсказкой - басня может быть,
Вот что об этом басня говорит.

Однажды лев с пантерой повстречался,
Ни мёртвой, ни живой признать лев не решался:
Изодрана вся шкура, распоротый живот,
Лев удивлялся: как она живёт?
- Кто так не пощадил тебя, подруга:
Всю шкуру изодрал? – признайся другу…
- Он самый хищный хищник на земле,
Жене на шубу изодрал всю шкуру мне…
- Как он жесток, - сказал пантере лев, -
С тебя с живой драть шкуру подло, грех…
Отныне я не стану есть и спать,
Клянусь злодея смертью наказать.

Своей дорогой встретил лев коня.
Шёл, удилами этот конь звеня,
От шпор бока его ободраны до мяса,
Без слёз не взглянешь, - это без прикрас…
- Ах, бедолага конь, трудяга, что ж такое? -
От вида твоего не буду знать покоя…
- Мной человек жестоко управляет:
Уздой ломает зубы, губы разрывает,
И шпорами бока мои дерёт…
- Злодей, - промолвил лев, - пусть он умрёт.
Крадёт саму он волю у коней,
И мучает по прихоти своей.
Умрёт в когтях моих – таков мой приговор,
Иль больше я не лев уж с этих пор…

Вот встретил лев быка, привязан он к столбу:
Ярмо на шее и клеймо на лбу,
До основанья спилены рога,
С кольцом в носу, что жизнь не дорога…
- Что, вол, с тобой стряслось на самом деле,
Что ты едва стоишь и дышишь еле-еле?
- Ах, лев, не спрашивай, ему вол отвечает, -
Хозяин чувства жалости не знает:
Лишил меня рогов, ярмом растёр всю шею,
Кольцом мне ноздри рвёт. Души он не имеет.
Лев покачал лохматой головой:
- Скажи мне, где живёт мучитель твой?!
Клянусь я царским именем своим,
Что от меня он не уйдёт живым!..
- Будь осторожен с ним, так молвил вол, -
Коварен он, хитёр и очень зол,
К тому ж ещё добавить остаётся,
С оружьем он, злодей не расстаётся.

И лев сказал: «Знать скоро, может статься,
Мир пожелает без людей остаться…»

БЛОШИНЫЙ ЦАРЬ

Жил блошиный царь во царстве,
Нет, не жил, а только был…
Всех в своём он государстве,
Тем, что был – до слёз смешил…
Ну, до самых слёз, признаться,
Царство наше он смешил…

Ай, да сударь-государь,
Ай, да наш блошиный царь!..

И куда царь не поедет,
И куда он не пойдёт,
Кроме смеха, в самом деле,
Он ничем нас не займёт…
Всех до слёз он, в самом деле,
Смехом общим доведёт…

Ай, да сударь-государь,
Ай, да наш блошиный царь!..

Перед зеркалами важно
Ходит царь наш взад-вперёд;
Говорят: колпак бумажный
Носит задом наперёд.
Будто он Наполеон,
Ой, какой смешной же он…

Ай, да сударь-государь,
Ай, да наш блошиный царь!..

И сказал наш царь однажды,
Через тридцать-сорок лет,
Счастлив в царстве будет каждый,
В рай закажет всем билет…
В сорок зим и в сорок лет –
Получите – в рай билет!..

Ай, да сударь-государь,
Ай, да наш блошиный царь!..

СОБАКА И ВОРОНЫ

Часто ко льву звери разные с жалобой ходят,
И терпеливо выслушивал всякие жалобы  он;
Всё ж бывало порой, легковесно он дело разводит,
Лишь одну только сторону слушать, считал он - резон.

Как-то с жалобой льву прилетел чёрный ворон,
И с порога прокаркал весть прискорбную он,
Что с супругой своей он гулял у забора,
Где лежала собака, словно для похорон…
Ближе мы подошли, чтоб пощупать живот ей,
Чтоб попробовать нос у собаки и лоб;
Закатились глаза, и язык стал намного длинней, -
Несомненно, мертва, - можно выбросить в ров…
А ворона моя, даже к морде её приложилась,
Может, дышит, бедняжка, пусть, хоть малость совсем.
У супруги моей, вы поверьте, слеза покатилась,
Нет и искры надежды, на несчастье нам всем…

Лишь супруга моя, только клювик ко лбу приложила,
Он, мерзавец и выродок гнусный, её неожиданно – хвать!
И в мгновенье одно, ей головку отрезал, вражина, -
Сколько жить мне теперь – плакать и горевать…
На глазах у меня, пожирал он бедняжку ворону,
(На забор я взлетел, сам, едва был спасён),
И оттуда глядел я с испугом, спасибо забору,
А не то, от меня не оставил бы косточки он…
Всю её целиком, съел злодей без остатка,
Только перья остались на земле, не сырой…
И ушла к себе в будку эта изверг-собака…
Мне теперь, только плакать… Потерял я покой.

- Это так не оставим, - лев сказал в утешенье,
Смерть - за смерть! – справедливей не бывает решенья!..

Жаль, не знал лев: днём раньше, возле этого дома,
У щенка той собаки, глаз склевала ворона.
 
ОЛЕНЬ И ЛОШАДЬ

Знаем немало тому мы  из жизни примеров,
Люди, бывают, готовы страдать несказанно,
Лишь бы при этом, другой - пострадал непременно,
 Больше, чем он; такое им чувство  желанно.

В скачке с оленем лошадь взялась состязаться,
Вскоре она от оленя намного отстала,
И огорчилась, да так огорчилась ужасно,
Что пастуха на оленя она натравляла…
И говорит пастуху эта вредная лошадь:
- Хочешь, пастух, вдоволь на мне покататься?
Мы с ветерком пронесёмся в берёзовой роще,
Там же ты сможешь с оленем лесным повстречаться…
Сам понимаешь: богатая будет добыча,
Мясо и мех, и рога, - разве этого мало?
- Что ж, - согласился пастух тот бывалый, -
Можно попробовать, я ведь к охоте привычен…

Вот он садится на лошадь, и вместе стремглав поскакали,
В роще, приметив оленя, следом вдогонку пустились,
Мчались, как ветер, но безнадёжно отстали,
Выбилась лошадь из сил, пастуха попросила:
«Слезь-ка с меня ненадолго, нужна передышка,
Так я устала в погоне, что это уж слишком…»
- Нет, возразил он, - теперь  мне должна подчиняться,
Если ты шпоры в бока не желаешь,-  беги-упирайся!..
Ты, ведь сама пожелала за этим оленем погнаться,
Так что, давай-ка, гони-ка быстрей, не брыкайся!..

Вся тут мораль в этой басне - сама очевидна:
Зла не желай никому, - жизнь не станет обидной.

ПОЛЬЗА БАНИ

Приятель мой в минуту откровенья
Признался: польза бани несомненна.

Однажды он жене намылил спину,
Сказал, что в этом доме – господин он,
Но, не поверив мужу от начала,
Она всерьёз на это осерчала.

- Ну, хорошо, - сказал он, - пусть твой разум,
Разрубит всё сомненье это разом,
Но ты ответь: когда пришли сюда, -
Давила нас забота и нужда.
Но стоило тебя намылить мылом,
Вдруг стало жить тебе легко и мило!
Лишь только дверь в парилку я открыл,
Так в сотни раз, стал люб тебе и мил!
Теперь признайся, если не секрет:
Хозяин я в парилке или нет?!
Как в новый мир явилась ты нагой,
В парилку, лишь ступила ты ногой!
Забыла в миг в парилке все дела,
Как будто мама снова родила…
И вижу я, как радостна, бываешь,
Когда заботы с пеною смываешь!
И думаешь, лишь об одном с опаской,
Чтоб с бёдер с пеною не смылась и повязка…
И легче мне хозяином в том быть,
Чтоб с пеною повязку эту смыть…
- Так, кто из нас двоих, - скажи, - один, -
Сегодня в этом доме господин?
Жена на это скромно промолчала,
А что сказать; Повязка-то упала…

ДАРИТЕ ЛЮБОВЬ

Дарить любовь – дарение немало;
Вот что об этом басня рассказала.

Один богач влюбился. Вот напасть!
Влюбился так, - не выкажешь ту страсть.
Он ничего любимой не жалел,
Дарил ей злато, мех и песни пел,
Когда она ему свой вид являла,
Но было ей, всего что дарит, - мало…


Китайский шёлк редчайший доставал он.
Дары она, конечно, принимала,
Но понимать давало: дара мало…

Картины покупал с аукционов,
И бриллиант, на редкость образцовый…
- И это мало? - наконец вскричал он, -
Чего ж ещё ты от меня желала?!
Она в ответ: «Люблю, мне говорил,
Но ты любви мне так и не дарил…»

Мораль стара, как мир: любовь та свята,
Что не купить ни за какое злато.

ЗАБАВНАЯ ВОРОНА

Ворона – на редкость забавная птица,
Для басни забавность её мне сгодится.

Покинула сад, улетела на луг,
(А думала долго, решила не вдруг):
«Избавлю я сад, чёрный от черноты,
На зелени – родинкой сяду в цветы!..
Там прелестью дивной сверкают земной
Тюльпаны, как губы влюблённых весной!
Там ветры в рубинах зашепчут со мной,
Пусть жизнь удлинённой блеснёт мне красой!
Порфира трава с бирюзовой росой!
Там встречу павлина цветущей весной!
А я босоножкой с изящною кожей,
Пройдусь балериной в траве бездорожной…
Мы станем дружить с ним в веселии дивном,
Шагать и летать с ним и бегать красиво.
Ах, как любоваться им станет ворона!
Ах, как наслаждался б мой взор восхищённый!..»

И стала ходить грациозно она,
Восторга и неги, и чувства полна!
И поступью важно по травам ступать, -
Пером птицы жар можно лишь описать...
Друзья и подруги дивились все разом:
«У нашей вороны затмился, знать, разум...»

От стаи вороньей ворона отбилась,
С павлинами дружба, увы, не случилась.
И каркает горестно всюду она:
«В павлина я, ах, как была влюблена!..»

Не все для морали, лишь басни слагают,
Вдруг, кто-то себя в той вороне узнает.

МИР ЖИВЁТ ДЛЯ ЛЮБВИ

Друзья мои, любовь не наважденье,
Одна любовь приводит мир в движенье;
Она и плоть, и дух – в одно связует,
И жизнь, и смерть одна любовь дарует.
Луна и Солнце – свет любви их мрака,
Дары земли - любовью дара святы.
Блажен, кто сердцу дар любви обрёл,
Орлицей возвышается орёл.
Пока с любовью сердце не срастится,
Оно Творцу не призвано молиться.
И с Солнцем взор, встречаясь, и с Луной,
Любовью только грезит он одной.
Встречаясь с розой, громче веселей,
Поёт любви романсы соловей!
Перо зажгло всю красоту горенья.
Перо зажгло звезды красу горенья,
Любовь зажгла небесное творенье,
И, воздвигая в небесах свой свет, -
Внушает: в мире зла и блага нет.
В саду земном, как лилия любовь,
Открыла мне красу свою и новь!
И понял я, как петь мне и как жить:
Лишь о любви стихами говорить!
Нет не от Солнца света на земле,
Не от любви, нет Солнца в вышине!..

В ПОРУ ЗАПУСТЕНИЯ

Настали дни великих запустений,
Всё оскудело: воды и земля;
Последнее уходит поколенье,
На ком держалась Родина моя…

Зловоньем мерзость городов исходит,
И мессу чёрную исполнила чума,
Зловещий призрак в каждый дом заходит,
С косой стучится в окна смерть сама.
Повсюду гады и удавы-змеи,
Затеяли змеиные затеи.
И кобры поселились во дворцах,
Плодят и множат ужасы и страх.
Но объяснить я людям не сумею,
Как в этот мерзкий, страшный кавардак,
Могло возникнуть ангельское племя,
Чьё пламя уничтожит мерзкий мрак?
Нежны побеги у гнилого древа,
Но в этой нежности вся сила божества;
Все распахнутся перед ними двери,
Все явью станут тайные слова.
И в каждом слове - песня воскресится,
И в каждом шаге – танец оживёт,
Все Истине научатся молиться,
Любовь, убитая в их сердце оживёт.
Мой юный ангел, времена настали,
Судьбу земли взять в руки молодым…

Все наши гимны юным прозвучали, -
Пусть зашумят зелёные сады!..

КОЗА НА БОЙНЕ

Перед воротами, у бойни,
Куда убить сгоняют скот,
С трудом переставляя ноги,
Бредёт скотина и ревёт…

У лошадей слеза катится,
Бараны с ужасом кричат;
Коровы жалобно мычат,
Спешат с телятами проститься…

И в самой жуткой этой сцене,
Коза, весёлости полна;
Жуёт пучок пахучий сена,
Гостям мемекает она:

- Сюда, сюда! Смелее, братья!
Сестрицы, веселей сюда!
Здесь только радость нам и счастье,
Каких - не знали никогда!..

Трава такая молодая,
Такая сочная трава!
Познаете всю радость рая,
Вскружится счастьем голова!..

- Смелей! Не страшно вовсе здесь!
Всем вдоволь здесь – и пить, и есть! -
Так кличет козья борода:
«Здесь хорошо! Друзья, сюда!..»

ПЕСНЯ БЛОХИ

Наряд облюбовала,
И вышла я плясать.
Прошу вас озорную -
Любить меня, желать!

Ах, вот и я, вот я, блоха!
В кафтане, ой, потеха!
Ой, ой, умру от смеха я!
Умру я, кроме смеха!

Пусть будет меж нами:
Что я так одинока,
В вине хочу я с вами,
Все утопить пороки.

Ах, вот и я, вот я, блоха!
В кафтане, ой, потеха!
Ой, ой, умру от смеха я!
Умру я, кроме смеха!

БЛОХА-НЕВИДИМКА

Блоха нашла колпак. Скорее,
Примерить норовит в кустах;
Не шуточно спешит примерить,
На риск свой и на свой же страх.

Блоха всем сердцем, пламенея,
Колпак напялив, - в крик кричит:
- Ах, боже, боже, где я, где я?! -
Под колпаком её звучит...

Все слышат крик её блаженный,
Но крик всерьёз никто неймёт:
Всё потому, что, пламенея,
Надела задом наперёд...

Колпак был шапкой-невидимкой,
И слышен, лишь блаженный крик,
Что до печёнок всем проник,
И настроению вредит…

От злости пламенея, может
Блоха скакнуть взад  и вперёд…
Бог шельму метит: люди всё же -
Придавят к ногтю - без забот…

ТРЁХЛИЦАЯ МАДАМ

Когда бы раньше мне сказали,
Пока я не увидел сам,
Я б не поверил: рядом с нами
Трёхлицая живёт мадам…
Вас ложью не хочу обидеть,
По-честному признаюсь вам:
Что довелось мне лично видеть
У нас трёхлицую мадам…

Коль не по нраву ей прохожий, -
Она пометит для себя, -
Вдруг крикнет из окошка: «Ёжик!
Гляди, дождёшься у меня!..
Когда-нибудь получишь всё же –
Ты, чем-нибудь по голове,
И ноги ты протянешь тут же,
На этой самой, на траве…
Хоть рад ты мне, иль ты не рад, -
Смотри сюда!.. Вот видишь зад?!
Теперь вот полюбуйся, - на!..»
И кажет перед из окна!..
Мораль: Картина, то, что надо!
Похлеще жилы в Эльдорадо!..

БЛОШИНОЕ СЧАСТЬЕ

Блоха с собою не справляется, -
Коль не вредит, то огрызается.
Сказать, что этим забавляется
Нельзя. Недолго и преставиться…

Одна блоха вечернею порой,
На волос деду прыгнула седой,
И, ну, скакать, как конь, узды не зная,
И, ну, кусаться, с мужиком играя!
И вот каков блошиный есть народ:
Ни кислота, ни щёлочь не берёт…
Вот вы представьте: финская парная,
Была блохе нежней, чем мать родная,
И мало ей того, что зла была,
Кусачих гнид несчётно развела,
Но в бане гниды, щёлочи отведав,
Преставились на облегченье деду…
И чтобы вы подумали, - она,
Опять резва, грызлива, весела.
Что делать деду? – Чем, – сказал, - рискую,
Коль я гребёнку обрету густую?
Пошёл с утра он на блошиный рынок,
Купил гребёнку, - просто – любо, мило!
И, вычесав кусачую блоху,
Он ногтем придавил, чтоб не было и духу…

Моя впервые басня без морали;
Блохе мораль понравится едва ли.
И без сарказма говорю, друзья,
Блохе не загрызаться ведь нельзя.
Такой для блох от века даден статус:
От ногтя до гребёнки – жизни ракус.

ЛИСЬЯ ДРУЖБА

Знаться с лисою -  познаться, лишь с болью,
Недругов с ней наживать…
Вот, что в лесу я услышал; позвольте –
Коротко вам рассказать.
Пусть не дословно, своими словами,
Вы ж не судите, и Бог будет с вами…

Как-то Лисица Медведю пророчит:
«Мёду наешься ты всласть…»
Был косолапый доверчивый очень,
Уши развесил тотчас…
Мёда отведать все звери мечтали,
Вы ж не судите, и Бог будет с вами…

- Добрый приятель мой – пчельник отменный,
Неподалёку живёт;
Дружбой за дружбу, друг Мишенька верный,
Вкусишь душистый ты мёд…
Поровну мёд мы поделим меж нами,
Вы ж не судите, и Бог будет с вами…

Пень да колода, за пнём и колодой,
- Вот этот дуб вековой!
Видишь ли, дуб этот, друг благородный,
Цепью обвит золотой!
Рысь по цепи этой ходит кругами,
Вы ж не судите, и Бог будет с вами…

И, ведь не просто по кругу рысь ходит,
Мёд здесь, в дупле сторожит,
Песнь не простую она вновь заводит, -
К мёду идти не велит…
Рысь и сама эту сласть не вкушает,
И добрым людям мёд кушать мешает.

Если б ты, Мишенька, рысь эту вредную,
С дуба-то лапой согнал,
Мы б с тобой мёду досыта отведали,
Мы б насладились сполна.
Дупло наполнено мёдом с краями,
Ешь – не хочу! Только, чур! Между нами!..

Друг, иль не друг? Не пойму тебя, Мишенька, -
Иль я тебе не сестра?
Что так, любезный мой, вижу – пришипился?
Струсил ты, что ли с утра?
Слышишь, как мёдом душистым пахнуло?
Мёд уж под лапой, вот так бы лизнула!..

Глянь ты на лапы свои, на могучие!
Когти, какие! Клыки!..
Что тебе стоит ту кошку мяучую,
С дуба шугнуть? Разом скань!..
Глянь: из дупла-то мёд сам уж сочится,
Или ни с чем нам назад волочиться?!

Мишка полез по цепи потихоньку,
Лезет и песню рычит…
Рысь ни шевелится, даже ни сколько,
Песнь не мурлычет, молчит…
Лисонька шепчет: «Ты бить, будь готов,
Прямо наотмашь, как бьют колдунов!..»

Вот уж совсем стало близко до мёда…
Громче зарыкал Медведь,
Мишка такого не слыхивал сроду, -
Рысь зачала песню петь…
Так, что от песни, что Рысь удружила,
Кровь у медведя застыла вся в жилах…

- Что я, сдурел, раздерёт рысь мне очи,
Разве так мёд добывают?
Если лиса очень сладкого хочет,
Пусть Рысь сама прогоняет…
С дуба он слез, и ушёл не простился,
Словом обмолвиться с ней не решился.

И понесла весть по лесу Лисица,
Мишку бранит за глаза:
Пусть ему будет прострел в поясницу,
И расшибёт пусть гроза!
Кто за глаза  обзывает, ругает,
Сам же таким он по жизни бывает…


                БАСНИ В ПРОЗЕ

                ЗЕРКАЛО ДЬЯВОЛА

     Старый фараон заказал «мастеру от Бога» зеркало: «Хочу на себя взглянуть со стороны...» Когда фараон увидел своё старческое отражение в зеркале, он прогнал мастера-умельца: «Сплоховал ты, мастер, врёт твоё зеркало. Фараоны не стареют!»
     Отыскался для фараона «зеркальных дел мастер от дьявола», в котором человек видел то, что хотелось ему видеть. С тех пор фараоны глядятся только в зеркало дьявола.

                КОРОННЫЙ НОМЕР

     Умер лев в лесу. Из центра прислали царём осла, на плечах которого была накинута мантия из львиной шкуры, а уши спрятаны в короне. Мораль: И снова на Руси сюрприз – опять у нас царём - Борис.
 
                СМЕРТЬ КРИТИКА

     Ёж геройски умер за смелую критику снизу, он уколол  медведя в самую ягодицу. Моралью поделиться рад: Не критикуйте Мишку в зад.
               
                МУДРАЯ РЫБА

     Поссорилась свинья с рыбой. – Крючок тебе в жабры, - хрюкнула свинья.  – Все там будем, - подумала рыба, но скандалить не стала, только хвостиком махнула.
     Мораль: О смерти, друг, не забывай, но никому - не пожелай.

                ВОДИЦА

     Стала на Руси солона водица. Заморские гости тут, как тут: «Мы вам построим такие фабрички, что водица ваша не только серебром, золотом станет. Дали добро, и готова водица. Царь первым хлебнул, а проглотить не может - солона. Захлопал он в ладоши, шмыгнул в свои палаты - и молчок!.. Так и министры поступили. Лишь один «недоумок» засомневался, дескать: водица-то солона... Но зашикали на него и засмеяли... Так вот с той поры и пьём горькую заморскую водицу – будь она трижды неладна!..
     Мораль к нам просится опять: хлебать нам и не расхлебать...

                КУСОК В ГОРЛЕ

     Как родители не стараются угодить своим деточкам, волоча их всю свою жизнь на своём горбу, но деткам всё кажется, что родители проглатывают самый вкусный кусок и случается, чтобы убедиться в этом, деточки хватают их за горло.
     Сказано же где-то: «Тех, кто тащит нахлебников на своём горбу, первым делом их и хватают за горло, поскольку оно ближе всех...»

                ГОЛУБЬ

     Один голубь оставил своё Отечество, улетел искать по свету место, где нет ястребов. Долго он летел и, выбившись из сил, присел отдохнуть в тени ветвей. Он вздохнул с облегчением, когда же обратил свой взор к небесам, увидел, что и тут ястребы летают...
     Мораль: Хочешь голубем прослыть, надо ястребов терпеть.

                МЫШИНЫЕ ЗАБОТЫ

       Порешили мыши разделаться с мышеловкой: «Хватит, сколько можно попадаться нам на вкусные кусочки сала и сыра в хозяйскую мышеловку?..» 
     Позвали на помощь крыс и общими усилиями, торжественно выбросили её на свалку. Недолго им пришлось веселиться, вскоре в амбаре появилась свирепая кошка хозяина. Опечалились мыши: «Такую подлую кошку просто так на свалку не выбросишь...»
     В морали старая печаль: Нет недостатка в палачах.

                УМЕНЬЕ ЖИТЬ

     - Что мне делать? - пожаловался вол, цепному псу, - и лямку я тяну, и всю спину мне хозяин кнутом вспорол.
     - Умей жить, - посоветовал ему цепной пёс, - твоя тягость будет продолжаться, пока ты не научишься гавкать.
     Мораль одно понять поможет: Рождённый гавкать, пахать  не может.

                ЧАЕВЫЕ

     Пожаловался официант приятелю на свою унизительную работу: «Приходиться раболепствовать перед всяким клиентом, выслушивать оскорбления и унижаться...»
   - Брось ты эту работу, - посоветовал приятель.
   - Я рад бросить и уйти, да чаевые не пускают...

                ЛИСА И КУВШИН

     Лиса приметила у дороги кувшин. Запах у кувшина был настолько приятен, что у лисы слюнки побежали. Захотелось лисе полакомиться, содержимым в кувшине, да горлышко у него слишком узкое.
     - Запах-то у кувшина хорош, - говорит лиса, - надо бы попробовать
 на вкус. Она облизала кувшин снаружи, но тут же, сплюнула со словами: «Фу, ты! Какая  гадость!.. За что тебя только люди на руках носят?!  Мораль сей басни такова: Внешность часто неправа.

                ФОНАРЬ

     Отец доверил своему нерадивому сыну в темноте освещать фонарём дорогу, но оба они больно ушиблись и все выпачкались в грязи. С тех пор отец не доверял свой фонарь никому.
     Мораль: Чтоб не попасть во тьме впросак, свой свет неси по жизни сам.
               
                СМОТРЕТЬ В ОБА

     Разумная невеста смотрела в оба до свадьбы и замужем имела право утром хорошо отсыпаться, а жених перед женитьбой клевал носом и после женитьбы  вынужден был по утрам подниматься раньше всех в деревне. Негоже басне без морали и вот совет влюблённой паре: Влюбляйтесь и любите вы до гроба; смотрите же до свадьбы  в оба.

                ПРИГОВОР

     Судья - петух вынес лисе злодейке приговор: «За то, что лиса съела курицу, пусть куры съедят лису». И все сказали: «Справедлив приговор. Так в законе и значится: «мера за меру...»
     Судите, сколько в приговоре силы: Лиса судье все перья распустила...
               
               БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ

     Один батрак надорвал своё здоровье на работе. Он пришёл к доктору и пообещал ему за излечение все заработанные своим тяжким трудом деньги. Доктор ответил ему: «Увы, любезный, своё здоровье можно легко продать, но купить его невозможно, ни за какие деньги».
     Мораль у басни давно ненова: Здоровье сохранять, пока здоровы...
               
               УВАЖЕНЬЕ

     Юноша столкнул девушку в воду, но, увидев, что она не умеет плавать, начал спасать её. Вытащив её на берег, он сказал: «Не правда ли, что я искупил свою вину подвигом, достойным вознаграждения?!»
     - Я не так отблагодарила бы тебя за спасение, когда бы ты не топил меня, - ответила девушка, - отвесив ему хорошую пощечину. Мораль: Немало есть людей, дурных до омерзенья, к персоне требуют своей любви и уваженья.

           ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ

     Сын долгое время учился в городе, и, вернувшись в деревню, показал отцу своё уменье: без промаха кидал просяные зёрна сквозь угольное ушко...
     - А чему ты ещё обучился в городе? – поинтересовался отец.
     - Разве этого мало, - удивился сын, - знал бы ты, как это сложно сделать, то вознаградил бы меня по достоинству.
     - Вот тебе достойное вознаграждение за твои труды, - сказал отец, и отвесил сыну подзатыльник.
     Мораль: Не удивляй трудом планету, в котором вовсе проку нет...
               
           СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ

      - Ох, маменька, маменька, - пожаловался собачий сын своей матери, - и будку мне хозяин обещал, но ночую я под открытым небом и в дождь, и в холод; и кормить меня хозяин забывает, и на цепь сажает... Почему, маменька, ты не родила меня человеком?..
     Мораль: Теперь и людям то знакомо, кто под забором спит чужого дома.
               
              ГОВОРЯЩАЯ СОРОКА

     Один знатный сударь приобрел себе сороку, научил её говорить и очень радовался её красноречию. Но однажды сорока огорчила своего сударя. Сорока рассказала своей хозяйке, которая только что вернулась из больницы, что к сударю часто приходила в дом незнакомая, молодая сударыня, и они очень мило проводили время...
     - Может, ты лжёшь всё, - строго спросил у сороки хозяин, - может быть пора тебе за такую ложь отрубить голову?
     - Конечно, вру, сударь, - ответила сорока, - на свете не бывает таких тварей, которые прежде своей смерти врать перестанут…
     Мораль: Не обижайте знатных сударей тем,  чтобы  высказывать о них правосудию правду. 
               
                ПРАВОСУДИЕ

     Ослу не захотелось больше ишачить, и терпеть от людей  всякие несправедливости. Он отправился в город искать правосудия. По дороге в город ему повстречалась собака, которая брела из города в деревню в поисках пропитания.
     - Далеко ли путь держишь? – поинтересовалась собака у осла.
     - Да вот иду в город искать правосудия. Я слышал, что в городе есть много судей...
     - Эх, - ответила собака, - плохи твои дела, брат. В городе я много видела судей, но чтобы там было правосудие, об этом я даже и не слышала.
     Мораль: Больше судей – меньше правосудия.
               
                ПИР

     Хвастался на крыльце кот Васька петуху Петьке, что был он на званом пиру и ел прямо со стола: чего хотелось и сколько хотелось.
     - Как же тебя не прогнали? - удивился петух.
     - Меня много раз прогоняли и даже били, - признался кот, - но я выбрал момент и снова лакомился...
     В этот момент из дома вышла хозяйка и ловко опоясала кота широким ремнём вдоль всей спины. Кот шмыгнул под крыльцо и, высунув свою голову, стал наблюдать, что будет дальше. К его удивлению, он увидел, что хозяйка схватила за хвост петуха, подала его хозяину и громко сказала: «Этого дармоеда приготовим и подадим к столу...»
     - Разве это справедливо, - подумал кот, - того, кто сам желает к столу, его бьют ремнём по спине, а петуха насильно тянут к столу...
     Мораль: И не мил петуху пир, да за хвост волокут;
   
               СУДЬЯ С ЧИСТОЙ СОВЕСТЬЮ

     Много дум осел, передумал, пока решился поведать своей ослице о сомнениях: «Я честно служу хозяину, а он мучит меня работой и морит
голодом. Вот и надумал я, что войду в дом хозяина, сяду в его кресло, и стану его судить судом праведным. Пусть он мне ответит за все мои страдания...»
     Ослица покачала головой и сказала: «Выдумка твоя может вылиться тебе соком». Спорить ослица с ним не стала, зная его упрямый характер, однако спросила: «По какому закону ты станешь судить своего хозяина? Ведь тобою закон не писан...»
     - Законом будет моя совесть, - ответил осёл. Как надумал он, так и поступил: уселся в кресло хозяина, а когда хозяин вернулся домой, то очень удивился этому ослиному поступку.
      –Что ты тут расселся? - спросил хозяин у осла. Не успел, осёл опомниться, как хозяин вытащил его за уши из кресла, и проводил в сарай дубиной...
     - Ну, вот, - сказала ослица, встречая своего осла побитого, униженного и оскорблённого, - я так и знала, что этим дело кончится. И вот тебе мораль: Не может осёл, стать судьёй, поскольку у него не только совесть, но и ум - абсолютно чисты...

                ГОРЕ ГНЕДОЕ

      Опечалился конь: сильно его шея была стёрта хомутом, а спина – седлом. - Лучше бы у меня была такая шея, - подумалось ему, - чтобы хомут мне нельзя было надеть, а спина была бы такая, чтобы седло на ней невозможно было приладить. Только подумал об этом конь, как тут же превратился в верблюда. Пришёл к своему хозяину и стал подле него. Удивился хозяин и говорит: «Ой, гнедой, что это с тобой такое случилось? Не запрячь тебя, не оседлать, ну да ладно на базар мы всё равно с тобой поедем. Навьючил мужик ему на спину тяжёлые тюки и сам сверху сел. Идёт гнедой, еле ногами передвигает, пот с него ручьями льётся. – Эх, горе-горе, - вздыхает гнедой, - горбатому, тоже не мёд...

                СТАРОСТА

     Собрал кабан лесных зверей и сказал: «Не прогневайтесь на меня, братья лесные, что собрал вас. Мало стало в лесу порядка и много всякого беззакония. Михаил Топтыгин перестал справляться со своими обязанностями, лыка не дерёт и не вяжет. Надо нам выбрать старосту.
Могу, например, я быть старостой. Я и сильный, и напрасно никого не обижу. Зверей я не ем. Подумайте об этом».
     Слово взял волк и сказал: «Кабан в лесу, конечно, зверь авторитетный, спору нет. Но я сильней его, выбирайте меня старостой». Звери заспорили: те, которые из них не ели мяса, желали, чтобы старостой был кабан, а те, кто любил, есть мясо, желали, чтобы старостой выбрали волка. Волк тихо попросил лису: «Вот что, рыжая, выступай за меня, а не то я с тебя первой мех сниму».  Выбежала лиса вперёд, забралась на пенёк и начала так: «Давайте будем голосовать. Пусть одни звери возьмут по одному жёлудю или по одному ореху. Кто за кабана, пусть опустит в дупло орех, а кто за волка – опустит жёлудь. Пока мы отдохнём, пусть белка сосчитает: сколько в дупле орехов и сколько желудей. Если орехов окажется меньше, то старостой в лесу станет волк».
     Звери так и порешили. Они дружно проголосовали, а белка потом объявила, что орехов в дупле оказалось намного меньше, чем желудей, если не считать скорлупки от испорченных орехов. Так, по-новому лесному закону старостой выбрали волка, лису назначили секретарём, а белку - счетоводом. Дела в лесу пошли на лад, если не учитывать, что звери в лесу стали во множестве без вести пропадать...
     Тут всякий будет прав вполне, кто скажет: «Правды волчьей нет».

                МАСТЕР

     Бог обидел мастера красотой лица, но дал ему светлый ум, доброе сердце и золотые руки. Умел он творить такие крылья, с помощью которых, человек без труда мог летать. Тем он  и прославился.
     - Смотрите, смотрите, - говорили  люди, - увидев летящего человека с новыми крыльями, подаренными мастером, - как высоко он летит, и таких чудесных крыльев мы ещё никогда не видели!..
     Но люди, которым мастер дарил новые крылья, улетали в неизвестность, и никогда не возвращалась к мастеру. Девушки знались с мастером лишь до тех пор, пока он мастерил им крылья, но как только они получали готовые крылья из  рук мастера, тут же,  улетали, оставляя его в горьком одиночестве. «Видимо моя такая судьба, - вздыхал мастер, - подарив радость людям, оставаться снова одиноким».   

                КОСТЫЛЬ

     - Из всей моей жизни, - сказал однажды старик, умудрённый опытом, - единственно, что мне по-настоящему пригодилось, так это только мой костыль. Это была действительно нужная, стоящая вещь, а всё остальное, начиная от погремушек, было плодом прихоти и дешёвых удовольствий.
               

              КАК ВЫПРОВОДИТЬ НЕЖЕЛАННОГО ГОСТЯ

     Если гость, не ведая чести, как говориться, загостился, не зная меры, вы начните, молча, но решительно наступать на него. Сначала выпирайте его грудью в прихожую, затем в коридор и, наконец, на улицу. После этого немедленно бросайтесь к себе домой, пока гость не вспомнил, что позабыл у вас зонтик.

                СОЛНЦЕ СЧАСТЬЯ

     Любят ходить обманщики по лачугам и обещать показать людям «Солнце счастья». Люди, как известно, слишком легковерны и доверчивы. Взглянув на солнце, они слепнут, и их уводят на рабскую работу: заставляя лить воду на их мельницу.

              V. ПРИТЧИ И МАЛЕНЬКИЕ СКАЗЫ

    Пришло время столпотворения  на российской земле, как некогда в Вавилоне великом, матери блудниц и мерзостей земных, когда на поле Сеннаар люди начали строить башню до небес. Перемешал Господь людям языки, и перестали они понимать друг друга; все народы Вавилона стали жертвой пьянства, гнева и блуда. Цари земные совершали с ней блуд, и странствующие купцы разбогатели благодаря силе её бесстыдной, разнузданной роскоши. И будут они плакать над ней и от горя бить себя в грудь, когда будут смотреть на дым от огня, в котором она сгорает, говоря: «Горе, какое горе, великая столица, сильная столица Вавилон пала в одночасье». Странствующие купцы, торговавшие её несметными богатствами, и разбогатевшие благодаря ней, будут стоять вдали из страха перед её мучениями, и будут плакать, и скорбеть, говоря: «Горе, какое горе... великая столица, одетая в лучший лён, и пурпур, и багрянец и богато украшенная золотом, и драгоценными камнями, и жемчугом, но в один час разорено такое богатство!» И всякий капитан, и всякий плывущий куда-нибудь, и матросы, и все живущие за счёт моря, станут вдали, и будут кричать, смотря на дым от огня, в котором она сгорает: «Какой город подобен этой столице?» И посыпят головы себе пеплом, и будут кричать, плача и скорбя: «Горе, какое горе... великая столица, в которой все имеющие корабли на море, разбогатели благодаря роскоши её, и в один час она разорена и будут пасти их народы жезлом железным...».
     Сын мой, помни о великом «Казачьем царстве на колёсах». Настало время позаботиться о спасении древнего казачьего царства Берендеев; найдутся среди вас разумные единомышленники, споспешествуя рассеянию древнего великого народа по лику земли отдельными казачьими общинами, сохранив дух казачий, наши обычаи, язык  неповторимую культуру и тайны древней старины.
     Сила казачьего духа должна быть сохранена для будущих поколений, и она в своё время станет путеводной звездой возрождения казачества после великого исхода казаков со священных земель наших. Великий исход «Казачьего царства на колёсах» будет храним истиной верой, силою божьей.
     Повелел нам Господь не участвовать в сатанинском столпотворении на святой земле тихого Дона, но должны мы будем взять семьи свои и уйти в добровольное изгнание до поры, до времени. Предстоит оставить нам свои курени, свою землю, взять самые необходимые вещи, пищу и палатки и уйти в пустынные места и ждать на чужбине, может быть многие годы, когда наступит час нашего возвращения.
     Могут возроптать наши близкие и родные, что придётся оставить всё нажитое большим трудом многих поколений казаков, не ведая того, что скоро рухнет всё человеческое сооружение, начнётся небывалый мор людей и поднимется вопль человеческий до самых небес. Но как вечно жив Господь, так и племя наше казачье общиной живо будет, но если нам отступиться от разумного пути спасения, то заодно со всеми суждено будет нам погибнуть. Мы же должны сохранить летопись нашу и род наш, и язык наших предков. Уходя, не следует оглядываться, уподобляясь жене Лота, дабы не превратиться в соляной столб.
     И будут питать вас в изгнании необыкновенно плодоносные древа желаний, приносящие удовлетворения. Вкусив плодов от этих дерев, души ваши преисполнятся великой радости, ибо нет на свете ничего приятнее тех плодов. Вкушая эти плоды всей казачьей общиной, вы увидите, что плодов тех не уменьшается, но чудесным образом возрастает число их. Древо это – Любовь Господня, чаша неупиваемая. И будет так, что в сенях этих дерев, откроется вам всё происходящее в этом мире, где соберётся множество народу для непрекращающихся сражений один против другого. Будут слышны вам громы и стихийные шумы, землетрясения, от которого будут раскалываться скалы и земля. Люди, потопая в крови, будут бегать в панике в клубах дыма и пламени. Монастыри и церкви станут казематами инквизиторов, где люди будут подвергаться пыткам, истязаниям и казни.
     Если змею поить молоком, она становится ещё более ядовитой, но это не означает, что молоко яд. Так возьмут вожди от сатаны духовные тексты Священных Писаний – чистейшее молоко, пока его не коснутся ядовитые языки воинствующих безбожников. Прибегнут они к заклинаниям, вызывая себе на помощь духов прошлого, заимствуя у них имена, лозунги, костюмы, чтобы в освещённом древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую суету вселенской истории. Возьмут они Евангельские заповеди и символы древних Ариев и сотворят из них свои «новые» теории и знамёна.
     Сын мой, есть у меня одна заветная просьба: сберегите будущее казачье племя, сберегите детей и молодёжь, не допустите, чтобы враги рода человеческого испакостили им души, и не ввергнули бы их в пекло гражданской войны. Приложите все усилия, чтобы должным образом, незамедлительно отправить их в казачьи поселения со старшими наставниками-добровольцами в таёжные недоступные места к нашим староверам, слава Богу, у нас на подобные добровольные, временные переселения есть богатейший многотысячелетний опыт. Ещё в период  нашествия на наши земли персидского войска царя Дария, казаки-скифы отправили женщин и детей в недоступные места, ради сохранения казачьего рода. А когда сумели откупиться от Дария зерцалом скифов, вернули на родные места своих жён и детей... Нам следует поступать так же мудро, как поступали наши давние предки, прежде всего, заботиться о сохранении нашего потомства.
     Да исполнятся с Божьей помощью заветы дедов наших, и сохраним мы наше «Казачье царство на колёсах»... Пройдут очистительные времена, и вернётся казачество на свои исконные земли и удивит мир своим величием, свежестью и великолепием. Да будет на то святая воля Божья! Аминь...»

                ЗЕРЦАЛО СКИФОВ

«Примерно пятьсот лет до рождества Христова, на исконные священные земли казаков по Дону, Кубани, Днепра и Днестра, вторглись несметные полчища персидского царя Дария I (Гистаспа) из династии Ахеминидов, который славился своей невероятной жестокостью, использовал в сражениях специально обученных диких хищных зверей (леопардов и тигров). Его войско было похоже на огромное море, которое не сдержала плотина. Когда войско царя Дария появилось в районе северного Причерноморья, сокрушая и опустошая всё на своём пути, казаки, прежде всего, незамедлительно отправили на ладьях по Дону, Волге, Дунаю и Днепру своих женщин и детей в надёжные потаённые урочища в сопровождении своих надёжных вооружённых отрядов. Оставшееся казачье войско не давало Дарию главного сраженья, но изнуряло и изматывало его войско частыми набегами, особенно по ночам: попеременно одни отряды казаков отдыхали, а другие не давали врагу покоя. Долго Дарий скитался со своим неисчислимым войском по нашим степям между курганами, пока они не осознали всего трагизма своего положения: огромное войско не может долго находиться в наших степях, эти «прогулки» от кургана до кургана очень дорого стоили им. Наступила осень, зори стали холодными, персы поели половину своих коней и стали околевать в наших степях целыми полчищами. Однажды Дарий прислал к казакам своих дипломатов для проведения переговоров «Если казаки не решаются дать нам решающего сраженья, - говорили они, - так заплатите нам дань за три года вперед и наше войско с миром покинет ваши земли».     «Хорошо, - ответили казаки, - мы пришлём к вам для переговоров  старейшего нашего казака Плакиню, он сумеет найти общий язык с вашим мудрейшим и могущественнейшим во всей вселенной царём Дарием»               
     Войско царя Дария раскинулось лагерем у высокого кургана. Когда казак Плакиня приехал в лагерь войска царя Дария, персы были поражены его конём, который отличался от всех их лошадей своей резвостью, статью и могучестью.
     На переговоры Дарий явился с большой пышностью: из красного, как пламя шатра, персидские воины вынесли своего царя на походном троне, укреплённом на носилках, необыкновенно богато изукрашенных драгоценными камнями, переливающимися всеми цветами радуги. Дарий был одет в пышный красный халат, перепоясанный золотым поясом. На голове его была высокая белая чалма, украшенная драгоценным камнем необыкновенной величины, на пальцах его обеих рук сверкали перстни с драгоценными камнями.
     Персидские воины подвели казака Плакиню под самые очи великого завоевателя и силой заставили казака поклониться. С казаком Плакиней через переводчика говорил военачальник Мурза от имени Дария. «Знаешь ли ты, неверный, - с чувством большого превосходства заговорил Мурза, - что рука всемогущего Дария – Гистаспа, достаёт до самого солнца?»  Казак Плакиня ничего ему не ответил, он внимательно слушал красноречивого Мурзу...
     «Знаешь ли ты, несчастный, что у Дария – Гистаспа, - продолжал говорить Мурза, прожигая насквозь казака своим испепеляющим взглядом, - войско неисчислимо, как звёзд на небе, и что он покорил уже весь мир?..»  Казак Плакиня продолжа, молча, слушать Мурзу...
     «Что же ты молчишь?.. Отвечай, старик, - вскрикнул Мурза, - долго вы ещё намерены прятаться от нас за курганами и по ночам беспокоить нас набегами, словно разбойники?.. Вы воюете не по правилам... Так нельзя воевать. Или давайте сражаться по всем правилам военного искусства, или платите нам дань за три года вперёд!.. Разве тебе не ведомо, что в этом мире  сильнейшему надо платить за то, что он сохраняет тебе жизнь? Так было на земле всегда, так есть теперь и так будет вечно... Если ты явился сюда, чтобы отмалчиваться, я прикажу сейчас посадить тебя на кол! Поскулишь, поскулишь, да и сдохнешь, как собака!..»
     Казак Плакиня выждал, когда иссякло всё красноречие Мурзы, и обратился к Дарию: «Царь, - сказал он твердо и решительно, - я пришел
сюда для переговоров с тобой, по твоему приглашению, полагаясь на твоё гостеприимство. Не хорошо обижать званого гостя. Мне известно о твоих завоеваниях и знаю, что у тебя всего много. Наша дань даже за три или за пять лет вперёд, не сделают тебя ещё более богатым. Если в поднебесной на млечном пути появятся ещё три или пять новых звёзд, разве заметно станет, что звёзд на небе стало больше? Есть у меня для тебя стоящий подарок от царства казаков-берендеев. Этот подарок достоин величия персидского царя Дария-Гистаспа. Я, казак Плакиня, являюсь хранителем чудесного зерцала скифов. Взглянув в него, можно увидеть далёкое прошлоё, будущее и настоящее жителей той страны, где находится обладатель этого зерцала»...
       Плакиня достал у себя за пазухой небольшой зерцало и, передавая его Дарию, пояснил: «Если потереть это зерцало своим рукавом по солнцу -  увидишь будущее, если потереть против солнца – увидишь прошлое, больше трёшь, дальше видишь. Дань, которую ты требуешь от нас – тленна и преходяща, а чудо – вечно!  Вот, царь, тебе наш подарок, это чудо-зерцало! Пусть оно увеселит и смягчит твоё уставшее от войны сердце».
     Мурза взял в свои руки чудо-зерцало и бережно передал его царю Дарию... Дарий внимательно, не скрывая своего удивления, разглядел этот необыкновенный подарок.  «Погляди-ка, - сказал Дарий, - загадочно улыбаясь, - дикий, степной народ,  владеет такими диковинами... Зерцало это я принимаю, как подарок, мы на досуге его изучим: потрём его и по солнцу, и против солнца, это мы всегда успеем сделать. Ответ же свой мы сообщим вам позднее».
     Мурза распорядился провести казака Плакиню за пределы персидского лагеря, и отпустить его на все четыре стороны... Этой же ночью персидское войско начало спешно покидать казачьи степи. Вскоре на Дон возвратились женщины и дети казаков из укромных мест.

                МЕТАМОРФОЗЫ ЛЮБВИ

     Саша и Дина встречались у старого дуба, невероятно сучковатого и на удивление могучего; нижние сучья дуба росли невысоко от земли. К  одному из сучьев дуба была привязана широкая скамья, она служила качелями. На них любили качаться молодые, влюблённые пары. Нередко Саша наряжал качели цветами и, раскачиваясь на них с Диной, они, то вдруг неожиданно подолгу беспричинно смеялись, то лица их становились серьёзными, словно они опасались потерять друг друга и нередко, словно в шутку, непроизвольно обвиняли друг друга в непостоянстве чувств. Иногда у качелей появлялись подруги Дины, искренне желая им счастья, они старались ненавязчиво, словно исподволь, развлекать их шутками и часто им это удавалось, так что от  ревности влюблённых не оставалось и следа. В такие минуты  у Дины появлялось желание сделать что-нибудь необыкновенное и она, ни слова не говоря, убегала от Саши, а он догонял, ловил её, а дальше и не знал, как себя надо вести, становилось  неловко.
     Однажды Дина сказала Саше, словно дразнила его:
     - Из-за своего непостоянства ты никогда не поймёшь моего сердца; ты слишком часто смотришь на других девушек; ты никогда не узнаешь моего счастья. Мальчишкам неведомы глубокие чувства любящей девушки.
     - Обычно это так, но я другой, - отвечал Саша, - я всегда понимаю тебя, если не умом, то сердцем;
     - Это не так, - говорила, улыбаясь, Дина, - всё это ты выдумываешь, чтобы оправдаться передо мной;
     - Нет, я говорю правду.
     - Тогда докажи, что любишь меня.
     Саша становился на колени, наклонился над шмелём, который сидел на цветке, раскачивая его, и начинал разговаривать со шмелём нараспев: «Милый мой шмель, ты всё попусту жужжишь, ты ведь даже и не знаешь, как я люблю Дину, а посмотри, вот как я от счастья танцую!..» Он резко вставал с колен и начинал танцевать вокруг Дины совершенно необыкновенно, словно кто-то вдохнул в него высокий талант природного танцора, и при этом Саша приговаривал: «Боже мой, неужели это моя возлюбленная Дина! Я не в состоянии верить своим глазам!..»
     Дина закрывала своё лицо руками, искренне, от души смеялась, потом, вдруг смотрела в Сашины глаза строго. Глаза её светились каким-то чудным светом, излучая что-то совершенно неземное. Они брались за руки, исполняя «танец сердец» на цветочной поляне, и, запрокинув свои головы, смотрели в неизмеримую глубину поднебесья, где проплывали удивительно пышные облака, как стаи белых лебедей...
     Однажды у Дины во время такого удивительного «танца сердец» с Сашей закружилась голова. Саша приблизил её к себе и счастливо улыбался. Дина поймала его улыбку и, отпрянув от него, сказала строго: «Какой же ты проказник, Саша, я разгадала твою лукавую улыбку. Ты хочешь только позабавиться мной, а потом оставить меня...»
     - Если хочешь, я докажу тебе, - сказал смущённый Саша, - я докажу, что ты не права...
     - Не надо ничего доказывать, лучше скажи мне, как ты любишь меня?.. Ведь ты так красиво умеешь говорить, что твои слова трогают моё сердце. Скажи мне, - что это такое, когда один человек любит другого человека?..
      Саша ответил не сразу, он задумался, взял Дину за руку и они, молча, долго смотрели в глаза друг другу. Наконец, он начал неторопливо говорить, вдумчиво подбирая нужные слова: «Твоё лицо – это чаша, с напитком зля глаз. Вся красота природы – это всего лишь твоя улыбка, а сладостное пенье птиц – это всего лишь шёпот твоих губ. И если кто-то назовёт, сказанные мною слова, сентиментальными, значит у этого человека, слабо развит интеллект. В действительности, только это и есть истинная реальность, дар Бога, одухотворённый небом, а всё остальное в этом мире – мираж. Только духовное является непреходящим, вечным, а всё остальное, это пустой сентиментальный звук... Вот посмотри: в разных частях света, в своё время расцветали разные империи и были могущественные цари, но где всё это? Куда оно ушло? Лучше ничего не отвечай мне. Всё это бесследно исчезло, кануло в Лету; остался лишь пустой сентиментальный звук. Всё проходит, всё суета. Но любовь одухотворена, она вечна, поскольку она не материальна, понимаешь? Материя может распадаться, рассыпаться, но одухотворённая любовь не подвержена физическому распаду. Только не надо путать игру в любовь, с любовью одухотворённой. Но это уже другая тема, об этом я расскажу тебе как-нибудь в следующий раз...»
     Дина слушала Сашу, широко раскрыв глаза и, когда он окончил говорить, она испытывающим взглядом посмотрела ему в самые зрачки, словно пыталась заглянуть в глубину его сердца и тихо спросила: «Откуда, Саша, тебе известно всё то, о чём ты мне, только что говорил? Ты что испытал всякую разную любовь на самом себе?..»
     Всё лицо Саши вспыхнуло краской, он молчал...
     -Что же ты молчишь? - строго спросила Дина, - ты же такой красноречивый...
     Саша отпустил её руку и ответил еле слышно: «Ты спросила меня о любви, я тебе ответил, но на каверзные вопросы я отвечать не стану. У меня тоже есть гордость. Он резко повернулся и быстро зашагал прочь. Напрасно Дина просила его вернуться, с этих пор ей очень долго не удавалось поймать шмелей его глаз...
     Подруги по-доброму пытались шутить с Диной, они говорили ей: «Дина, напрасно ты пытаешься винить цветы за то, что своим благоуханием они вызывают у тебя слёзы. Напрасно, Дина, ты упрекаешь ветер за то, что от его дуновения у тебя на голове волосы встают дыбом, напрасно ты проклинаешь долгие прогулки вдоль берега реки Амура, за то, что от этих прогулок бедра твои словно онемели. Голос твой, дорогая наша подруга Дина, выдаёт тебя в том, что истинная причина всех этих примет в твоей безотчётной, беспредельной любви к Саше»
     Дина покраснела вся, словно кумач и отвечала горделиво: «Вот ещё новости, как можно любить этого безусого мальчишку...». Но потому как голос её задрожал, подругам стало ясно, что до поры до времени эту тему с Диной лучше не затрагивать...         

            СКАЗАНИЕ О ЖИВОЙ ВОДЕ ТИХОГО ДОНА 

Пусть верить в чудеса нельзя,
Но вы поверьте, хоть с трудом:
Степные кони мне – друзья,
А тихий Дон – мой отчий дом...

Иду ль по заливным лугам,
Стою ль над бережком крутым,
 Пусть молодым уж стать нельзя,
– Душой останусь молодым...

Что косы расплетаешь, грусть?
В висках – седые ковыли...
Ты мне мила, казачья Русь,
Как небу милы журавли!..

Степные кони мне – друзья,
А тихий Дон – мой отчий дом!..
И даже высказать нельзя,
Как дорог сердцу батька–Дон!..
               
    Сколько сказок сказывала мне моя бабунечка, донская казачка, сколько песен и былин дивных пела мне, сколько дивных казачьих историй поведала и учила вслушиваться и слышать тайны, древних Ариев, сокрытые в нашем языке.
      «Теперь всё дальше мы отходим от Бога, - говорила она, - а посему  многое не слышим, многое не разумеем и становятся люди, как чурки с глазами, не разумеют, что с ними сталось. Что доброго ожидает людей, если они будут неразумны, как животные, не ведающие Бога. Насколько богат язык наш... Надо только уметь слышать его и сам станешь сказочно богат. Ведь слово «богатый» идёт от слова Бог. Значит богатый тот, в чьей душе сокрыто Божеское, если  нет Бога в сердце и в голове, вот и нищий духом, вот и бедный. Даром что ли, когда благодарим, то говорим – спасибо, то есть спаси, Бог! А у нас ещё принято было говорить – спаси, Христос!.. Где ещё есть язык, в котором в словах содержалось бы столько духа Божьего: небеса – обитель Бога, а не – бесов, счастье – соучастье, то есть, чтобы стать счастливым, надо помогать другим, соучаствовать в жизни людей.
     Наши предки древние Арии создали такой язык, который помогал   слышать слово Божье и общаться с Ним без посредников, а напрямую. Арии были вольными людьми, словно птицы небесные; они не приветствовали рабство и верили в единого Бога-Творца, имя ему было Род, и сотворил Он природу, в которой народился и размножился народ. Неверующий человек считался уРОДом, выРОДком.
      В древнеарийских ведах сказано: «Бог – есть семя, воссоздающий семя» (сравни: семя, семья, семь - Я). В маленьком жёлуде, запрограммировано могучее древо – тысячелетний дуб, поистине такое творение достойно Бога. Кстати, само слово Бог, сам этот звук в молитве, как святой дух, не отличны от самого Бога, и, потому, благотворно воздействуют на душу и разум человека.
      Говорится, что могуч русский язык, но он и ярок, и светел, в нём много тепла и солнца.
       Корни многих русских слов содержат слог «Ра». Радуга (Ра-дуга) – дуга солнца «Ра»; награда – «Ра» на груди; радость – достающий до «Ра»;
      Если мама говорит сыну: «Вставай, пора!», т.е. по солнцу «Ра», солнце встало и ты вставай. Ребёнок отвечает маме: «Рано», т.е. солнца «Ра» ещё нет («но» - нет).
       Игра – игривое солнце «Ра»; разум – ум  («Ра»);
       Правнуки – потомки «Ра» (солнцепоклонники); 
       Вспомним русский боевой клич «Ура!..», (у «Ра»), вперёд – к солнцу!
       Само слово культура означает (культ-у-Ра, культ солнца «Ра»), всякий кто забывает об этом, не может считаться культурным человеком.
       Исконно русское слово Православие, означает не что иное, как (славить, прославлять солнце «Ра» - солнцепоклонники).
       Даже в сказке для самых маленьких детей «Колобок» (коло – бог), т.е. Солнце – Бог;
       Праславянский язык, праславянская письменность, что это такое? Не имея возможности здесь широко осветить это понятие, остановимся лишь на одном характерном примере: воины кельты (Ирландия) – собиратели трофеев – человеческих голов – черепов, оставили такой след в своём фольклоре:
 «Вижу безумца страшный улов:
На подушках колесницы – девять голов!..»
      Кухулин, кельтский бог носит при себе связки черепов. «Череп» - «капа» (от латинского слова «капут» - голова, череп), а с другой стороны «купол – кумпол» (в жаргоне – о человеческой голове) – сходятся представление о родстве понятий в строении сфер человеческой головы и мира. Отсюда, «кополо» - ёмкое понятие о небесной сфере, и о черепе, в котором, будто под небесным сводом заключается целый мир. Об этом сказано и в санскрите. Череп на санскрите «капалам». В санскритско-русском словаре слово «капала» означает – сделанный из черепа: блюдо, чаша, череп. «Капала-малин» буквально означает: человек, носящий на шее ожерелье из черепов. «Капалин» - носящий чашу (для подаяний), носящий черепа. Вот, оказывается, что такое Праязык славян. Праславянская письменность, - обладают способностью расшифровать смысл слов самых древних языков мира!..  Очень жаль, что мы теперь разучились, не умеем слушать родной язык, вернее нас разучили его слышать. Завистливые происки наших врагов достигают своей цели. Современная Америка так гордится «великим американским народом», а, между тем, у них и языка своего нет. Но зато слово Русский становится нарицательным, недаром в паспортах русских граждан, убрана графа «национальность», но как быть с русским языком, господа? Его ведь просто так из графы не выкинешь? Пожелаем же нашим недругам – не перестараться в этом деле, мы вам же добра желаем: пусть слово наше заставит вас опомниться и воздержаться от дурных поступков, вам же самим лучше будет: Праславянский язык подзарядит вас на добрые мысли, слова и поступки...   
     Казак сызмальства воспитывался на народных сказках, которые писались пером жар-птицы, гусиные перья для этого не пригодны. Мудрость, вложенная в них – не от мира сего. Так, к примеру, в сказке о Могучем богатыре Еруслане Лазаревиче, царском сыне говорится о том, как он искал себе коня для ратных подвигов по разуму, и непременно такого, чтобы не валился он с ног, когда богатырь возложит на его холку свою десницу. Но не находил он такого коня в целом царстве, но встретился ему на водопое настоящий конь, конь-огонь; бежит конь – земля трясётся, глазами искры мечет, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым кудреватый поднимается. Начал конь воду пить, то поднялись  от этого волны высокие, на берегу с дерев листья посыпались.
     Воду пить – значит утолять жажду знания, которым земля полнится (земля дрожит). Отчего в наших сказках богатырю помогает отыскать заветного коня по разуму бабушка-нищенка, задворенка? Да потому, что в царском дворе про такого коня и слыхом - не слыхивали. Настоящий конь запрятан в темницы, закован в железные цепи; такая вот высшая милость и награда царская доброму коню. Но добрый конь кому попало - в руки просто так  не даётся. Для него также должно быть и время подходящее и наездник соответствующий – богатырь. Конь, лишь только освободившись от цепей, в первую очередь испытывает наездника: становится ему на плечи передними ногами. «Не дрогнул, не шелохнулся под тяжестью его копыт, значит это стоящий богатырь, такой в добром настоящем деле сдюжит. Конь и наездник должны быть как единое целое, тогда это сила несокрушима!..
      Вот так, памятью древней народной мудрости в былинах и сказках, казаки и вернули домой коня верного, и добрый молодец атаманушка тут как тут. Так, значит, пришло время воли вольной на Дону. На какое время – это Богу одному ведомо, а отметить эту, данную Господом волю надобно, как это следует по заветам отцов, дедов и прадедов, - в казачьем кругу. Пусть знает враг, что живо казачество, несмотря на все вражьи происки, злобу и лютую ненависть к свободолюбивому казаку. И никакая вражья сила не способна уничтожит казачества полностью, но лишь сама захлебнётся его праведной кровью...»

                ОБРЕТЕНИЕ РАЯ

     «В поисках всеобщего «рая  земного», человек потерял рай небесный и приобрёл ад земной. Совратить человека с пути добра – вот цель, поставленная властителем нынешнего мира Сатаны, для полного воцарения торжества зла на земле. Освободиться от этих дьявольских пут удастся лишь немногим в период довершения процесса массового истребления людей. Откупиться от власти Сатаны, можно будет лишь строгой жизнью, полной покаяния и ограничений. 
     Друг мой, прислушайся к моим советам, попробуй применить их на практике и скоро ты увидишь, что жизнь твоя в корне изменяется к лучшему. Прежде всего, надо уяснить для себя, что все в этом мире находятся в поисках счастья и покоя, но никто их не обретает, несмотря на все усилия, потому, что не ведают того, чего они ищут. Люди не имеют истинного знания о самих себе, устремления людей нечистые. Прогресс добился невиданных успехов, но в мире стало больше бед и страданий, потому что неправильно определены подлинные ценности жизни:
     - Отсутствуют взаимоотношения души с Господом, как любимого сына с любящим отцом, щедро награждающего блаженством, океаном счастья и покоя;
     - Отсутствует стремление познания себя, как души и познания Всевышнего Отца, как Высшей Души, который один лишь способен очистить душу от всех грехов, и освободить путь к Истине от всех преград;
     Прежде всего, следует направить усилия – выковать цепочку, связующую душу с Всевышней душой. Даже в миру, необходима крепкая связь между отцом и сыном, мужем и женой, учителем и учеником; в противном случае, если сын не следует советам отца, не хранит сыновья верность, теряется живая связующая нить их взаимоотношений;
     Во всех человеческих взаимоотношениях, будь то отношения отца и сына, мужа и жены или влюблённых, на первом месте стоит чувство нежной любви, это главная черта подобных взаимоотношений, без которой все эти взаимоотношения утрачивают всякий смысл и не удовлетворяют. Отец семейства забывает напряжение рабочего дня при мысли о том, что всё это он делает ради любимых жены и детей, он поглощен заботой о том, чтобы принести в дом всё необходимое для семьи. Человеческие взаимоотношения, о которых идёт речь, характеризуется не только любовью, но также преданностью и верностью. Преданный отец перепробует все средства, чтобы дать сыну отличное образование, жертвуя даже собственными самыми насущными потребностями. Верный муж идёт на всё, чтобы принести счастье своей жене, а она, в свою очередь, ничуть не меньше стремится ответить на преданность самоотречением и заботой о его благополучии. Сын платит за отцовскую заботу уважением, послушанием, сыновей преданностью, достойным поведением. Преданная мать неустанно трудится ради своих детей, все её мысли заняты только их благополучием. А верность влюблённых вошла в пословицы.
     Но преданность Всевышнему Отцу превосходит всё это. Истинно верующий человек полностью вверяет Господу своё тело, ум, талант и все свои сокровища, ибо хорошо понимает, кому это всё принадлежит.
     Люди, не имеющие правильного понимания о Боге, поклоняются и молятся Ему, просят прощения у Него и всяких щедрот, но, в то же время, предают Его своими делами в повседневной жизни, своими мыслями и словами. Устанавливая взаимоотношения с Господом, как с Отцом своим небесным, надо следовать его учению, полностью посвятить себя Ему и утвердиться в постоянном о Нём одном воспоминании. «Тогда, - говорит Господь, - Я, Сам буду направлять тебя так, что, благополучно переплыв океан этой жизни, ты достигнешь берегов небесной Отчизны».
     Говорится, что надо познать себя. Познать себя, значит познать свою душу и тело. Душа влияет на тело, подобно тому, как различные семена (Дуба, лимона, перца, пшеницы и т.д.) посаженные в одну и ту же почву, избирают для своего роста и отличительного развития в соответствии со своими природными свойствами, вытягивают из земли вещества, необходимые для соответствующего роста и развития. Каждое семя влияет на частички земли, придавая им свои особенные черты. Как семена различных сортов могут влиять на состав земли, воды и воздуха, передавая им свои качества и извлекая из них требуемые вещества, так и души влияют на материю, приспосабливают её к своим особенностям. Наделяет материю необходимыми свойствами души.
     Материя тоже влияет на душу, но это опосредствованное влияние. Например, пища, воздух и вода, которые человек потребляет, влияют, как на ум, так и на физиологический механизм (нервную и иммунную системы, кровь, дыхание, сердце мозг и т.п.). Влияет на способность разума мыслить, различать, судить, испытывать боль, любовь, ненависть и т.п.
     Невозможно непосредственно материальными глазами и ушами видеть и слышать Бога; видение Бога возможно лишь незагрязнённой  духовностью и душой. Сам факт, что очищенная от скверны душа может получить Божественное видение с помощью разума и интеллекта, указывает на то, что Господь обладает чисто духовной формой.
     Друг мой, чаще вспоминай о Боге, легче будет совершать путь домой, если идти по дороге воспоминания; научись делать усилия над собой для воспоминания об Отце всех душ. Подобно тому, как много усилий прилагают, чтобы стронуть тележку с места, а в движении тележку легче ускорить. Человек, научившийся вести чистую жизнь, не причиняя вреда другим, часто вспоминает Всевышнего Отца, ведёт с ним молитвенные беседы, пользуется его поддержкой, - такой человек, несомненно, является очень удачливым, он наслаждается постоянно прекрасной удачей пить нектар воспоминания о Боге. Такой человек становится невозмутимым, не впадает в беспокойство, не приходит в смятение духа, не лишается самообладания, даже в самых нелёгких ситуациях он спокоен. Когда к нему приходят проблемы, он спокойно позаботится о том, как их с Богом проводить; такой человек всегда бодр, свободен от плохих привычек, от тревог и пустых мыслей;
     Друг мой, научись руководствоваться в своей повседневной жизни восемью важными силами: понимать и оценивать жизненную ситуацию, принимать мудрое решение, обретать силу отключаться, терпеть, противостоять, «упаковывать» ум лишь необходимым и приобретать силу сотрудничества. Обладание этими силами определяют талант и успех человека, и ведёт его к обретению истинных духовных ценностей. При отсутствии в человеке одной или нескольких из указанных восьми сил, привносят в душу смятение, беспорядок и хаос, раздоры и неудачи, влечёт за собой боль, страдания и беспокойства.
     Друг мой, поиск духовной жизни, это естественное стремление человека, поскольку духовная душа не может быть счастлива в душной материальной атмосфере, подобно тому, как рыба, выброшенная на берег, не может быть счастлива без воды. Истинная цель жизни не в прогрессе науки и экономики, не в строительстве небоскрёбов. Истинный прогресс человеческой жизни состоит в самоосознании своего истинного «Я». Забота только о своей рубашке, костюме или пальто, но лишение себя самой необходимой пищи, это высшая степень неразумности, ведущая к болезни, дистрофии и гибели. Так действовали коммунисты. У них была одна забота: взять власть в свои руки и держать её силой оружия, надеясь, что всё устроиться само собою. Но начался голод, эпидемии и в результате – десятки миллионов человеческих жертв. Крах коммунизма неизбежен.
     Друг мой, будь смиренен даже не со смиренными, осыпай эти несчастные души цветами приветливости, давай им прохладный напиток сострадания и любви, превращая их шипы и колючки в цветы, и в твоём сердце найдётся для каждого место, и ты получишь много благословений от сердец каждого. Смирение, это чистое золото.
     Все свои волнения, тревоги и беспокойства вручи своему Небесному Отцу, как реки вверяют свои воды океану, и будь счастлив; реки оставляют свои блуждания при встрече с океаном. Приноси Господу дары любви и будешь награждён Его любовью. Каждый день съедай по яблоку духовного знания, научись наслаждаться каждой сценой Мировой Драмы, не сходи с тропы её мирного наблюдателя и будь счастлив, - линия интеллекта всегда должна быть свободна.
     Друг мой, овладей великим искусством выжимать сок из плодов знания и выпивать его. Не ленись собирать за пазуху непреходящие сокровища знания, научись отделять счастье от птичьего помёта. Пей нектар знания и давай его пить другим, а когда сокровища Бога начнут поддерживать тебя, пусть станет твоим долгом раздавать эти сокровища другим и приносить духовные блага каждому. Однако не стоит украшать обезьяну цветами знания, она пойдёт и вываляется в грязи. Если хочешь сделать благо, сделай это прямо сейчас, ибо время уходит и кто знает, что может стать с тобой в следующую минуту? Стань маяком для других: пусть в одном глазу у тебя будет мир покоя, а в другом – мир счастья. Чтобы поддерживать душу постоянно здоровой, продолжай питаться покоем и счастьем. Стремись стать духовным художником, который своей кистью действия создаёт образ Отца в сердце каждой души, стань видением Отца в зеркале своих действий.  Храни истинное знание в золотом сосуде, ибо молоко львицы в золотом сосуде хранится.
     Друг мой, стань разрушителем привязанностей, тогда станешь летящей птицей и научишь летать других. Стань подобно цветку, произрастающему из болота, но распространяющего благоухание, на которое слетаются пчёлы, собирая нектар знания. Не причиняй никому печали, как цветок не причиняет их людям. Признак возвышенной судьбы, это постоянно качаться на качелях счастья и любви к Богу и не трудиться тяжко, как ишак трудится за охапку сена. Добивайся духовного наследства Отца и будь счастлив, как в саду Христа, где царствует общество белых лебедей, которые живут у озера, берега которого совсем, как молоко с сахаром.
     Друг мой, научись работать точно и быстро и помни, что инструмент, который всё измеряет это любовь к Отцу и состояние счастья. Не меняй бриллианты знания на никчемные ракушки зрелищ, ибо только ворона клюёт грязь, но лебедь подбирает жемчуг. Пусть питанием для тебя станет чистое молоко знания, как лебедь пьёт молоко, отделяя его от воды. Не теряй состояние духа, ибо это двойная потеря. Не ходи, то вверх, то вниз, но всегда находись в состоянии полёта. Не стесняйся добрых, красивых дел. Стань духовным художником научись рисовать картины кистью сердца и научись видеть своё лицо в зеркале своих действий.
     Пусть жизнь твоя будет красивой, как сон в саду Эдема, где всё сияет праздником и святым торжеством и плещется у берега ласковое изумрудное море. В саду Христа растут высокие, прекрасные деревья во всей роскоши своего цвета и их трепетные листочки пусть приветствуют тебя тихим ласковым своим шумом, выговаривая слова любви и привета.
     Мурава там горит яркими ароматными цветами, и птицы стайками перелетают с куста на куст, увитые меленькими цветами роз. Пусть люди этой счастливой земли, дети солнца с ясным блеском в глазах и с лицами сияющими разумом и спокойствием выказывают тебе все знаки небесной любви, а в их словах и в голосе звучит детская радость привета. Пусть эти прекрасные, чистые, безгрешные люди примут тебя, изольют на тебя всю свою любовь и нежность, успокоят тебя и прогонять поскорей все страдания с твоего лица. Я желаю, чтобы они показали тебе свои звёзды, свои рощи и сады и рассказали о них, чтобы они пели тебе свои прекрасные песни и угощали плодами своих деревьев и молоком их любящих животных и мёдом их любящих пчёл. Я желал бы, чтобы они научили тебя славить природу и её Творца и любить Его всецело всеобщей любовью.
     Пусть живой образ Истины наполнят душу твою знанием, вечностью и блаженством, которых хватило бы в полной мере на исполнение роли в новом цикле Мировой Драмы. Пусть живой этот образ Истины будет всюду твоим спутником, направляет и поправляет тебя и беспричинно дарует океан любви!..      

                РАЗБОЙНИЧЬИ ШАПКИ

     «Разбойники на Руси живут весело, припеваючи, как сыр в масле катаючись – и народ весь держат в постоянном страхе и кутить - веселиться не забывают. Надо отдать им должное: чисто они приловчились достряпывать любое грязненькое, мокренькое дельце и завсегда у них всё ладненько и складненько получается, всё у них шито-крыто и сверху ещё и лаком до блеска покрыто. Поначалу, они грабили только богатых, и один из них всегда шагал впереди, весело напевая... А потом, они стали обирать нищих до последней нитки, и уже внучек того весёлого запевалы (Гайдар-младший) резво зашагал впереди...
     Казалось, что у людей уже и забирать-то стало больше нечего, но эти разбойнички хорошо своё дело знали и говорили: «Пока жив человек, у него всегда есть что взять...»
     Так бы и грабить им дальше до скончания веков, как известно у всяких внуков, даже и у самых отпетых разбойничков очень даже могут быть свои внуки, если несчастные люди переведутся, досарбайтеров заведём, свято место пусто не бывает... Однако вышла небольшая заминка в шайке, - возникло разногласие из-за различия способов ношения воровских шапок, которые даже на самых отъявленных разбойниках не горят. Одни члены шайки носили шапки набекрень, лихо, заломив их и надвинув на левое ухо, они в народе получили кличку «кавалеристы», вторые разбойнички предпочитали заламывать шапку и навешивать её на правое ухо, в народе их окрестили «торгашами». Была среди них и третья особая группировка, которые носили свои шапки, сильно нахлобучив их на глаза, их в народе прозвали «Дубины». Поскольку эти дубинушки были в меньшинстве, они часто подражали то кавалеристам, то торгашам (как говориться – и вашим и нашим; и фашистам и нашестам). Поначалу разногласия в шайке выглядели шуткой и больше напоминали воровскую игру, но мало-помалу, как говорится: слово за слово, кулаком по столу, шутки перешли в стычки. После ожесточённых междоусобных схваток кавалеристов с торгашами, их взаимным забрасыванием друг друга грязью дело дошло до поножовщины...
     Когда в шайке запахло чумным смрадам, уладить дело взялся главарь разбойников по кличке «меченый». Заручившись ещё более авторитетной шайкой, орудующей за буграми, за лесами, за широкими морями, наш «меченый» быстро созвал свою шайку в «малину», забрался с фарсом на бочку, пришпорил её и начал свою речь так: «Братва! – сказал он авторитетно, - я обращаюсь к вам, к своим «бывалым» и к «подкидышам»... Мне стыдно и позорно видеть вас, людей столь авторитетных, посвятивших себя великому, славному делу – ограблению почтенной публики в нашей зоне. Если наши «Лохи» настолько наивны, что приняли правила нашей игры  «всерьёз и надолго», в то время как мы нацелились исключительно только на кошельки этих чудаков, то нам остаётся только посмеяться над ними. А вы ведёте себя, как дети из детского сада, ссоритесь из-за таких пустяков, как способ ношения воровских шапок, которые и в огне не горят, и в воде не тонут. Вы можете напяливать на свои головы хоть по три шапки одна на другую, и ничего от этого не измениться. Берите пример с меня, я ведь не выламываюсь, как тульский пряник из-за того, что у меня, как у главаря столь авторитетного братанства, должен быть какой-то особый колпак. Потому как я считаю это непростительной глупостью и ребячеством. Надо нам, братишки, хорошо помнить, в чём наше основное призвание: мы с вами делаем одно общее дело - ограбление почтенной публики. Вместо того чтобы ссорится по пустякам, куда важнее нам с вами завсегда иметь при себе вот такую штуковину. С этими словами «Меченый» запустил свою волосатую руку в бездонный карман своих заморских брюк и после продолжительного обшаривания своего кармана с прорехами, извлёк на свет божий удивительную блестящую штуковину – штопор. Он победоносно поднял этот штопор высоко у себя над головой и торжественно воскликнул: «За дело, братцы!.. С помощью этой штуковины, мы завсегда сможем найти с вами общий язык!.. Откупоривайте и наливайте!.. Не пропадёт наш скорбный труд без вести!.. Авось, не дадут нам по шапке!.. Авось, мы с вами ещё погудим-погуляем, как подобает настоящим джентльменам!..» С тех пор дела в воровской шайке пошли в гору без сучки и задоринки. Даже мелкая «шпана» быстро сделалась «авторитетами», именующими себя «демократами».       

                КАРАБЛЕКРУШЕНИЕ

    Хоть океан и называется Тихим, он доставил немало беспокойств казакам-путешественникам, особенно в акватории Индийского океана, который швырял в путников солёной пеной, бурлил, обуянный неистовой злобой.
    Вот отступили знакомые берега в тумане моря, казаков неотвратимо обуревала какая-то смутная тоска. Казакам не чужда стихия воды, немало казаков было среди отважных морских путешественников, но всё же, сердцу казака испокон веков были более дорогими бескрайние степи. Вот берега, синея, исчезали из виду, они постепенно словно растаивали в дымке тумана и только волны и облака провожали вольнолюбивых людей в дальние скитания...
   Николай Белоножкин стоял на палубе. До его слуха доносилась ругань моряков, скрипели реи, выл ветер, постепенно исчезли очертания прибрежных высоких строений, только чернели ещё небольшим пятнышком. Николай печальный стоял на палубе, исполненный необъяснимой тревоги. «Был здесь, хоть какой-то временный приют,- думал он,- была смутная надежда на возвращение к родному Дону, к своей милой Отчизне. Кто покидал свою Отчизну, блуждая по временным пристанищам, тому знакома такая боль, когда душа и сердце трепещут от мысли, что жизнь пропадает в безвестности и всё вокруг чужое.
    Он на какое-то время забыл все лица знакомых ему людей, забыл о повседневных делах и глядел вдаль исступлённым взором. Всякий, кто увидел бы его в эти минуты, неизбежно должны были бы посочувствовать ему. И мне, испившему горестную чашу жизни семьи казаков-изгнанников, часы прощанья, с местом, где провёл хоть какое-то время, всегда исполнены неизъяснимой грусти и печали. И даже теперь, когда и чувства мои давно охладели, я представляю себе его, стоящего на палубе, и слёзы текли из его глаз, и стоял один вопрос: «За что такие посланы испытания с юных лет?» Так плакали изгнанники всех времён и народов, мечтающих о счастливых днях возвращения на родную землю. Может быть, и я плакал бы сейчас вместе с ним, но жизнь моя и творческий путь мой, с годами закалили моё сердце и душу. Я знаю наверняка, что не пропадают напрасно годы странствий. Путешествия нужны и даже необходимы, особенно для творчества. Если честно сказать, то лучше погибнуть, упав в какую-нибудь пропасть, чем медленно угасать от болячек за печкой, докучая всем и каждому в отдельности. Мне нужнее всего в пути бывает бумага и чернила, а всё остальное – как-нибудь... И ничего, если солёная и горькая слеза выкатиться из глаз и упадёт в солёный горький океан. Это только ещё раз доказывает нам о том, что действует в природе закон круговорота слёз.  В горе, томимые раскаяньями и тоской, дают люди обет исправиться к лучшему.
    -Прощай, мой временный приют, - с грустью произнёс мой герой, - может быть, так судьбой мне предназначено - умереть в изгнании. Может быть, на это я  обречён изначально, и чтобы не обострять далее своих страданий, он решил опуститься в трюм. Где может быть будет легче с горем своим примириться. Однако сердцем он понимал, что скорее весь океан испарится в туман, чем с изгнанием примирится свободолюбивое сердце...
   Поднялся ветер и с каждою минутою крепчал, вскоре разыгралась настоящая буря, и неожиданно налетел шквал и со всего  размаху, швырнуло корабль, как простое корыто. Корабль весь затрещал, открылась течь и в трюм хлынула вода. Всё случилось так быстро, что никто не успел и опомниться, царила растерянность. Ураган набирал силу. Очередным ударом волн накренило корабль, и ничто не могло помочь несчастным пассажирам – ни стоны, ни молитвы, ни проклятья. Всех обуял ужас. Помпы не справлялись с откачкой воды, и вода неумолимо всё пребывала в трюмы. Матросы, привыкшие встречать бури смело и стойко, сверх меры напились спиртного, чтобы хоть немного ободриться, а волны не унимались и продолжали бушевать с неистовой силой. Тучи клубились в мутном сером небе, освещаемые беспрерывными вспышками молний. Раскаты грома оглушали, людей. Многие в эти жуткие минуты приготовились умирать. Хоть смерть приходит только раз в жизни, но как её достойно встретить, знают только совсем немногие.
    Корабль стал тонуть, все пассажиры начали кричать, иные спешили спускать шлюпки на море, иные словно остолбенели, не могли сдвинуться с места. Кто-то тянул тюки с провизией, кто-то плакал и молился. Всем лодок для спасения не хватало. Люди бросали в море всё что могли: бочки, доски, тюки... Николай Белоножкин прыгнул с борта корабля в баркас, где уже и без того было людей слишком много...
    Баркас, в котором оказался Николай Белоножкин, отчаливал от корабля, как можно скорее и как можно дальше. Вокруг доносились крики утопающих, которые заглушались рёвом бури. Всю ночь бушевала буря, вокруг стеной вставали со всех сторон громады волн, и обрушивался валом на баркас. Люди не слышали друг друга, смертельно устали в борьбе со стихией. Баркас, как это ни странно, долго держался на волнах. Хотя многих уже снесло в море. Николай окончательно понял, что надежды на спасения своими силами нет никакой, и оставалась лишь одна надежда спастись – горячая к Богу молитва. И вспомнилась ему молитва «Живые помощи», которой научила его бабуленька сызмальства. И он стал горячо молиться, хотя от холода и сырости у него зуб на зуб не попадал, трепала лихорадка, и непобедимый ужас вселился в его сердце...
    Говорят, что большое желание жить, помогает человеку продлить его существование, а собранная воля и горячая, искренняя молитва побеждает любую болезнь, предохраняет жизненную нить от ножниц неумолимой смерти. Робкие безбожные люди самой своей робостью укорачивают свой век. У Николая появилась необыкновенная жажда жить, не ради себя только, но главным образом ради своего потерянного Отечества, в которое он так горячо мечтал, в конце концов, вернуться. Сердце его в горячей молитве стало упорным, как скала. Это одно лишь фанатичное упорство, эта невероятная жажда жить спасала его.
    В баркасе уцелело лишь несколько человек людей, когда ветер стал утихать и из-за туч начало пробиваться солнце. Всматриваясь вдаль, один из несчастных увидел вдали очертания берега.  Он закричал словно одичалый, показывая рукой: «Берег вон там, люди, я вижу берег!..» Все вскочили, и в едином порыве кинулись к борту. Баркас был на половину заполнен водой и от такого дружного порыва пловцов он перевернулся. Ослабленные люди хватались за лодку, как за последнюю надежду, оставаясь в холодной воде без движения к берегу. Николай Белоножкин ухватился за весло и, напрягая последние силы, медленно плыл к берегу. Долго он барахтался и бился, пока выполз на берег и силы окончательно покинули его, он потерял сознание. Океан, словно прокашливаясь, выплёскивал его на берег. Ветер стихал...
    Николай долго не приходил в себя, он лежал неподвижно, распластанный, исхудалый несколько часов, лицо было бескровным, как у умирающего лебедя и отражало недавние нечеловеческие страдания. Наконец он начал постепенно приходить в себя, чуть приподнялся, опираясь на локоть, он увидел, что  находится около костра, который развёл на берегу какой-то добрый человек, чтобы обсушить его одежду и обогреть его. Николай огляделся вокруг себя и увидел, что  рядом с ним стоял кувшин с молоком. Испив из кувшина молока, он снова заснул под песни моря: тихого шума прибоя, крики чаек, щебетанье птиц и далёкое кукование кукушки... Неведомая сила валила его в сон, и была у него лишь одна мысль: «Если усну, проснусь ли? Увижу ли новый рассвет? Запах здесь такой удивительный и от цветения и от моря...» (Николай Белоножкин непроизвольно начал разговаривать сам с собою, словно в бреду, хотя он всегда относился с чувством неприязни к людям, разговаривающим с самими собою.) - Почему у меня так сильно дрожат руки, как осиновые листья? Может это и есть тропическая лихорадка? Сильно кровоточит и болит рана на ноге... Боже, Боже, за что я так страдаю? Неужели моим страданием не будет конца, и не улыбнётся мне хоть маленький лучик Солнца радости?.. Неужели я родился на свет только лишь для испытаний, бедствий и страданий?.. Боже мой! Боже мой! Где вы мои грёзы о будущем счастье, о котором я с детства мечтал?.. Видно моя несчастная звезда только и способна на то, чтобы возбуждать против меня всех моих покровителей... ... Кукуй, моя кукушечка, много ли мне ещё жить на свете остаётся?.. (В мыслях его ожили стихи, которые он сочинил по памяти на баркасе во время бури.)
Пусть безумствует море, волны хлещут,
Поднимаясь к самим небесам,
Моё сердце не затрепещет
Не сверну паруса...

У меня не слабые руки,
Я не трус, уверенный взгляд,
Боже, за что эти муки?
Перед кем я в жизни виноват?

Тихий Дон теперь мне был бы раем:
Двери все открыты для меня...
Господи, за что я так страдаю? -
Я не спал четыре дня...

Я не ел, не пил; теперь вот снова,
Не предвидится всё это для меня...
Что ж, утешусь тихим Божьим словом,
И надежду буду сохранять...

Моё сердце не затрепещет,
На пути к небесам...
Пусть безумствует море, волны хлещут, -
Не сверну паруса...

    Тут ему показалось странным шелест и шуршанье в кустах, украшенных удивительными разноцветными цветами, которые гирляндами свешивались у него над самой головой. То ему казалось, что это вечерний, тёплый ветерок шевелит зелёными листочками, то чудилось, что это маленькие красивые пташки порхали туда-сюда, задевая за веточки своими чудесными крылышками, то раздавался какое-то лепетанье цветов на кустах, и они звенели, словно хрустальные колокольчики и, казалось, что они произносили, чуть слышные слова, словно напевая:
Здесь и там, веж ветвей,
Мы качаемся...
По цветам, по кустам
Распеваемся...

Цветочки-сестрицы,
Качайтесь в сиянье –
Казаку на радость.
Облегчим страданья...

Пусть шуршит ветерок,
Шелестит листами,
Будет, будет наш дружок
Веселиться с нами!..

Пусть спадает роса,
Пусть цветочки поют,
Наши пусть голоса
В сердце друга живут!..

Шевелите язычками,
Цветики-цветочки,
Скоро звёздочки заблещут
В царстве дивной ночи...

Вейтесь, сплетайтесь,
В веночки свивайтесь...
Кружитесь, не бойтесь, -
Качайтесь, распевайтесь!..
   
   - Конечно, это не что иное, как ласковый, тёплый ветер нежно шелестит листьями, но всё же, странно, что он, словно изъясняется со мной в такой ясной стихотворной форме, которые мне запомнились с первого раза, как я их услыхал. Странно это, очень странно. Вот заходящее солнце заиграло необыкновенными красками в кустах, и снова зазвенели  эти хрустальные колокольчики и искрящиеся изумруды сыплются на меня удивительными огоньками, словно шепчут: «Ты раньше не понимал аромата цветов, речи ветерка и ласкового тепла от лучей заходящего солнца, а теперь тебе не чужды эти таинственные чувства...» И с новой силой всё зашевелилось и задвигалось, словно природа просыпалась к радостной новой жизни. Необыкновенно благоухали цветы, шелестели листья пением сотен нежных флейт и свирелей и, позолочённые закатным солнцем облака, уносили эту удивительную музыку на родину, на тихий Дон... А когда солнце скрылось за морем, Николаю словно почудился густой голос: «Эй, вы, там, в кустах, слышите, слышите меня? Хватит шептаться, хватит кружиться и качаться на веточках, не шуршите, не шелестите, не звените, не пойте. Довольно напелись, назвенелись, а теперь всем спать, спать, спать...»   

                ИНДИЙСКИЕ ВОЛШЕБНЫЕ КАМЕШКИ

    Николай Белоножкин подошёл к окну, и широко распахнул его. В лицо ему пахнул лёгкий ветерок, долетавший сюда с побережья океана. Слышалось разноголосое пение птиц из ветвей сандалового дерева, росшего прямо под его окном...
     Его взору предстала любопытная картина. На песке во дворе дома лежала опрокинутая вверх дном, дырявая лодка, к которой подошёл индийский странствующий брамин. Борода его и волосы на голове свились в единую копну, которая отдельными клоками свисала на его грудь, спину и плечи. На нём была одна лишь набедренная повязка. Одной рукой, придерживая за край свою набедренную повязку, второй своей рукой он аккуратно складывал в неё небольшие камешки, которые поднимал с земли своей свободной рукой. Закончив это своё любопытное занятие, он присел на край перевёрнутой лодки, снял со своей шеи деревянные чётки и стал с молитвой перебирать их бусинки...
    Николай Белоножкин решил подойти к нему и спросить, не нуждается ли он в чём-либо? Николай подошёл к брамину, подождал, пока он закончит свою  молитву с чётками, и обратился к брамину на хинди; к этому времени Николай умел немного объясняться на этом языке...
    - Почтенный странник, - обратился Николай к брамину, - не могу ли я быть тебе чем-либо полезен?..
    - Брамин направил свой взор на Николая. От этого взгляда Белоножкин невольно взволновался. Такого взгляда ему ещё не доводилось встречать в своей жизни. Вообще во всем облике этого странника, в его манере держаться было столько возвышенного неземного величия и в то же время было столько естественности и простоты, что Николай поначалу просто растерялся...
    - Таков мой обет, - ответил брамин, - совершать путешествие, обходя всю Индию по побережью океанов и морей. Когда на моём пути встречаются крупные города, мне становится труднее совершать своё паломничество и чтобы приобрести хоть немного фруктов и предложить их Господу, мне приходится немного отвлекаться. Я вынужден потратить моё драгоценное время на то, чтобы собрать немного камешков и поменять их на фрукты...
    - Николая такое признание брамина несколько удивило, но он не подал вида и, указав рукой на распахнутое окно в своей хижине, сказал: «Здесь, в этом убогом жилище я обитаю и готов поделиться с тобой своим кровом и едой...»
    - Прости меня, - ответил брамин, - по условию моего обета я не могу заходить в жилище людей и брать из их рук подаяний. Если тебе будет угодно совершить благое деяние, и у тебя есть немного фруктов, ты принеси, пожалуйста, мне их и положи вот здесь (брамин указал рукой на край днища лодки), а я подарю тебе мои собранные камешки и, таким образом,  мы совершим справедливый обмен с тобой.
    Николай, не раздумывая, вошёл в дом и быстро вернулся; он держал в своих руках несколько бананов, которые ещё прошлым вечером он купил на рынке себе на завтрак. Положив свои бананы на то место, где указал брамин, Белоножкин собрался, было возвратиться в свой дом, но странник попросил его: «Не позабудь мои камешки взять с собой...»
    - Мне приятно бескорыстно поделиться с тобой тем, что я имею, - сказал Николай и хотел удалиться...
    - Нет, - сказал брамин, - наш уговор был другим. Возьми, пожалуйста, мои камешки, в противном случае, я не приму твои дары...
    - Хорошо, - согласился Николай, - пусть будет так, как ты этого желаешь. Он протянул к брамину свои ладони...
     Странник аккуратно насыпал Николаю в ладони своей набедренной повязки полную пригоршню камней-самоцветов. Такие щедрые дары очень смутили Белоножкина. «Разве стоят мои бананы этого сказочного богатства?» - произнёс Николай.
    - Тебе не следует беспокоиться об этом, - ответил брамин, - мне собрать эти камешки не составило большого труда, так что тебе не в чем себя упрекать... Брамин улыбнулся и внимательно взглянул в самую глубину глаз Николая. Я вижу, что ты благородный человек и много в своей жизни страдал. Мне хочется отблагодарить тебя за твою доброту. Во-первых, я поставлю тилаку* у тебя между бровями. С её помощью ты обретёшь знание понимать язык птиц...
    - А зачем это мне, понимать язык птиц?..
    - В своё время ты узнаешь, как это знание тебе сгодится... А во-вторых, мне хочется дать тебе возможность отдохнуть в райском саду...
    - Разве это возможно, - сказал Белоножкин, - в этот наш безумный век, разве можно отыскать местечко для рая?..»
    -Да, - ответил странник, - это возможно прямо здесь и сейчас...
    Николай огляделся вокруг и, вздыхая, произнёс: «Мне с трудом вериться в такую возможность»
    - Посмотри внимательно мне прямо в глаза, - сказал, улыбаясь, брамин, - и постарайся заглянуть, как можно глубже.
     Николай посмотрел брамину прямо в зрачки глаз. Поначалу ему показалось, что глубже заглянуть ему не удаётся, но мало-помалу он начал вглядываться всё глубже и глубже и почувствовал, что начинает куда-то лететь. Он проносился в тёмном пространстве всё быстрее и чувствовал, что Земля остаётся далеко внизу; понемногу тьма начинала рассеиваться. По мере приближения его к какой-то далёкой звезде, которая вскоре выросла до огромных размеров и на ней постепенно появлялись очертания океанов, морей, рек и озёр.
     Николай уже перестал удивляться этому происходящему путешествию, но с каким-то упоением, жадно вглядывался  в возникающие всё более удивительные картины. Появились до боли знакомые места его детства, но они были не такими серыми, как прежде, но переливались всеми цветами радуги. Вот и его родительский дом, залитый солнечным радужным светом.

   В необычайно красивом саду, под тяжестью необыкновенных плодов, ветви свисали до самой земли. В саду было множество удивительных цветов – одни краше других.    
    Самым удивительным было, что на пороге,  отчего дома Николая встречал его родной отец, которого, как считал Николай, давно уже нет в живых. Но сомнений быть не должно, ибо только у родного отца глаза могут излучать столько радости, теплоты и счастья от встречи с любимым сыном. С великой радостью встречала здесь и его родная мама, такая необыкновенная, с такой благородной статью, которую он прежде не замечал в ней. Были тут его любимые, родные сестрица Таиса и брат Анатолий. А также во множестве присутствовали здесь его двоюродные братья и сёстры. Гостили у его отца также  дорогие его сердцу друзья и знакомые. И чувствовался во всех и во всём праздник и святое торжество. Плескался в золотистых песчаных берегах лучезарный тихий Дон. Было явно, что даже каждый листок на ветвях деревьев, каждая травинка или цветок в этом удивительном райском саду

__________________________
      * тилака – знак, наносится на лицо глиной из священных рек. 


посылали ему свой ласковый привет и словно шептали какими-то
музыкальными звенящими напевами, словно выговаривая слова какой-то совершенно удивительной песни, от которой сердце замирало от счастья.

    Жужжали пчёлы и шмели над цветами, а с Дона ветерок доносил ароматную водяную пыльцу. Маленькие птахи радостно носились вокруг весёлыми стайками, нежно касаясь его своими трепетными крылышками, играя и ликуя.
    Боже, как все близкие и родные ему люди были бесконечно внимательны, милы и ласковы с ним, они были исполнены чистой человеческой красоты с какой-то детской непосредственности. Они брали его за руки и с радостным смехом водили, поэтому удивительному райскому саду, и старались всеми силами успокоить и вдохновить его на новую жизнь в этом сказочном мире. Они ни о чём его не спрашивали, им хотелось только одного: сгладить и устранить с его лица все остатки грусти, печали и страданий. Их любовь изливалась на него лёгкими прохладными струями и осыпалась лепестками цветов. Не стесняясь, они гладили и целовали его...
      - Как полна эта жизнь, - подумалось Николаю, - как, в сущности, немного нужно человеку для ощущения всей полноты счастья.  Чтобы тебя понимали и любили таким, каков ты есть. От этого невольно хочется стать лучше и чище; хочется отвечать любовью на их любовь, заботой на их заботу; хочется любоваться друг другом, вдохновлять друг друга и стать простым и искренним, как ребёнок. Вдохновенная влюблённость не знает пределов.
    Николай Белоножкин вернулся из этого волшебного путешествия, сразу же, как только вспомнил о брахмане, которому он заглянул в самую глубину глаз. Брахмана рядом с ним уже не было. Ладони Николая были наполнены каменьями-самоцветами. Сердце его было переполнено от упоения и несказанного счастья, оттого, что он видел истинный рай во всей его полноте. Ему захотелось поделиться этим счастьем с другими людьми; помочь людям излечиться от воинственного бездушия, царящего на земле, от которой он излечился сам.
    - Я видел Истину такой, какой показал мне её этот удивительный брахман, - подумал Николай, - это будет служить мне лучом света, маяком в этом мрачном царстве зла, алчности, ненависти и безбожия. Я чувствую, что смогу передать другим всё то, что мне довелось пережить в раю вплоть до мельчайших подробностей.

                КАЗАКИ В ГОСТЯХ У ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ

       «Приехали к Екатерине казаки с Дона. Сколько тех казаков было: полусотня, сотня, а может и того больше, кто его знает. Ну, ладно: приехали, зашли прямо во дворец к ней, да и гаркнули все разом: «Здорово, Катерина!..»
     - Здорово, здорово, казаки – добры молодцы!.. Чем новым вы порадуете меня, царицу вашу?
     - Можно для начала, мы тебе, царица, новую казачью песню споём.
     - Спойте, стойте, казаки, - буду рада вас послушать...
     Вот казаки и запели дружно, по всему казачьему порядку: с запевалой, с подголосками и хором:
Ой, Катерина нас встречала–а-а-а...
Ах, перстня у неё не стало–о-о-о!..
     Взглянула Катерина на свою руку, а с её пальца исчез любимый её перстень. Катерина, в душе, так и вспылила, но виду не показала. Европейское воспитание не позволило.
     Переглянулись казаки, улыбнулись себе в усы. Один казак выступил вперед, да и говорит: «Что, Катерина, огорчилась, что любимого перстня лишилась? Вот он, твой перстень? Вернуть тебе его обратно на палец?»
     Но Катерина была гордая царица, ответила с чувством превосходства: «Нет, не надо возвращать. Пусть это тебе будет на калачи...»
     Казак с благодарностью поклонился, да и говорит: «Прикажи, Катерина, накормить, напоить казаков с дороги, а мы потом тебе добрую весть скажем...»
     - Стол для вас уже накрыт, - сказала с улыбкой  Катерина, - прошу казаков отведать царских щей с кашею, а я полюбуюсь на вас, как добрые молодцы есть умеют...
      На длинном столе стояли миска со щами и кашею, а подле каждой миски лежали ложки, длинной в целый аршин. Переглянулись казаки: как такими огромными ложками за одним столом есть? Очень мудрено. Стоит Катерина улыбается, видит, казаки выхода не находят. С такими длинными держаками, до своего рта дотянуться дело мудрёное...             
     Но казаки не такой народ, чтобы женский ум их озадачил. Помолились они Богу, сели за стол, один против другого и начали они через весь широкий стол друг друга кормит, по принципу: я тебе даю, а ты даёшь мне, да так досыта и наелись и царицу Катерину от души потешили.
     - Ну а какая ваша новость будет? - спросила Катерина, - вы мне что-то обещали...
     - А вот тебе наш подарок, - сказал казак, -  которому достался любимый перстень царицы. Он хлопнул трижды в ладоши и в царскую залу ввели белого жеребца донских кровей. Не тому подивилась русская царица, что казаки осмелились коня ввести в царские палаты, а тому она искренне удивилась, каков это был конь!.. Так она удивилась, что казаки помогли своей императрице сесть на скамью, потому, как ноги стали отказывать служить ей.
     –Боже! – воскликнула императрица, - сколько я царствую, такого коня видеть не видывала, и слыхивать - не слыхивала...»

                ДЯТЕЛ

    «Продолбив всю кору насквозь, дятел начал вытаскивать на чистую страницу древесины всё, что там было и чего никогда не было, все, что было и чего быть не может! Так, что у бедных лесных читателей и слушателей шерсть и перья дыбом становится от всего этого.
     - Болезни такие ходят по лесу, - выстукивает снова дятел, - хоть караул кричи. Стоит только раз глубоко вдохнуть лесного воздуха и готово дело: неизлечимая болезнь обеспечена. Смерть так и косит лесных жителей, словно косой. От пожаров нет никому никакого спасения, земля горит под ногами. Никогда ещё такого не было, чтобы земля горела. А теперь горит не то, что земля, но и вода полыхает, синим пламенем. А уж, какие в лесу нынче завалы? так лучше вы и не спрашивайте. Ни звери - не пролезут, ни гады - не проползут, ни птицы - не пролетят. И так, за что не возьмись, всё – «Не, слава Богу...» Много лет на полях, которые славились небывалыми урожаями: теперь ничего не растёт, а если что-то и вырастет, то всё на корню сгнивает, или какие-то пришельцы вытаптывают. Одним словом, как не прикинет лесной житель, - всюду попадёшь впросак.
     А дятел видит, что лесному жителю в самое сердце угодил, так и вовсе в азарт вошёл. Пуще прежнего долбит и долбит в одну точку: – Не высовывайся из норы, - выстукивает он, - особенно, когда стемнеет, не то, в берлогу к Михайло Потаповичу угодишь: кого надо и кого не надо – всех в берлогу волокут. А кто в берлогу попал, так почитай, что без вести пропал...
     - Вот это да! – соображает лесной житель, - лихо дятел лесное лыко проконопатил. А нам-то всю жизнь голову морочили, говорили, что мы шибко много шишек собирали. А где они эти шишки? Только на голове синяки сплошные. Спасибо дятлу, он хотя бы маленько вразумил нас, а то мы в потёмках-то и не подозревали, словно и духу нечистого на свете не было.
     - Чем больше дятел страху нагоняет, тем полнее у него брюшко. Как в России говорят: и на разлив, и на вынос хватает и самому, и жене, и детям... Долго такая долбёжка продолжалась, однако лесным жителям такая однотонная барабанная дробь надоедает, и они стараются в лес подальше от стука уходить. А дятел чутьём уловил настроение лесных жителей. - Раз вы не хотите, чтобы я по дубу стучал, так ведь я могу и на липу сесть. Могу и липу «За моё почтение!..» - долбануть, как надо!.. Мне ведь лес тоже не чужая сторона. Коль я на крепком дубе три дупла-особняка выдолбил, то уж на липе-то, Боже мой, я и все четыре дупла свободно выстучу. И начал дятел липой лесного жителя донимать.
     - Чудеса, да и только, - застрочил дятел, - болезней-то у нас вовсе никаких не стало. Раньше-то люди от болезней околевали словно мухи, а нынче погляди, могильщики без работы остались. За столько времени ни одного пожара, ни одного наводнения, ни единого приключения. Даже погода ставит рекорды одни за другими. Лето, почитай, круглый год, даже за полярным кругом вечная весна воцаряется. Все айсберги растаяли. Белые медведи до самого Сочи добрались, морозов ищут. Моржи и тюлени к Волге пробираются. А урожаи у нас стали такие, что хоть и засуха была, а хлеба – ешь–не хочу! И соседям почти даром отдаём, хоть и не любим мы их, а всё-таки отдаём: нате вам! – подавитесь, хлебом нашим славянским! Так ведь не выбрасывать же нам своё добро, в самом деле. А уж товаров-то всяких, сколько стало у нас – глаза разбегаются!..
     Пока читатель липой отрезвляется, а дятел уже новое дерево облюбовывает. Лесной-то житель наш ушлый стал. Он ведь одну музыку долго слушать не станет. Теперь ему, если уж долбануть, то долбануть надо крепенько - с шоком!.. Чтобы у него, любезного, - долго потом в ушах звенело и перед глазами круги стояли и днём, и ночью.
     - Сяду-ка я, пожалуй, на... Но – тсс!.. молчанье! Не дай Бог, что лесной житель раньше времени услышит... Не время ещё...»

                РАДХАРАНИ И ПТИЦА ЧАТАКА

    Любовь человека к человеку со временем тускнеет и увядает и лишь только искренняя любовь к Всевышнему не пресыщает сердце, но, напротив, она со временем ещё более расцветает пышным цветом.
    В древнеарийских ведических писаниях говориться: «Каждый способен испытывать наслаждение, однако истинное наслаждение испытывают, когда принимают участие в наслаждениях Бога». Бог – это источник, из которого всё исходит и всё в Него возвращается в своё время. Мы души – маленькие частички Бога и наш долг – согласовывать свою энергию души с энергией Всевышнего Целого, сотрудничать с ним, любить Его! Чистая любовь к Богу, к которой не примешано желание материальной выгоды, предполагает осознание человека: Бог Велик, а я – Его маленькая неотъемлемая искорка,  поэтому Он – высший объект моей любви.
    Энергия любви Господа подобна первоначальной свече, от которой зажигаются миллиарды других свечей. В старой притче говориться о том, как один монах посмотрел в глаза бедному человеку и очень удивился его бедности: «Почему ты так беден, имея несметные сокровища, оставленные твоим отцом тебе в наследство?» - Где же мне искать эти сокровища, - поинтересовался бедняк. – Они в твоём сердце, - ответил монах, - сокровища эти – любовь к Богу!..
    В сокровенных, глубоко изотерических Священных Писаниях Вед древних Ариев говорится о любовных играх Господа с созданной Им Самим энергией – потенцией наслаждения. Говориться также, что понять эти игры и даже принять в них участие, дано далеко не каждой душе. Праздному, любопытному читателю не откроется тайный, сокровенный смысл любовных лил Господа, и сердце его не наполнится истинным счастьем.
    Тело Господа, подобно лотосу, который качается на волнах вечной красоты и юности. В звуке Его флейты (мурли) слышится вихрь. И эти волны, и этот вихрь заставляет сердца Его возлюбленных юных девушек трепетать подобно высохшим листьям на деревьях. Когда эти листья падают к стопам Господа, они уже не в силах подняться вновь на ветви деревьев, ибо нет красоты в мире, которая смогла бы сравниться с неистощимыми приисками красоты Господа; именно из этой первозданной красоты берёт своё начало всё самое прекрасное в этом мире... Находясь лишь в искреннем состоянии любви к Господу, можно по достоинству оценить Его красоту: жемчужины ожерелья на теле Господа белоснежны, как лебеди, Его кудри переливаются, словно радуга в небе, Его одежды подобны молниям. Сам он подобен только что собравшимся облакам, которые проливают дождь на поле, где колосятся злаки и кажется, что это Господь даёт пищу сердцам юных девушек, проливая на них дождь милости своих  игр.  Во время летних дождей в стране Ариев (древней Бхараты) белые лебеди летают по небу, и во всё небо играет радуга. Юные души, влюблённые в Господа, сетуют на то, что величественный Его облик, Его неописуемая красота, то и дело, заслоняются морганием век...
    Люди, стремящиеся к духовному совершенствованию, находятся в любовных отношениях к Господу и подобно кукушке наслаждаются сладкими плодами Манго. Его красота, Его слава, неповторимый звук его серебряной флейты – полны неизъяснимой сладости. У тех, кто познал сладость улыбки Господа остаётся незабываемый, головокружительный привкус счастья. В ведах древних Ариев «Махабхарате» есть замечательная шлока (стих) произнесённый возлюбленной Господа гопи Радхарани в беседе со своей подружкой Вишакхой: «Дорогая подружка, сияние, которое исходит из тела Господа ярче свежего облака, а Его жёлтые одежды привлекательнее неожиданной молнии. Господь привлекателен, как прекрасное облако, а глаза мои подобны птице Чатаке, которая умирает от жажды, не видя этого облака. Птица Чатака не берёт ни капли воды. В поисках воды она устремляет взор к облакам... – Каплю чистой воды! – взывает она и ждет, не закрывая клюва, обращённого к небесам. Она не обратит своего взора к земле и не опустит клюва даже под угрозой смерти...
    Блеск тела Господа прекрасен, как не запятнанная полная луна, только что взошедшая на небе, а звучание флейты, напоминает сладкий гром набежавшей тучи. Заслышав этот звук, павлины начинают танцевать. Не видя облака, птица Чатака моих глаз готова умереть от жажды. Дорогой Господь, глядя на твоё прекрасное лицо, украшенное локонами волос, видя красоту серег, ниспадающих Тебе на щёки, нектарные уста, красоту смеющихся взглядов, две твоих руки, сулящих полную безопасность и широкую грудь, чья красота пробуждает любовь, мы просто предаёмся Тебе, как Твои служанки... Я так сильно переживаю разлуку с Господом, что в моих глазах всё время стоят слёзы и чёрные шмели сна, отчаявшись проникнуть в них, улетают прочь, подобно тому, как шмели в действительности, так и вьются над цветками лотоса и собирают с них мёд. А поскольку мои глаза полны слёз, чёрные шмели сна не могут собрать ароматный мёд и потому улетают. А мне так хочется, так мечтается, чтобы глаза мои затмевали бы прекрасные глаза птицы Чатаки. Мне достаточно одного лишь взгляда Господа, похитителя моего сердца, чтобы возненавидеть красоту полной луны в небе».
    Истинную форму прекрасной Радхарани, возлюбленной Господа, можно сравнить с лианой, обвивающей  дерево Всевышнего, а девушки Враджа (гопи), подруги Радхарани подобны листьям и цветам на этой лиане. Когда лиана обнимает дерево, её цветы и листья вместе с ней обнимают его. При этом девушки Враджа (гопи) испытывают большее наслаждение, чем сама Радхарани. Для того чтобы свести с Господом своих подруг она пускается на многие немыслимые уловки и от этих встреч получает ещё большее наслаждение, чем от своих собственных встреч с Господом...
    В заключении хочется привести одну из тысяч прекрасных аллегорий, связанных с гопи. Вот аллегория подружки Радхарани по имени Таравали. В ней говориться о том, что гопи Таравали укусила ядовитая змея Мурли, (волшебная флейта) Господа. Чтобы нейтрализовать действие её яда, она выпила много молока, струившегося из буйвулиного рожка в руках тёмнолицего юноши по имени Шьям. Но вместо того, чтобы ослабить действие яда, это молоко тысячекратно усилила его. Так эта замечательная гопи Таравали претерпела жестокие муки «отравления» любовью Господа.
   

               VI. ЭПИГРАММЫ

 Эпиграммы! Эпиграммы!
Проснитесь, наденьте доспехи!
Мы едем! Мы едем!
Путешествовать по свету!

О, моя Дульцинея,
Не отрекись от меня:
Смелее, смелее
Садись на коня!..

Ударю по щиту копьем:
Вперёд, кабальеро!..
Владей моим сердцем,
Моя королева!

Мне по духу сестра,
Коль мне по сердцу дама!
Как шпага остра
Моя эпиграмма!

Да упадёт мой юмор
К ногам каплей разума.
Дульцинея, на коленях
Не умолял ни разу я…

Венцом будет юмор,
Моя Дульцинея, нам в старости.
Не откажи, моя богиня,
Хотя б в самой малости:

О, моя Дульцинея,
Не отрекись от меня –
Смелее, смелее
Садись на коня!..

* * *
В театрах – в Большом и в Малом,
И в средних - во всех подряд, -
Очистятся ваши карманы...
В моём же театре – даром
Друзьям эпиграммы звучат!

* * *
Всем по душе эпиграмма,
Хоть и капризная дама;
Пусть без бокала вина
Развеселит вас она...
Чем хороша эпиграмма?
Чем привлекательна дама?
Первое – меньше бумаги
И, не имея отваги,
Можно их залпом читать,
Стоит лишь только начать...

* * *
Боясь молвы, писатель, перед дверью
Заждёшься: некому дары подать...
Пока живёшь, дари, - хоть даже зверю,
Посмертные стихи заговорят.

* * *
Приятель «щипнул» мои эпиграммы,
И вижу: в книжку их свою присвоил.
Встретился с ним, - он, как заяц прямо -
Глаза закрыл ушами и мимо гонит...
Браво, приятель, забавно!
Ты поступил, очень, славно...
Мои эпиграммы – не скрою:
Этого стоят!..

* * *      
Коль эпиграмма вам, друзья, полюбится, -
Пущу её, крылатую -  в полёт...
Такая голубица не заблудится!..
И ласточка такая – не умрёт!..

* * *
Я пел в собрании, и всматривался в лица,
Где важностью исполненный народ...
Среди простых людей так говориться:
Не слышит пень, как дерево поёт!..

* * *
Удача-шалунья, и радость-плутовка,
Подолгу у нас не гостят.
Придут ненароком, пошутят и только
Гляди уж – к другому спешат...

Но горе прикатит в обнимку с бедою:
Гостят и гостят – долгий срок...
Привстанут уж будто, простятся с тобою,
Присядут ещё на часок...

* * *
Отыграется жизни спектакль,
Над собою красотка поплачет,
Потому что в жизни не так,
Как пророчила фея удачи...

* * *
Научил я Дульцинею на коне кататься,
С той поры уже не смею, даже улыбаться...
Научил я Дульцинею управлять конягой,
С той поры и сам рысцою трушу бедолага...

ДИЕТА РЕДАКТОРА

Мышь грызла много умных книг,
Однако мудрости не почерпнула в них,
Лишь обгрызёт листок, другой, бывало,
И уж сыта по горлышко бывала...
Так мой редактор, тем уж сыт бывает,
Что рукопись маленько обглодает...

ПРОСВЕТИТЕЛИ
В дыму безумного куренья
Сидят друзья непросвященья,
Там враг искусства и наук
Ступает важно, как паук.
Ползут его нравоученья –
Читателям одни мученья...
Там звуки, чуждые народу
Плодят глупцы глупцам в угоду...

* * *
Вожди у нас в Ламанче - хватки,
Как гвозди – Боже, сохрани...
Их бьёшь щитом по самой шляпке -
Лишь крепче держатся они...

Готов отдать им даже  «честь» -
Не набивают шишки...
У них иммунитета спесь –
Обделывать делишки...

* * *
Я был в Рязани прошлым летом –
В местах Есенинской любви.
Там помнят и поют поэту
Друзья Сергея – соловьи...

* * *
Земля не простит, если Родине нашей
Изменишь, предав своих - мать и отца.
Она проклянёт и безжалостно скажет:
«Я зря породила его, подлеца!..»

* * *
Довольно, русофоб, на Русь не клевещи,
Не смей из россиян мазюкать Квазимодо!
Не грех и поклониться нашему народу:
Он испокон веков был, как всемирный щит.
Честнее присмотрись на русского собрата,
Шекспира в нем узришь, Платона и Сократа!

* * *
Жизнь прожить, конечно, нелегко,
Но, уж, коль вы честью дорожите:
Голову - держите высоко!
Сердце – выше головы держите!..

* * *
Пронесутся за веком века,
Наши души Христом не забыты,
И вокруг золотого цветка
Вьются, искрами Солнца повиты!..

* * *
Яблоньки детства, в садочке  чудесном
Вам никогда не зацвесть.
Яблоки-звёзды в саду поднебесном
С детства остались висеть...

Детство ушло, только сны не забыты,
Видит сынок мой, увидит и внук,
Старт уде даден, и очи раскрыты
В звёздное небо на тающий звук...

* * *
Пусть беден мой порою стих
И рифмой не наряжен,
Пусть будет он, как речка тих,
Но только – непродажен...

* * *
Милая, весенней вестницей
Посетите синий край...
Сам Господь по белой лестнице
Поведёт нас в светлый рай!

* * *
Вознеслась из сердца песня
И растаяла вдали...
Только слышно, что крылами
Дружно машут журавли...
И, быть может, эта песня
Так навеки б умерла,
Но однажды – в сердце друга,
Как из пепла ожила!..

Песня лучшая не спета,
Я ношу её в груди!
Соловьи поют до лета,
А поэты – до седин.

* * *
Коль сердце людское – не лёд,
Ручаюсь копьём Дон-Кихота:
Кто все эпиграммы прочтёт, -
Прочесть будет снова охота...

* * *
Старость обходит владенья свои,
Любит по людям скитаться...
Как умудриться нам, други мои,
Чтоб с ней вовек не встречаться?

* * *
Неисправимо наше племя, -
Мы даром гибнуть не хотим,
Всё ждём: авось, поможет время,
И тем горды, что не вредим...

* * *
Преодолённый труд – одна ступенька к славе;
Но слава – не печать, её на лбу не ставят.
Бывает, что иной, добившись в чем-то чести, -
Себя позорит тем, что топчется на месте.

* * *
От Кремля до крайнего села –
Всюду наша песня пробуждается...
Как Великой певчей Русь была!
Так Великой Русью и останется!

* * *
Друзья мои, пока ненастье
Не омрачило летних дней,
И нашей жизни этой счастье
Ласкает нас рукой своей.
Пока не тронули морозы
Благоуханные цветы,
Так насладимся ж цветом розы,
Исполним радостей мечты!

* * *
Ах, юность в бедном закоулке
Осталась нищая плутать...
На берег Волги на прогулку
Я вышел, лысиной сверкать...

Так здравствуй мать России Волга!
Стоял бы здесь, как на часах,
Сверкая лысиной убогой
При солнцеродных небесах!..

* * *
Вечные звёзды, прекрасные звёзды,
Мне на земле не подарится счастье.
Милые звёзды, родимые звёзды,
Счастье от вас лишь желал бы принять я ...

* * *
Пройдут года и стих знакомый
Дохнёт дыханием весны:
Живой картинкой из альбома
Все с явью сросшиеся сны...

Воскреснут мысли, чувства, речи,
Когда открою свой альбом,
И оживут былые встречи,
И всё помянется добром.

* * *
Если петь, то петь, как можно лучше,
В этом мире путь свой совершая,
Дождь закончен, отгремели тучи,
Луч надежды озарил мне душу...
К югу облаков умчалась стая,
Обнажились стройные берёзы,
И луна, вся радостью сияя,
Благовонья возжигала в грёзах...

ИДЕЯ
Жизнь тягостна, коль на земле не стало убежденья;
Звал наяву я и во сне: явись ко мне Идея!

Из плена вырвалась она и над землёй взлетела,
И, красотой поражена, толпа оцепенела...

Уж так устроен род людской, измениться едва ли:
То почитается толпой, за что вчера клевали...

НА КРУГИ СВОЯ

Грозится копытом мне сам Сатана,
Шипит сатанинская братья...
Одна их чертовки лишить может сна –
Ей смерть не раскроет объятья...

Сворачивай, Санчо, в сторонку осла,
Пора нам на воздух – из ада...
Смотри: Росинант мой настолько ослаб,
Что больше, поверь мне, не надо...

ЗДРАВСТВУЙ,  МОСКВА!..

Величье древности любя,
Москва, приветствую тебя!..
Как будто вещий сон мне сниться –
Сверкнула счастья колесница!..

Вот я шагаю, как герой
По нашей Красной мостовой!..
Москва, за благостность твою –
Хвалу всем сердцем я воздаю!..

МОЯ РОДОСЛОВНАЯ

Мой дед – казак, отец – кузнец казачий,
Я мог лишь в гости к Дону приезжать;
Но для меня и то, немало значит –
Станичником - по кличке величать...

В моей крови кипят казачьи бунты.
Мой пращур – Разин перед палачом,
Так свистнул, что, пугаясь новой  смуты,
Палач себя же – рубанул мечом!..

СЧАСТЬЕ

Счастье – крохотная пташка,
Чуть приметна на руке,
Но такую сварит кашку,
Как на птичьем молоке...

Может, стану я ромашкой,
Где-то в дальней стороне,
Или маленькою пташкой
Я спою вам по весне...

Может, слух ваш приласкаю,
Или взгляд остановлю...
Всех вас, люди, обнимаю,
Всех вас искренне люблю!..

 РАДОСТЬ МОЯ

Радость моя, ты не собственность это я знаю,
Собственными признаю только прошлые дни;
Радость моя, я откладывать дни не желаю,
Хоть и считаю прошлое только своим...
Радости наши доброго сердца достойны.
Прочь не бегут эти радости наши – летят...
Если поймать удалось эту радость-голубку,
Крепко держу её, к сердцу стараюсь прижать.

ЧУДО

Люди дивятся: не чудо ли разве на небе:
Ягнёнок - в когтях у орла и совсем невредимый;
А на земле, полюбуйтесь, как смело играет
Заяц со львом: ему уши дерёт и усы...
Вот и у нас чудо такое ж твориться:
Нищий живёт на помойке и песни поёт...
Добрые люди, вправе вы мне не поверить:
Звери не хуже людей – у райских дверей...

ГОЛУБКА И ВОРОБЕЙ

Эпиграмма, ты моя голубка.
Все деревья на бумагу извели...
Что написано в ней - воробья не больше,
Нет крупицы - ради радости Земли...

Эпиграмме места мало на бумаге,
Но она ценнее книг, чем они толще...
Вправе мы о ней сказать ещё и проще, -
Как голубка воробьёв - книг она больше.

О МАЛЕНЬКОМ ЧЕЛОВЕЧКЕ

Сказ наш начинается: человечек маленький
Ходит, улыбается на зелёном шарике...

Дяденьки хорошие, всё ль у вас в порядке? -
В землю, словно в яблоко целитесь с рогатки...

Господа вы господа, вместо нас-то, вас сюда,
И нацелиться бы в вас, хоть, к примеру, в правый глаз...

* * *
Эпиграмм хороших мало,
Больше – средних и плохих;
Но иных и не бывало -
У поэтов записных...

РОЗА

У меня на окне
расцвела по весне,
Распустилась арийская роза!..
Я уверен, она –
мне на радость цвела,
Отгоняя постылую прозу...
Не напрасно цвела, -
Веру в счастье дала
Золотая Небесная Роза!..
Пусть всегда мне цветёт
Солнца нежный восход -
И в январские злые морозы...

ПРИЧИТАНИЕ КАЗАЧКИ

Кукушечка, кукушечка,
Не слышен казаку –
Мой плачь и на опушечке -
Твоё: ку-ку, ку-ку!..

Мой плач, с твоим,
Подружечка,
Мой стон, с твоим,
Подружечка,
Мой крик, с твоим,
Подружечка –
Ку-ку, ку-ку, ку-ку...

КАРТОЧНЫЙ ДОМИК

Выстроил гномик
Карточный домик:
Дамы, вольты, короли...
Плач, глупый гномик:
Сердце не вспомнит
Юной, весёлой поры...

ХРАМУ СЕРДЕЧНОМУ

Храму чудесному -
Этот мой стих...
Лирой и песнями -
В сердце воздвиг...

ИРИНЕ ЛОПУХИНОЙ

Станет ли Вам, Ира, грустно,
Сердце ль позовёт в зенит...
Ангел рая Вас искусно
Пусть гармонью веселит!..

Ветер на губной гармони -
Напоёт Вам мой сонет:
Лучше этой песни в мире
Не было, и ныне нет...

СИМФОНИЯ ЛЮБВИ

Любовь – душа сердечности,
Любовь – синица Вечности,
Любовь лишь в Вечности живёт,
И лишь о вечности поёт!..

НОКТЮРН СНЕЖИНОК

Расцвели снежинками
Хлопья белых лилий...
На плечах берёзоньки
Серебрится иней!..

Дни прошли и сгинули...
Наши встречи в Лете...
В память словно лилии
Снег искристый светел!..

ПРЕЛЮДИЯ К НОВОЙ ЖИЗНИ

Со всеми в этом мире помирился,
С потерями того, что так ценил...
И понял вдруг, - я снова народился
Для новой жизни и для новых сил...

В больших томах писаний многословных
Не свил я гнёзд поэзии моей,
Мне в эпиграммах карликовых, скромных,
Признаться Небу краше и новей...
Чтоб песни-саги ярче засверкали,
Уродство примеряю с красотой...
Гранит к тому сгодиться ли? Едва ли...
На лире сердца - нотоносец мой...

* * *
В театр мой все вхожи...
Нет входа тому,
Кто входит, как вельможа,
Чтоб выйти, лишь ему...

В театр пусть не заходит
Вельможа также тот,
Кто только лишь чужими
Ковригами живёт...

В театре баснословном
Я, радость не тая,
Рад видеть окрылённых,
И с крыльями коня...

* * *
Новая падает в небе звезда,
Вслед и вторая за нею...
Вечная битва в межзвёздных рядах,
Но их ряды не редеют...

И неизменен от века закон:
Славится и пораженье...
Ратное поле, для воина – трон,
Счастье его - лишь в сраженье!..

ОДНО МНЕ ОСТАЛОСЬ...

Я снова и снова выращивал сад.
Плоды – нищета мне и  старость...
Невольно оглянешься с грустью назад –
Одна только песня осталась...

Истоптано много кирзовых сапог,
По миру изгоем скитаясь,
Где отчий донской наш казачий порог?
             Одна только память осталась...


VII. ДЕТСКИЕ ШУТОЧНЫЕ И КОЛЫБЕЛЬНЫЕ ПЕСНИ.

 

ЗИМНЯЯ ПЕСЕНКА.

Загрустили в доме дети –
Кончилось раздолье...
Укатилось наше лето,
Побелело поле...
Побелело наше поле, -
Соне нет раздолья!..

Вянут в поле все цветочки,
Грустно поневоле...
Где вы, красные денёчки?
Где наше раздолье?
Где ты, где наше раздолье?
Нет цветочков в поле...

Не грусти, малышка Соня, -
Вновь весна настанет;
И нарядит наше поле
Яркими цветами…
Будет Соне славно в поле -
Поиграть с цветами!

Мы сплетём малышке Соне
Из цветов веночек,
Станет наша Соня, словно
Аленький цветочек!..
Станет маленькая Соня, -
Вылитый цветочек!..
               
ПЕСНЯ ГНОМИКА

Поиграли и довольно, -
Соне спать пора...
Собираемся, уходим
Тихо со двора...
Тише-тише,
Кот на крыше, -
Соне спать пора...
Мы уходим,
Все уходим
Тихо со двора...

Припев:
Не разбудите, гномики,
Пусть Соня спит спокойненько, -
Погасим у постельки огонёк...
На цыпочках, на цыпочках,
Молчите все, молчите все, -
Во сне летает Соня мотылёк!..

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ВАРЕНЬКИ

Много на полянке
Цветиков, цветочков:
Жёлтых, красных, голубых,
Синих василёчков.
Низко над кроваткой
Свесилась берёза
Тихо шепчет сказки
Веточкой зелёной.

Спи, моя отрада, - 
Сонечка-услада,
Спи, моя зайчатка,
Спи, моя касатка…
Спи, глазок, смотри, другой,
Слушай сказку, под луной.
Спи, закрывши глазки,
Будем слушать сказки...

Все друзья собрались
Вместе у крылечка:
Кот Сибирский - Васька,
И сверчок за печкой.
Скворушки на ветке.
Петух – забияка,
Светит месяц светлый,
Приумолкла пташка.

Вот пришли два зайца –
Сказка начинается.
И волчонок тут, как тут,
Мишка лапушку сосёт,
Все уж сказку нашу ждут,
Нам пора уже заснуть.
Спи, волшебным сном, усни -
Угомон тебя возьми.

Месяц улыбается,
Звёздочки смеркаются,
Это значит, очень скоро
Сказка зачинается.
Зеленеет травка
Прямо у окошка,
Сказка начинается –
Вот ещё немножко...

Один глазик не глядит,
А другой закрылся,
Одним – Варенька уж спит,
А другим – забылся.
Воробьишка тук, тук, тук –
Постучал в окошко:
- Скоро ль сказка? Все мы тут
Подождём немножко...

Пчёлка прилетала,
По цветам порхала,
Сладкий мёд сбирала.
Сказку услыхала...
Птицы спят давно в саду,
Рыбки спят давно в пруду,
Спи и ты, родная, -
Детка золотая!..

Спи, сомкнувши глазки,
Станем слушать сказки,
Спи, глазок, засни, другой,
Спи, звоночек золотой.
День совсем кончается,
Ночка начинается,
Вот сомкнулись глазки,
Зачинаем сказки...
         
ЗАБАВНЫЕ ИГРУШКИ

Поющие у Вареньки -
Забавные игрушки,
Поют, звенят для Вареньки
Игрушки на подушке…
Ой, какая красота –
Забавные игрушки!
Ой, какая любота –
Игрушки на подушке!..

Нажмёт Варя на кнопочку –
И музыка играет.
А куклу тронет Варенька –
Вдруг песню напевает.
Ой, какая красота –
Музыка играет!
Ой, какая любота –
Песню напевает!..

Тронет зайчика рукой –
Заинка танцует,
Тронет Солнышко - другой -
Солнышко ликует.
Ой, какая красота –
Заинка танцует!
Ой, какая любота –
Солнышко ликует!..

Варенька, скажи, дружок:
- Ты на чём играешь?
И о чём твой голосок
Песни распевает?
Ой, какая красота-
Ты на чём играешь?
Ой, какая любота –
Песни распеваешь!..

Варенька пустилась в пляс –
Пусть ещё несмело…
- Ой, как весело у нас! -
Бабушка запела!..
- Ой, какая красота! –
Бабушка запела.
Ой, какая любота –
Всё повеселело!..

ОСЕНЬ

Загрустили в доме дети –
Кончилось раздолье:
Укатилось быстро лето,
Побелело поле...

Вянут травы и цветочки –
Грустно поневоле:
Где вы, тёплые денёчки?
Где наше раздолье?

Дети, только не грустите, -
Вновь весна настанет
Нарядятся наши степи
Яркими цветами...

ДЕД ЕГОР. (Шуточная.)

Из-за леса из-за гор выезжает дед Егор...
Он на серой, на телеге, на сосновой лошади...
Ой, ли, ой, да и люли: на сосновой лошади!

Вот заехал дед Егор на сосновый на бугор...
На сосновом, на бугре, дед Егор лёг на ковре...
Ой, ли, ой, да и люли: дед Егор лёг на ковре!

На ковре Егор лёг зря: ни телеги, ни коня...
Как и не было коня, в кулаках – два фонаря!..
Ой, ли, ой, да и люли, - оба красных фонаря!..

Один - бору отдаёт, а второй - домой несёт...
И вернулся дед Егор, в дом родимый с фонарём!..
Ой, ли, ой, да и люли, -  с красным, ярким фонарём!..

ПЕСНЯ ГЕРДЫ. (Из муз. Спектакля «Снежная королева».)

Мой умненький ворон,
Как сажа, ты чёрный...
Ты очень мне дорог,
Мой ворон учёный!..

Мой ворон учёный,
Заветная птица,
И надо же чуду
Такому случиться!..

И крылья большие,
И носик, и глазки,
Такой ты чудесный,
Как будто из сказки!..

Пусть месяц нам светит,
Пусть звёзды мерцают,
С тобой, ворон, вместе
Отыщем мы Кая!..

Мой ворон учёный,
Ты очень мне дорог,
Как сажа ты чёрный,
Но добрый ты ворон!..

ДО СВИДАНИЯ, МОСКВА!

Над Москвою солнышко садится,
Заблестели звёздочки Кремля…
До свиданья, древняя столица,
Незабудка русская моя!..

ПРИПЕВ:
Дружно руками Москве мы помашем,
Пусть теплоход веселее плывёт…
Как хорошо над столицею нашей
По вечерам соловейко поёт!..

От цветенья – голова кружится,
Утопает в зелени Москва,
Как тобой, столица, не гордится -
Сами в песню просятся слова!..

ПРИПЕВ:
До свиданья, древняя столица, -
Незабудка русская моя!..
Солнышко за горизонт садится,
Зажигая звёздочки Кремля!..

ДЕНЬ КОНЧАЕТСЯ

В синем небе яркая
Звёздочка качается,
Значит, спать пора, друзья,
Этот день кончается…

ПРИПЕВ:
Вот уж - день кончатся,
Песня не прощается, –
Тихо плещется волна,
Палуба качается.

Птицы спят, деревья спят,
Только звёздочки блестят
И ребятам по-секрету
Тихо-тихо говорят:

ПРИПЕВ:
Вот уж - день кончается,
Песня не прощается,
Словно люлька на волнах –
Палуба качается…

СИНЯЯ ПТИЦА

Птица ль синяя рвётся в окно?..
Или это, лишь - синий туман?..
Или видится это в кино? -
Нет, своим я не верю глазам...

Птица счастья прильнула к окну, -
И крылом по стеклу шелестит...
Я, замочек окна отомкнув, -
Пригласила к себе - погостит...

И влетает могучая птица,
И сияньем, меня озарив,
Как волшебного царства царица,
Щедро счастьем меня одарив...

И туман за окном уплывает,
Тьма рассеялась, солнце взошло,
А она всё летает, летает,
И меня задевает крылом...
Я, как крылья расправила руки,
С ней лечу в несказанную даль...
И небесные слышаться звуки –
Слёз счастливых нисколько не жаль!..

И, касаясь крылами небес,
В золотистых купаюсь лучах...
Сколько есть в целом свете чудес, -
Все меня посетили сейчас!..

Или видится это в кино? –
Или это, лишь - синий туман?..
Нет, своим я не верю глазам...
Птица счастья стучится в окно?..

ЛАМПАДА

Люблю я с детских лет лампаду:
Она душе даёт отраду
И тот целительный покой,
Что дорог в суете людской...
Седая нянюшка-старушка,
Былая наша хлопотушка
В лампаду масла подливала,
Фитиль прилежно зажигала.

И оживал во тьме ночной
Божницы угол дорогой,
Где в ризах блещущих святые
Нам представлялись, как живые.

И так нам становилось сладко,
Казалось, что в углу лампадка,
Как верный Богоносный страж
Покой оберегает наш...

МАЛЕНЬКИЕ МОЦАРТЫ

Нелёгкие в музах к признанью пути –
Мы их одолеем упрямо...
Нам к цели заветной помогут придти:
Сольфеджио, фуги и гаммы...

Проходят века... в звуках Моцарт живёт,
И вот собрались мы все вместе, -
Как Солнце, признанье таланта встаёт,
И в сердце рождаются песни!..

Припев:
Маленькие Моцарты музыкой живут,
Скрипки не смолкают их, флейты их поют!..
Маленькие Моцарты дарят красоту –
Покоряют музыкой звёздную мечту!..

Наш юный маэстро божественно прост:
Он жил и играл величаво;
В сердцах зажигается музыка звёзд,
Пока его флейта звучала!..

И бывший утёнок, как лебедь парит,
Он славою Моцарта светел!..
Возносится сердце к созвездьям в зенит,
Познавшее счастье на свете!..

Припев:
Маленькие Моцарты музыкой живут,
Скрипки не смолкают их, флейты их поют!..
Маленькие Моцарты дарят красоту –
Покоряют музыкой звёздную мечту!..

ПРИХОДИ, ВЕСНА!

Ей, седая, полно злится!
Приходи скорей, весна,
Ты – крылатая зарница,
Ты – призывная струна.

Ты – девица-чаровница,
Ты приветлива, ясна,
Ты душе моей – жар-птица,
Звонкой радости полна.

Ты  - надежд и грёз слиянье,
Песен гром и тишина,
Ты – блистанье и сиянье,
Ты – раздумий глубина.

Приходи ж, весна-отрада,
В крупных росах засияй,
Дай добра, теплом обрадуй,
Разбуди дремотный край!

              VIII. ШКАТУЛКА КАМЕШКОВ-МИНИАТЮР 

     Человек никому во всей вселенной ничем не обязан. Он стремится к тому, чем был изначально рождён: обретению собственного царства, которое мы утратили и должны снова обрести, это царство принадлежит нам по праву рождения. Совет в том, что ни перед кем не надо валяться в ногах с плачем, не нужны обряды и советы, как вернуть утраченное царство. Напрасно стараться возвратить себе то, что не было утрачено. Стоит только подумать, что ты свободен и уже освободишься, ибо свобода должна стать частью вашей натуры. Душа чиста и свободна по природе, независима от всех внешних обстоятельств, если её кто-то поработил, то это самообман. Бессмертная по природе душа не может быть несвободна.

- Отец мой, только Ты способен перенести нас через океан невежества.
- У реки жизни – родники афоризмы.
- Бог - в капле небесной росы, по весне заводит цветочные часы.
- Горе, угождающему людям, Господу угодить не смогут.
- Царская походка ещё не делает царём.
- Стыдно, если мужчину обманывают мужчины, но ещё более постыдно, если его обманывают женщины.
- Если слепец слепца водит, - оба в яму попадут.
- Луна светит и над домом кривого.
- Цветок цветёт и благоухает и в болотной воде.
- Наша истинная Родина – бессмертие.
- Пусть у казака будут не только подковы, но и лошади будут.
- Осыпайте своих обидчиков лепестками цветов и будьте счастливы.
- Слава мыслью и устами рождёнными!
- Не роптать на тьму, но зажечь свою, хоть и малую свечу.
- Жалки, плачущие, ибо жалкое это умение – плакать…
- Музыка уступает одной любви, но и любовь – мелодия.
- У человека, ставшего маяком, во взгляде царит мир, покой и счастье.
- Конь не обязан ишачить.
- Худо, коль прах земной паче царствия небесного.
-  Болезнь – это исчерпание запасов любви к Богу.
- Человек без образования, что цветок без запаха.
- Солнце знает свой Восток.
- Время великий рассказчик.
- Отдавать, значит получать.
- Трудящейся достоен пропитания.
- Дети наши поведут нас из пепла.
- Одна дорога, да путей много.
- Жизнь продолжается в звуке, любви и науке.
- Самые несметные сокровища земли – женщины.
- Музыка самый высокий символ красоты.
- Возвышенная судьба – качаться на небесных качелях счастья.
- Счастье бать постоянно в полёте на волшебном ковре-самолёте.
- Знающие не говорят, говорящие не знают.
 - Звёзды, Солнце и Луна – кажут времена.
- Уходя, оставайся, оставшись - уходи.
- Всё земное - дирижируется с небес.
- Не от Бога подарки, завёрнутые в проблему.
- Как всё происходит, так оно и должно происходить.
- Дарить людям гирлянды цветов любви.
- Самые лучшие цветы – знание.
- Радуйся, пронзённый стрелой знания!
- Золото блестит и, оказавшись в грязи.
- Великое искусство выжимать и выпивать сок из плодов знания.
- Любовь и муза – два крыла души поэта.
- Стихший ветер срывает цветы, облака растят горы.
- Человек, обрати свой взор на порядок небесный.
- Сеющий - со слезами, пожнёт - с песней.
- Великая наука, - подобно пчеле, научиться добывать нектар с цветов знания.
- Не живи, где работаешь, не работой, где живёшь.
- Самая малая вещь – большая, самая большая – малая.
- Единое есть многое, многое – едино.
- Пожертвовав Богу свои пороки, не забирай обратно, как дети игрушку.
- На Руси всё сначала: жатвы много, а делателей мало.
- Не к чему искать верёвку, коль вор убежал.
- Ни восхвалять, ни порицать, идя своим путём.
- Обитателя райского сада говорят на райском языке.
- Афоризмы – зеркало жизни.
- В садах Христа и Аллаха колючки становятся цветами, ракушки – жемчугом, слова –     бриллиантами.
- Талант – это притча о всяком даре Божьем.
- Истинно хочет лишь тот, кто может.
- Не крадомое, нетленное сокровище сердца – любовь к Богу.
- Не насытить огня дровами, обжору – пирогами.
- Нет раны и боли, паче раны и боли своей.
- Тление нетления не наследует.
- Всё стремится к себе подобным.
- Мала искра, да углей много.
- Величайшее искусство – побеждать зло добром.
- Два дара в жизни человека: здоровье и угрызение совести.
- В океан текут только океанские воды.
- Не чудо ли Господнее из века в век спасает Россию.
- Тряпичный барабан в России не звучит.
- Будь твёрд в исправлении кривды.
 - Свои люди у врат рая.
- Всюду только веяние вечности, ни больше, ни меньше.
- Злоба не сильней любви, ненависть – рабство.
- Не зри на райские плоды, коль дорожишь свободой воли.
- Сотворяющий себя в вещах, утрачивает своё сокровенное.
- Одинаково счастливы: влюблённые и преодолевшие любовь.
- Не будь привязан -  к чему учили.
- Бесполезно показывать золото кошке.
- Лучше бежать за сытой лошадью, чем от голодного волка.
- Живописец не гордится картиной прежде её окончания.
- Надо жить, чтобы смерть победить.
- В религиях нет всей Истины; в Истине есть все религии.
-  Воры времени – друзья и подруги.
- Лучшее дело – делают сами.
- Тщетны перед Истиной все  поты и крови наши.
- Бог – сама любовь, истина – в самой любви.
- Не в хлебе одном награда человеку.
 - Святой скажет горе: «Перейди отсюда туда», и она перейдёт.
- Думай о хорошем, чтобы не думать о худом.
- Страдания – отец, а любовь – мать мудрости.
- Разумного не проведёшь дважды.
- Не о богатстве скорбеть, а о растраченной попусту жизни.
- Мой дом там, где я истинно отдыхаю.
- Познай самого себя и скрой эту тайну от посторонних.
- В моих учениках моё богатство.
- Надо научиться одной вспышкой - предотвратить все бури.
- Делая добро ближнему, не наноси себе вреда.
- Чему быть – само произойдёт, чему не быть – не стоит и стремиться.
- Не украшать змею жемчугом, не вскармливать змею мёдом, не делать неблагодарному добра.
- Враг и доброжелательности зол, даже горячая вода гасит огонь.
- Истинно добр тот, кто терпит обиды, не обижая других.
- Не говори, что ты беден, не говори, что ты богат: первого - расплюют, второго - поедят…
- Достойное поведение, спасение от излишних раскаяний.
- Истинно старательный – полон надежд.
- Благословенны дети, похожие на старших, смешны старики, похожие на детей.
- Храни молчание, если можешь, и будет не о чем сожалеть.
- Сладкие плоды созерцательной жизни избавляют от тяжких трудов и соблазнов.
- Есть чему поучиться у отца Агафона: три года он камень во рту продержал.
- Падая, находи силы подниматься до самого последнего часа.
- Жить в мире со святошами, труднее, чем дружить с дикими зверями.
- Не поучай ближнего, который не просит об этом.
- Река ума русского правителя в таких пределах, что не верит и не доверяет ни одному человеку.
- Существует то, познавая что, познаешь всё. 
- Принимая верёвку за змею, мы видим только змею, не видим верёвку.
- Звёзды, солнце и луна есть лишь постоянно изменяющиеся точки в едином океане вселенной. Частица энергии солнца может быть в человеке, затем переходить в растение или в животное; постоянный круговорот энергии в природе. То же и круговорот ума и души в природе. Как для планет нет верха и низа, так и для душа есть повсюду.
- Видимое только то, что находится на нашем уровне бытия, атом нам не видим без специальных на то устройств.
- Можно идти и видеть миражи, не подозревая, что это миражи?
- Только воля способна увести человека из рабства.
- Весь мир принадлежит мне, потому что я одет в тело вселенной.
- Истина, как плод в руке, которую можно просто показать людям, ничего не объясняя.
- Суть религии в реализации души, без этого верующие просто лицемеры.
- Счастливы влюблённые и те, кто смогли обойтись без любви.
- У бога – свет, в народе – честь.
- Казак без Дона, что дитя без дома.
- Быть свободным, боже мой, я рискую головой.
- Нет счастья нигде, но везде оно есть.
- От врагов и дары – не дары.
- Всё отдам, чтобы не расставаться с душевным миром.
- Нет рая - вне Бога, а Бога – вне души.
- Счастье, мир, рай, Бог – внутри тебя.
- Когда ты с Богом, то и Бог с тобой.
- Совсем телега, только без колёс.
- Доброта живёт в красоте.
- Подобное к подобному Бог ведёт.
- Сладость – награда горести, горесть – мать сладости.
- Моё око – вам светом, моё сердце – советом.
- Сознание определяет бытие.
- Любовь – космический двигатель.
- Единство в разнообразии – закон мирозданья.
- Природа для духа, а не дух для природы.
- Жизнь, знание, любовь (существование, знание, блаженство) – три аспекта Единого; где есть - одно, там, должны быть, - два других.
- Вот путь: стать не рабом природы, а её властелином.
- Лучший способ быть здоровым - помогать другим, быть здоровыми; а быть счастливым – помогать другим стать счастливыми.
- Следует возвращать следствия к её причине.
- Всё божье отдать Богу и жить спокойно.
- Инстинкты свергают разумом.
- Не гоняться за блуждающим огоньком призрачного счастья.
- Мир призрачен, подобно сновидению.
- Добро не произрастает из зла.
- Что не свободно, то не будет развиваться.
-  По-настоящему любит только тот, кто никому не завидует.
- Природа – это лишь капля в океане, а океан - это наша душа, вмещающая в себе звёзды,        Солнце и Луну. Понимая это, можно подчинить себе и добро и зло.
- Всё счастье и несчастье в самой человеческой душе.
- Миг, проведённый в обществе со святостью, помогает кораблю пересечь океан жизни.
- Себя глаза не видят, они видят глаза всех остальных.
- Корабль, спустивший паруса, ветра не поймает.

СОДЕРЖАНИЕ.

Миниатюры с натуры……………………………………..........2
Маленькие рассказы и невыдуманные истории…4
Басни………………………………………………………...............26
Басни в прозе………………………………………………..........56
Притчи и маленькие сказы……………………………….....61
Эпиграммы………………………………………………….............82
Детские миниатюры и колыбельные песни…………92
Шкатулка миниатюрных камешков……………………...100







.