Буддлея сбрасывает листья
уже последняя, но все же
под обмороженною кожей
еще теплятся искры жизни.
Наверно, по велению свыше,
декабрьским сумрачным дизайном
среди сугробов замерзает
и тихо стонет, еле слышно...
А мотыльки ее умчались
давно в другие измеренья,
и там, где их сливались тени,
лишь только веточки печально
дрожат от северного ветра,
шуршат их высохшие кисти.
Буддлея сбрасывает листья
и замерзает незаметно
в обрывках памяти, согретой
тем запахом, что источала.
Она бы начала сначала,
но как вернуться снова в лето?