Послушать песню и посмотреть клип:
http://www.youtube.com/watch?v=An6N6kbVGes (http://stihi.ru/)
Моя память, видать, однобока. Час зачатья не помню совсем.
Да и не было б в этом мне прока. В час зачатья был глух я и нем.
Зато помню в деревне соседку: Сумасшедшая бабака была,
И ругалась она очень крепко, когда лазали к ней на чердак.
И с братом моим Вовкою, что на два года старше был,
Карабкалися ловко мы по лестнице пожарной той.
Мы крали колокольчики, какие-то там бантики,
Питарды и пистончики меняли мы на фантики.
Мы конфет тех почти не видали. Шоколада не нюхал никто.
И отца не искали медали, и одно было с братом пальто.
И я помню ещё, как я ползал из за правой ноги, что не шла.
Ковылял от бараков я поздно, там играла в песке детвора.
И за акцент немецкий наш дразнили нас фашистами.
И брали нас на абордаж, но в драках были быстры мы.
Мой братец побойчее был и дрался всегда до крови,
И матом русским уже крыл тогда кого ни попадя.
Наша улица всех нас ровняла, и мы с братом росли, как могли.
И одно на двоих одеяло, и одни на двоих сапоги.
И ещё долго думал ночами: Кто такие фашисты и где
Подрались они крепко так с нами, и причём тут отец мой и дед?
Я видел в телевизоре фашистов и гестаповцев.
Они от фронта линии от нас на танках драпали.
А мой отец на тракторе, с вилами и лопатаю.
Но почему же все тогда фашисты мы проклятые?
Но потом я улышал от деда, что была та большая война.
В той войне одержали победу - мы, конечно же, наша страна!
Ну а то, что мы немцы - случайно. Мол, так вышло, прости нас внучок.
За случайно нас били отчаянно, И мотал в лагерях я свой срок.
Нас гнали эшелонами в Сибирь, поближе к Арктике.
И дяденьки с погонами нам вслед затвором клацали.
В землянках голод с холодом - такая адаптация.
А после - серп и молот нам и реабилитация.
Я ушёл от тяжёлых распросов, быть в деревне старался, как все.
И с литовкой ходил на покосы и скакал без седла на коне.
Я был первым во всей нашей школе, и учился я только на пять.
Не дружил со шпаной в корридоре, но я мог за себя постоять.
Дай сдачи, но не рыпайся, нас так учила улица.
Дерись, когда приспичело, а там уж... – как получится.
А лучше в одиночестве, на чердаке да с книжкою.
Филосифы, пророчества. Такой вот был парнишка я.
Так я вырос и стал я солдатом, и служил я в ракетных войсках.
Под Тюменью, в тайге с автоматом, я у мира стоял на часах.
И про все наши страшные бомбы мне тогда капитан рассказал.
Мол, не скрыться от них в катакомбах. Только дату он мне не назвал.
Мы целились ракетами во всех врагов отечества,
Что угнетали где-то там родное человечество.
И замполит нам говорил, что всюду пролетарии
Совсем уж выбились из сил, ждут чтоб мы их избавили.
А после мы узнали все, что жили пролетарии
В буржуйской сладкой стороне так, как и не мечтали мы.
Наша юность куда-то умчалось, а за ней и страна, где росли.
Криминальная муть поднималась, как болотная липкая слизь.
И не детскими стали разборки, настоящая кровь полилась.
Будто лопнули все переборки. Вся страна как с цепи сорвалась.
И вот тогда мы вспомнили, что в паспорте – нерусские.
ОВИРа мы заполнили все корридоры узкие.
Мы стали европейцами, с поршами, мерседесами,
Оставшися туземцами, сбежавшими из леса все.
Нам нравится житьё-бытьё, здоровое питание.
Но сохранили мы своё совковое сознание.
Было время, когда мы мечтали, что нормальною станет страна.
Но терпение мы потеряли, а у каждого жизнь ведь одна.
Дети трудной судьбы и раздоров по Европам теперь разбрелись.
Потому, что в российских просторах не такая уютная жизнь.
Не такая спокойная жизнь.