Кончилась ночь, я проснулся один
В плену папиросного дыма.
Даже во сне я не позабыл
Что-то прошедшее мимо.
Сознанье потери приходит поздно,
Всегда на завтрашний день,
Ещё не отправили поезд, но
Уже захлопнули двери.
Тоска и тревога, как в медленном сне,
Когда не можешь бежать.
Она ушла навстречу к весне,
Я не смел её удержать.
Сотни лиц, ни одно не знакомо,
Я прошел за кварталом квартал,
Но из сотен следов ни в одном я
Не увидел её следа.
В подворотнях мерцали огни папирос,
Там стояла с ножами урла,
Немой ответ на немой вопрос:
Она не заходила сюда.
Электричка шла вдоль побережья,
Я вышел в тамбур – в вагоне не сесть.
Станция под названьем «Надежда»…
Она не выходила здесь.
Аэропорт ослепил огнями,
Дежурные отвели глаза.
Я закурил и ушел, понимая,
Что им нечего мне сказать.
Поверх халатов надеты пальто,
В приемном покое из глоток – пар:
«Вы знаете, этой ночью никто
Не поступал и не умирал».
У меня попросил прикурить человек,
Стоящий в ожидании пива:
«Эй, парень, напрасно ищешь,
Она здесь не проходила».
Увидел её в одном из трамваев,
Коснулся руками чуть слышно…
Она посмотрела чужими глазами:
«Ты, наверно, ошибся», и вышла.
Я сошел на трамвайном кольце,
Тишина окраин в ушах.
Я понял только в самом конце –
Она бы сюда не пошла.
Старый город замер, застыл
В ожидании первого снега.
Каждый дом его говорил,
Что её в этом городе не было.
Трамваи ушли, я остался стоять
Лбом к ограде из прутьев стальных.
Тяжело вдруг всё потерять,
И при этом остаться в живых…