Как я люблю смотреть на эту тишь,
в скольженье вод, в шуршанье камыша,
где у кустов, у побелевших крыш
струится зной, таясь и не спеша.
И взгляд, скользнув, плывет за эту даль
от луговин к волнующим полям
и полнит день, под светлую печаль,
под стрекот, восходящий к небесам.
Как мне легко, отметив свежесть трав,
перемежать полет живых цветов
с дыханьем волн, с наивностью оправ
белеющих над лесом облаков.
И я боюсь и слово обронить
у бережка, что кротостью томим.
И безвозвратно связывает нить
открытый мир с молчанием моим.
Обстав меня, живится ветерок,
волнуя лист высоких тополей,
у побежавших за откос дорог,
у кромки потеснившихся полей.
Качает глушь отзывчивый прибой,
и рябь покрыла трепетный затон.
И стрекоза, скользнув над головой,
присела на ромашковый бутон.
Густеет воздух, принимаясь тлеть,
покачивая травы и цветы.
А я ленюсь, мне так легко сидеть
под взглядом этой вечной высоты.
И день царит. У тронутых волос
вмиг стрекоза пускается в бега.
И рыжим, рыжим став, зовет покос
в поплывшие под солнышком луга.