"Помни всегда, что всё, что теперь происходит,
происходило и прежде и всегда будет происходить...
Повсюду всё было то же самое, только действующие лица были другие."
(Марк Элий Аврелий Вер Цезарь)
1994 - 96 гг.
Коксовый.
Действующие лица:
Цезарь Германик - претор
Децим Гортал - опцион
Трифон (Сириец) - декурион
Агенарик
Рыжий батав
Первый легионер
Второй легионер
Фрида
Биорн, её отец
Арминий, вождь повстанцев
Ингвиомер, его дядя
Авл Цецина, легат
Часовой
Римские солдаты и германцы - союзники или противники римлян.
Действие происходит в Германии начала первого века Нашей Эры:
первое - на реках Везере и Эльбе; второе - на Фризских островах
и на Рейне.
ОТ АВТОРА:
Вот уже два года, как умер Октавиан Август, и воцарился его пасынок Тиберий; два года, как снова взялись за оружие мятежные зарейнские племена, под руководством Арминия; раз за разом переводит свои легионы через Рейн энергичный племянник Тиберия - Германик, однако поразительно бесплодны его победы!
Докатившись до Эльбы, римская экспансия захлебнулась, и холодный Рейн навсегда остался северо-западной границей Империи...
Итак, наступило шестнадцатое лето от Рождества Христова.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
СЦЕНА 1
Провинция Германия, долина Идиставизо. Ночь. Походный римский лагерь на берегу Визургия.
Куртий
(идёт вдоль ряда палаток)
Снова угрюмые тучи
Сыпят дождём.Под ногами
Чавкает липкая грязь...
Лето на Севере - гаже
Доброй кампанской зимы!
Даже не верится: в Байях,
Возле Неаполя, люди
В праздности время проводят,
Всласть наслаждаясь природой-
Томной, как сами они...
Зреют фалернские гроздья
(Там, далеко!), и оливы
Радуют глаз земледельца;
Где это всё?!
Но довольно
Ропотом злобить Судьбу!-
Где бесполезная храбрость
Лишь славу пустую приносит,
Там большей награды достигнет
Гибкий, увёртливый ум!
Выждем, подумаем...
Принцепс
Тиберий - сто лет ему жизни!-
Искренне верит доносам
И очень завидует славе
Нашего претора...
Пусть
Власти Германик не ищет:
Позже ли, раньше ли, - лбами
Крепко столкнутся они!
С корнем смерч вырывает дубы,
Но сохраняет подлесок,
Ему открывая простор...
Если Германик - лишь жертвенный бык,
Обречённый Судьбой, на закланье-
Падающего, подтолкни
Вовремя данным изветом:
Заговор мнимый, Куртий,
В Рим, из замшелых лесов,
Откроет дорогу тебе!
... Где-то кричат,
Словно на рынке торговцы!
... В этой палатке?
Бой поутру,
Так лечат тревогу вином;
Чистым его здесь многие пить научились,
Варварам стойно...
Выходят?
(отступает в тень)
Гортал. А я тебе говорю, Сириец, что это галльское вино - кислее уксуса. Выйдем, глотнём тумана германских болот, он крепче пойла из твоей фляги. Ого, какая темень!
Трифон. Гиблые здесь места, господин. Прошлой ночью недаром снился мне Тевтобургский лес, битком набитый покойниками.
Гортал. И сам Квинтилий Вар звал тебя из могилы?
Трифон. Нехорошо смеяться над человеком, выпившим лишнего, Децим! Вот, тебе смешно, а ведь я был там, прошлой весной, на шестом году, после их поражения.
Гортал. А что ты там видел, печальные тени?
Трифон. Нет, только белые косточки, посреди поля, как кого смерть застала. Цезарь всех велел похоронить, в одной могиле, и римлян, и варваров.
Гортал. Варваров-то зачем?
Трифон. А ты бы смог отличить один скелет от другого? Тоже ведь, люди...
Гортал. Говорят, раненый Квинтилий сам покончил с собой, не вынеся позора... Тебе-то, во всяком случае, гибель этих трёх легионов принесла свободу.
Трифон. Слава покойному Августу! Много вольноотпущенников влилось тогда в германскую армию, получив гражданство...
Гортал. И в благодарность, подняли мятеж, два года назад. Ты ведь был тогда, в Нижнем лагере?
Трифон. Ну, да, у Цецины... Любой бы взбунтовался, за все труды получая только десять ассов в день. Ведь сам посуди, что такое наша, здешняя, служба? - Самый суровый климат, все опасности, во время войны, или же безвыгодный мир, во время затиший... Хотели мы тогда, чтобы Германик повёл нас на Рим, да он отказался. А жаль, лучшего принцепса, хоть всю жизнь ищи, не отыщешь! Тиберий не смог бы сопротивляться, ведь на Рейне и Дунае собраны пятнадцать, из всех двадцати пяти легионов... Помяни моё слово,- этот отказ ещё будет стоить нашему претору головы! Тиберий - злопамятен.
Гортал. Придержи язык, Сириец! Вино помутило твой разум... Здесь кто-то стоит... Эй, кто там?
Куртий. Ваш примипилярий, Куртий. Если не ошибаюсь, опцион третьей центурии, Децим Гортал? А ты кто,Сириец... или, как там тебя?!
Трифон. Так меня все зовут. Трифон, с вашего позволения, декурион третьей центурии, двадцатого легиона!
Куртий. Так вот, Трифон, государство затратило больше денег, на выкуп тебя, из рабского состояния, чем ты сумел, за эти годы, отработать клинком. Лучше тебе помнить об этом, чем, хмельным языком, ставить или свергать Властелинов мира.
Трифон. Разве же я...
куртий. Стыдно пьянствовать офицерам, перед битвой,- дурной пример для легионеров.Тем более тебе, Гортал, внуку Квинта Гортензия!
Будем считать, что я ничего не слышал... Учтите,- претор сейчас обходит лагерь, постарайтесь не попадать ему на глаза. Ступайте, проветритесь!
(смотрит им вслед)
Вот она, воля богов; значит, Децим Гортал! Почему бы и нет?
СЦЕНА 2
Группа закутанных в звериные шкуры людей у костра. Один тихо наигрывает на кифаре.
Гортал. Варвары?
Трифон. Союзники, батавы. А этот, с кифарой,- херуск, из свиты Арминиева брата, Флава. Надо же, один, наш верный союзник, другой - самый главный враг! Слышал, как они давеча цапались, через Визургий? Если бы не река, кинулись бы в драку.
Давай подойдём к огню, обсохнем... Ты уже наловчился понимать ихнюю тарабарщину?
Гортал. За полгода-то? Достаточно, чтобы, с трудом,объясняться...
Здравствуйте! Здесь можно погреться?
Рыжий батав. Садись, ромей, места хватит.
Гортал. Вы храбро сражались, во время переправы. Жаль вашего вождя, Хариовальда!
Рыжий батав. Среди нас нет трусов.
Гортал. Может, кифаред что-нибудь споёт нам? Он понимает латынь?
Рыжий батав. Его зовут Агенарик. Он... как это сказать... немного блаженный, что ли?
Трифон. Дурачок, понятно!
Рыжий батав. Да нет же... Странный, сам по себе... Хочешь спеть, Агенарик?
Агенарик. Хорошо, спою.
(перебирает струны, начинает петь)
Эй! Алое солнце встало,
Светом залив леса.
С рассветом нас в путь позвали
Звериные голоса.
Дружина вышла в дорогу,
Сказав очагам:- Прости!
Юххэй! Как нас было много,
Тогда, в начале пути.
Горячая кровь играла,
Восторгом теснило грудь,
И сердце ещё не знало,
Что был безнадёжен путь:
Достойнейших и умелых
Безвременный ждёт уход,
Пронзают чёрные стрелы
Вырвавшихся вперёд.
Всевластное время грубо
Велит, кому в землю лечь;
Как осенью листья с дуба,
Падают голову с плеч.
Юххэй! Они были юны,
Когда прервалась тропа.
Укажут белые дюны
Их жёлтые черепа.
Всё кличет Северный ветер
Их, мёртвых, по именам,
И скорбную весть по свету
Несёт Океан...
А нам
Обратно не возвратится,
Оружия не сложить;
Нам храбро с временем биться,
Но время - не победить!
Нам в терниях рвать одежды,
Вгрызаться мечом во тьму,
И двигаться, без надежды,
И падать, - по одному.
(умолкает)
Трифон. Клянусь Кибелой, матерью богов, я ничего не понял! Чувствуется печаль, о смертном уделе... Кто шёл, куда шёл? И так у них, у варваров, всегда: напустят тумана в слова, климату под стать.
Гортал. нет, Трифон, ты не прав, смысл в песне есть, пусть напев и диковат. Тяжеловесно, без эллинского изящества, так ведь и Агенарик - не Гомер! Есть тут своеобразная прелесть...
Знаешь, Сириец, есть люди, лишённые дара различать цвета. Так и большинство людей не понимают поэзию, слушают, но не слышат. Ты - один из них.
Трифон. И ладно, куда нам, неучам! Вам, образованным, неймётся, всё чего-то эдакого ищете. А по мне, так был бы ячменный хлеб, да чеснок, да глоток винца во фляге...
Гортал. Спасибо за песню, кифаред. Вот, возьми монету!
Агенарик. Денарий Цезаря Августа. Не жалко? Забери его - слишком большие деньги за песню, которую уже развеял ветер.
Странные вы, ромеи, люди: воздвигли всюду алтари смертному; выжимаете все соки из провинций, до последней унции; ты же целый денарий отдаёшь, за такую безделицу.
Трифон. Но-но, блаженный, ты поосторожнее, насчёт алтарей!
Гортал. Да, Август был обожествлён. И что? Ведь это - только выражение лояльности... И потом, Цезарь Тиберий борется против злоупотреблений в провинциях, многие наместники им уже наказаны.
Возьми денарий, пригодится!
Агенарик. Если бы Рим не посылал волков к нам в пастухи, возможно, не было бы и Арминия. А деньги... Там, где я скоро буду, деньги не нужны: тени предков зовут меня, прочь из этого мира.
Гортал. На вид тебе не больше сорока, рано думать о смерти. И в завтрашней битве ты не обязан участвовать. Наслаждайся жизнью! Наш поэт сказал:-
О том, что ждёт нас, брось размышленья,
Прими, как прибыль, день нам дарованный судьбой.
И не чуждайся, друг мой, ни обрядов,
Ни ласк любовных."
(появляется Германик)
Кто здесь читает Горация?
Нет, вы сидите, сидите!
Трифон. Цезарь Германик!
Германик. Есть ли место для претора, у костра?
Гортал. Ну, конечно!
Германик.
Укрытый этой шкурой, незаметно
По лагерю бродил я...
Гортал.
Этой ночью
Почти никто не спит.
Германик.
Я слушал речи
Моих легионеров: ткань палаток,
Как сито, пропускает голоса;
Все веселы, и просто рвутся в сечу!
В меня все верят...
Это ты, Гортал,
Упрямо добивался перевода,
Из Мёзии, в германские леса?
Гортал.
Тому назад полгода.
Германик.
В двадцать лет
О подвигах все грезят и о славе.
И ты - не исключение из правил!
... Враги не спят; в начале третьей стражи
Они пытались совершить набег,
Но скрылись, не дойдя до укреплений,
Завидев стражу бодрую...
Херуск,
Знаток латыни, к валу подскакав,
Звал перебежчиков, нахально обещая
По сто сестерциев платить, за службу, в день!
Он даже жён сулил нам...
Рыжий батав.
Пусть дождутся сражения, собаки! Мы и так захватим их земли и овладеем их жёнами.
Германик.
Хвалю тебя за доблесть, храбрый воин.
Гортал.
Скажи мне, Цезарь, вправду ли Арминий
Служил у нас?
Трифон.
И был даже произведён во всадническое сословие!
Германик.
Да, восемь лет назад,
И многому, к несчастью. научился...
Нас ждёт победа, ибо добрый сон
Приснился мне под вечер: свежей кровью
Забрызгал я свою претексту будто,
В далёком детстве, жертву принося,
Но получил, взамен её, другую,-
От бабки-Августы, намного старой краше!
Трифон.
Хороший сон!
Германик.
А я что говорю?
Сознательно сберёг я ваши силы,
Отправившись в поход на кораблях:
Все целы, перед этой, главной схваткой!
Почти все целы...
Я иду по следу
Отца и дяди... Ныне дальний Альбис-
Гораздо ближе Рейна, и за ним
Уже сражаться не с кем...
А германцев
Не стоит опасаться, друг Гортал!
Могучи телом, но не крепки духом,
Они бегут, при первой неудаче,
Вождей бросая, не стыдясь позора,
И не выносят даже лёгких ран.
Используя разумно обстановку,
Мы можем бить их, в поле и в лесах:
Они не знают панцирей и шлемов,
Мешают им огромные щиты
И копья - слишком длинные для боя
среди деревьев.
Учащать удары
Вели своим солдатам, бить в лицо,
Втоптать их в лес, сомкнутыми рядами:
там, в зарослях, короткие мечи
И дротики свершить помогут дело;
Я верю в вас!
А мне пора идти.
(уходит)
Трифон. Прекрасный человек!
Гортал. И смертельно уставший.
Агенарик. Вашего Цезаря магически притягивает Альбис, ведь до этой реки доходил и Клавдий Друз, его отец!
СЦЕНА 3
Поле боя, покрытое трупами. На заднем плане - высокоствольный лес. Там громко смеются несколько легионеров.
Гортал.
Шириной это поле
В десять тысяч шагов,
От реки - до холмов, и до леса,
Но взгляни, сколько мёртвых на нём!
Кто сочтёт их, Сириец?
Трифон.
Зачем?
Победа, Децим, полная победа!
Кто от меча ушёл, того стоптали
Его товарищи, когда зашёл Стертиний,
Громить их с тыла, конницей;
навстречу
Теснили мы их, потерявших строй,
Метавшихся, как загнанные звери,
Под нашими ударами...
Гортал.
Вот трупы:
Марс... сугамбр... херуск...
Это галл, наш союзник - бедняга!
За кого он сражался?
Трифон.
... Иные
Погибли от обвала берегов:
Обрушились, под тяжестью бегущих,
Песчаные обрывы, над рекой;
В Визургии немало потонуло.
От наших стрел...
Да сунь ты в ножны меч.
Уже не надобен!
Гортал.
(медленно влаживает меч в ножны)
Почему они бьются без лат,
С голым торсом?
Трифон.
Да просто, дикари!
Путь к Альбису открыт.
А ты заметил, тогда, перед сраженьем:
Ровно восемь
Орлов, над бранным полем, пролетели,
И опустились в лес, а мы - за ними,
И победили! Вот он, перст Судьбы!
Гортал.
Нет, птиц я не считал.
Трифон.
Да как же? Восемь-
По одному, на каждый легион!
А ты не видел...
Гортал.
Трифон, что за крики
Там, впереди?
Трифон. Воины, что происходит?
Первый легионер. Белку сгоняли с сосны. Потеха!
Трифон. Какую белку?
Второй легионер. Целого медведя! Некоторые мятежники попрятались, в кустах, да на деревьях, вот мы за ними и охотимся. Под одним варваром дерево подрубили, оно его и раздавило, а тут сосна была слишком толстая. Сняли мы его оттуда стрелой, полюбуйтесь!
Трифон (склоняется над телом). Этот готов. В грудь попало. Эй, Децим, узнаёшь? Наш кифаред!
Гортал. Агенарик?! И точно, он. Ничего не понимаю... Ещё дышит.
Агенарик. Ты, ромей? Вот, видишь,- не верил... умираю.
Гортал. Как ты здесь оказался?
Агенарик. Сражался. Против вас... Мужчина должен умирать в бою.
Трифон. Изменник!
Агенарик. Не радуйтесь, - конунг спасся, я видел! Арминий... вымазал лицо кровью, своей... и ушёл. А ваши союзники, хавки, его пропустили, хотя узнали... Они вас тоже ненавидят, все...
(умолкает)
Первый легионер. Издох.
Трифон. Туда и дорога! Верь им, варварам... Децим, что с тобой?
Гортал. (подносит ладонь к лицу) Кровь...
Трифон. Дурно стало? Бывает, с непривычки... Об него испачкался?
Гортал. Нет, моя... Какой-то варвар ткнул заострённым колом, под мышку. У них ведь и копья-то, не у всех!
Трифон. И ты молчал? Помогите-ка, друзья, довести, до лагеря,раненого опциона! Тяжёлый день. А ведь ещё предстоит поход, до Альбиса!
СЦЕНА 4
Палатка примипилярия. Куртий что-то пишет, сидя за складным столиком.
Трифон(заглядывает) Можно?
Куртий. А-а, Сириец! Заходи. Я звал тебя! Давай поговорим о деле, которое касается, нас обоих.
(наливает вино в кубок, подаёт)
Бери! Это - из римских виноградников, кровь нашей, италийской, земли! Смелей, декурион!.. Что скажешь?
Трифон. Нектар! Наверное, такое пьют боги-олимпийцы.
Куртий. Как здоровье твоего приятеля, Гортала?
Трифон. Намного лучше. Копьё варвара едва не достало до лёгкого, но теперь всякая опасность позади.
Куртий. Рад слышать. Скажи... тебе не кажется... несколько странной, ваша дружба?
Трифон. Он - славный малый.
Куртий. Если не считать того, что он - патриций, потомок стольких консулов, стольких диктаторов. А кто ты? - Бывший раб. Он не может тебя, не презирать, в глубине души.
Трифон. Не замечал...
Куртий. Да что ты можешь заметить! Простому человеку трудно услышать издевку, якобы в дружеских речах...
Теперь, когда мы дошли почти до Альбиса, каждому пора подумать, о собственной судьбе. Вот что ты думаешь о будущем, Сириец?
Трифон. Так... жив если буду, вернёмся за Рейн.
Куртий. Попробуй думать шире! А если - в Рим?
Трифон. Это невозможно.
Куртий. Нет ничего невозможного, друг мой! Знакомо тебе имя Луция Элия Сеяна?
Трифон. Префекта преторианской гвардии?
Куртий. И близкого родственника, моей супруги. Он входит в большую силу, при дворе, больше Тиберий никому так не доверяет. Сеян мог бы посодействовать. Хочешь?
Трифон. Кто же откажется! Но... что я для этого должен сделать?
Куртий. Видишь ли, мне не хочется возвращаться в Рим, с пустыми руками... Известно ли тебе, что принцепс недолюбливает своего племянника, усыновлённого им, по приказу покойного Августа?
Трифон. Германика? Ходят слухи.
Куртий. Он - слишком популярен в войсках, благодаря победам. Глупцы всё ещё верят, что Германик, в качестве принцепса, восстановит им Республику! Уже никто не помнит, что же это такое, и глубокие старики захватили только гражданские войны.
Тиберий не видит лишь законного повода, чтобы убрать его. Это заветное желание принцепса, почему бы нам ему в этом не помочь? Надо лишь напугать его возможным сговором, между германскими и дунайскими легионами. Помнишь? Там, на Визургии, ты сам про это говорил Горталу.
Трифон. При чём здесь я?!
Куртий. Вот тут, твой друг Гортал, и есть ключевое звено. Посуди сам: зачем он перевёлся сюда из Мёзии? Да затем, чтобы известить Германика, о желании заговорщиков, на Дунае, видеть его принцепсом. А ты должен это подтвердить.
Трифон. Разве это - правда?
Куртий. Это могло быть правдой! Два года назад Германик не согласился, но ведь люди меняются, со временем. Допустим, тогда он не был уверен в своих силах.
Трифон. Это...(кашляет)
Куртий. Я кажусь тебе чудовищем? Не-ет, Сириец, я - художник, скульптор, ваятель! Кстати, кем ты был раньше, в Италии?
Трифон. Горшечником, в гончарной мастерской.
Куртий. Где?
Трифон. В Ноле.
Куртий. Хороший город! Тогда ты знаешь, как работать с глиной. Я же, работаю с людьми, что намного сложнее!
Трифон. Гортал - мальчишка, ему не перевалило ещё и за двадцать.
Куртий. Предстанет чистым, перед богами! Он имеет повод ненавидеть Тиберия: принцепс отказал его брату, Марку, в денежной помощи, отчего древний род совсем обнищал.
Здесь написано, что ты не раз слышал изменнические речи Гортала, о чём и доложил мне, как верный присяге. Подпиши, если согласен.
Трифон. А если нет?
Куртий. Тогда я найду другого свидетеля. А ты, мой бедный друг, будешь обвинён, в оскорблении величества Римского народа. Я ведь не забыл твоих пьяных речей! Итак, ты подписываешь?
Трифон. Я неграмотный, господин.
Куртий. Здесь нет господ, оставь рабские привычки.Ты уже шесть лет, как римский гражданин, Сириец!
Трифон. Трифон...
Куртий. Что?
Трифон. Меня зовут Трифон, примипилярий.
Куртий. Хорошо, Трифон. Мы оставим тебе твоё имя, а ты мне отдашь Гортала. Не умеешь писать - приложи палец... вот сюда... Молодец, декурион! Поверь, мои слова - не пустые обещания.Этот пергамент сегодня же отправится Сеяну, с верным человеком...
Да не переживай ты так! Ступай, ступай... Свободен.
СЦЕНА 5
на берегу Альбиса
Гортал.
Долгий закончен поход.
Даже не верится, Трифон:
Альбис, таинственный Альбис,
Эта легенда-река,
Вот он, течёт под ногами,-
Мутный, спокойный...
Как низко
Здесь небо над миром висит!-
Кажется, прямо на соснах,
Там, вдалеке.
Трифон. Чего там, река - как река.
Гортал.
Это Север!
Разве ты видел на Юге, глупый,
Такие просторы?
Трифон. И не видел, и видеть сейчас их не хочу. Зверям, да варварам тут и жить, а не человекам.
Гортал.
А посмотри на деревья:
Алым и жёлтым заплаты
В зелени хвойной сквозят;
Пурпур и золото...
Лето
К своему повернуло концу!
Трифон. Завтра возвращаемся. Пожитки сложены, все по горло сыты этой войной! Вот ведь, и победили, а впечатление такое, что проиграли: вожди у мятежников - целёхоньки!Как с Гидрой сражались, голову срубишь, другая выросла.
Гортал.
Да, Трифон,
Думаю, наш претор,
Конечно же, хороший человек,
Герой, и гениальный полководец.
Но... больше тактик, нежели стратег!
Вот, посмотри:
Выигрывал в сраженьях;
Прошёл все земли, вдоль и поперёк,
От Рейна и до Альбиса; покоя
Не знал, и сна...
А битый - перебитый
Арминий, словно хитрая лиса,
Зализывая раны, ускользал
Из наших пальцев - в дебри...
Что в итоге?
Не мы - Арминий выиграл войну!
Трифон. Оратор ты... А что нам было делать, ведь не целоваться же с мятежниками?
Гортал.
Прежде бы знать племенную
Льготами надо привлечь!
... Что ещё обещал тебе Куртий?
Трифон.
Службу в гвардии...
Сердишься, Децим, ты на меня?
Гортал.
Ах, Сириец,
Тут особая храбрость нужна!
Нет, тебя не сужу я...
Куртия план
Белыми нитками шит,
Но и реален, вполне.
Трифон.
На радость Тиберию... Знаешь,
Я нисколько не верил ему!
Что ты думаешь делать?
Гортал.
Не знаю.
С Цезарем поговорить?
Трифон. Германик сейчас в устье Амизии, проверяет корабли, перед возвращением.
Гортал. Вот, видишь! вернусь со всеми, пусть будет, что будет. Надеюсь оправдаться. Расскажи лучше, что происходило, после моего ранения.
Трифон.
После раненья? Известно!
Дальше, к Альбису, войско пошло,
Отбивая набеги...
А здесь
Мы ещё раз сразились жестоко:
И германцам, и нам, отступать
Было некуда! Пленных не брали;
Сам Германик бился без шлема,
Чтобы мы узнавали его.
Гортал. Итак, счастье ещё раз изменило Арминию.
Трифон. Ну, это как сказать. Во всяком случае, к вечеру мы их снова разгромили. Цезарь велел сложить в кучу трофейное оружие, и сделать надпись: "Одолев народы между Рейном и Альбисом, войско Тиберия Цезаря посвятило этот памятник Марсу, Юпитеру и Августу."
Гортал.
А о себе он ничего не сказал...
Это конец войны, Трифон!
Больше нам принцепс Тиберий
Не даст перейти через Рейн:
Мы посеяли зёрна победы,
Вот только плодов не пожнём.
Трифон. Может быть, это и к лучшему? Как бы то ни было, завтра-
двинем домой: часть посуху, остальные - Океаном.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА1
Берег океана
Гортал. Юпитер всеблагой, где я? Как сюда попал? Ничего не помню... Всюду камень, песок... Очень плохо: грудь саднит, и шумит в голове. Или это море шумит?
...Верно, море!
Теперь вспоминаю:
Мы от Альбиса плыли обратно,
Бороздя на судах Океан...
Оседали зелёные волны,
Ярко солнце играло на них,
И качалась наша бирема,
Белый парус подняв к небесам...
Кто же думал, что малая тучка,
Там, на юге, несёт катастрофу!
Пал туман, а потом встречный ветер,
Налетев, разметал корабли.
Нас сносило назад, час за часом,
А по палубе бил крупный град,
И звенели, вибрируя, доски
Под ударами яростных валов;
Всё пропало из виду!
Потом
Из воды вырастали утёсы:
Мы гребли, окровавив ладони,
Торопились уйти в глубину,
Избежать столкновенья...
Ударом
Раскололо бирему, как будто
Это был перезревший орех!
Я тонул...
Видно, Кастор и Поллукс,-
Покровители всех моряков,
Отнесли на берег меня.
(видит тело на берегу)
Кто-то спасся ещё?
Эй, товарищ!
(переворачивает тело на спину)
Примипилярий! Мёртвый... Куртий,ах,Куртий! Ты хотел напиться моей крови, а пришлось наглотаться солёной воды из Океана. Есть ещё справедливость!
... Что делать?
Я один, во враждебной земле.
Силы тают, мутится рассудок...
Трифон, где ты?!
Проклятый Сириец,
Объясни мне, куда я попал.
Говорят, где-то здесь, на Западе, вход в Царство мёртвых. Верно, умер и я?
Очень жаль! Всё-таки утонул.
(замечает Биорна)
Где тут вход в Эреб, человек? Или ты - Харон, перевозчик душ? Точно! Это красное лицо с неухоженной бородой, я таким тебя и представлял...
Послушай, Харон, но ведь ты же не повезёшь меня даром, нет? А у меня, как назло, нет при себе ни одной монеты!
Ох, как печёт в груди! Странно, разве мёртвые тоже болеют? Знаешь, ты подожди немного, мне очень нужно сейчас поспать! Всё кружится, кружится, пред глазами.
(теряет сознание)
Биорн. Фрида, иди сюда, не бойся! Надо перенести его в хижину.
Фрида. Кто он такой, отец?
Биорн. Ромей, конечно.
Фрида. Молодой. И совсем не страшный. Я ведь раньше представляла их сущими троллями, такими же звероподобными.
Биорн. Не говори глупостей! Можно получить за него выкуп, если выходим.
А второй мёртв, ему уже никто не поможет...
СЦЕНА 2
Хижина Биорна
Фрида (поёт)
Мой милый, мой конунг,
Ты в схватках лихих
Не ведаешь страха!
Ах, кожаный пояс
На чреслах твоих-
В серебряных бляхах.
В глазах твоих синь,
Как в озёрной воде
в день жаркого лета,
И солнце смеётся, в твоей бороде
Медового цвета...
Над полем кровавым
Кричит вороньё,
А я - не с тобою.
Как жалко, мой конунг,
Что я не твоё
Копьё боевое!
Тогда бы мы рядом,
Во все твои дни,
В бою и в дороге...
(умолкает)
Гортал.
Кто-то пел здесь?
... Тяжёлые сны
снились мне этой ночью! На грудь
Всей громадой косматое море
Так давило, что тело болит
И поныне, когда я проснулся...
Всё мне кажется,- влагой и солью
Даже воздух повсюду пропах,
Словно сон продолжается вьяве...
Кто ты, женщина?
Фрида.
Звать меня Фридой.
Гортал.
Не латинское имя твоё,
Говоришь по-германски...
Не знаю
Где я, Фрида? Во имя богов!
Фрида.
Ты - на острове, в области фризов.
Так зовётся племя моё.
Гортал.
Мы... враги?
Фрида.
Не бывают врагами
Беззащитные гости германцев.
В этом именем Вотана - бога
Животворного солнца, клянусь!
Гортал.
Не об этом я спрашивал...
Фрида.
Знаю!
Мы с ромеями в мире. Хотя
Лишь недавно сложили оружие...
Ты лежи! Неразумно вставать,
Потерявшему силы, с постели.
Две недели продлился твой "сон"!
Слышишь, в скалах грохочет прибой?
Там, среди корабельных обломков,
Мы тебя отыскали с отцом
И сюда принесли.
Дни и ночи
Жизнь боролась со смертью: опять
Отворилась поджившая рана;
Ты простыл, наглотавшись воды
Из осеннего, стылого моря.
Но плохое - уже позади...
Благосклонна судьба к тебе, воин!
Гортал.
Ты смеёшься, не мог уцелеть
Я один, из громадного флота
В тысячу кораблей!
Фрида.
Нет, конечно...
Шторм утих... Через несколько дней
Уцелевшие, с ветром попутным,
С парусами из рваных плащей,
Измождённые, всё же добрались
До Батавского острова.
Только
Четверть ваших уже не вернётся
Никуда из подводных глубин:
Наши боги за нас отомстили!
Гортал.
Фрида... Цезарь, что слышно о нём?
Жив Германик?
Фрида.
Он так тебе дорог?
Жив твой Цезарь! И даже ходил
Усмирять бедных хаттов и марсов.
Выпей это! Не бойся - не яд;
Мой отец разбирается в травах.
А теперь постарайся уснуть.
Крепкий сон - это тоже лекарство!
Ах, что ждёт ещё нас впереди?
СЦЕНА 3
Берег Океана
Гортал.
Меня всё это время удивляет
Безлюдье острова.
Скажи,
Вы только двое
На нём живёте?
Фрида.
Трое.
Гортал.
Кто же третий?
Уж не меня ли ты в виду имеешь?
Фрида.
Нет, не тебя: вот это - лес Танфаны.
Она - богиня; в сумраке дубравы
Жилище той, чей бестелесный голос
Звучит сейчас в шуршанье рыжих листьев.
Прислушайся к нему!
Гортал.
Тебе не скучно
Внимать все дни богине, ветру, чайкам,
Да плеску волн?
Фрида.
Смешной ты! Часто люди
К святилищу на лодках приплывают;
Танфане - дар, нам - новости приносят.
Гортал.
А кто отец, он - жрец?
Фрида.
Лишь человек...
Крепчает ветер. И у вас, на Юге,
Вот так штормит, осеннею порой?
Гортал.
Бывает... Только чаще наше море
Лазурное, как небо в летний полдень.
Фрида.
И как твои глаза!
А сам ты русый
И не похож на римлянина, Дейцим:
Они-то, говорят, темноволосы
И смуглые лицом.
Гортал. Необязательно... Наверное, в числе моих предков были галлы? Знаешь, в древности, они едва не взяли Рим. Великий город был тогда просто большой деревней. А моё имя - Децим, а не Дейцим. Ну-ка, повтори!
Фрида. Дейцим.
Гортал. Ладно, пусть так... А ещё у нас ласковые зимы, похожие на вашу осень. Ещё же южней, на краю Земли, так жарко, что люди рождаются с чёрной кожей.
Фрида. Зачем ты смеёшься надо мной? Я взрослая и не верю сказкам!
Гортал. Но это правда!
Фрида. Вот и не верю... Скучаешь по дому? И зачем вы пришли сюда, если там, в Италии, так хорошо?
Гортал. Не всем одинаково хорошо, Фрида! Наш род стал нищим. Брат просил денежной помощи, у Тиберия, уповая на заслуги предков, но принцепс скуп и бережлив. Древние фамилии вымирают, их место занимают выскочки, из низов. Чернь всегда готова на любую подлость. В Армии я надеялся разбогатеть и поправить свои дела.
фрида. Странные у вас обычаи: как можно воевать за деньги?
Вы всё время с кем-то воюете, и всё равно у вас существуют бедные. Захватываете чужие земли, а дома нечем утолить голод!
Гортал. Ты задаёшь вопросы, на которые нет ответа. Разве германцы не воюют, ради добычи?
Фрида. Они свободные люди. И сражаются они ради славы!
Гортал. Слава... Это понятие знакомо и нам... Вот идёт Биорн. Он, кажется, меня не очень любит: почти не разговаривает.
Фрида. Не обращай внимания, он всегда такой. Чего ты хочешь, отец?
Биорн. Оставь нас, дочь. Погуляй пока одна... Ромей, на остров прибыли, поклониться богине, большие люди. Они хотят поговорить с тобой, там, в хижине.
Гортал. Кто они такие?
Биорн. Наш конунг, Германн, и его люди.
Гортал. Конунг фризов?
Биорн. Вы называете его Арминием. Так ты идёшь?
Гортал. Есть ли выбор у военнопленного?
Биорн. Нет, не так. Ты - гость. Помочь дойти?
Гортал. Я сам.
СЦЕНА 4
Хижина Биорна
Ингвиомер. Это и есть тот самый опцион? Вот не думал, что он будет так похож на германца, с этой-то бородкой. Биорн, этот мальчишка действительно ромей?
Биорн. Я похож на шутника?
Ингвиомер. Ты похож... на кого же ты похож? Слушай, а чего он сам молчит, язык проглотил, от страха? Не хмурься так! Хочешь выпить, ромей? У вас отличное вино, не в пример крепче нашего эля.
Арминий. Довольно тебе пить.
Ингвиомер. Не иначе, именно вино так привязало к Риму твоего брата, Германн! Как они его называли, Флавом? Он и впрямь был золотоволосым... Зачем ты его убил? Ведь он потерял глаз, бедняга, и как знать, не от стрелы ли своего односельчанина! Я выпью за него.
Арминий.
Проспись, Ингвиомер! Ты стал похож
На кожаный бурдюк, готовый лопнуть.
Ингвиомер. Боги! Он назвал меня бурдюком, меня, который... которому...Что там говорить! Спасибо, племянник.
(пытается вытащить меч)
Да простит меня твой бедный отец и мой брат, Германн: сейчас я проткну твоё брюхо, и мы посмотрим, кто из нас больше похож на лопнувший бурдюк!
(Биорн и Гортал удерживают его)
Арминий.
Все назад!
(легко толкает Ингвиомера в плечо, тот валится на лавку, где и остаётся)
Пусть отдохнёт немного...
Ты, ромей, как видно, не привык к подобным сценам?
Гортал.
Пустое!
И у сильного вино,
Испитое не в меру, гасит разум.
Арминий.
Ну, да ведь мы - лишь варвары! Такими
Родились мы, такими и помрём.
Налей себе, за встречу... Это цельный
Напиток, не разбавленный водой;
Вода - для слабых женщин!
Так, Биорн?
Хлебни и ты...
Биорн.
Спасибо, конунг.
Арминий.
Значит
Ты - римский опцион. А как зовут?
Гортал.
Гортал Гортензий, Децим.
Арминий.
Ну, меня ты знаешь... Верно ль мне сказали,
Что ты, приятель, угодил в немилость,
Там, у своих?
Гортал.
Меня оклеветали...
Арминий.
Так ты дурак, коль хочешь возвратиться
В медвежью пасть!
Гортал.
Но я присягу принял.
Арминий.
Чушь! Клятвы существуют для живых,
А ты для Рима умер, утонул...
Скажи ему, старик!
Биорн. Конунг прав. Всех выживших после шторма ромеи давно подобрали, а кого и выкупили. Слишком много времени прошло. Пока доберёшься до своих, зима наступит!
Арминий.
Подумай сам, Гортал, ведь если даже
Ты клевету сумеешь отвести,
То всё равно объявят дезертиром
И будут правы!
Что ты им расскажешь?
Гортал.
То расскажу. что было, только правду.
Арминий.
А кто поверит правде? - Утонул,
Потом воскрес...
Коварные германцы
Его живьём не съели, отпустили,
Без выкупа, от раны излечив...
Не-ет, оставайся с нами, опцион,
Целее будешь!
... Слышно, отзывают
Германика в Италию, домой:
Нет денег на войну!
Гортал.
Германик - в Рим?
Дурная весть!
Арминий.
Мне тоже будет жалко,
Когда его там, обласкав, убьют,
Тихонечко, как водится...
Тиберий
Не любит конкурентов,мне ль не знать!
Гортал.
"... Достойнейших и умелых
Безвременный ждёт уход..."
Арминий.
Постой, ромей, я слышал эту песню
От Генриха... давно!
Вы с ним знакомы?
Ещё поёт?
Гортал.
Того, кого я знал,
Агенариком звали... Он убит
Там, на Визургии, ввязавшись глупо в драку
На вашей стороне.
Арминий.
Несчастный Генрих!
Он удержать бессмысленно пытался
Двух, бешено несущихся, коней:
Один скакал на юг, второй - на север,
Один - мой брат, другой - Родимый край...
Вот это-то его и погубило!
А Флав сражён на Альбисе...
Лишь смерть
Нас, братьев, помирила.
... Оставайся!
Врагов у нас хватает и без Рима,
Взять тех же свебов...
Знаешь, я хочу
Из добровольцев сколотить пехоту,
По вашему, ромеев, образцу;
Твои советы тут не помешают!
Жену тебе подыщем - ну, хотя б
Биорна дочку! Ты, старик, не против?
Биорн. А что, я был бы рад. И Фриде он, кажется, пришёлся по нраву.
Арминий.
Что, слышал, опцион?
Гортал.
Я не могу.
Ингвиомер. У ромея - демон глупости в голове. Дай, я раскрою её мечом и выпущу его на волю... Ха, свебы! Разве может их Маробод тягаться с нами, освободителями... Вот объединим все... племена... я...
Арминий.
А почему не можешь?
Гортал.
Ведь ты хочешь
Стать всегерманским конунгом? Но вы
Нисколько не привычны к дисциплине!
Не выйдет...Все проигранные битвы
Ужели ничему не научили
Тебя, Арминий?
Арминий.
Все ли? А не я
Смешал с землёй три римских легиона?
Как Август голосил тогда: - "Квинтилий,
Квинтилий Вар, верни мои войска!"
Гортал.
О да, Арминий, ты их уничтожил,
Но не лицом к лицу,
А из засады,
Когда они не ждали нападенья,
И сам Квинтилий Вар тебя считал
Союзником...
Арминий.
Ага, я побеждаю
Из-за угла... Ты дерзок, опцион!
Испей ещё - за смелость...
Убеждать
Сейчас я ничему тебя не стану:
Побудь со мною, до выздоровленья,
Останешься совсем - я буду рад,
А нет - как хочешь...
Наливай, Биорн!
Я тост скажу: - Как бабочка влетает,
Безлунной ночью в факельный огонь,
Так юные глупцы стремятся к смерти,-
Ты бабочка, ромей...
Итак, за глупость!
Как трогательна глупость молодых!
СЦЕНА 5
Ворота зимнего римского лагеря
Часовой (ёжится от ветра)
Невыносимы эти холода,
А смена ещё долго будет длиться!
Медвежий угол... Даже Рейн замёрз,
Широкий Рейн! В Италии в такое
Поверят разве? Вот и первый снег
Срывается...
Солдатская ты доля!-
Ни Родины, ни дома, ни семьи...
Проклятый ветер!
(замечает Гортала, бредущего к воротам)
Стой, борода! Куда прёшь, или не видишь, что ворота закрыты?
Гортал. Солдат...
Часовой. Ступай-ступай восвояси, нищим здесь не подают, сами - нищие... А нужно что, так приходи утром, как все люди.
Гортал. Солдат, я - римский опцион,я - из плена.
Часовой. Если ты римлянин, то я - парфянский царь! Разве не заметно?
Гортал. Позови кого-нибудь из офицеров.
Часовой. У них дела поважнее разговоров со всяким сбродом. Тем более, с варваром, даже хорошо болтающим по латыни. Может, ты лазутчик?
Офицера ему подавай... Ну вот, накликал,- идут, с проверкой, по постам!
Отойди подальше и замри там, как дерево, либо я успокою тебя клинком!
(вскидывает руку в приветствии)
Аве, легат!
Цецина. С кем разговариваешь, солдат?
Часовой. Прошу прощения, легат, вот этот варвар утверждает, что он - римлянин, бежавший из плена... Пьян, наверное.
Цецина( подходит к Горталу). Я - легат, Авл Цецина. Говори, что тебе нужно?
Гортал. Неужели борода и эта одежда так изменили меня, легат? Я римлянин, ещё летом служивший под твоим началом. Опцион третьей центурии, двадцатый легион...
Цецина (вглядывается). Постой... Гортал? Гортензий Гортал? Все считали, что ты утонул.
Гортал. Я был подобран фризами, которые выходили меня, от болезни и воспалившейся раны, полученной ещё на Визургии. Именно болезнь, да ещё отдалённость острова, задержали меня так надолго.
Цецина. Да, некоторые несчастные попали тогда даже в Британию. Пришлось выкупать их, у местных царьков. Однако, выглядишь ты неплохо!
Гортал. Со мной хорошо обращались. Побывал даже у Арминия, - предлагал служить у него!
Цецина. Как это всё некстати! Знаешь ли ты, что осенью тебя искали? Нелепо, конечно, но из Рима пришёл приказ задержать тебя, по обвинению в каком-то заговоре.
Гортал. Это работа Куртия, его донос... Я чист перед совестью и Цезарем Тиберием, поверь, легат!
Цецина. Куртий пропал без вести, как и ты тогда... Может, для тебя и впрямь было бы лучше утонуть, для тебя и для судеб Рима?
Гортал. Как это понимать?
Цецина. Германика отзывают обратно. Думаю, это как-то связано с твоим делом. Ему бы и ехать сразу, а он всё откладывает поездку, отговаривается срочными делами, чем только усиливает подозрения принцепса. Тиберий немолод, а Германик - его ближайший восприемник, один из лучших. Если с ним что-либо случится... страшно подумать о судьбе Империи! Кто её тогда возглавит, придурковатый Клавдий?
А тут ещё ты появился...
Гортал. Что же мне делать?
Цецина. Оставаться мёртвым. Вот всё, что могу посоветовать. Возвращайся к фризам, раз так хорошо к тебе отнеслись; можешь даже принять предложение Арминия; всё, что угодно, но тебе нельзя здесь появляться.Уходи - ради твоего же блага, ради римского народа, ради Германика: ты - орудие, которое недруги повернут против него!
Гортал. Стать дезертиром?
Цецина. Это всё же лучше, Гортал, чем погибнуть самому, и утянуть за собой надежду Рима. Так нужно!
Гортал. Не такого приёма я ожидал... Хорошо же, я уйду. Да сгинет римлянин Децим Гортал, да здравствуют Цезарь и Империя! Будь она проклята.
Больше ты ничего мне не хочешь сказать?
Цецина. Ничего... прощай, Гортал.
Гортал. Прощай и ты!
(поворачивается, медленно уходит)
Часовой. Это и вправду был римский офицер?
Цецина. Германец. Пьяный.
Часовой. Так я и думал! Залил глаза этой гадостью, из перебродившего ячменя. Вон, как его шатает!
Можно спросить тебя, легат?
Цецина. Спрашивай.
Часовой. Наш претор... Говорят, он нас покинет?
Цецина. Не раньше будущей весны.
Часовой. Жаль! Отличный командующий, и человек хороший.
Цецина. Согласен с тобою, солдат... Увы, недолговечны любимцы Римского народа!
ОТ АВТОРА:
По возвращению с Запада, Германик был удалён из Рима на Восток. Через два года, в Антиохии, он неожиданно заболел и умер. В римском обществе ходили упорные слухи, что молодой полководец был отравлен наместником Сирии, не без ведома императора.
Это тем более вероятно, что позже были сосланы, а затем погибли люди, тесно связанные с Германиком, в том числе его жена Агриппина.
Бесспорный освободитель Германии, конунг Арминий-Германн, притязая после ухода римлян на царский престол, был убит соплеменниками, до этого всецело преданными ему.
В момент смерти ему было тридцать семь лет, он родился за год до Германика, своего главного врага.
Сам император Тиберий жил ещё восемнадцать лет, никому не веря и никем не любимый; уже в агонии, он был задушен начальником своих же телохранителей.
Об остальных героях этой пьесы ничего больше не известно...
КОНЕЦ
Примечания:
Арминий - вождь германского племени херусков, возглавил антиримское восстание в 9 веке н.э.
Идиставизо - место на правом берегу реки Везер.
Визургий - река Везер.
Принцепс - с Октавиана Августа слово "принцепс" (первый) получило значение слова "правитель", перейдя в новые языки в виде слова "принц".
Слово "император" тогда было просто почётным титулом.
Претор - главнокомандующий.
Тевтобургский лес - лесистая гряда холмов между Эмсом и Везером.
Публий Квинтилий Вар - консул,легат в Сирии, а затем в Германии. Погиб в Тевтобургском лесу вместе с тремя своими легионами.
Цезарь - здесь Германик. Это имя уже стало титулом каждого члена императорской семьи.
Нижний лагерь - зимний римский лагерь (совр. Кёльн).
Асс - медная римская монета.
Примипилярий - старший из 60 центурионов (сотников) одного легиона.
Опцион - заместитель центуриона.
Декурион - командир десятки пехотинцев.
Кифара - муз. инструмент, типа лиры.
Мёзия - римская провинция на Дунае.
Флав - родной брат мятежного Арминия. Вместе с Германиком участвовал в подавлении восстания.
Претекста - тога, носили несовершеннолетние мальчики.
Альбис - Эльба.
Бирема - судно с парусом и двумя рядами вёсел.