Ночной Самарканд обтекаем,
Открыт ветеркам.
Он полон луною и лаем —
Ночной Самарканд.
И в глиняных узких кварталах,
Живущих себе на уме,
Не слышно мелодий гортанных,
Не видно прохожих во тьме.
Все краски смутны и нерезки,
Угас над жаровнями чад.
Лишь, вроде свистков милицейских,
Лягушки поодаль кричат.
И тут существует преданье,
Что, сумрачен, сгорблен и хмур,
Из гроба за новою данью
Выходит ночами Тимур.
Стучит он тяжелою тростью
По плитам забытых могил
И смотрит с тоскою и злостью
На город, который любил.
Я старые басни развею,
Немедля за дело возьмусь!
Ни в бога, ни в черта не верю
И ада пока не боюсь!
...Но как-то в полночной прохладе,
Когда я стоял у плетня,
Старик в обветшалом халате
Прошел, не взглянув на меня.
Он шел, пробираясь сторонкой,
И был он седой иссиня.
И я поздоровался громко,
Но он не услышал меня!
Я брел за ним, сердцем слабея,
Тревогой и страхом томим.
И грузная дверь мавзолея
Беззвучно сомкнулась за ним!
Ты, скептик, конечно, заспоришь:
Чудес, мол, не видывал мир!
...А это был старенький сторож,
И он охранял Гур-Эмир.