Да, я буду стрелять! И свинцом им в глаза, и "глазами"
И меня не поймать, я в прицел вижу все их сердца,
Те, которые "некие" продали, прокляли сами,
Я им мщю за Париж, но во первых, за Жан Француа.
Он свободы хотел, но не марок нацистских, не швали...
Он дарил вам себя и собой вас всегда прикрывал,
Был далек ваш предел человеческой чести, морали,
Когда он выходил всеми преданный под трибунал...
Как летят облака и поля Елисейские бредят
Шумом этих времен, свежескошенных пулями трав,
Ах мой Жан Француа, по тебе этот грустный молебен,
По тебе, так тоскуем мы с дочкой частенько, с утра.
А они ведь ты знаешь, вернулись домой на рассвете,
Ели, пили как суки, смеялись, как - сучьи сыны,
Когда в семьях других (не расскажешь, как плакали дети
По отцам...) Передать не сумеешь все эхо войны.
Сколько стоила жизнь в наши годы развед-офицера?
Ненавижу всех тех, кто любил и умел предавать...
Я дышала тобой. Я жила в тот момент и взрослела,
С крыши дома напротив, училась ночами стрелять.
~~~~~
Как летят облака и поля Елисейские бредят
Шумом прошлых времен, свежескошенных пулями трав.
Ах мой Жан, навсегда я приду к тебе, после обеда,
Сквозь короткую очередь, на год всего опоздав...