Вечер ветренный и стылый
под ребро проник.
Стисну зубы что есть силы,
подавляя крик.
Тут таких кричали, и не сосчитать.
Нынче - пусто место.
След давно простыл.
Остальные спать
улеглись в окрестностях
под кресты могил.
А когда-то жизнь текла,
дом был, гнёзда аистов.
А теперь - кусок стекла
в раме на стене.
Зеркала, не зеркала.
Нравится, не нравится.
Впрочем, дело, в общем-то, не во мне.
Главное, что ветер - острый штык.
Можно даже сделать на груди наколку.
Рвётся, рвётся из души дикий, страшный крик
с этаким надрывом, как у волка.
Режет горло наискось сталью чёрной длинной.
Рот похож на омут, где не видно дна.
Где-то видел я такую страшную картину,
а, теперь, вот - отраженье на куске окна.
Очи - тоже чёрные, словно, в старой песне.
Кто устроил там воронам гнездо?
Просят: "Дайте хлеба! Можно даже с плесенью
или с опереньем стреляных дроздов".
Только птиц давно здесь нет.
Край стал голым, диким.
Даже чёрный белый свет
захлебнулся криком
диким и протяжным, бесконечно длинным.
Будто, кто-то в грудь мне всаживает штык.
Где-то видел я уже эту страшную картину...
Вспомнил, называлась тоже "Крик".
04.11.2014 Донбасс