Где-то в чистилище, загнанная тобой,
Проклиная себя, ругаясь с своей душой,
Я терзаюсь жизнью иной, другой,
Где нет красок и лишь черно-белый зной.
И в ней нет тебя, кто-то бессильно родной,
Повелев неботканной своей рукой
Приказал жить на свете не зная покой,
Жить-любить... тобой...
Но одной...
Он сказал это, глядя на мир свысока,
Моя сердце разбила тугая стрела,
Да, он ранил меня, пусть любя, пусть храня,
А я кричала, молила его, прося
Отменить приговор, не терзать меня...
Не ответил, наверно ему видней,
А перед глазами потухли сотни огней,
Мир позрузился во тьму ночей,
Бесконечных, жестоких, пустых страстей.
И все стало вдруг пленкой от кинофильма,
Из которой вырезали важный кусок...
Бесполезный, бессмысленный, неинтересный,
На таком фильме из зала выскочил бы любой,
Только мне никчемной выскакивать некуда,
Мне еще долго вариться в этом котле,
Проклинать себя, и глупо надеяться,
Что он сделал так, правда заботясь о мне.
И я все смотрю на небо с тоской,
Пытаюсь докричаться до моего судьи,
Выспросить его, и понять за что...
И прошу дать сил этот путь пройти.