Моя душа поет среди ветвей
в утраченном тобой саду.
Я – соловей. Я стар.
И розу красную мою
убили заморозки.
Дом мой опустел…
И эту песню слышит только луна,
одна во всей вселенной.
И мой недолгий удел -
теперь петь для нее и видеть этот холодный льдистый свет.
Но этот лик, уродливый, ущербный –
лик смерти для всего лишь старой птицы,
которой одинокой зимы не пережить:
ведь ночи здесь все холодней и дольше -
маленькое тело дрожит под лунным ветром до утра…
но больше, чем эта пустынная луна,
пронзительнее ветра мое отчаянье.
Я снова прижимаюсь к застывшему колючему стволу,
где слишком хрупко билось сердце любимой.
Я не хочу тебя будить,
ведь в умирающем саду моей надежды,
среди заиндевевших деревьев, тебе не выжить…
Здесь, у твоих погибших корней,
я, потерявший розу соловей,
спою тебе как прежде.
Спи.
Ведь теперь для нас двоих остался
всего лишь этот мир волшебных снов…
А я…
Я буду верить, что ты где-то далеко,
под ослепительно лазурным небом в дальних странах.
Ты цветешь.
И ветерок касается неслышно
багряной роскоши твоих чудесных лепестков.
Туда не дотянуться злым промозглым туманам,
там не бывает хмурых снежных туч,
и нет пронзающего ветра,
который словно лезвием вскрывает чернеющие вены этой ночи...
Моей…
Последней…
Но я должен верить –
что там, где ты – всегда светло,
там вечно наступает хрустальная пора предутреннего мая,
там колокольчики смеются на ярких зеленеющих лугах,
и стаи счастливых лебедей в серебряных затонах
поют о нескончаемой любви.
И тают облака,
и теплые лучи по-прежнему искрятся в бездонных синих глазах твоих озер,
и журавли, что возвратились к нам с ликующей весной
спешат на отмели –
и в тишине прозрачного рассвета
их долгий зов сжимает сердце
предчувствием далекой светлой печали
и бесконечной радости.
И молодая зелень беспечно
торопится поведать первым лучам
секреты цветущей юности.
Ненастья, одиночества и ночи, приходящей навечно,
там не бывает –
и воды, что выше звезд, смывают
печаль с твоей улыбки,
радужные капли росы,
как слезы нескончаемого счастья,
дрожат на лепестках твоих,
живых, упругих и багряных,
и снова я пою тебе,
что бесконечная пьянящая весна нас ждет –
и я навеки буду рядом…
Холодная луна уже взошла.
Устав от слез, здесь, у корней погибшего куста усну.
Под утро ударит мороз.
Я знаю, что не проснусь…
Но в этом последнем летучем сне,
я повстречаю
тебя,
которая, как прежде, расцвела.