Дама с цветами в волосах тревожно курит сигарету в полутьме. Кажется, будто дым делает темноту вязкой и ощутимой. Дама стряхивает пепел прямо на потертый паркет. О, как неуместно, очаровательно и трогательно её длинное, расшитое бисером, платье на этой кухне с дешевой мебелью и картинами на белых, будто больничных, стенах.
Ночь самая темная перед рассветом.
Из крана капает вода, в раковине лежит мертвая рыба на фиолетовом шелковом платке.
Закончив курить, дама без надобности поправляет прическу и складывает руки на коленях. Тихо вздохнув, она перебирает складки платья длинными пальцами.
Дама думает о кексах с вишней, о Боге, об Офелии и о воде, что так невыносимо капает из крана на рыбу в платке. Вода бесцельно капает, а в Африке от жажды умирают люди.
Юному созданию в детстве хотелось спасти всех этих африканских людей, детей в Освенциме, бездомных животных и раковых больных, но теперь ей известно, что она никого не сможет уберечь, даже рыбу в раковине - не смогла.
Жизнь - воплощение эстетики отвратительного: красота и грязь, смерть и нежность, болезненность и тишина, реализм и эфемерность.
Дама вспоминает продавщицу газет в подземном переходе, чьи веки были так густо накрашены грязно-зеленым, что она походила на большую жабу; вспомнила детство, ощущение сладости малины во рту.
Иногда снятся горы, но дама никогда гор не видела своими глазами.
Что страшнее - одинокая старость или безликая юность?
Дама снова закуривает и слышит, как рыба бьет хвостом о стенки раковины. Значит, кого-то все же можно спасти? Девушка встает, заворачивает рыбу в платок и держит ее в одной руке, а сигарету во второй. Рыба больше не двигается и не шумит.
Утро.