Ночевал в кособокой избушке
на отшибе деревни пустой,
попивал, согреваясь, из кружки
травяной горьковатый настой.
Пёс таращил туманные бельма,
мышь точила бревно в уголке,
и хозяйка, носатая ведьма,
мне читала судьбу по руке,
обещала, как высшую милость,
самоедство, скитания, злость.
Чем поила – в крови заклубилось,
что пророчила – то и сбылось:
гуси-лебеди, стежки-дорожки
за собою меня увлекли
пересказывать шепот сторожкий,
байки неба, воды и земли…
Догорает судьба, как бумага.
Для какой же волшебной строки
ты шатался по миру, бродяга,
куролесил, сбивал башмаки?
Ни семьи, ни надежного крова –
только речи строптивой шипы,
только поиски щучьего слова,
где ни света тебе, ни тропы.