Почувствовав вдруг сумерки в душе,
К киоту тянет сердцем прикоснуться,
Прижаться, отвергая, как клише,
Тот грех, в который хочется вернуться.
Благоговея, наносить мазки,
На холст былого, прошлым обольщаясь,
И рисовать на розах лепестки,
Блаженно и наивно улыбаясь.
Но ощутив доверчивость тоски,
Губами вспомнить, губ дрожащих влажность,
Руками сжать стучащие виски,
Унять пытаясь, прежней жажды жадность.
И словно в забытьи шептать слова,
К судьбе немилосердной обращаясь,
Смиренно признавать её права,
С надеждой на любовь твою прощаясь.
И ревности себе напомнить вкус,
Всю безнадёжность горечи полынной,
Удушье и болезненный укус,
Беспамятство от казни гильотинной.
Глаза в глаза, взойти на эшафот,
Принять, как смерть, финал любви без дрожи,
И разорвать немою мукой рот,
И холод ощутить душой и кожей.
Игры фатальной правил не принять,
Отвергнув роль суфлера и приманки,
Судьбу свою, как лист бумажный смять,
Взлететь на высоту и пасть подранком.
Всё… Исповедь закончена моя…
В которой боль и счастье, словно тени,
Не стану я, любовь в себе тая,
Как грешник, в кровь стирать свои колени…