Нет, я не люблю зиму.
Не люблю снежный пух над сугробами снега,
Не люблю смех детей по колено в снегу,-
Не люблю; и забудем об этом.
Мне не нравятся свисты и треск за окном,
Мне не нравятся сонные люди,
В переносицу укутанные пуховиком
И по брови в шапки; не обессудьте.
Я не верю, что можно согреться зимой,
Погрузиться по пятки, по уши
В тишину, что, как шлейф, ведет за собой
Стонущие, оледеневшие души,
Окаменевшие в этой зиме. Я не верю,
Что могут счастье и восторг быть там,
Где однажды мир уступил войне.
Если в этом снегу еще тысячи пуль,
Если пропитана непересыхающей кровью
Земля, и в одну из таких же бурь,
В которые вы пьете свой чай с солью,
Кто-то рухнул в тот снег -
И обнял его снег,
Колючими и грубыми руками
Задушил; и пропал человек
Под землей, под травой, под снегами,
И укутала буря своим покрывалом,
Что приятно хрустит теперь под ногами,
Точно кости хрустят...
Та рука, что играет с веселой рукой
И щекочет, пустив облако снежного роя,
В тот же миг дает смертельную пощечину другой,
Свободною от ласк рукою.
И в мгновенье одно оба падают в снег:
Один - навзничь, другой - в смех -
Как тут человеку не поддаться?
Зима похожа на терпеливую собаку,
Которая позволяет с собой играться,
Пока не вступишь с ней в схватку:
Кто не смог одолеть - загрызет намертво;
Зима не умеет жалеть.
Впрочем... Значит, так тому и быть.
Значит, смейтесь, играйте, пойте,
Значит, душу откройте счастью:
Ведь не может же сердце все помнить
И держать в кулаке все несчастья,
Все смерти, катастрофы и бедствия;
Даже значит, оно не напрасно,
Ведь все бедные и прокаженные
Тоже ждут одного только счастья.
Только значит, нет в мире сочувствия,
Если каждый бывает счастлив.