Тверская электричка, набитая народом, плавно отошла от перрона Ленинградского вокзала. Свободно вздохнула и, набирая ход, устремилась в просторы подмосковных полей. Глядя в окно, залюбовался закатом. В ушах тихо звучал «Вечерний звон».
Вдруг, с сидения напротив полился поток отборной матерщины. Посмотрев влево, увидел гнусную картину: молодая пьяная краснорожая девка рядом с женщиной, сидевшей так, что не видно лица, поносила её на чём свет стоит, обвиняя мать во всех своих жизненных невзгодах. Агрессия и злоба били из неё ключом.
Вагон затих. Воцарилась необычная тишина, в которой отчётливо звучал голос молодухи. Мать молчала. Дочь, наконец, затихла и, бессильно упав на плечо матери, горько расплакалась. Сцена очередной трагедии из современной российской действительности разыгралась перед глазами. Мать обняла её и стала тихо гладить по голове, успокаивая. Откинув рано поседевшие волосы, смущённо взглянула на меня, как бы извиняясь за поведение дочери.
Меня будто молния поразила, взорвалась Вселенная…Боже, что это был за взгляд! В бездонных синих глазах сконцентрировались все печали мира: тяжкая доля матери-одиночки, забитой нуждой, но сохранившей величие духа; горечь, боль, страдания дочери, от которых она не смогла её уберечь и которые она просит Господа переложить на неё; мольба о прощении; решимость защищать свою несчастную девочку ценой собственной жизни и…безграничная любовь к своему дитя. Океан любви.
Я проехал свою остановку… Выйдя в Крюково, долго стоял на опустевшей платформе и смотрел вслед уходящему поезду, потрясённый величием материнской любви.