Ну вот, прогнал их, а теперь жалеет
Хозяин сада, сущего Творец.
И, проходя в раздумье по аллее,
он видит: лист желтеет, лист алеет,
и лету, соответственно, конец.
Вернувшись в дом, расстроен и растерян,
он раскрывает старенький гроссбух
и имена животных и растений
твердит по буквам, повторяет вслух.
Ах, как звучат чарующе при этом
и "дрозофила", и "родохитон".
Адам был, без сомнения, поэтом...
Но изгнан со своей подругой вон.
И нет ни собеседника, ни друга,
и в душу проникает стылый страх,
и больше никого на всю округу,
лишь змей ползёт на брюхе, роя прах.
Хозяин сада вновь выходит в осень
и собирает падшие плоды,
потом, открыв бочонок кальвадоса,
неспешно пьёт, и в этом нет беды.
Потом в ночи сидит у жаркой печки
и искры отгоняет от лица,
и вспоминает странных человечков,
все их дела и песни, сны и речи.
И длится одиночество Творца.