У него наглые глаза, исключительный вкус и дикие мысли.
У нее – тепля щека, пьяная грусть и плюшевый мишка.
Он, возвращаясь домой к полуночи, в киоске берет сигареты.
Она не курила вообще никогда… Давно спит, и видит рассветы.
Кажется, он её любит, только, по-своему…странно:
При всех не целует; гулять не зовет; не мечтает в ванной.
Планы не строит; вида не подает… Думает: «На кой оно сдалось?»
Она задыхается… Не нужна… Да гори оно –
Все, что не сбереглось!
Кажется, она его помнит… Только, не как всех… А горечью.
Допивая вино, будто сок, она учится жить по-волчьему…сволочью.
Провожая закат, она снова о нем вспоминает… Будто и не прошло.
Кажется, он ее не понимает… Хотя, в принципе, пофиг. Все решено.
Она забывает. Прощает. Прощается. Едет дальше.
Поезд. Метро. Вагоны – седьмой, десятый.
А может, пешком? Ну ее, эту толпу?!
Долго и далеко! Надо терпеть! Поехала! Ждут!
Всем все равно… Но, кажется, что-то знают.
Ее без конца кто-то листочком сжигает.
Взгляды приглушено ждут ее новый провал.
Она забывает. Он вспоминает. Устал.
У него наглые глаза, исключительный вкус и дикие мысли.
Она – не нужна, не прошла фейс-контроль, не стала близкой.
И все бы, как надо. Время прошло. Дальше живут.
Только, она для него – жизненно лучший маршрут.
17.04.14