Он был Джанки и он был седым,
рисовал на обоях тетради,
сотни раз завоёвывал Рим,
приставал к пьяной горничной дяди.
Но весна всякий раз, каждый год
оставляла его под мостами.
Чёрной ночью, как бережный крот,
он массировал дырку под снами.
Не везёт, не везёт, не везёт.
Тянет в погреб за новой картошкой.
Но съедает ещё бутерброд
и бесвкусно ободраной кошкой
улетает ко мне не в Париж
(Я ему написАл "Я в Пхеньяне").
Привлекает небесная тишь.
Привлекает полёт на диване.
И попутчиков сотни кругом:
Сигизмунды, мохнатые черви,
вон и женщина с новым ружьём,
вон мужик, что летит не в те дебри.
Голова вырастает опять,
тянет вниз и нужна остановка.
Так как вовсе не хочется спать,
значит где-то есть микроволновка.
Свежий сон остудил старый мозг.
Всё кругом зарастает цветами.
Вновь ограблен случайный киоск,
вновь сонорная весточка маме,
вновь удары по морде ногой,
вновь небрежные поиски ступы,
вновь стреляют продажной рукой,
вновь он жив, остальные же - трупы.
Не болит на плечах голова
(что есть очень плохая примета).
Но небесная вдрызг синева
предлагает заразное лето.
И тепло, и птенцы не клюют,
и работать не хочется даже.
"Эти ветры меня донесут,
ну а я пока водочки вмажу" -
он подумал и жидкой рукой
солнце вывернуло его руки,
а прическа жары головой
по башке и он летние глюки
наблюдает. Так тянет в постель,
так охота дождя и приветов.
Снова кровь заливает пастель,
что виднелась на теле билетов.
И никак не заснуть до сих пор,
и никак до сих пор не проснуться.
Исключительно ржавый позор
заставляет растерянность гнуться.
Сапогами по чистым Снегам
в эту землю пошлю щекотанье.
И воздвигну растерянный "Храм
Растерянности" в оправданье.
Но от ягод он смог бы летать,
смог бы стать неподдельно счастливым.
Вот теперь, когда осень воспрянет,
я пойду исцелю его нахрен...
27.08.2014
00:29