О чём ты плачешь, робкий чибис?
Корням, ветвям и веточкам
древу рода Арцыбашевых, посвящается…
Пролог
Жужжит, как улей, средней школы двор,
Щекочет память нам звонок случайный.
А я всё мимо проходил с тех пор,
Как внучке отшумел здесь бал прощальный.
Но, как-то случай подвернулся мне –
Я вновь за партой, в кабинете классном,
В веснушчатой, курносой «тишине»
Возможность есть подумать о прекрасном.
Сосед мой – представитель «тишины»
Взглянул лукаво на меня с прищуром,
Сказал мне взглядом:
- Здесь мы, мол, равны,
Спасибо, что не пахнешь перекуром.
Тут рот прикрыв, согнул ладонь свою,
К нему клонясь я, как пацан лукаво,
Вопрос ему, с подвохом, задаю,
Надеясь получить ответ на славу.
- Скажи мне, друг, война-то с кем была?
Припомнить бы…
Назад столетий пару…
Столицу Русь тогда сожгла дотла –
Она врагу, враг ей задали жару.
На той войне российские сыны
Потомкам отстояли честь и волю
А главное сражение войны
Произошло на Бородинском Поле.
Пацан молчит и хитро чешет нос,
А на лице его – одно недоуменье…
Коль уж в тупик загнал тебя вопрос,
Попробуем сменить мы направленье.
Подсказку сделать, может быть, резон?
Ищу я выход, как продлить беседу?
- Скажи, дружок, кем был Наполеон,
Над кем и где он одержал победу?
- Да…
Видно, был тот парень не дурак
На ринге бился, может на татами?…
Возможно, во врагов метал коньяк
Или с горой заваливал тортами?
Коль по сей день народ других имён
Не помнит так в любом краю планеты
Нарёк всё именем его – «Наполеон»;
Коньяк и торт, и даже сигареты,
А он, возможно, вовсе не курил…
Хотя, в своё он время был кумиром,
Коль этот мир его не позабыл
И имя до сих пор звучит над миром.
- Не имя, а фамилия, друг мой…
Французский император – Бонапарте.
Понятливо кивнул друг головой
И тут же имя написал на парте.
1.
А я, припомнил дедушкин рассказ,
Как дедов дед, незваным, в самом деле,
Ходил в Париж.
Таков Судьбы наказ –
Врага душить в его же колыбели.
Как русский царь ему за тот поход
Пожаловал земли гектар с десяток.
Как он впервые в тот далёкий год
Хозяйство получил себе в задаток.
К хозяину, коль глянуть за амбар,
Из винокурни запах пряный стойкий.
Там зреют, сохраняя Солнца дар,
Наливочки и вина, и настойки.
А рецептура-то у каждого своя,
Своя закваска, да и солод хмелен
Названий множество, от «А» до «Я»
И каждый сорт во времени проверен.
Прапрадед мой наливочки с вином,
Радушно обожал подать к обеду,
Отведав их за праздничным столом,
С друзьями задушевную беседу
Он вёл, припомнив молодость свою,
Частенько повторялся для престижа,
Как с Платовым, преследуя «мусью»,
Ходили аж до самого Парижа.
Европу всю проехали в седле,
Представь себе, дошли до океана
Где в радости, а где в азартном зле,
Под флагом удалого атамана.
Ему не раз фельдмаршал говорил:
Куда, друг мой, душа твоя так рвётся?
Атака – это пропасть без перил,
А ты мне нужен в ранге полководца!
А атаман был в самом деле – хват,
Любили мы его все откровенно…
Пойдёт в атаку – чёрт ему не брат,
Нам рядом с ним, и море по колено,
И обух перебить могли бы плетью…
Бывало…
Попадали в передряги,
Но каждый раз мы выходили с честью,
Бесстрашные и полные отваги.
2.
А сколько женщин улыбалось нам;
Полячки, сербки, немки и болгарки
И мы бросали к миленьким ногам
Любви неповторимые подарки.
С ума всех сводят франки и рубли
Их сердце будоражит звон монеты,
А казаку подай момент любви –
Ведь казаки народ другой планеты.
Чтоб щедростью сразить кокеток-дам,
Все гульдены, червонцы и дойчмарки,
Поверь, нужны влюблённым казакам,
Чтоб покупать красавицам подарки.
Француженок любили всех сильней,
Совсем забыв приличие и меру…
Поили в Сене вороных коней,
А сами пили только лишь мадеру.
Друг возражал:
- Мадеру, может быть,
Да и в седле пройти почти полсвета…
Ну, как же лошадь сеном напоить?
К чему, сосед, нам небылица эта?
Тут строго посмотрев на мужика,
Он говорил:
- Меня послушай, шельма,
В Париже Сена – это, брат, река,
Она, поверь, гораздо шире Сейма.
Мы много рек форсировали вплавь;
Великих, малых, безымянных тоже,
А Сейм – родной и ты себе представь,
Для нас он всех великих рек дороже.
Да что здесь мы, вот тот же жеребец,
Коль в табуне у Сейма побывает,
В чужом краю измучишься вконец –
Из рек других воды он не желает!
Да, много повидал я разных стран…
Мой верный конь носил меня по свету,
/На центр стола подвинул он стакан/,
Но лучше дома места в мире нету.
Давайте же добавим по сто грамм;
За всех за нас, за край наш соловьиный…
Чтоб шли туда и не мешались там,
И чтоб не ныли к непогоде спины,
И чтобы дамы улыбались нам…
3
Сосед хоть был прожженным мужиком,
Но казакам был далеко не пара;
Случайно приписался в хутор он –
По-пьянке, прикупив здесь два гектара:
- Послушай, друг, не торопи гулянку,
Слышь, расскажи, послушаем вначале…
Немало мужиков башку ломали:
- Где ты нашёл себе жену – цыганку?
Не я один, любуюсь из окна –
Нет силы оторваться от виденья
Когда тропинкой по воду она
Идёт не женщина, какой-то наважденье…
Я что, сосед, сказать тебе хочу:
Идёт легко, как вешний лучик солнца
Ей два ведра на коромысле – по плечу,
Вода в ведре – стекло, не шелохнется…
Хозяин, выслушав его вопрос,
Подумав про себя:
- Каков нахал?
Погладив бороду и хмыкнув в нос,
Он, стукнув по столу, в ответ им заявлял:
- Кого, кого? Смотрите у меня!
Не то, я вмиг…
Как воробьи по крыше,
Все разлетитесь…
Мне сербская земля
Её дала…
А, может, кто-то свыше,
Как божий дар, послал её в тот час
В награду мне за все мои страданья,
Чтобы во мне, пройдя все испытанья,
Огонь любви к ней никогда не гас.
Зарубку можешь сделать на носу,
За сербияночку, не упусти из виду,
Я за неё – весь мир перетрясу,
Но никому не дам любовь в обиду.
Старательно пыль удалив с ладов,
Он доставал трёхструнную забаву
И «барыню» для них играл на славу,
А то «трепак» – модерн для тех годов.
То, подпевая сочным тенорком,
Он выводил душевные страданья,
Рассказывал про все свои скитанья
Доходчивым народным языком:
4.
«Сербияночку свою
Работать не заставлю –
Сам дровишек наколю,
Сам самовар поставлю…
Чай вприкуску будем с ней
Пить мы длинной ночкой…
Настругаем сыновей,
А закончим дочкой.*
Сколько молочка не пей,
Всё ж водички хочется…
Сколько счастье ни лелей –
Всё равно закончится».
Сосед бросался в пляс.
Без перемены,
Он выдавал ногами кренделя
От пляски огневой дрожали стены
И прогибалась матушка земля.
Оставив «искры» танца на полу
И с наслаждением отведав самосада,
Садились вновь друзья-товарищи к столу,
Закуску вновь к столу несла услада.
Чуть закусив, усы дед поправлял,
Как в годы залихватские бывало
Знакомую всем песню запевал,
Он запевал, как сотни запевала:
Эх!
Люба, люба, люба
Ты, Родина моя!
Люба, люба, люба
Мне Курская земля!
Ох, негоже казаку прятать зад в окопе,
Любо с шашкой нагой да в лихом бою
И на полном скаку показать Европе,
Как могёть защищать он любовь свою.
Эх!
Люба, люба, люба
Ты, Родина моя!
Люба, люба, люба
Мне Курская земля!
В мирный день наш казак пьёт и веселится,
Знает только лишь Бог, что ждёт впереди,
А пока что в поход не велит столица –
Дремлет добрый казак с Любой на груди.
Припев:
Ночь гуляет гармонь с песней по станице,
От прохлады ночной Сейм укрыл туман
И накрыт ручником шитым
Во светлице
На стене, словно бог – славный атаман…
Эх!
Люба, люба, люба
Ты, Родина моя!
Люба, люба, люба
Мне Курская земля!
5.
А дело было так…
Повесив балалайку,
Он продолжал рассказ:
- Наш путь тогда уже лежал до дома
Жара стояла, шибче, чем у нас
И, вдруг, я слышу голос, как знакомый,
Кричит и, задыхаясь от волненья,
Бежит босой по выжженной земле,
Она искала в этот миг спасенье…
И предложил я место ей в седле.
Теснились мы в одном седле дня три
И на обед одну съедали кашу.
Всё на двоих…
Эх, враг их побери,
Тех, кто добром испортил радость нашу.
Наш сотник важно выслушал меня,
Я не молил, не плакал, Бога ради…
Но в тот же день достали ей коня
И на довольствие поставили в отряде.
Часами не сводили нежный взгляд
Друг с друга, понимая всё без слова
И каждый почему-то был так рад
Взглянуть на нас и улыбнуться снова.
Скакали мы от них, как от погони,
В седле нас охранял наверно Бог,
И радовались с нами наши кони,
И искры выбивали из дорог…
Дороги платные у них – не просто так,
К тому ж они булыжником покрыты
А вдоль дорог сады, а не ракиты
И яблоки в садах висят с кулак.
И каждый куст в саду у них подстрижен –
Порядок у крестьян и у господ…
Зажиточно живёт там весь народ –
Везде дома, нигде не встретишь хижин.
До дома путь был так ещё далёк
И наши кони продвигались рядом
Они спешили к солнцу – на восток
Туда, где дом родной под сенью сада,
Где ночью мама выйдет на крыльцо,
Передником цветастым в тишине
Утрёт, от слёз намокшее, лицо,
Присядет, нежно вспомнит обо мне.
Посмотрит в небо, перекрестит лоб,
У Господа попросит мне спасенье…
Она и мысли не имела, чтоб
Я им невестку, всем на удивленье,
Привёл из чужеземной стороны.
Они мне в жёны дочь попа клепали,
А я им: - Бац! Пришёл с женой с войны,
Само собой, проблемы все отпали…
6.
Жена – Анастасия
- Кому отпали, а кому и нет,
Вот, для меня лишь набирали силы…
И мне порой не мил был белый свет,
Здесь птицы вопрошали:
– (Кто ты?),* (Чьи Вы?)*
Ты вспомни, как нас встретили твои,
Особенно «любезная» мамаша?
Вся власть её тут, что не говори,
Все, словно псы, кусали счастье наше.
Братишка твой сочувствовал лишь нам,
Ему в то время стукнуло семнадцать,
Он балалайку в руки брал по вечерам,
Частушки пел,
Ну, чтобы не ругаться…
Лишь ночью наступала тишина,
Всё повторялось утром с новой силой…
Мечтала я, чтоб век была Луна,
А солнышко б на небо не всходило.
Весною начался такой раздор,
Творилось всё по матушкиной воле…
Ты вытерпеть не смог такой позор
И вынужден был выйти в чисто поле,
Которым одарил вас государь.
С отцом простился на исходе ночи,
Взяв инструмент коней и инвентарь
И со двора ушёл мрачнее тучи.
С рассветом, подытожив все дела,
Протяжно заскрипела в путь подвода,
Понуро кони грызли удила…
Казалось, плакала сама природа –
Дождь нудный бесконечно моросил.
Старательно и не жалея сил
Стирал тайком ты, сидя на возу,
Толь капельки дождя, толи слезу.
Известно многим людям, как и мне,
Примета добрая – дождь на дорогу…
Не верю я в приметы – верю Богу,
Как верю обновленьям по весне.
Мне было тяжело, меня мутило
От долгой тряски в долбаной арбе,
Кирюша заявлял сам о себе –
Ведь у меня уж время подходило…
7.
Без продыха трудились лето мы
Удобства – ноль, а трудностей в избытке…
Мы по-цыгански, вспомни, до зимы
Ютились в приспособленной кибитке.
И лишь братишка твой – пацан бедовый,
Скажу я: – Деверь он мой дорогой
Садился вечером под куст терновый –
Частушки балалаил нам с тобой.
Увы, дождливым выдался тот год…
Хотя с полей всё вовремя убрали,
Ты сетовал:
Всё на дворе сгниёт –
Хлеб в копнах и корма на сеновале.
По-братски вы шутили по утрам,
Омывшись родниковою водою,
Простоя не давали топорам –
Вам ни минуты не было покоя…
Он, как и ты с рассвета дотемна
Вязал венцы, да так, чтобы без щели!
Закуты и амбар, избёнку в два окна
Вы сладили, но ригу не успели…
Недолгим был твой до земли полёт,
Округа огласилась бранной речью,
А балка вслед; попала в грудь, в живот –
Тебе прицельно нанесла увечья.
Врача в округе даже днём с огнём
Не встретишь, да ещё к тому же,
За труд-то надо одарить рублём,
А наш кошель, ну, не бывает хуже.
Не справиться бы мне тогда с бедой.
Как благодарна я одной старушке,
Сказавшей мне, что где-то за грядой,
Под старым дубом, на лесной опушке,
Презренная законом и крестом
В избушке, как затворник в келье,
Там знахарка таинственным путём
Живёт, тайком из трав готовит зелье.
За прожитые мною здесь годки,
Уж в этом, доченька, Вы мне поверьте,
Что многие из-под её руки
Вернулись к жизни,
Вырвавшись от смерти.
8.
Да, норов-то у той старушки крут,
Но вас в беде, надеюсь, не оставит,
И дорого не спросит за свой труд,
И сокола на ноженьки поставит.
…Из хутора помчалась я в село
Хозяйство, дом, оставив на соседа,
Приехала, скажу, мне повезло –
Успешно та закончилась беседа.
Тот день передо мной, как наяву,
Свекровь мою я так просила слёзно
Отбросить прочь народную молву
И в лес скакать, просить, пока не поздно.
Свекровь, хоть ненавидела меня,
Но в данный миг, знать сына пожалела,
С казачьей резвостью вскочила на коня
И к знахарке, как пуля, полетела.
На следующий день ты так ослаб,
Всё шёпотом молил себе прощенье…
Свезли в надежде к знахарке под дуб
В её «дворец» тебя мы на леченье.
По очереди в лес к тебе зимой
Накатывали санную дорогу,
Рыдали и молились над тобой,
С надеждой обращали взоры к Богу.
Но ты лежал, как будто смерть с сумой
Пришла к тебе, ей подвывала вьюга.
Пыталась я забрать тебя домой…
«Ты не спеши, дочь, хоронить-то друга -
Мне знахарка настойчиво шептала:
- Не торопись, пусть доживёт свой век
Я всё смогу, всё повторю сначала,
Он у тебя живучий человек…»
Я сколько дней не разгибала спину,
В тот год с лихвой хлебнула «счастья» –
Ты там, в лесу, а здесь хозяйство с сыном
Успеть везде, хоть разорвись на части…
Ну, слава Богу, обошлось, как надо,
Об этом я казать сейчас могу:
- Какая сердцу от забот отрада?!!
Да, было б только принять их кому…
9.
Пращур
- Я про Ерёму, ты же про Фому…
(воспоминания о походе в январе 1801 года в Индию).
Я был совсем ещё пацан в тот год
Вихрастый и какой-то пучеглазый,
Когда до Индии неведомой в поход
Собрались казаки по царскому указу.
Мне мама говорила: - Не пущу!
А у меня аж кровь в груди кипела –
Боялся очень я, вдруг пропущу
И без меня пройдёт такое дело…
Да, это было, черт их побери
Всех царедворцев, да и Павла тоже.
Там думал я: не встретить мне зари
В родном краю, тот миг всего дороже,
Когда один, как лодка в море волн,
Стоишь с волами в центре пашни,
А в небе жаворонка нежный звон
И радость на душе за день вчерашний.
Скажу, познали мы тогда сполна
Всю щедрость государевой руки,
Когда снесла нас волжская волна,
А встретили, шипя, солончаки.
Вокруг нас нечисть прыгала, ползла,
Пугала нас загнутым кверху задом…
А на душе, кипело море зла,
Что ты бессилен перед этим адом.
Один сайгак лишь удивил меня –
Зверёк с телка, но с козьей рожей.
Он бегает, куда быстрей коня,
Его и пуля, вслед догнать не может.
Пополнить продовольственный запас
Мечтали мы из кошеля степного…
Фортуна отвернулась, на сей раз
Не предоставив выхода иного.
Потуже затянуть всем поясок
Пришлось, когда форсировали Яик –
Вокруг лежал сплошным ковром песок,
А Солнце в небе – беспощадный шарик.
Запас воды на всех – наплакал кот,
От пекла – кровью истекали губы
И, каждый видел всё наоборот,
И в каждом звуке – преисподней трубы.
10.
Спасибо Александру за указ
В котором, отменив отца решенье,
Велел он вспять нам повернуть тотчас,
Как только мы получим донесенье.
Досталось лиха всем друзьям и мне,
Там головы чуть-чуть не положили,
Хоть часу не сражались мы в войне
За честь и славу дорогой России.
С тех пор мне снится сон,
Уж сколько лет?
…Отряд ушёл, а я – среди пустыни,
Глаза мне режет яркий солнца свет,
Хочу воды, а пью лишь сок полыни.
Мне губы воспалённые, в крови,
Целует смерть, в обличье юной девы,
Во сне кричу: - Не надо мне любви!
Друзья мои, откликнитесь!
О, где вы?
Откуда этот сердце рвущий сон?
Зачем преследует меня он год за годом?
Не позволяет мне на миг забыться он –
Забыть вся тяготы ужасного похода…
Во сне является смерть не с косой,
Не Бабкой-Ёжкою верхом на палке,
А юною красавицей босой,
С распущенной косой, как у русалки…
Зачем? Откуда? Почему и как?
Открылись эти тайны через годы,
Когда мой первенец – лихой казак,
Вернулся по раненью из похода.
Однажды, не оправившись от ран,
Заговорил со мною про невесту
И в лес повёз меня за тот курган
К уже почти забытому мной месту…
Приветливо махнула мне ветла,
Как в ту весну, она не изменилась,
По-прежнему нарядна и светла –
Она ведь тоже иногда мне снилась.
Лишь старой знахарки здесь не было сейчас
Закончились, видать, её земные муки,
Дочь знахарки приветствовала нас,
В дом позвала, протягивая руки:
11.
Дочь знахарки
«Прошу вас, проходите гости в дом,
Мне кажется, я вас всю жизнь ждала
И каждый день мечтала лишь о том…
Рассаживайтесь здесь, вокруг стола».-
И пальчиком стерев слезу у глаз,
Бочком присев на старое сиденье,
Она поведала нам свой рассказ –
Развеяла о снах мои сомненья…
- Мне шёл тогда уже двадцатый год…
Взращённая я – дочь лесных угодий
Порхала по полянам, как удод,
Боялась появиться на народе.
Впервые любовалась мужиком,
А ты в бреду стонал о чём-то разном.
В моей крови вдруг вспыхнул страсти ком –
Не устояла я перед соблазном…
О, как прекрасен был тот самый миг,
Хоть ты горел огнём и вряд ли помнишь,
Я знала, что одна – виновна за двоих,
Но Господа в тот миг звала на помощь.
И Он помог.
Прости меня, прости –
Я признаюсь сегодня откровенно,
Что с той поры и до конца пути
Мне этот грех не замолить наверно…
Уж в реках льдами дыбилась вода,
Отвары трав все выпиты до донца…
Казалось мне, что больше никогда
Тебе не видеть утром брызги солнца.
Но лишь весна подснежника цветы
Презентовать готовила природе,
Однажды с ложа приподнялся ты
И любопытство проявил к погоде.
Худой и бледный, словно смерть сама,
С трудом с себя откинул покрывало
И смерти тень, как лютая зима,
Оставив нас, бесследно миновала,
Открыв для жизни светлую тропу…
В твоих глазах вдруг небо засияло.
Пытался ты подняться на стопу,
Но силы в теле явно не хватало.
12.
На завтра вдруг приехали твои,
Не передать, как плакали от счастья…
А я шептала маме: - Помоги!
Оставь его, хотя б на дни ненастья.
Хотелось мне, хотя б ещё разок,
Вглядеться в синеву очей бездонных
Побыть наедине с тобой часок,
В преддверии ночей
Холодных и бессонных…
Припомни, я, нарушив твой покой,
Желала от тебя любви крылатой,
Но ты твердил: - О, Боже, грех, какой,
Уйди, несчастная! – ведь я, женатый.
А я, того не ведая сама,
Уже носила доченьку под сердцем.
Взгляни на дочь, вот пред тобой она,
Красавица – глядеть, не наглядеться!
Вера, внучка знахарки
- Ну, что ж ты, новоявленный браток,
Знать не Судьба, коль нас тут по роднили,
Друг другу мы нужны,
Как в зной воды глоток –
Так будем впредь родными до могилы.
Не что не может вдруг заставить нас
Нарушить клятву, данную когда-то…
Дай обниму тебя я здесь, сейчас
И буду впредь любить тебя, как брата.
Веди меня ты в свой кромешный ад,
Что за беда?- коль я твоя сестрица
Быть может, там мой опыт пригодится –
От смерти к жизни возвращать солдат.
А там глядишь, мне Бог пошлёт кого-то,
Но в мамин лес надеюсь никогда
Я не вернусь. Меня его болото
Не засосёт, как маму в те года…
13.
…За лысой, безымянною горой,
По-над ручьём, за рощей соловьиной,
Там, у развалин крепости старинной
Из предков наших, каждый жил второй.
По праздникам вкушали самогон,
Трепали лён, растили хлеб насущный,
По вечерам, в своей избушке душной,
Зубрили; се ля ви, мадам, пардон…
Учили непонятный всем язык –
Был на Руси тогда вторым французский,
А матом в мире крыли все по-русски,
И барин, и учёный, и мужик.
Сегодня я точь-в-точь, как предок мой
Себя браню, вонзая слов не мало,
И вдоль ручья извилистой тропой
Спешу туда, где ничего не стало.
Лишь ручеёк, как прежде, озорной
Спешит, звеня, в неведомые дали
Глотком воды поделится со мной
И прожурчит мне про свои печали.
Да ива над студёным родником
Всплакнёт о чём-то, вспомнив в ретро,
Прохожему помашет, как платком,
Зелёной веточкой, играясь с ветром.
В сей летний день, в звенящей тишине
О чём так громко плачешь, робкий чибис,
Ты надо мной в лазурной вышине?
Извечный твой вопрос:
- Скажите, чьи вы?
Сегодня сам себе я задаю
И голову ломаю над вопросом;
Кто в этом удивительном краю
Построил первый домик под откосом?
14.
Кому приспело, в руки взяв зерно,
Вот здесь веками сеять лён и жито,
Растить детей, влачить Судьбы ярмо,
Возможно, никогда не есть досыта?
Но радоваться жизни, как никто
И, счастливо шагая за сохою,
Резвить волов замызганным кнутом,
Жизнь боронить зубастой бороною.
Вокруг тебя, куда тут не взгляни,
Зарницами горят ночной порою,
Как дьявола глаза, «болотные огни»*…
То – города укрылись за горою
И манят вдаль сиянием своим,
И неокрепшие терзают души…
Попав туда, всяк будет там гоним,
Как щепка в море, будет биться к суше.
Спасенья не найдя, махнёт рукой,
Пойдёт ко дну среди того болота…
А здесь, на хуторе, сплошной покой
И каждый день – желанная забота.
Ну, что здесь было бы без рук людских,
Нагая степь, вся в шрамах буераков?
К чему, спеша, пришли на данный миг
Под флагом ненасытных вурдалаков.
Сегодня в хуторе заброшенном
Приметы жизни нет; под синим небом
Не пахнет сеном свежескошенным,
Не вьётся дым, не пахнет вкусно хлебом…
Откуда дым? Давно простыл и след,
И все разъехались по странам разным…
А место, где избу для нас построил дед,
Терновником покрылось непролазным.
Эпилог
…О Стеньке Разине, о Ермаке
Сегодня вряд ли знает юный школьник,
Но с детства, с длинной палкою в руке
Он лихо скачет, как «казак-разбойник».
Откуда же такая скачка в нём? –
Мне кажется вопрос тот интересным.
И почему за праздничным столом
Частенько мы поём казачьи песни?
Согласен ли, читатель мой, со мной
Что, что…
А праздников у нас немало,
Мы произносим тост под звон бокала
И дружно отмечаем всей страной:
День энергетика, день рыбака,
Строителя, шахтёра, ветерана…
Но почему-то нет ещё пока
Такого дня у батьки атамана
И нет такого дня у казака...
А надо б одарить таким их днём.
Давай, друг мой, поправим это дело
И если вдруг на сердце закипело –
За них в бокалы водки мы нальём!
За казаков, друзья, мы пьём до дна,
Закусим, хрустнув огурцом солёным…
Одно Отечество у нас и цель одна –
Нам в мире жить никем не покорённым!
Казак, он от рождения – казак,
/ хоть рядовой, хоть атаман ты, Платов /
Жить по иному он не мыслит как –
Россию защищать от супостатов…
Чтоб никогда незваный басурман
Не нарушал покой святой Отчизны,
На то и есть казак и атаман,
И дай им Бог счастливый путь по жизни!!!
Конец
Май 2009 – декабрь 2012 г.
* - Николай Александрович Арцыбашев, правнук Кирюши,
имел шесть дочек и семь сыновей и частенько подчёркивал,
что у его предков детей было больше…
*- Откуда ты? – воркует дикий голубь, горлица.
* - Чьи Вы? – плачет чибис.
* «болотные огни» - с появлением электричества некоторые литераторы в своих произведениях так назвали электрические уличные фонари.