«Помню я, что для барыни нашей
Запрягали всегда вороных.
Я тогда – лихой кучер Игнаша,
Как под вечер – катал молодых.
Колокольчик задорно смеялся,
Бант игриво плясал под дугой,
Лунный свет по ветвям разливался,
И стрелою летел вороной.
Бубенцы залихватски звенели,
Всех обуял веселья угар –
Она в шубке, а рядом сидели:
Слева юнкер и справа гусар.
Лошадям передых не давали,
Знай – меняли веселья места:
То к цыганам, то к «Яру» скакали –
Везде слышался звон хрусталя.
Бесшабашной любви предавались
(забывали, что были Посты).
И шампанским столы обливались…
Но не сбыточны стали мечты.
Словно сон, всё исчезло вдруг сразу,
Подевались куда-то друзья,
Вороной захромал, точно сглазу,
У хозяйки остыла душа.
У окна, как под вечер стояла,
На плечах кашемирова шаль,
Может, прошлое всё вспоминала,
Да теперь ничего ей не жаль.
…Вороной пережил всех на диво,
Только с проседью стал его хвост,
И, качая лохматою гривой,
Он хозяйский гроб свёз на погост…»