Аннушке)
У эквилибристки
взгляд был бездонным, а голос пьянил, как виски,
и небосвод ей казался до жути низким,
если там нет Луны.
Тело - лиана, скользящая в чаще джунглей.
Девушка-спичка, ступающая по углям.
Бабочка, спящая в коконе тишины.
Эквилибристке той
каждый, из всех влюблённых, как я, шептал: "Постой...
ведь сердце не лечится играми с высотой...
хватит... спускайся вниз!"
но, пробуждённая шквалом аплодисментов,
она приземляла странников и поэтов,
непринуждённо им посылая "cheese".
Эквилибристка мне
стала вдруг многих ближе, многих куда родней
и я забывал о печалях, стремился к ней,
тщетно ища канат,
но ей не хватало страха, под шум оваций,
мне протянуть свою руку и просто сдаться,
выпив, по капле, тихого счастья яд.
Эквилибристку вновь,
стоя пред ней на коленях, разбитых в кровь,
как одержимый, просил: "Только не прекословь,
я же в тебя влюблён!"
но из-под купола, где оживают тени,
слышался смех: "Успокойся, мой добрый гений,
и не печалься - это всего лишь сон!"